Противоположность „критической теории" общества материалистическою^ пониманию истории

желаниям основоположника Франкфуртской школы не суждено было осуществиться. Вопреки первоначальным декларациям «критическая теория» оказалась неспособной на решительный разрыв с идеалистической философией истории.

В качестве одной из таких методологических посылок уже с первых шагов становления «критической теории» выступает абстрактно-антропологическая интерпретация истории общества, особенно характерная для ранних работ Г. Маркузе. В 1932 г. появляется статья Г. Маркузе «Новые источники обоснования исторического материализма» \ поводом для которой послужило издание «Экономическо-философских рукописей 1844 года» К. Маркса. В этой статье Маркузе предпринимает попытку ревизии .материалистического понимания истории с позиций хайдеггеровского экзистенциализма.

Обращает на себя внимание то обстоятельство, что Маркузе рассматривает рукописи К. Маркса изолированно, вне связи с более зрелыми произведениями марксизма, в первую очередь такими, как «Манифест Коммунистической партии», «Капитал», стремясь создать тем самым впечатление, будто исторический материализм уже в 1844 г. достиг апогея и остановился в своем развитии. Он не замечает того факта, что в формировании мировоззрения К. Маркса «Зкономическо-фило- софские рукописи 1844 года» носили переходный характер, что ряд употребляемых в них понятий находился еще в становлении. К тому же Маркузе явно игнорирует диалектико-материалистическую тенденцию мысли Маркса. Не случайно внимание Маркузе привлекает в рукописях как раз то, от чего К.

1 Я. Marcuse. Neue Quellen zur Grundlegung des Historischen Materialismus.— «Ideen zu einer kritischen Theorie der Gesellschaft». Frankfurt a.M., 1969. «Немецкой идеологии», а затем в других произведениях зрелого марксизма.

В этой статье Г. Маркузе пытается представить материалистический метод исследования К. Маркса как антропологический в своей основе. «Абстрактный человек», «человеческая сущность», «отчуждение» и ряд других категорий, употребляемых в рукописях, рассматриваются К. Маркузе и в качестве основных принципов объяснения истории, и в качестве онтологических понятий. Согласно логике его рассуждений, экономика и политика становятся базисом революции лишь «на основе определенной философской интерпретации человеческой сущности и ее исторического осуществления» К Что касается самой революции, то ее социально-классовое содержание в интерпретации Маркузе отступает на задний план, а на переднем оказывается антропологическая интерпретация ее как снятия формы тотального отчуждения, устранение которого возводится им в ранг основной исторической задачи. Противоречие между трудом и капиталом всячески затушевывается. На смену ему выдвигается экзистенциалистское противоречие между сущностью человека и его «существованием».

В марксистской литературе давно и убедительно доказано, что К. Маркс уже в период подготовки «Эко- номическо-философских рукописей 1844 года» порывает с понятием абстрактного индивида как субъекта исторического действия, переходит на позиции рабочего класса и видит главное противоречие капиталистического общества в существовании противоположности между трудом и капиталом. К. Маркс ищет ключ, который помог бы ему раскрыть основы и причины противоположности труда и капитала. Он намечает пути анализа отчуждения и отчужденного труда, который получил свое наиболее полное выражение в «Капитале».

В «Экономическо-философских рукописях...» Маркс усматривает сущность отчуждения человека в отчуждении его труда, а причины последнего связывает с существованием частной собственности.

Известно, что только на основе открытия К. Марксом закона прибавочной стоимости им были научно установлены причины отчуждения труда, коренящиеся в системе капиталистической эксплуатации. Однако является неоспоримым тот факт, что социально-экономические основы материалистического понимания истории, нашедшие свое глубокое и всестороннее развитие в «Капитале», начали закладываться уже в «Экономическо- философских рукописях 1844 года». Игнорируя это, превращая К. Маркса в экзистенциалиста, абстрактно- антропологического гуманиста, Г. Маркузе выступает тем самым против реальных фактов становления исторического материализма.

Отношение представителей «критической теории» общества к историческому материализму неизменно несет на себе отпечаток крайней противоречивости и вульгаризаторства. С одной стороны, они не скупятся на заверения в своей приверженности историческому материализму, весьма часто выступая от его имени, особенно в первой половине 30-х годов. С другой стороны, нельзя не видеть их стремления свести на нет его мировоззренческое содержание.

Одним из таких наиболее распространенных приемов вульгаризации исторического материализма в период формирования «критической теории» общества явилось стремление низвести его до уровня экономической теории, превратить в материализм экономический, что неизбежно вело к искажению сущности исторического материализма как философско-методологической основы анализа явлений общественного развития.

Идеалистическая философия рационализма с ее абстрактными идеалами свободы, разума, счастья, сводящая бытие к сознанию, отвергающая все, что происходит вне поля разумной деятельности индивида, не удовлетворяла франкфуртских философов прежде всего из-за отсутствия в ней явно обозримых путей, ведущих к торжеству разума в обществе.

Но означал ли этот шаг утверждение «критической теории» на почве марксистского экономического анализа общественных явлений? Отнюдь пет. Дело в том, что обращение франкфуртских философов к политической экономии оказывается скорее благим пожеланием или многообещающей декларацией, нежели действительным переходом на позиции экономической теории марксизма. Основное воздействие этого шага, пожалуй, в наибольшей степени сказалось па расширении понятийного аппарата теорий Франкфуртской школы, который заметно обновился. Такие понятия, как «собственность», «стоимость», «прибыль», «обнищание», «класс», «эксплуатация», «производительные силы» и т. п., начинают все чаще фигурировать в работах ее теоретиков. Этим по существу лишь терминологическим сходством и исчерпывается близость «критической теории» общества к экономическому учению Маркса. Что касается содержания названных понятий, то франкфуртские философы вкладывали в них, как правило, совершенно иное, принципиально отличное от марксизма содержание. Фактически это была позиция, мало отличная в своей основе от взглядов, разделяемых либерально-буржуазными экономистами.

Трактуя материализм в объяснении общественных явлений крайне односторонне, как экономическую теорию общества, интерпретируемую с позиций мелкобуржуазного мировоззрения, франкфуртские философы ставили под сомнение, а некоторые из них, в частности Маркузе, вообще отвергали необходимость дальнейшей разработки широкой мировоззренческой концепции общества, полагая, что эту роль может успешно выполнить экономизированная «критическая теория». После того как ««критическая теория» общества, — писал Г. Маркузе в 1937 г.,— признала экономические отношения ответственными за все происходящее в мире и ноняла общественные взаимосвязи -действительности, стала излишней не только философия как самостоятельная наука об этих взаимосвязях, но даже и.

Представители «критической теории» общества отвергают существование объективной диалектики, и прежде всего диалектики природы. В духе идей раннего Лукача, изложенных в работе «История и классовое сознание» (1923), они рассматривают ее лишь как отношение между субъектом и объектом в процессе истории. При этом объект в этой диалектической взаимосвязи выступает как продукт деятельности субъекта.. Согласно такой логике мышления, история лишается своего материально-объективного основания и представляется исключительно как творение разума. Вместе с этим теряют свою объективную детерминацию и законы развития общества. По утверждению Г. Маркузе, они существуют и действуют лишь постольку, поскольку «вовлечены в волю субъекта и оказывают влияние на его действие»207. Подобный субъективистский способ мышления, разумеется, не имеет ничего общего с диалектическим материализмом.

Нельзя не учитывать то обстоятельство, что методологические -принципы и теоретические взгляды представителей «критической теории» общества формировались под сильным влиянием западноевропейской идеалистической философии. В марксистской литературе уже отмечались связь идей М. Хоркхаймера и А. Шопенгауэра, близость отдельных философских представлений Т. Адорно со взглядами Ницше, Хайдеггера, Гуссерля и Диль- тея; влияние последних на мировоззрение Г. Маркузе,. особенно в начале его философской деятельности; духовный союз, существующий между фрейдизмом, социоло- гией знания и взглядами Ю. Хабермаса, и т. п.208 И хотя связи эти были часто весьма непоследовательными, они в значительной степени определили идеалистический в своей основе характер методологии Франкфуртской школы.

Согласно утверждении? М.

Поскольку критическое отношение не может существовать без субъектов критики, то они-то и выступают фактически в качестве первоэлемента «критической теории» общества, являясь по существу мерилом реальности и значимости всего происходящего. «...Тем, что субъекты критического отношения,— писал М. Хоркхаймер,— признают современный способ производства, основанную на нем совокупную культуру как продукт общественного труда, как организацию, которую создало себе человечество в эту эпоху, они тем самым отождествляют себя с этим целым и понимают его как волю и разум»210.

Но наряду с представлением о капиталистическом обществе как соответствующем разуму существует и другое представление о нем как об обществе, чуждом человеку, «которое можно сравнить с внечеловеческим естественным процессом, голым механизмом, поскольку покоящиеся на борьбе и подавлении формы культуры не являются никаким свидетельством единой самоосознанной воли»211.

Характер общества определяется «критической теорией» вне анализа его реальной экономической структуры и содержания, по принципу соответствия и несоответствия этого общества понятиям и представлениям субъекта «критического отношения». Исходя из этого конструйруется основное противоречие общества, которое представляется «критическим теоретикам» как противоположность между заложенными в индивиде сознанием своей цели, самопроизвольностью и разумностью и лежащими в основе общества отношениями, возникающими в процессе труда К

Наиболее отчетливо идеалистическая природа «критической теории» общества проявляется в трактовке понятия исторической необходимости — одного из ключевых понятий научного анализа общества. Именно здесь проявляется во всей рельефности ее противоположность теории исторического материализма. В отличие от марксистской интерпретации необходимости как объективной связи явлений в -природе и обществе, существующей независимо от воли и сознания людей, франкфуртские ученые подчеркивают ее субъективную обусловленность. Согласно М. Хоркхаймеру, «критическая теория» свое понимание реальных процессов «дедуцирует из всеобщих основных понятий и лишь в силу этого эти отношения могут проявляться как необходимые»2.

Критические теоретики отрицают существование объективной необходимости не только в обществе, но и в природе, рассматривая различие .между названными видами необходимости лишь с позиции влияния субъекта на изменение окружающего. Даже когда они подчеркивают обособленность, «разделенность» естествоиспытателя как субъекта и предмета его деятельности, то они имеют в виду не объективную независимость предмета от субъекта, а лишь иной, нежели в обществе, характер взаимосвязи между ними. Поэтому франкфуртские теоретики видят общность между двумя этими видами необходимости не в единстве их материальной обьектив- ной природы, как это утверждает научная теория общества, а в единстве способа их выведения. Именно это имеет в виду М. Хоркхаймер, когда утверждает, что «в биологии, как и в других естественных науках, отдельные процессы аналогичным образом (как и в общественных науках.—Г. И.) конструируются теоретически»3.

Не признавая объективно существующей необходимости, искусственно подменяя анализ реальных социально-экономических явлений исследованием их поня- 1

М. Horkheimer. Traditionelle und kritische Theorie, S. 246. 2

Там же, стр. 280. 3

Там же.

тийных форм, «критическая теория», естественна, не может решить вопроса «о деятельной сущности субъекта критического отношения», вскрыть действительные причины, обусловливающие «стремление людей к освобождению от власти... природы и установившихся форм общественной жизни»212. В поисках выхода из этого крайне затруднительного положения она неизбежно впадает то в фатализм, выводя идеи протеста из «самоопределения человеческого рода» и «конструирования хода истории», то в иллюзорную мечтательность, -пропагандируя возможность саморазвития такого состояния, в котором все, что хотят люди, и является необходимым213.

Беспочвенными оказываются и усилия ее теоретиков объяснить историческую необходимость исходя из «идеи простого товарного обмена» или стихийного развития «экономического механизма», поскольку в своем экономическом анализе они не идут дальше признания фактов, лежащих на поверхности, не пытаются раскрыть закономерности развития способа производства, понять диалектику взаимосвязи производительных сил и производственных отношений, дать материалистический, научный анализ противоположности труда и капитала.

Поиски конкретного субъекта критического отношения, способного устранить противоречие между разумом и действительностью, не раз заставляли Хоркхаймера и его приверженцев обращаться к марксизму и его учению о пролетариате как материальном носителе революционных преобразований. Это проявлялось, например, в признании ими особой роли пролетариата в обществе как главного производителя материальных ценностей, его особой заинтересованности в своем освобождении по сравнению с другими классами общества и в ряде других моментов, что говорит об эклектизме и противоречивости «критической теории», вынужденной порой правильно характеризовать некоторые явления действительности вопреки своим принципиально ошибочным теоретическим посылкам.

В размышлениях о причинах существования таких сопутствующих капитализму явлений, как безработица, экономические кризисы, М. Хоркхаймер, безусловно, прав, когда отвергает обоснование этих зол, как коре- нящихся якобы в «недостаточных технических возможностях» общества, и проявляет чувство здорового реализма, когда пытается искать его «в несоответствующих идеалам гуманизма» отношениях капиталистического общества. Тем не менее принять точку зрения пролетариата он не может, так как его симпатии лежат прежде всего на стороне «познающего субъекта».

Пролетариат, заявляет Хоркхаймер, заражен классовой идеологией, и это обстоятельство мешает ему приобрести «истинное познание ситуации всего общества» как одно из главных условий его освобождения. Оно мешает ему выступить якобы и от имени всей массы населения в роли «выразителя идей всеобщности». По мнению немецкого философа, носителем идей освобождения может являться группа людей, наименее зависимая от материальных отношений капиталистического общества, наименее подверженная влиянию его различных социальных классов,— группа критически мыслящих интеллектуалов.

«Критическая теория» общества отказывается искать своего материального носителя в каком-либо из существующих социальных классов общества. Как утверждает М. Хоркхаймер, вообще не существует такого класса, в согласии с которым могла бы развиваться критическая мысль. Но если «критическая теория» общества в своих эмансипаторских устремлениях не связывает себя ни с каким социальным классом, игнорирует объективные, материальные закономерности общественного развития \ то тем самым она обрекает себя на единственно приемлемое для нее существование—быть вечной «критической рефлексией», тотальным отрицанием всего позитивного, абсолютным протестом против всего и вся.