В течение столетий арабские купцы вели торговлю в Африке. С этим связано появление трудов, описывающих страны и города Западной и Восточной Африки, расположенные южнее Сахары (так называемой «арабской географической литературы»). Именно благодаря арабам (в первую очередь, жителям Магриба) в Европе появились первые карты Африки и сведения об ее внутренних районах. Одними из самых известных авторов произведений, затрагивающих историю Африки южнее Сахары, стали бывшие почти современниками путешественник из Марокко Абу Абдаллах Мухаммед Ибн Баттута (1304-1377), автор «Подарка созерцающим о диковинах городов и чудесах путешествий», и знаменитый историк, родившийся в семье андалузского происхождения в Тунисе Абу Зейд Абд ар-Рахман Ибн Халдун (1332-1406), автор «Книги назидательных примеров по истории арабов, персов и берберов и их современников, имевших большую власть». Ибн Баттута путешествовал в верховья Нила, побывал в восточноафриканских городах, на острове Занзибар, Мальдивах, а затем в Западной Африке - в районе р. Нигера, в том числе в Томбукту. Его описания были известны совре менникам, включая европейцев, что отразилось и на составлении Каталанского атласа 1375 г. В создававшейся на протяжении десятилетий «Книге назидательных примеров» Ибн Халдуна содержится не только история Африки севернее и южнее Сахары (особенно ценными считаются описания жизни берберских племен) и других стран, но и интереснейшая теория «цивилизаций», описывающая взаимовлияния между противоположными друг другу кочевыми и оседлыми народами, процессы экономического развития и упадка цивилизаций. Введение к «Книге примеров» является одной из самых цитируемых книг из всего средневекового наследия. Многие политические антропологи и исторические социологи строят на основе этого текста всеобъемлющие концепции исторического процесса, апеллируя к «законам ибн Халдуна». Ибн Баттута и Ибн Халдун оставили свои свидетельства и о могуществе и процветании мамлюкского Египта, ставшего в конце XIV - начале XV в. одним из самых сильных восточных государств (по словам Ибн Халдуна, не бывавший в Каире, не видел мощи мусульманского мира). Крупнейшие державы в доколониальной истории Черной Африки возникали в Западном Судане - области открытых саванных пространств, что способствовало процессам политической интеграции в форме обширных и мощных «империй». Судан как природную и историко-культурную область, простирающуюся более чем на 1000 км от южной границы Сахары в глубь материка и на 5500 км с запада на восток - от Атлантического океана до Эфиопского нагорья - и делящуюся на Западный, Центральный и Восточный Судан, не следует путать с совр. государством Республика Судан, расположенным в Северо-Восточной Африке. При этом Восточный Судан не включается в понятие «Африка южнее Сахары». В IV-XVI вв. в роли гегемона, доминировавшего (что обычно выражалось в обложении их данью) над менее крупными политическими образованиями (наиболее известные из них располагались на севере совр. Сенегала: Фута-Торо (основан народностью тукулёр), Джолоф (расширил узурпатор (вольноотпущенник царского клана) Сакура (1285 - ок. 1300). В период же наивысшего политического, экономического и культурного подъема - при потомках Сундьяты «манса» (правителях) Канку MyceI (1312-1337), Магане (1337-1341) и Сулеймане (1341-1360)- влияние Мали простиралось от Атлантического океана до излучины Нигера в его среднем течении. Однако со смертью Сулеймана начинается упадок Мали. Решающим моментом стала утрата им в 30-е годы XV в. контроля над крупнейшими центрами караванной торговли - Уалатой, Дженне и Томбукту. В середине XV в., окончательно перестав справляться с внутри- и внешнеполитическими проблемами, Мали попадает в политическую зависимость от Сонгая - своего бывшего данника, возникшего еще в VII в., но именно с этого момента превратившегося в третью «великую державу» в истории Западного Судана. Мали же в виде небольшой слабой политии просуществовало в районе своего формирования, вокруг Кангабы, вплоть до середины XVII в. С рубежа I-II тысячелетий все более важным фактором культурного и общественно-политического развития западносуданских обществ становится Великая мечеть в Дженне. Мали. Современный вид их взаимодействие с миром ислама, частью которого к тому времени стала Северная Африка. Опять же, в основе этих взаимоотношений лежала караванная торговля, в том числе заинтересованность и североафриканских, и западносуданских правителей в контроле над ней. Поэтому формы взаимодействия между обществами Северной Африки и Западного Судана не всегда были мирными. В то же время другой стороной этого взаимодействия явилось проникновение ислама и его высокой культуры в зону Сахеля (араб, сахил - «берег») - области саванн, примыкающей к Сахаре с юга, т.е., по сути, синониму понятия «Судан» как природного и историко-культурного региона. Проникновение это, однако, имело специфические черты. Мусульмане (преимущественно арабы) попадали в Западный Судан как купцы или факихи - ученые и проповедники. Они селились в отдельных кварталах западносуданских городов, таких как торговые и культурные центры Дженне и Томбукту, мало контактируя с простыми коренными горожанами и вообще не вступая во взаимоотношения с сельскими жителями. Однако африканские правители обнаружили заинтересованность в принятии ислама в качестве официальной идеологии, которая могла способствовать укреплению их власти. Если Гана была еще всецело языческим обществом, то высшие слои Мали (к середине XIII в., а правители - с середины XI в.) и Сонгая (с рубежа I и II тысячелетий) уже исламизировались, хотя по источникам явственно прослеживается и сохранение в их культуре, в том числе в ее ритуальноцеремониальном «обрамлении», доисламских элементов. В то же время в неэлитарной, общинной среде мусульманская культура, включая арабский язык, не получила практически никакого распространения, а сам ислам в эту среду либо вообще не проникал, либо становился лишь «налетом» на автохтонных архаических верованиях. Оставались в средневековом Западном Судане и общества, даже элита которых в рассматриваемый период не подверглась исламизации, в частности «королевства» моей в совр. Буркина Фасо, древнейшие из которых (Догом- ба, Мампруси, Накомсе, Нанумба, Ризьям, Уагадугу, Фадан-Гурма, Ятенга) образовались в середине XIV - середине XV в. Хотя правитель (моро-наба) Уагадугу признавался верховным по отношению к другим монархам моей, его власть над ними была номинальной. Правители Мали и Сонгая совершали против них походы под знаменем ислама, а потому правители моей продолжали опираться на идеологию, основанную на традиционных верованиях, прежде всего связанных с культами земли и идеями о сакральности власти монарха. Необходимость вначале закрепиться на территориях, на которые моей мигрировали только в первой половине II тысячелетия, а затем противостоять мощным соседям, привела к формированию у моей сильной военной организации. Конница моей регулярно наносила поражения армиям крупных соседних держав, причем не только в оборонительных, но и в наступательных войнах, как это случилось в 1400 г., когда она совершила поход на Мали. В Центральном Судане с VII в. образовались два очага социально-политического и культурного развития: собственно суданский и расположенный к югу от оз. Чад, в бассейне рек Логоне и Шари и достаточно быстро ислами- зировавшийся. Второй из них археологи и историки связывают с культурой железного века сао, чья область распространения охватывала современные юг Республики Чад, север Камеруна и северо-восток Нигерии. Эта культура просуществовала до XVII в., а в XIII-XIV вв. ее носители представили серьезную силу в Центральном Судане и вели длительные войны с государством Канем, в итоге завершившиеся их поражением. Канем возник северо-восточнее оз. Чад, вероятно, в VIII-IX вв. Его создателями были канембу и негроидные народы юго-восточной Сахары {тубу, загава и др.). Устная историческая традиция приписывает основание Канема некоему Дугу из знатного берберского рода, якобы принявшему титул верховного правителя - май и положившему начало династии Сейфува. Однако ученые склоняются к мнению, что первоначальной правящей группой были загава. Могущество Канема и богатство его правителей определялись ключевым положением страны на древних торговых путях, ведших на север до Феццана (на территории Ливии), а на восток - к Нилу и далее до Сомали. В конце XI в. правитель Хуме (1085-1097) принял ислам, и с тех пор элита страны поддерживала не только торговые, но и религиозно-культурные связи с Северной Африкой. В результате Канем стал средоточием мусульманской цивилизации в Центральном Судане, подобно Мали в Судане Западном. Наивысшего подъема Канем достиг при «май» Дунама Диббалами (1221- 1259), когда благодаря успехам канемской конницы в многочисленных войнах на севере в сферу его влияния входили обширные пространства от Нигера на западе до Нила на востоке и от нагорья Тибести в Сахаре на севере до бассейнов рек Шари и Логоне на юге. Страна делилась на четыре части по сторонам света, каждой из которых управлял особый наместник. Однако уже в 60-е годы XIII в. обострение борьбы за престол между многочисленными членами династии, в которую вопреки правилу патрилинейной передачи власти вмешались и родственники «май» по материнской линии, вожди була- ла, а также сопротивление покоренных народов и удары со стороны тубу привели к кризису Канема. В XIV в. один за другим были убиты четыре «май». Во второй половине 80-х годов XIV в. Сейфува были изгнаны из столицы страны Нджими и переселились к юго-западу от оз. Чад, в провинцию Борну, где создали одноименное политическое образование со столицей в Hra- заргаму. Им Сейфува владели до 1446 г. Канемом же стали править «булала», и только в начале XVI в. властителю Борну Идрису II (1504-1526) удалось вернуть Канем, включая Нджими, под власть Сейфува. В XII-XHI вв. начинается продвижение из Западного Судана кочевых скотоводов фульбе, в конце XIV в. создавших во внутренней дельте Нигера, у его слияния с р. Бани, свое первое политическое образование Масину, просуществовавшее до 1862 г. Однако основные миграции фульбе, в результате которых они расселились вплоть до современного Камеруна и во многом определили ход истории Западной Африки, пришлись на XVI-XIX вв. В XIII в. на севере совр. Нигерии на базе существовавших с I тысячелетия н.э. мелких общинных социумов оформились семь из известных позднее четырнадцати политических образований хауса - так называемые «семь истинных хауса»: «города-государства» Бирама, Гобир, Даура, Заззау, Кано, Кацина и Рано со своими родственными друг другу династиями, предположительно основанными кочевниками-пришельцами с севера. Несмотря на устойчивое представление о культурно-историческом единстве хаусанской общности, основанное на родстве династий и отраженное в местных хрониках, каждый город с прилегающей округой представлял собой самостоятельную политическую единицу. В XIV-XV вв. ведущее положение среди политий хауса занимали Кано и Кацина. XV в. ознаменовался для стран хауса (особенно для Кано, в меньшей степени для Кацины) расцветом транссахарской торговли. В 20-30-е годы XV в. учащаются набеги хауса на земли к югу за рабами, караванная торговля распространяется в направлении и пустыни, и зоны тропических лесов, до территории современной Ганы. Главным товаром, поставлявшимся в земли хауса с севера, была медь, а основу экспорта составляли хлопчатобумажные ткани цвета индиго и ремесленные изделия из металла и кожи - то, чем хаусанские мастера славятся по сей день. В XIV в. к хауса из Мали проник ислам, причем если в Кано его влияние распространилось лишь на правящую элиту, поспособствовав проводившейся ею политике централизации, то в Кацине, наоборот, - в большей мере на простонародье. Еще большее, чем Мали, политическое и социально-экономическое воздействие на хауса оказало Борну: некоторое время страны хауса прямо зависели от него и платили дань. Ко второй половине XV в. Кано и Кацина попадают под влияние Сонгая, значительно усилившееся в следующем столетии. Историко-культурное и социально-политическое своеобразие Верхней Гвинеи - области, расположенной к югу от Западного и Центрального Судана до Атлантического океана, определялось тем, что в природном отношении это зона труднопроходимого тропического леса, практически исключав шего возможность создания крупных политий, подобных тем, что сложились в саванне Судана. Распространение мухи це-це делало практически невозможным коневодство и сильно затрудняло разведение скота. Лес ограждал народы Верхней Гвинеи и от прямого воздействия ислама вплоть до конца XVIH-XIX ВВ. Одним из следствий этого явилось отсутствие обширных письменных источников по «доевропейской» истории народов Верхней Гвинеи. Однако все это отнюдь не означает, что верхнегвинейские общества были слабыми и отсталыми. «Города-государства» йоруба - Бенин, а позже и Дагомея - отличались как высоким уровнем социокультурного развития, так и (в периоды расцвета) политическим могуществом (не следует путать доколониальный Бенин, который, как и подавляющее большинство городов йоруба, находился на юго-западе сегодняшней Нигерии, современную Республику Бенин, на территории которой располагалась Дагомея, а также один из йорубских «городов-государств» Кету). Как и хауса, йоруба представляли собой этнокультурную общность при отсутствии единой политической организации: в рассматриваемый период каждый город со своей деревенской округой являлся суверенной политией. Однако правители всех городов йоруба считали друг друга родственниками, ибо возводили свое происхождение к одному предку - легендарному Оду- дува. Согласно преданиям, именно он, спустившись с небес, создал земную твердь; на месте же, где это произошло, основал первый город - Иле-Ифе, стал его первым правителем (оони) и послал своих сыновей основывать новые города и править в них. Археология подтверждает исключительную для региона древность Иле-Ифе: археологические слои культуры железного века прослеживаются в нем с VI в. н.э. Расцвет Ифе приходится на XII-XV вв.; в частности, к этому времени относятся шедевры ифской скульптуры. И по сей день Иле-Ифе является сакральным центром йоруба. «Оони» Иле-Ифе, как потомок Одудува, признается старшим другими йорубскими традиционными правителями, приписывающими основание своих династий сыновьям последнего и формально получающими от «оони» инвеституру при восшествии на престол, а важнейшие, имеющие значение для всего народа йоруба, алтари находятся перед его дворцом. Древнейшие после Иле-Ифе города йоруба, такие как Иджебу, Кету, Ово, Ойо и Ондо, возникли в X-XIV вв. Историко-культурную общность с йоруба образуют бини - создатели (как его называли впоследствии европейцы) «Великого Бенина». Поселение, из которого вырос город Бенин и вокруг которого сложилось одноименное политическое образование, зародилось, возможно, в середине VIII в. Согласно устной исторической традиции, институт монархии возникает в Бенине в X в. благодаря пришельцам из Иле-Ифе. По ней же, после примерно полувекового периода междуцарствия на грани XII и XIII вв. слабую «первую династию» огисо сменяет вторая - оба; нынешний традиционный правитель Бенина признается ее 38-м представителем на троне. Вторая династия также считается (и, очевидно, на самом деле является) ифской по происхождению. Традиция приписывает основание династии «оба» (как и династии алафи- нов - правителей Ойо) одному из сыновей Одудува, принцу Оранмийану. Ранние европейские источники позволяют утверждать, что восходивший на престол «оба» получал символы власти от «оони» ставшего священным и для бини Иле-Ифе. Там же хоронили и голову каждого третьего умершего верховного правителя Бенина. С Иле-Ифе устная традиция связывает и появление на свет знаменитого искусства «бенинской бронзы». Согласно ей, в конце XIII в. «оба» Огуола пригласил из Иле-Ифе бронзолитейщика по имени Игуэгха, чтобы тот обучил своему ремеслу бенинцев. Возможно, не повествуя о реальном историческом событии, эта легенда отражает факты возникновения искусства «бенинской бронзы» в то время и его преемственности от искусства Ифе. Династии «оба» наконец удалось установить в стране эффективную центральную власть, а «оба» Эведо во второй половине XIII в. смог значительно повысить и закрепить (вплоть до начала XVII в.) реальную роль верховного правителя, избавившись от жесткого контроля со стороны придворных вождей, под которым находились его предшественники. Расширение границ способствовало и установлению торговых связей со все более отдаленными от города Бенина странами и народами. Впрочем, при Эвуаре ни на одном из направлений бенинцы еще не продвинулись более чем на 150 км от метрополии. В то же время сами направления бенинской экспансии при Эвуаре были чрезвычайно многообразны и исключительно важны стратегически: восточное - в области расселения игбо и иджо на правобережье Нигера; южное - к океанскому побережью; северное и северо- западное - в том числе на йорубские земли Экити, Иджеша и Ондо. Однако создание «империи» никоим образом не изменило социальных основ бенинского общества: как и у йоруба, оно продолжало базироваться на большой семье и общине. Йоруба и бини оказали влияние на культуру и общественный строй народов, уровень сложности и централизованности социально-политической организации которых был значительно ниже: иджо, ибо и др. У некоторых из них, в частности игала и итсекири, в результате возникли собственные, поначалу зависимые, «королевства» с династиями бенинского или йоруб- ского происхождения, которым, однако, со временем удалось получить независимость и даже вступить в соперничество с бывшими метрополиями за контроль над торговыми путями. Некоторые народы Верхней Гвинеи еще до появления европейцев создали собственные политические образования того же уровня сложности, а отчасти и типа (с сакрализованным монархом во главе), что и йоруба и бини, находясь вне их прямого влияния: бариба («королевство» Буса, XII-XIII вв. или немногим позднее), джукун (к XIV в.), нупе (конец XIV - начало XV в.). Все эти народы расселялись к востоку или северу от бини и йоруба; на землях, лежащих в пределах верхнегвинейского ареала западнее этнической территории последних, общества сопоставимого уровня социокультурной сложности начинают появляться только в XVI в. От нигерийско-камерунской границы на восток и юг до естественных границ материка ныне протянулась «Африка банту». Многочисленные народы этой языковой семьи составляют большинство жителей всех стран южной половины континента. Прародина банту находилась на восточной окраине области их нынешнего расселения - на стыке Нигерии и Камеруна; миграции же банту проходили в несколько волн, охвативших период с I тысячелетия до н.э. по начало II тысячелетия н.э. Обширные пространства от Камеруна до Анголы именуются Нижней Гвинеей и делятся на две части: лесистую северную и саванную южную, граница между которыми проходит по р. Конго в ее среднем и нижнем течении. На севере Нижней Гвинеи ко времени появления там европейцев ни у одного из населяющих этот регион народов не образовалось форм социально-политической организации, более сложных, чем вождества. На юге же к середине XV в. уже наметились два крупных центра общественного и культурного развития: на атлантическом побережье и на юге совр. Демократической Республики Конго. Однако во втором из этих центров первые мощные политии (Луба и Лунда) возникли только в XVI столетии. На побережье же между XIII и началом XV в. сформировалось одно из крупнейших и наиболее сложно организованных «королевств» «Черной Африки» за пределами Судана - Конго, созданное одноименным народом. Различными учеными время сложения Конго определяется по-разному: XIII, XIV или начало XV в. Спорными остаются и многие вопросы, связанные со степенью зависимости от Конго тех или иных земель. Устная историческая традиция связывает образование Конго с завоеванием отрядом под командованием Нтину Вене (иначе - Ними а Луке- ни), сына правителя небольшой политии Бунгу, пришедшим с правого (северного) берега р. Конго, вождества народа амбунду Нсунди, являвшегося центром политического образования, в состав которого входили еще пять крупных вождеств, также постепенно подчиненных новым правителем. Эти шесть бывших вождеств составили территориальное ядро Конго. Кроме них, власть Нтину Вене были вынуждены признать правители Ндонго и небольших политий на правобережье Конго - Каконго, Лоанго и Нгойо, населенных народами, родственными конго. Территориальную экспансию, начатую первым правителем, продолжили его наследники, и, хотя на раннем этапе своей истории Конго несколько раз распадалось, в период максимального могущества, в XV - первой половине XVI в., оно занимало обширные пространства в основном к югу, но также и к северу от низовий р. Конго. Правитель носил титул маниконго («хозяин конго»). Наследование трона было матрилинейным, соответственно общим принципам наследования у конго и амбунду. В идеале власть должна была переходить к братьям предыдущего монарха в порядке старшинства или к сыновьям его старшей сестры. Однако на практике на престол обычно претендовало сразу несколько представителей династии, и конфликты за него не были редкостью в истории страны. В пору расцвета Конго являл собой один из немногих примеров доколониальных африканских политий, система управления которыми основывалась преимущественно на территориальных, а не родственных принципах, хотя до 1506 г., когда на трон вступил поборник католицизма Аффонсу I, в основе официальной идеологии традиционно для Африки южнее Сахары лежал культ предков правителя, выступавшего в качестве верховного жреца. Первоначально «маниконго» только утверждал у власти местных вождей, обладавших правом на нее в силу исконных местных общинно-родственных норм, но в XV в. территориальное ядро страны подверглось разделению на шесть провинций (Мбанза-Конго, Мбата, Мпангу, Мпемба, Нсунди и Сойо), в свою очередь, состоявших из округов. Столичная провинция явля лась доменом «маниконго», главы же остальных (как и управляющие округами), пусть границы их владений по-прежнему совпадали с пределами прежних вождеств, теперь выбирались среди придворных, получали власть не по наследству, а от «маниконго», и могли в любой момент быть отстранены им от нее. Главной обязанностью региональных администраторов являлся ежегодный сбор дани верховному правителю. Помимо натуральных податей с общинников, в столицу страны Мбанза-Конго к «маниконго» стекались доходы от торговли с населением океанского побережья (главными экспортными товарами служили разнообразные изделия из добывавшихся в Конго железа и меди), взимания дорожной пошлины и штрафов. Возведение дворцов, прокладка дорог и прочее обеспечивались привлечением населения к исполнению трудовой повинности. В Восточной Африке в рассматриваемый период выделяются два совершенно независимых и изолированных друг от друга социокультурных ареала - зона арабо-африканского синтеза, протянувшаяся узкой полосой вдоль Индийского океана между совр. Сомали и Мозамбиком, и не затронутая арабским влиянием область Межозерья. Первые выходцы с Аравийского полуострова появляются на африканских берегах и близлежащих островах Индийского океана в VII в. В последующие века имело место еще несколько волн переселений арабов в Восточную Африку. В отличие от североафриканских арабов, проникавших в Судан, пришельцы из Аравии, купцы и проповедники, селились среди африканцев, брали жен и наложниц из местных жителей, обзаводились черной прислугой, торговыми партнерами, усваивая отдельные элементы африканской культуры. В результате в X-XII вв. образовалась синтезная культура суахили (опять же, от араб, «сахил» - «берег», во мн. ч. «савахил»), центром сложения и развития которой стали основанные арабами, часто на базе уже существовавших поселений, суверенные города, чье процветание вплоть до прихода в конце XV в. португальцев базировалось на торговле (прежде всего золотом, слоновой костью и невольниками) со странами Передней и Южной Азии, а с XV в. и с Китаем: Могадишо, Малинди, Геди, Момбаса, Ламу, Пате, Занзибар, Килва, Софала и другие - всего более тридцати. Первые из таких центров, окруженных деревнями, формировались начиная с рубежа VIII-IX вв., а наивысшего подъема города суахили достигли в XII-XIV вв. Они никогда не представляли собой единого политического образования или даже союза политий, хотя в тот или иной исторический период один из городов мог выделяться большим влиянием и богатством: в XII-XIII вв. - Килва, в XIV в. - Пате, в XV столетии - Занзибар. В этническом отношении население суахилийских городов отличалось пестротой, но говорило на едином языке - «кисуахили», в котором грамматический строй и лексика из языков банту сочетаются с обилием слов, заимствованных из арабского. Утвердился и единый социально-политический и культурно-бытовой уклад. Так, политические символы и ритуалы, правила наследования власти (матрилинейные; не сыном, а младшим братом или, при его отсутствии, племянником) и некоторые нормы обычного права, система родства, тип женской одежды восходили к исконным африканским образцам и моделям, в то время как религия и обусловленная ею идеология, значительная часть юридических норм, графика суахилийской письменности, календарь, некоторые формы фольклора, архитектурный стиль городов и тип мужской одежды - все они были принесены арабами. В Межозерье к рубежу, XIII-XIV вв. образовалось большое число вож- деств - объединений под властью одного вождя общин-деревень на площади в 250-500 кв. км с суммарной численностью населения в несколько тысяч человек. Древнейшим «королевством» в регионе, осуществлявшим гегемонию над множеством вождеств, была Китара, центр которой располагался на западе нынешней Уганды. Китара возникла в XIII-XIV вв. в результате насильственного подчинения местных земледельцев скотоводами чвези (один из кланов народности хима, или ньянколе), пришедшими предположительно из современной Эфиопии, которые внешне отличались от местных жителей и установили этнокастовую социальную стратификацию, в последующем характерную для многих обществ Межозерья, возникших таким же образом в связи с миграцией туда в конце XV-XVI в. скотоводческих нилотских народов из Восточного Судана. Скотоводы заняли высшую социальную нишу, а земледельцы - низшую; первые владели крупными стадами и лучшими землями, а вторые арендовали у них скот и землю, платя натуральные подати. Внешняя торговля в Китаре практически отсутствовала. Расцвет Китары, как и предшествующий период, сопровождавшийся внешней экспансией, пришелся на начало - середину XV в. - время правления Ндахуры и его сына Вамары. Их царствования прошли в непрерывных войнах. Ндахуре, а поначалу и Вамаре в них сопутствовал успех, однако в итоге правление последнего завершилось поражением от пришедших с севера нилотов-луо, которые захватили столицу Китары Биго, изгнали ее правителей и создали собственную политию Буньоро (в науке иногда именуемую Китара-Буньоро). В целом уже в XVI в. процесс формирования «королевств» в районе Великих озер протекал особенно активно. В Южной Африке очаг социально-экономического и политического развития сложился на территории совр. Зимбабве, в междуречье Замбези и Лимпопо. Его создателями были розви и каранга - две группы народа шона. В начале XV в. один из карангских правителей принял титул мвене мутапа («хозяин покоренных земель»), в дальнейшем в искаженной португальцами транскрипции давший имя стране в европейских источниках и в науке - Mo- номотапа. Археологами исследованы многочисленные городища с остатками крупных каменных сооружений. Эти поселения служили резиденциями правителей разного ранга (объединений общин или союзов таких объединений), культовыми и ремесленными центрами. Главное поселение располагалось неподалеку от совр. г. Ньянда вокруг холма Зимбабве, имя которого получила вся археологическая культура железного века (IX-XVIII вв.), чьи памятники обнаружены также в Мозамбике и ЮАР. Возведение крупных построек на холме, образовавших комплекс Большое Зимбабве, относится к X-XVII вв.; причем наиболее совершенные технически и художественно - ко второй половине XIII - середине XV в. По оценкам ученых, в это время в городе проживало ок. 18 тыс. чел. Во взлете архитектуры, расширении площади и численности населения Зимбабве нашел отражение общий подъем страны в тот период. Пика централизации власти, политического и внешнеэкономического могущества она Стены «Большого Зимбабве». Мономотапа. XIII-XV вв. достигла при правителях Ньятсимба Мутота (ок. 1430 - ок. 1450) и Матопе Ньянхехве Небедзак (ок. 1450- ок. 1480). В те годы границы Мономотапы определялись р. Замбези на севере, р. Саби - на юге и Индийским океаном - на востоке. Основой ее процветания являлась торговля золотом, железом и медью, причем не только с внутренними районами Африки, но и - через самый южный суахилийский город Софала - с другими городами восточноафриканского побережья, с Аравией, Индией, Юго-Восточной Азией. Развит был и внутренний обмен с применением денежного эквивалента - медных слитков. Особенностью хозяйственной организации Мономотапы являлось широкое применение ирригационного террасного земледелия наряду с типичным для субсахарской Африки ручным подсечно-огневым. Само значение титула верховного правителя красноречиво говорит о том, как возникла держава шона. Однако «мвене мутапа» являлся не только военачальником, но и верховным жрецом; подданные считали его посредником между ними и верховным божеством Мвари, даровавшим урожай и прочие блага. В конце XV или начале XVI в. двор «мвене мутапа» переместился из Зимбабве на север, в Звонгомбе (близ Хараре - столицы совр. Республики Зимбабве). Среди ученых нет единого мнения по поводу приведших к этому причин. Некоторые из них полагают, что именно в это время перестала играть роль торговой артерии Саби, ставшая несудоходной вплоть до впадения в нее Рунде, близ которой находится Большое Зимбабве. Другие считают, что решающим фактором явилась длительная война во внутренних районах страны, в результате которой до ее окончания в 1506 г. оказалась прерванной торговля с побережьем. В любом случае несомненно, что в факте переноса столицы отразился начавшийся упадок державы. Развитие Мадагаскара и большинства архипелагов в Индийском океане (Коморских, Маскаренских и Сейшельских о-вов) долгое время протекало в изоляции от африканского континента. На Мадагаскаре наиболее сложно организованное социально и политически общество Имерина возникло в гористом центре острова, населенном народом мерина. Согласно устной традиции, сложение Имерины началось в XIV или XV в. Лежащие в Мозамбикском проливе между Мадагаскаром и африканским континентом Коморские о-ва с XII в. находились под властью суахилийской Килвы, но ислам и его культура утвердились на островах еще раньше, в конце I тысячелетия, когда во взаимодействии арабов и африканцев суахилийская культура только формировалась. Можно сказать, что до появления европейцев значительная часть Африки южнее Сахары - та, что лежала вне сферы арабского влияния, - развивалась практически исключительно в силу своей собственной внутренней социокультурной (цивилизационной) логики: история ставила «опыт в чистом виде». Европейское проникновение в «Черную Африку» оказалось более массированным, нежели арабское, охватив в итоге весь континент и приведя к почти повсеместному установлению на нем колониальных режимов.