<<
>>

3.1 Реакция малых стран Латинской Америки на присоединение к СССР Западной Белоруссии, Западной Украины и Прибалтики

Что касается реакции властей малых стран Латинской Америки на начало Второй мировой войны, то наиболее зримой была реакция уругвайских законодателей. 3 сентября 1939 г. в знак солидарности с Польшей, подвергшейся 721 агрессии со стороны Германии, все депутаты нижней палаты уругвайского парламента встали со своих мест - за исключением депутата-коммуниста, 745 верившего в «правильность» советско-германского «пакта» .
После подписания и опубликования в т.ч. и в латиноамериканских газетах текста советского-германского пакта (был распространен из Берлина агентством «Юнайтед пресс» в т.ч. в переводе на испанский язык)722 723 724 725 в наиболее сложной ситуации действительно оказались латиноамериканские коммунисты, которые еще недавно сражались с фашизмом на фронтах Испании и еще на своем июльском совещании в Нью-Йорке называли фашизм главной угрозой . 4 сентября 1939 г. в редакционной статье «Пакт предательства» самая тиражная уругвайская газета «Паис» (близкая к партии «Бланко») явно в насмешку над коммунистами сослалась на страстную речь об опасности фашизма, которую на VII Конгрессе Коминтерна произнес его генеральный секретарь Георгий Димитров . «Паис» предлагала своим читателям сравнить речь Димитрова с приведенным в следующей колонке пассажем из речи Гитлера в рейхстаге. Тот, в свою очередь, говорил, что «готов установить наилучшие отношения с любой страной за исключением одной единственной: с советской Россией»726 727. От себя газета добавляла: «Объединившись, эти две силы наверняка будут бороться с демократией» . И еще до этого, 2 сентября 1939 г., другая уругвайская газета, «Диа» (близкая к партии «Колорадо») опубликовала статью «Провал коммунизма», которая, в частности, гласила: «Все ужасы, перенесенные за последние годы русским народом, которому его правители говорили, что жертвы приносятся во имя борьбы с фашизмом, обернулись тем, чтобы, получается, стать союзниками того самого фашизма» .
В сложившихся условиях компартиям, которые ориентировались на Коминтерн, как никогда, требовался оперативный инструктаж от его Исполкома. Проблема заключалась в том, что в директиве компартиям, утвержденным 15 июля 1939 г. в связи с приближением 25-й годовщины Первой мировой войны, главными объектами новой политической кампании назывались фашистские 752 агрессоры , а пакт означал «решительный поворот сталинского руководства к сотрудничеству с нацистской Г ерманией» . Дополнительная проблема заключалась в том, что и ИККИ был серьезно обескровлен предвоенными сталинскими «чистками» и лишен оперативного прямого выхода на руководство СССР и ВКП(б). Как пишет автор монографии «Секреты Коммунистического интернационала» Ф. Фирсов, ни о приезде Риббентропа, ни о предстоящем подписании «Пакта о ненападении» с секретным приложением о разграничении «сфер влияния», руководители ИККИ «ничего знать не могли», а своими - 754 последующими директивами «содействовали дезориентации компартий» . 27 августа Димитров послал Сталину, Молотову и Жданову подборку материалов, из которой вроде бы следовало, что компартии расценили пакет как громадный внешнеполитический успех СССР , но просили о разъяснениях. Таковых, однако, не последовало. В итоге многие партии действовали вслепую и подобный поворот в политике СССР был для них «мучительным»728 729 730 731 732 733 734 . 5 сентября Г.Димитров в письме секретарю ЦК ВКП(б) А.Жданову сообщил о разработке документа, призванного определить принципиальную линию и тактику компартий, отмечая «исключительные трудности» . На последовавшей встрече (7 сентября) Сталин, наконец, сформулировал, что война идет между двумя группами капиталистических стран, и что «мы не прочь, чтобы они подрались хорошенько и ослабили друг друга» . Однако проблема неожиданного сближения большевиков Москвы и нацистов Берлина так и осталась неразрешенной. Сталин только предложил снять лозунг единого фронта: коммунисты капстран должны были решительно выступить против своих правительств, против войны .
Эти тезисы были заложены в подготовленной 8-9 сентября директиве и подтверждены в решении Секретариата ИККИ от 15 сентября735 736 737, то есть, по сути, за считанные часы до вступления советских войск в пределы международно-признанных границ Польши. В Гаване лишенная аргументов поддержка кубинскими коммунистами советско-германского пакта стала темой, от которой самый массовый национальный журнал «Боэмия» стал отталкиваться, описывая любые выступления представителей Революционного коммунистического союза в Учредительном собрании. Про лидера партии Бласа Року журнал писал, что тот «еще недавно говорил, что является свободным человеком, а не крепостным III Интернационала»738. После вступления частей РККА и НКВД в принадлежавшие ранее Польше Западные Белоруссию и Украину печатный орган КПК газета «Нотисиас де Ой» в августе 1939 г. попробовала использовать тезис о том, что «СССР интервенирует (так в тексте - С.Б.) с единственной целью - не допустить, чтобы миллионы живых существ попали под иго Гитлера»739. Но когда эта информация дошла до ИККИ, там КПК посоветовали от этого отказаться, так как к тому времени это явно противоречило заявлению Молотова от 30 октября: «Оказалось достаточным короткого удара по Польше со стороны сначала германской армии, а затем - Красной армии, чтобы ничего не осталось от этого уродливого детища Версальского договора, жившего за счёт угнетения непольских наций»740. И еще 17 октября Г. Димитров отправил Сталину проект своей статьи «Война и рабочий класс», в сопроводительном письме к которой отмечал, что «хотя компартии в основном уже исправили свою позицию в отношении войны, все еще продолжается в их рядах некоторое замешательство»741. Сталин читал и правил статью Димитрова, а в своих замечаниях предложил «приглушить революционную борьбу», ограничившись антивоенными лозунгами742. Примечательно, что, с одной стороны, в своей речи в Верховном Совете СССР Молотов повторил тезис, который у себя в стране, пытаясь защитить политику СССР, развивал генсек КПУ Гомес.
Тот, вполне вероятно, сначала обратил внимание на публикацию самой массовой общенациональной газеты «Паис», сопроводившей сообщение агентства «Юнайтед пресс» о вводе советских сил в Польшу довольно позитивным для СССР заголовком «Советы защитят меньшинства»743. Обогащая этот гуманитарный тезис классовым подходом, Гомес стал утверждать, что бывшую советско-польскую границу советский солдат пересек как «освободитель крестьянина-белоруса и крестьянина-украинца от польского помещичьего ярма»744 745. Однако на подписчиков буржуазных СМИ Уругвая это вряд ли могло произвести впечатление хотя бы по той причине, что еще в конце августа на страницах «Паис» были подчеркнуто выигрышно завёрстаны две аналитические статьи с весьма рациональной аргументацией совершенно иного тезиса. Во- первых, еще по свежим следам советско-германского пакта газета поместила в центр первой полосы материал своего парижского корреспондента, который, как выяснилось, прозорливо отметил, что «очевидным следствием неожиданного русско-германского пакта будет раздел Польши» . В корреспонденции проводилась та мысль, что передача СССР части земель Польши была бы «платой за нейтралитет»746 747 748. Во-вторых, 31 августа 1939 г. (также на первой полосе) «Паис» опубликовал еще одну аналитическую статью, в которой обращалось внимание на то, что соединяющая Россию и Германию Балтика зимой замерзает. Из этого делался вывод о том, что для бесперебойных поставок товаров из СССР в Германию им нужно обзавестись общей сухопутной границей - что опять же предполагало раздел Польши, и по соображениям, далеким от «классовых» или 770 «освободительных» . К 7 октября 1939 г. ИККИ наконец получил вводные от Сталина и отправил директиву генсеку КП США Браудеру, которому поручалось передать ее и компартиям Латинской Америки. Впрочем, к латиноамериканским реалиям эта директива имела только самое косвенное отношение: «В связи с нападением $ реакции на французскую компартию необходимо в печати развернуть разоблачительную кампанию лжеантифашистской войны.
Необходимо отбросить оборонительный тон в отношении социал-демократии, и перейти в наступление против Блюма, обвиняя его в том, что он вместе с французской реакцией готовил войну против Советского Союза, натравливал Германию против СССР, душил Испанию, поддерживал мюнхенское предательство Даладье, душил стачечное движение французских рабочих, сорвал единый и рабочий народный фронт, выступает ныне агентом английского и французского империализма, тащит (так в тексте - С.Б.) рабочих и крестьян умирать за подавление Индии, Марокко, Индокитая. Блюмы, Дебрюкеры, английские лейбористы вместе с английской и французской реакцией берут в свои руки обанкротившееся знамя 771 антикоминтерна...» . Впрочем, не успев появиться, и эта директива оказалась запоздалой - по крайней мере, для массового читателя Уругвая. Еще 2 сентября все та же газета «Паис» опубликовала редакционный комментарий «Мандат Москвы», в котором приветствовала решение двух депутатов французского парламента сдать членские билеты ФКП в знак протеста против новой политики СССР, направленной на сближение с «рейхом». Газета призывала последовать тому же и уругвайских коммунистов - если у них остались «личное достоинство и независимость мышления» . Нельзя не признать, что отвечать на подобную сентябрьскую публикацию, выполняя октябрьские инструкции ИККИ, для КПУ было бы политически крайне невыгодно (тем более через месяц, в октябре). Совокупность этих факторов привела к тому, вслед за КП США (которая первой в Западном полушарии получила сумбурные инструкции ИККИ и попробовала их популяризировать, и, как следствие, первой испытала 15 - процентное сокращение партийных рядов и 75-процентное падение заявлений на членство в партию) со схожими проблемами столкнулись и компартии малых стран Латинской Америки. Так, после заключения «пакта Молотова-Риббентропа» из Революционного коммунистического союза Кубы вышли такие активисты, как Мария Вилар Бусета, Лино Новас Кальво и Карлос Монтенегро . «Диссиденты» уходили либо 775 в Федерацию университетских студентов (как Мария Вилар Бусета) , либо к троцкистам , чья печать «развивала тезис о “красном империализме”» .
Как следует из мемуаров генсека КПУ Э.Гомеса, дебаты в КПУ начались после национальной партконференции в сентябре 1939 г. На ней было заявлено, что КПУ «приветствует советскую политику мира, которая Пактом о ненападении разделила агрессоров и и нанесла смертельный удар стратегии, разработанной в Мюнхене» . Тем не менее, вскоре руководству КПУ пришлось столкнуться не El mandato de Moscu // El Pais. - Montevideo, 02.09.1939. - Р. 5. OTTANELLIF. The Communist Party of the United States: From the Depression to World War II. New Brunswick, 1991. - Р. 197. ~ ~ ~ 779 только с «антисоветской и антикоммунистическом кампанией в правой прессе» (о чем шла речь выше), но и с внутрипартийными дебатами. В частности, несогласие с новой политикой выразили многолетние члены КПУ Хосе Ласаррага и Андрес Риссо , которые незадолго до этого вернулись с гражданской войны в Испании. В итоге к декабрю 1940 г. оставшийся верным Москве Гомес пошёл на исключение из ЦК целого ряда его многолетних членов, пополнивших ряды антисталински настроенных левых организаций, в т.ч. стан Троцкого749 750 751. В результате в рядах КПУ остались всего 250-400 человек - в сравнении с 1007 членами даже в 1921 г., когда партия была только создана. В целом стоит отметить парадоксальную ситуацию. В период с августа 1939 г. по июнь 1941 г. позиции КПУ по вопросу о войне сомкнулись с позициями уругвайских консерваторов-националистов во главе с сенатором Эррерой, выступавших против «империалистического вмешательства» в дела 783 континента . Что же касается властей Кубы, то их особое возмущение вызвала речь Молотова в Верховном Совете СССР, в которой он, рассуждая о проблемах советско-финляндских отношений, сказал: «В своем послании от 12 октября на имя тов. Калинина, г-н. Рузвельт выразил надежду на сохранение и развитие дружелюбных и мирных отношений между СССР и Финляндией. Можно подумать, что у Соединенных Штатов Америки лучше обстоят дела, скажем с Филиппинами или с Кубой, которые давно требуют от США свободы и независимости и не могут их получить, чем у Советского Союза с Финляндией, которая давно уже получила от Советского Союза и свободу, и государственную независимость» . Таким образом, Молотов приравнял формально независимую Кубу к протекторату Филиппины. Помимо этого, неодобрение в малых странах Латинской Америки вызвало то, что после ввода советских войск в пределы международно-признанных границ Польши представители СССР перестали иметь дело с польскими дипломатами, аккредитованными в Лиге наций. Больше того, печатный орган ЦК ВКП(б) к поздней осени 1939 г. стал в отчетах о сессиях Лиги наций ставить само слово «Польша» в кавычки . На контрасте, Куба и Уругвай не просто продолжили признавать Польшу, а еще и повысили уровень отношений с ее правительством в изгнании. Конкретно речь шла о том, что отношения Польши и Кубы были установлены в 1933 г., но послом по совместительству на Кубе был глава польской дипмиссии в Вашингтоне. Однако в 1942 г. в Гаване было создано полноценное польское посольство. С Уругваем дипотношения были установлены в 1925 г., но интересы Польши в Уругвае представляла польская дипмиссия в Буэнос-Айресе. Однако в 1942 г. в Монтевидео также было открыто полноценное диппредставительство Речи Посполитой. Не повысили уровень отношений, но ничего и не стали менять, продолжая признавать Польшу, такие другие малые государства Латинской Америки, как Г ондурас, Боливия, Парагвай. Схожим образом реагировали латиноамериканцы и на скорую (в 1940 г.) инкорпорацию в СССР стран Прибалтики. Во-первых, остававшиеся до 1946 г. членами Лиги наций государства Латинской Америки не стали ставить под сомнение статус аккредитованных при Лиге послов Эстонии, Латвии и Литвы . Во-вторых, еще долго латиноамериканцы продолжили признавать аккредитованных в своих странах прибалтийских дипломатов. При этом на такой прямой вызов СССР решились не только гиганты региона в лице Аргентины, 752 753 754 787 788 Бразилии и Мексики , но и, например, Коста-Рика . Что же касается Уругвая, то, по словам Л. Мялксоо из Университета Тарту, в Монтевидео отказались потом «разрешать замены, представленные главой дипломатической службы Литвы [в изгнании]» , но за всеми уже аккредитованными дипломатами- литовцами поначалу сохранили прежний статус. Неожиданное подтверждение этому можно обнаружить в документах за 1945 г. вновь открывшейся советской дипмиссии в Монтевидео: советский посланник Горелкин упоминает о наличии и даже контактах с литовским коллегой в Уругвае в 1945 г.755 756 757 758. Что же касается советского фактора, то после присоединения стран Прибалтики к СССР коммунистам малых стран Латинской Америки, конечно же, было сложно совершить очередной «вираж», учитывая, что еще 23 марта 1940 г. резолюция Секретариата ИККИ по литовскому вопросу гласила, что «после освобождения Западной Украины и Западной Белоруссии Красной Армией, возникновения общей границы с СССР и заключения пакта о взаимопомощи... Советский Союз гарантирует Литве. независимость» . Как известно, развитие событий пошло по совсем другому сценарию, предвосхитив новые резкие повороты в восприятии СССР и в малых странах Латинской Америки. 3.2
<< | >>
Источник: БРИЛЁВ Сергей Борисович. СОВЕТСКИЙ ФАКТОР В ПОЛИТИКЕ МАЛЫХ СТРАН ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКИ В КАНУН И ВО ВРЕМЯ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ. Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук.. 2016

Еще по теме 3.1 Реакция малых стран Латинской Америки на присоединение к СССР Западной Белоруссии, Западной Украины и Прибалтики:

  1. 3.2.2. варианты развития геополитической ситуации
  2. МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ И ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА СССР В НАЧАЛЬНЫЙ ПЕРИОД ВОЙНЫ
  3. 3.1 Реакция малых стран Латинской Америки на присоединение к СССР Западной Белоруссии, Западной Украины и Прибалтики
- Альтернативная история - Античная история - Архивоведение - Военная история - Всемирная история (учебники) - Деятели России - Деятели Украины - Древняя Русь - Историография, источниковедение и методы исторических исследований - Историческая литература - Историческое краеведение - История Австралии - История библиотечного дела - История Востока - История древнего мира - История Казахстана - История мировых цивилизаций - История наук - История науки и техники - История первобытного общества - История религии - История России (учебники) - История России в начале XX века - История советской России (1917 - 1941 гг.) - История средних веков - История стран Азии и Африки - История стран Европы и Америки - История стран СНГ - История Украины (учебники) - История Франции - Методика преподавания истории - Научно-популярная история - Новая история России (вторая половина ХVI в. - 1917 г.) - Периодика по историческим дисциплинам - Публицистика - Современная российская история - Этнография и этнология -