<<
>>

От Рузвельта к Трумэну

В числе прочих лозунгов, которые выкрикивали толпы, собравшиеся у посольства США в День Победы, был лозунг «Ура Рузвельту!», однако президент скончался еще за месяц до этого. Гарриман позвонил Молотову, чтобы сообщить новость о смерти Рузвельта, ранним утром 13 апреля 1945 г.

Молотов тут же отправился в американское посольство — было 3 часа утра, — чтобы выразить свои соболезнования. По словам Гарримана, Молотов, казалось, был «глубоко тронут и взволнован. Он задержался на некоторое время и говорил о том, какую роль сыграл президент Рузвельт в войне и строительстве планов на мирное время, о том, как его уважали маршал Сталин и весь русский народ, и какую ценность для маршала Сталина имел его приезд в Ялту». Что касается нового президента Гарри Трумэна, Молотов выразил доверие к нему, поскольку его выбрал вице‑президентом Рузвельт. «Я никогда не слышал, чтобы Молотов говорил так убедительно», — признался Гарриман в телеграмме в Вашингтон40.

Чуть позже в тот же день Гарриман встретился со Сталиным. «Когда я вошел в кабинет маршала Сталина, я заметил, что он, по‑видимому, сильно расстроен новостью о смерти президента Рузвельта. Он приветствовал меня молча, стоя пожал мне руку и не выпускал ее полминуты, прежде чем попросил меня присесть». Гарриман сказал Сталину, что пришел повидаться с ним, поскольку думал, что у главы СССР могут быть вопросы о ситуации в США после смерти Рузвельта. Сталин, однако, выразил уверенность в том, что политика США не изменится. «Президент Рузвельт умер, но его дело должно жить, — заявил Сталин. — Мы будем поддерживать президента Трумэна всеми нашими силами и всей нашей волей». В ответ Гарриман предложил Сталину, чтобы облегчить задачу Трумэна и успокоить американскую общественность, послать Молотова в США, чтобы он встретился с новым президентом и поприсутствовал на учредительной конференции Организации Объединенных Наций в Сан‑Франциско.

Это была личная инициатива Гарримана, однако Сталин сразу согласился послать Молотова в США, если поступит официальное приглашение41. Советский вариант записи этой беседы не сильно отличается от того, что пишет Гарриман, но в нем содержится еще одна важная деталь: Сталин конкретно спросил, стоит ли ожидать «смягчения» американской политики по отношению к Японии. Когда Гарриман ответил, что такое изменение политики совершенно исключено, Сталин сказал, что политика Советского Союза по отношению к Японии останется такой же, как и прежде — соответствующей соглашению, достигнутому на Ялтинской конференции42.

Сталин не ограничился выражением соболезнований в беседе с Гарриманом. В тот же день он отправил Трумэну послание, в котором выразил «глубокое соболезнование» по поводу смерти Рузвельта и свою уверенность в том, что сотрудничество военных лет будет продолжено в будущем43. По распоряжению Сталина московское радио передало личные соболезнования Элеоноре Рузвельт, в котором президент был назван «великим организатором миролюбивых наций против общего врага и вождем, который выступал за сохранение безопасности всего мира»44. 15 апреля в Москве была устроена гражданская панихида по Рузвельту, на которой присутствовали Молотов и все заместители комиссара иностранных дел (кроме Литвинова, который был болен), а также представители других правительственных министерств и вооруженных сил45.

Накануне поездки Молотова в Соединенные Штаты Андрей Громыко, посол Советского Союза в Вашингтоне, сообщил в телеграмме свою оценку деятельности нового президента. Он писал, что в США все считают, что Трумэн — сторонник рузвельтовского «нового курса», который намерен продолжать дело покойного президента во внутренней и внешней политике — в том числе сотрудничество с Советским Союзом. Однако заканчивал свою телеграмму Громыко предостережением: «Насколько он будет продолжать политику сотрудничества с Советским Союзом и до какой степени он будет подвержен влиянию изоляционистских антисоветских группировок, сложно сказать в данный момент».

Это был вопрос, заключал Громыко, который должны были прояснить предстоящие переговоры Молотова с Трумэном46.

В Соединенных Штатах у Молотова было две встречи с Трумэном, 22 и 23 апреля. С этим первым знакомством Трумэна и Молотова связана широко известная история. Если верить мемуарам Трумэна, опубликованным в 1955 г., в конце второй встречи Молотов выпалил: «Так со мной никогда в жизни не разговаривали». На что Трумэн якобы ответил: «Выполняйте свои договоры, и с вами не будут так разговаривать». Впрочем, ни в американской, ни в советской версии записи переговоров Молотова с Трумэном нет упоминаний об этой короткой перепалке47. По‑видимому, Трумэн решил приправить свои мемуары деталями в духе «холодной войны», чтобы показать, что он с самого начала своего президентского правления занимал жесткую позицию по отношению к русским. Возможно также, что первоисточником этого разговора с Молотовым были не мемуары Трумэна, а появившиеся в прессе слухи о том, что якобы произошло во время их встречи. Как писал в 1952 г. Карл Марзани в своей книге об истоках «холодной войны», «в Вашингтоне ходили слухи, что Молотов поссорился с Трумэном. По словам иностранного корреспондента Эдгара А. Моурера, Молотов сказал: “Со мной никто раньше так не разговаривал”»48.

Переговоры Молотова и Трумэна во время этих двух встреч действительно были непростыми. В центре обсуждения был продолжающийся спор союзников по поводу правительства послевоенной Польши. Одну сторону дискуссии представляли Советы, которые настаивали на своей интерпретации Ялтинского соглашения, заключавшейся в том, что существующий в Варшаве прокоммунистический режим должен быть расширен и реконструирован. Другую сторону представляли англичане и американцы. По их мнению, суть Ялтинского соглашения заключалась в том, что в Польше должно быть создано новое правительство и что представители существующего режима не должны рассчитывать ни на какие привилегии в переговорах о его образовании. В Москве споры по этому вопросу велись в Польской комиссии, созданной решением Ялтинской конференции, а в Соединенных Штатах дискуссии продолжились во время встреч Молотова с секретарем иностранных дел Великобритании Иденом и госсекретарем США Эдвардом Стеттиниусом.

Переполнявшее Молотова раздражение по поводу этих дискуссий вышло наружу во время небольшого инцидента в Сан‑Франциско, когда он запретил своему переводчику Павлову сравнивать свои записи с британским коллегой49.

Если не считать полемики по польскому вопросу, впечатление, которое Молотов получил от двух встреч с Трумэном, было отнюдь не совсем отрицательным. Их первая встреча, состоявшаяся 22 апреля, проходила в дружественной атмосфере. В конце встречи Трумэн предложил тост, сказав, что, поскольку им удалось найти общий язык, он хотел бы встретиться и со Сталиным, и выразил надежду, что глава СССР однажды посетит Соединенные Штаты. С точки зрения советской стороны переломным моментом первой встречи стал ответ Трумэна на вопрос Молотова о том, знает ли президент о заключенном на Ялтинской конференции соглашении о вступлении СССР в войну на Дальнем Востоке. Трумэн ответил, что он полностью придерживается решений Ялтинской конференции, а Молотов поблагодарил его за такой однозначный ответ, добавив, что он передаст об этом Сталину. Во время второй встречи Трумэн, видимо, получив от своих политических советников рекомендации не идти на компромисс50, занял гораздо более твердую позицию по польскому вопросу, чем во время первого знакомства с Молотовым. Тем не менее, в своих высказываниях президент лишь в очередной раз выразил позицию Англии и Америки — в том числе повторил то, о чем писал непосредственно Сталину 18 апреля51. Для Сталина и Молотова гораздо большее значение, чем предсказуемые попытки Трумэна оказать на них давление по польскому вопросу, имело его твердое обещание продолжать проводимую Рузвельтом политику сотрудничества с Советским Союзом и выполнять подписанные им соглашения.

Жесткая позиция, занятая Трумэном на переговорах с Молотовым, не принесла успеха. Сталин по‑прежнему настаивал на советской версии Ялтинского соглашения по польскому вопросу и недвусмысленно утверждал, что Москва не допустит формирования в Варшаве правительства, отрицательно настроенного по отношению к СССР.

23 апреля Сталин написал Трумэну: «Вы, видимо, не согласны с тем, что Советский Союз имеет право добиваться того, чтобы в Польше существовало дружественное Советскому Союзу Правительство, и что Советское Правительство не может согласиться на существование в Польше враждебного ему Правительства… Я не знаю, создано ли в Греции действительно представительное Правительство и действительно ли является демократическим Правительство в Бельгии. Советский Союз не спрашивали, когда там создавались эти правительства. Советское Правительство и не претендовало на то, чтобы вмешиваться в эти дела, так как оно понимает все значение Бельгии и Греции для безопасности Великобритании. Непонятно, почему при обсуждении вопроса о Польше не хотят учитывать интересы Советского Союза с точки зрения его безопасности»52.

Трумэн первым уступил позиции по польскому вопросу. Когда война в Европе закончилась, он решил, что Гарри Гопкинс, доверенный и близкий друг Рузвельта, пользовавшийся хорошим отношением советского правительства, должен отправиться в Москву, чтобы договориться о подписании соглашения со Сталиным53. Гопкинс прибыл в столицу СССР 25 мая и на следующий день начал переговоры. Он сообщил Сталину, что американская общественность обеспокоена последними событиями в советско‑американских отношениях — в особенности тем, что до сих пор не выполнено решение Ялтинской конференции по польскому вопросу. Вместе с тем Гопкинс заверил Сталина, что Трумэн намерен продолжать взятый Рузвельтом курс на сотрудничество с СССР. В ответ Сталин применил одну из своих любимых тактик ведения переговоров, возложив вину на третью сторону. Он сказал, что проблема заключается в том, что, в то время как Советы хотят добиться создания в Польше дружественного правительства, Великобритания пытается создать антибольшевистский «санитарный кордон», как в годы после Первой мировой войны. Ближе к концу разговора Сталин высказал параноидальное предположение, что Гитлер еще жив и скрывается где‑то — возможно, уплыл на подводной лодке в Японию.

На самом деле к этому времени советские военные и медики уже провели расследование и медицинскую экспертизу, которая доказала вне разумных сомнений, что Гитлер и Геббельс совершили самоубийство. Однако Сталин по‑прежнему подозревал, что улики были подброшены, чтобы отвлечь следствие от побега нацистского диктатора из Берлина54.

Во время встречи с Гопкинсом 27 мая Сталин выразил собственное недовольство по поводу советско‑американских отношений. Помимо польского вопроса, Сталина возмущали старания американцев выгадать членство в ООН для Аргентины — нейтральной страны, которая, по мнению СССР, в военное время сотрудничала с немцами. Кроме того, недовольство Сталина вызывало участие Франции в дискуссиях союзников о германских репарациях и то, как резко Соединенные Штаты прекратили поставки Советскому Союзу по договору о ленд‑лизе сразу после капитуляции Германии. Сталин также очень хотел получить часть немецкого военного и торгового флота и подозревал, что англичане и американцы будут выступать против этого. Чуть позже Сталин стал говорить более примирительным тоном. Он сказал Гопкинсу, что Соединенные Штаты — мировая держава с интересами глобального масштаба, и поэтому он считает, что американцы имеют право участвовать в решении польского вопроса. Сталин признал, что Советский Союз действовал в Польше в одностороннем порядке, но попросил Гопкинса постараться понять причины этого. Что касается будущего, Сталин предложил, чтобы четыре или пять министров в реструктурированном польском правительстве были выбраны из списков политических деятелей, составленных британцами и американцами. Это предложение Сталина вскоре позволило разрешить противоречие по польскому вопросу. В июне 1945 г. было достигнуто соглашение о реорганизации польского временного правительства, в котором большинство составляли коммунисты. После реорганизации в его состав вошли четыре прозападных министра, в том числе — Миколайчик, который стал одним из двух заместителей премьер‑министра от левой социалистической партии, Эдварда Осубка‑Моравского (вторым заместителем стал лидер польской коммунистической партии, Гомулка). Реорганизованное правительство 5 июля признали Великобритания и США.

Еще одной важной темой для обсуждения Гопкинса и Сталина стало участие Советского Союза в войне на Дальнем Востоке. Гопкинс хотел получить информацию о подготовке Красной Армии к войне, в частности — о предполагаемой дате начала участия Советского Союза в военных действиях. Во время третьей встречи 28 мая Сталин сказал Гопкинсу, что Красная Армия будет готова атаковать к 8 августа, как и предусмотрено Ялтинским соглашением, в котором говорилось, что Советский Союз объявит войну Японии через два или три месяца после окончания войны в Европе. В то же время, осуществление Ялтинского соглашения зависело от того, согласится ли Китай признать независимость Монголии и предоставить Советскому Союзу в пользование порты и железные дороги в Маньчжурии. Сталин сказал Гопкинсу, что не хочет начинать переговоры с китайцами, пока секретные маневры по развертыванию советских войск на Дальнем Востоке не достигнут финальной стадии. Он также дал ясно понять Гопкинсу, что, по его мнению, в Японии, как и в Германии, после войны должен быть установлен режим совместной оккупации с выделением американской, британской и советской зон военной оккупации. В отношении того, как следует поступить с Японией, Сталин придерживался такой же точки зрения, как и в случае с Германией — он выступал за карательный мир: «Маршал Сталин сказал, что войны, подобные нынешней, случаются раз в столетие, и лучше воспользоваться этим так, чтобы нанести Японии полнейшее поражение, разделавшись с ее военным потенциалом, и гарантировать мир на пятьдесят или шестьдесят лет вперед».

Во время своего последнего приезда в Москву Гопкинс был уже серьезно болен (в январе 1946 г. он скончался), но роль, которую он сыграл, была очень значительной. В ходе его встреч со Сталиным были сделаны важнейшие шаги к решению польского конфликта; кроме того, появилась возможность выразить недовольство по целому ряду других вопросов в советско‑американских отношениях. Обе стороны сигнализировали свою готовность продолжать традиции сотрудничества, установленные Рузвельтом. Были созданы все условия для того, чтобы Потсдам стал повторением успешных трехсторонних переговоров Ялтинской конференции и привел к укреплению отношений между Советским Союзом и его союзниками.

Далеко не все историки соглашаются с тем, что атмосфера после Ялтинской и в преддверии Потсдамской конференции была столь позитивной. Некоторые предпочитают делать акцент на расхождениях и разногласиях, которыми характеризовались в этот период отношения «большого альянса». Многие версии подчеркивают то, какой отпечаток на отношения держав наложила «холодная война» и какое влияние оказали на них действия Трумэна и Черчилля, которые целенаправленно старались отойти от духа сотрудничества, царившего на Ялтинской и Потсдамской конференции. Советская сторона после начала «холодной войны» тоже несколько дистанцировалась от других участников «большого альянса», однако взгляд Сталина на отношения с Западом в то время был все же достаточно оптимистичным, и советская делегация, отправляясь в Потсдам, делала это в полной уверенности, что трехстороннее сотрудничество Великобритании, США и СССР в целях достижения послевоенной безопасности и стабильного мира является лучшим выбором для всех.

<< | >>
Источник: Джеффри Робертс. Иосиф Сталин От Второй мировой до «холодной войны», 1939—1953 XX век: великие и неизвестные. 2014

Еще по теме От Рузвельта к Трумэну:

  1. НАЧАЛО ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ. ОБРАЗОВАНИЕ АНТИГИТЛЕРОВСКОЙ КОАЛИЦИИ И ПОЛИТИКА ЕЕ УЧАСТНИКОВ ПО ОСНОВНЫМ ПРОБЛЕМАМ ВЕДЕНИЯ ВОЙНЫ
  2. КРЫМСКАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ. МЕЖСОЮЗНИЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ НАКАНУНЕ И В ПЕРИОД РАЗГРОМА ФАШИСТСКОЙ ГЕРМАНИИ
  3. МЕЖДУНАРОДНЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ РАЗГРОМА И КАПИТУЛЯЦИИ ФАШИСТСКОЙ ГЕРМАНИИ. БЕРЛИНСКАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ
  4. Урок 9: люди власти всегда должны чувствовать, что ФБР рядом
  5. Президент и Совет национальной безопасности
  6. ГЛАВА 2 ПАРТИЯ ВОЙНЫ: ЛЮДИ, КОТОРЫЕ ИЗВРАТИЛИ АМЕРИКАНСКУЮ ВНЕШНЮЮ ПОЛИТИКУ
  7. В ЭПИЦЕНТРЕ «ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ»
  8. БУДУЩЕЕ ПОКОЛЕНИЕ ИМЕЕТ ПРАВО ЗНАТЬ ПРАВДУ
  9. Великая депрессия
  10. Выборы 1944 г. и смерть Ф. Рузвельта
  11. Новый внешнеполитический курс Г. Трумэна
  12. Начало «холодной войны»
  13. Война в Корее и выборы 1952 г.
- Альтернативная история - Античная история - Архивоведение - Военная история - Всемирная история (учебники) - Деятели России - Деятели Украины - Древняя Русь - Историография, источниковедение и методы исторических исследований - Историческая литература - Историческое краеведение - История Австралии - История библиотечного дела - История Востока - История древнего мира - История Казахстана - История мировых цивилизаций - История наук - История науки и техники - История первобытного общества - История религии - История России (учебники) - История России в начале XX века - История советской России (1917 - 1941 гг.) - История средних веков - История стран Азии и Африки - История стран Европы и Америки - История стран СНГ - История Украины (учебники) - История Франции - Методика преподавания истории - Научно-популярная история - Новая история России (вторая половина ХVI в. - 1917 г.) - Периодика по историческим дисциплинам - Публицистика - Современная российская история - Этнография и этнология -