3.3. Трансцендентальная аналитика
Полная система всех этих основоположений выводится Кантом из системы категорий, или из чистых понятий рассудка. В выведении этом, которое представляет наиболее трудную, обильную противоречиями часть «Критики чистого разума», Кант, так же как и в «трансцендентальной эстетике», исходит из резкого различения формы и содержания знания. Содержание знания не создается нашим сознанием и есть результат воздействия вещей, как они существуют независимо от сознания, на нашу чувственность. В этом пункте Кант, как было выяснено Лениным, стоит на почве материализма. «Когда Кант допускает, что нашим представлениям соответствует нечто вне нас, какая-то вещь в себе,— то тут Кант материалист»18. Но эта точка зрения не сохраняется Кантом в дальнейшем развитии его учения. Правда, со стороны содержания предмет знания не порождается сознанием. Но от содержания знания должна быть отличаема его форма. Эта последняя порождается, согласно Канту, самим сознанием, на основе будто бы присущих ему априорных условий. В отношении содержания сознание пассивно, в отношении его формы — активно. «Признавая априорность пространства, времени, причинности и т.
д., Кант направляет философию в сторону идеализма»19,— отмечает Ленин.По учению Канта, рассудок мыслит посредством понятий все содержание, доставляемое ему 18
Там же, стр. 206. 19
Там же.
чувственностью. Однако среди понятий рассудка должны быть найдены такие, которые являются, независимо от подводимого под них содержания, общими, формальными, априорными условиями мыслимости каких угодно предметов. Для того, чтобы мыслить какой бы то ни было доступный нам в опыте предмет, необходимо, чтобы в рассудке существовала заранее данная и от опыта будто бы не зависящая возможность подведения мыслимого под такие понятия, как, например, понятия реальности, принадлежности, возможности и т. д. Априорные, или «чистые», понятия рассудка, обусловливающие возможность такого подведения, Кант называет «категориями». В философии Аристотеля категории являются прежде всего высшими родами бытия и лишь на основе этого своего значения оказываются родами мыслимого. Напротив, у Канта определение категорий сразу оказывается суженным до субъективного значения: категории Канта суть основные понятия рассудка, образующие априорную форму мыслимости каких бы то ни было предметов, их свойств и отношений. В «Критике чистого разума», а также в излагающих ее содержание «Пролегоменах ко всякой будущей метафизике, могущей явиться в качестве науки» (1783) Кант пытается найти источник, из которого может быть выведена полная система категорий в формальной логике, в ее делении суждений со стороны их формы на суждения количества (общие, частные, единичные), качества (утвердительные, отрицательные, бесконечные) , отношения (категорические, условные, разделительные) и модальности (проблематические, выражающие возможность, ассерторические, выражающие фактическое состояние, и аподиктические, выражающие необходимость). Каждая из этих форм суждения возможна, по Канту, лишь потому, что в основе ее лежит особое, и притом чисто априорное и формальное, понятие синтеза, сочетающего данные чувственности с деятельностью форм рассудка.
Такое понятие и есть категория. Таким образом, двенадцати формам суждения соответствуют лежащие в их основе двенадцать категорий. Это — категории количества (единство, множество, цельность), качества (реальность, отрицание, ограничение), отношения (субстанция и принадлежность, причина и следствие, взаимодействие) и модальности (возможность и невозможность, существование и несуществование, необходимость и случайность). Однако, хотя Кант дал не простой перечень категорий, а их логическую систему, он все же «не показал перехода категорий друг в друга»20.Учение Канта о категориальном синтезе имеет явно субъективный характер. Кант полностью игнорирует объективный характер категорий, сводя их значение к одним лишь логическим признакам всеобщности и необходимости.
От внимания Канта не ускользнула трудность, заключающаяся в развитом им понятии «объективности» категориальных синтезов. Поэтому одним из важнейших разделов «Критики чистого разума» является «трансцендентальная дедукция категорий», посвященная выяснению вопроса, каким образом субъективные условия мышления могут приобрести объективное значение. Поставив этот вопрос, Кант резко высказывается против материалистической теории отражения. Вне нашего знания, по Канту, нет ничего, что мы могли бы противопоставить знанию как соответствующее ему. Объективное значение знания, отнесение знания к предмету создаются самим сознанием, а именно рассудком, который подводит — согласно категориям — многообразие чувственного наглядного представления под априорные понятия единства.
Условием возможности этого подведения, утверждает Кант, является принадлежность чувственного многообразия к единому сознанию того субъекта, в котором это многообразие находится. Это единство сознания («трансцендентальное единство апперцепции») есть, согласно Канту, высшее условие возможности всех синтезов рас- судка и, стало быть, высшее условие «объективности» знания — в специфически кантовском смысле этого понятия. В качестве априорного условия возможности объективного знания трансцендентальное единство апперцепции характеризует не эмпирическое сознание отдельного лица, но лишь формальную организацию нашего сознания, не зависящую ни от какого эмпирического содержания, всецело априорную.
Это — не субстанция души, о которой нам, как утверждает Кант, ничего не может быть известно, но лишь чисто формальное сознание тождества нашего «я». Однако это чисто формальное сознание имеет, по Канту, громадное значение для всего знания. Оно не только свидетельствует о тождестве нашего «я», но вместе с тем есть сознание необходимого единства в том обобщении всех явлений, которое осуществляется рассудком с помощью «чистых понятий», или категорий.Формальный характер понятия Канта о трансцендентальном единстве самосознания и связь этого понятия с юмовским скептицизмом подчеркивает Ленин в своем конспекте «Науки логики» Гегеля: «...Юм и Кант в „явлениях" не видят являющейся вещи в себе, отрывают явления от объективной истины, сомневаются в объективности познания, alles Empirische отрывают, weg- lassen, от Ding an sich»3.
Нетрудно заметить противоречие, пронизывающее учение Канта о трансцендентальной апперцепции. С одной стороны, учение это необходимо ведет к представлению, будто весь мир познаваемых вещей со всеми присущими ему закономерностями есть продукт сознания. Именно на это учение опирались впоследствии представители субъективного идеализма. С другой стороны, усиленное подчеркивание Кантом чисто формального характера трансцендентального единства самосознания, а также всеобщности и необходимости знания, открыло путь к истолкованию и развитию учения Канта в духе объективного идеализма. В полном противоречий учении Канта о формальном единстве самосознания были налицо обе эти тенденции, хотя субъективная брала верх над объективной.
Эту двусмысленность и противоречивость кан- товского понятия об «объективности» знания, сведение объективности к субъективности также отмечает Ленин: «Кант признает объективность понятий (Wahrheit предмет их), но оставляет все же их субъективными»4. Кант, с одной стороны, вполне ясно признает «объективность» мышления, а с другой стороны, отрицая познаваемость вещей в себе, он впадает в субъективизм.
Но этого мало.
Колебание Канта между субъективным и объективным идеализмом есть лишь одна сторона основного противоречия философии Канта. Главное же, как указывал В. И. Ленин, состоит в том, что идеализму Канта как в субъективном, так и в объективном его вариантах противостоит тенденция к материализму, его убеждение в объективности вещей. Поэтому кан- товская философия характеризуется как дуалистическая.«Основная черта философии Канта,— писал Ленин,— есть примирение материализма с идеализмом, компромисс между тем и другим, сочетание в одной системе разнородных, противоположных философских направлений»23. Дуализм Канта ясно выступает не только в исходном для Канта учении о воздействии непознаваемых вещей в себе на наши чувства, но обосновывается также и в специальной главе «Опровержение идеализма», добавленной Кантом во втором издании «Критики чистого разума». Глава эта — вопреки мнению Шопенгауэра, который видел в ней простой результат боязни Канта выступить с открытым исповеданием идеализма,— не навеяна привходящими обстоятельствами, но выражает коренное ду- алистическое противоречие философии Канта. Вразрез с идеалистическим учением, будто предмет познания строится — со стороны его формы — самим сознанием с его априорной активностью, Кант в главе «Опровержение идеализма» доказывает, что внутренний опыт возможен только при допущении внешнего опыта. Уже простое, доказываемое опытом, сознание моего собственного существования служит, по Канту, доказательством существования предметов в пространстве вне меня. Субъект сознает свое существование как определение во времени. Но всякое определение времени предполагает существование чего-то устойчивого в восприятии. Для восприятия же устойчивости недостаточно простого представления о вещах вне субъекта. Для этого восприятия необходимо, помимо представления о вещах, действительное существование вещей вне субъекта. Уже для того, чтобы только вообразить себе нечто как внешнее, мы должны, утверждает Кант, предварительно иметь внешнее чувство.
Это чувство непосредственно свидетельствует нам о существовании вещей вне нашего сознания.Согласно Канту, знание может быть только синтезом чувственности и рассудка. Без чувственности ни один предмет не был бы нам дан, а без рассудка ни один предмет не был бы мыслим. Поэтому для достижения подлинного знания в одинаковой мере необходимо понятия делать чувственными, т. е. присоединять к ним наглядное представление предмета, а наглядные представления подводить под понятия. Но эти две способности — чувственность и рассудок — не могут, по Канту, заменять одна другую. Рассудок не может ничего наглядно представлять, чувства не могут ничего мыслить. Таким образом, знание может возникнуть только из соединения чувственности и рассудка.
Но как возможно это соединение? Трудность здесь, как это отмечает сам Кант, состоит в том, что искомое подведение чувственных созерцаний, или наглядных представлений, под понятия возможно лишь при условии однородности чувствен- ных созерцаний и понятий. А между тем Кант утверждает, что категории, или чистые понятия рассудка, совершенно неоднородны с чувственными созерцаниями.
И все же соединение это, по Канту, возможно. Среди форм сознания имеется, по его мнению, форма, представляющая собой как бы звено, опосредствующее связь категорий и чувственного созерцания. Эта форма — время. С одной стороны, время однородно с категорией, поскольку оно содержит в себе априорно многообразие моментов: одновременности, последовательности и т. д., а, согласно Канту, единство многообразия никогда не может быть воспринято нами через чувства. С другой стороны, определение времени однородно и с явлениями. По Канту, это явствует из того, что время содержится во всяком эмпирическом представлении многообразия. Таким образом, будучи одновременно однородным и с категорией, и с чувственным явлением, время порождает особую форму связи между чувственностью и рассудком; форма эта, которую Кант называет «схемой» чистых понятий рассудка, по его мысли, опосредует подведение явлений под категории.
Это учение Канта (учение о «схематизме чистого рассудка») имеет, как и вся его философия, двойственный, противоречивый смысл. Идея синтеза данных чувственности и рассудка, проводимая в этом учении,— весьма ценная и глубокая. Но в то же время учение о схематизме чистого рассудка теснейшим образом связано с основным пороком кантовской философии — с агностицизмом.
Хотя схематизм чистых понятий рассудка как будто показывает возможность объединения чувственности и рассудка, учение это имеет у Канта также другой результат. Оно подчеркивает неспособность нашего знания быть знанием «вещей в себе». Согласно этому учению, схемы чистых понятий рассудка полагают твердые границы применению рассудочных синтезов. Схемы указывают, что синтетическая деятельность рассудка может быть прилагаема только к чувственным данным, т. е. к материалу, данному во времени. Но время, по Канту, определяется движением, а движением в свою очередь предполагается пространство. Таким образом, мир объектов, с которыми единственно может иметь дело наше знание, есть мир пространственно-временной. Но так как, по Канту, пространство и время не являются формами объективного бытия вещей в себе и так как за пределами организации нашего сознания они никакого значения не имеют, то отсюда Кант выводит, что всякое возможное знание о природе не есть знание «вещей в себе».
Природа, как предмет знания, не есть бессвязный хаос впечатлений. Она являет всюду закономерность, обнаруживает всеобщие и необходимые связи явлений. Однако закономерность эта имеет, согласно Канту, источник не в объективной, от сознания не зависящей, структуре природы, а лишь в закономерном строении самого нашего рассудка. Рассудок и есть, по Канту, подлинный «законодатель природы». Рассудок вносит, при посредстве «схематизма времени» и в согласии с правилами категориального синтеза, единство в многообразие чувственных созерцаний и, таким образом, как бы порождает природу — правда, лишь в качестве предмета знания. Однако он порождает не природу как таковую, а лишь форму знания о природе — поскольку это знание всеобщее и необходимое. Содержание же знания есть результат действия на нас «вещей в себе», сущность которых будто бы навсегда остается недоступной нашему познанию. Рассудок порождает природу в качестве предмета знания лишь в том смысле, утверждает Кант, что без форм рассудка знание не было бы знанием о всеобщих и необходимых законах природы.
В этом — кантовском — смысле законы природы, например закон причинности, оказываются действительно «объективными» — всеобщими и необходимыми — правилами связи явлений, а не, как у Юма, всего лишь субъективными результатами привычки, ассоциирующей явления, последовательность которых многократно наблюдалась в опыте. Достоверна, по мысли Канта, не только математика, вполне достоверно, по крайней мере в своих основных положениях, также и естествознание.
Однако достоверность и «объективность» эти, как их изображает Кант, двусмысленны. Они имеют значение лишь в пределах явлений. Ведь рассудок, с точки зрения Канта, познает в природе лишь ту закономерность, которую он сам же и внес в материал чувственных представлений, опираясь на априорные формы чувственности, на категории, на схематизм времени, на основные положения и на высшее единство самосознания. Ведь в этом учении и состоит, по Канту, «копер- никанский» переворот, будто бы произведенный им в философии.
Кант заблуждался, когда думал, будто учение это преодолевает скептицизм и идеализм. Правда, в отличие от Юма, Кант видит в законе сохранения вещества, в законе причинности и в законе всеобщего всестороннего взаимодействия субстанций не только обобщения из опыта и не только результат привычных ассоциаций, а всеобщие и необходимые законы природы. Однако в своем истолковании объективного характера этих законов дальше указаний на их всеобщность и необходимость он не идет. Так, закон причинности имеет, с его, точки зрения, всеобщее и необходимое значение не потому, что в самих вещах каждое действие должно вызываться причиной; закон причинности имеет значение не для «вещей в себе», но только для явлений. Он означает для Канта лишь ту необходимость и всеобщность, с какими рассудок, согласно своей собственной организации, связывает все явления пространственно- чувственного опыта понятиями причины и действия. Иначе говоря, источником причинной связи оказывается, согласно Канту, не объективная связь вещей, а синтетическая деятельность сознания, которая подводит чувственное многообразие под категории, сочетает чувственность с рассудком и при этом во всех многообразных изменениях сознания порождает сознание единства нашего «я».
Учение это должно быть определено не иначе как агностицизм. По Канту, рассудок никогда не может достигнуть в познании ничего большего, чем предвосхищения формы возможного опыта, а так как то, что не есть явление, не может быть предметом опыта, то рассудок никогда и не может перешагнуть за границы явлений.
«Конечный, преходящий, относительный, условный характер человеческого познания (его категорий, причинности и т. д. и т. д.), — разъяснял В. И. Ленин, — Кант принял за субъективизм, а не за диалектику идеи ( = самой природы), оторвав познание от объекта»5. Агностицизм Канта неотделим от противоречия, какое существует в философии Канта между материалистической тенденцией в понимании «вещи в себе», опыта и познания и идеалистическим их истолкованием.
Ленин следующим образом характеризует двойственность учения Канта: «Когда он объявляет... вещь в себе непознаваемой, трансцендентной, потусторонней,— Кант выступает как идеалист. Признавая единственным источником наших знаний опыт, ощущения, Кант направляет свою философию по линии сенсуализма, а через сенсуализм, при известных условиях, и материализма. Признавая априорность пространства, времени, причинности и т. д., Кант направляет свою философию в сторону идеализма»6.
Еще по теме 3.3. Трансцендентальная аналитика:
- Чувственный и интеллектуальный факторы знания, их способности и проявления.
- Метафизика как совокупность мировоззренческих стремлений человека и ее критическое уточнение в духе трансцендентализма.
- XV. ПОСЛЕКАНТОВСКАЯ ФИЛОСОФИЯ В ГЕРМАНИИ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XVIII - НАЧАЛА XIX в.
- Субъект-объектность человека в теоретической философии Фихте.
- Рассудок и разум. Конечность и бесконечность. Метафизика и диалектика.
- II. Обоснование монистически-пантеистического мировоззрения
- 3.2. Трансцендентальная эстетика
- 3.3. Трансцендентальная аналитика
- 3.4. Трансцендентальная диалектика
- Трансцендентальный идеализм и трансцендентальный метод