В педагогике еще до сих пор слишком много обывательщины и слишком мало научности. От подавляющего большинства педагогических рассуждений и проектов веет то бессодержательной и туманной риторикой, то безудержным и абстрактным прожектерством, то до крайности беспринципным и неустойчивым «здравым смыслом». Поражаешься, какое отсутствие определенного научного метода господствует в современной педагогике. Но педагогика и не могла быть раньше наукой. Воспитание есть некоторый социальный процесс, и педагогика, как социальная наука, может только тогда стать наукой, когда она станет пользоваться тем методом, который, единственный, делает всякую общественную науку действительной наукой. Этот метод — марксистский. Только марксистский метод делает педагогику наукой, и только марксистская педагогика может быть свободна и от обывательской логики и от утопических педагогических романов. Предлагаемая бегло написанная статья имеет целью показать, как легко и вполне научно решаются основные, самые важные педагогические проблемы, раз мы приложим к ним марксистский метод. I Маркс говорит: «Материалистическое учепие о том, что люди суть продукты обстоятельств и воспитания, что, следовательно, изменившиеся люди суть продукты иных обстоятельств и измененного воспитания,— это учение забывает, что обстоятельства изменяются именно людьми и что воспитатель сам должен быть воспитан. Оно неизбежно поэтому приходит к тому, что делит общество на две части, одна из которых возвышается над обществом (папример, у Роберта Оуэна)» (Третий тезис о Фейербахе). Под материалистами Маркс в данном случае подразумевает французских просветителей и материализм первой половины XIX в. Эти материалисты в социологии оставались идеалистами: именно, они думали, что общество может быть изменено стоящими как бы вне общества воспитателями, т. е., иными словами, что общество может быть переделано соответственно известпым педагогическим идеям, в то время как Маркс указывает, что «воспитатель сам должен быть воспитан», т. е. что и его сознание определяется его бытием. Педагогика есть известного рода идеология. Как таковая, опа не является решающим фактором в реформе общества, и воспитание вовсе не создает новых людей. Это не мешает помпить всем тем, кто утопически мечтает о том, что новая школа создаст новых людей, и в то же время приходит в отчаяние от того, что все еще нет ни новой школы, ни новых педагогов. Когда придет новая школа? Ясно, только тогда, когда будут иметься для этого достаточные материальные предпосылки. Советская власть поступает вполне марксистски, ставя проблему школы после проблемы фронта и производства: при разрухе производства ничего, кроме разрухи школы, не может быть. Новая школа есть производная новых производственных отношений. Так было всегда, так будет и теперь. Отовсюду слышатся жалобы, что в просвещении нет людей и что до сих пор мы еще не имеем новых учителей. Но это вполне естественно. Новый педагог — это прежде всего человек новой психологии и повой идеологии. Только марксист может быть педагогом социалистической, т. е. марксистской трудовой школы. Но сейчас странно было бы требовать, чтобы та мелкобуржуазная интеллигенция, из среды которой обычно вербуются педагоги, была уже марксистской. На фронте Красной Армии и красного труда решается вопрос о новом учителе и новой школе. п Но что такое новая педагогика? На практике она обычно мыслится как «трудовая школа», сильно сдобренная «свободным воспитанием». Но маркснсту-педагогу необходимо решительно отмежеваться от «трудовиков-педагогов» и «анархолибералов» в педагогике. Идеи свободного, так называемого естественного, воспитания связаны с именем Руссо и являются отражением в педагогической идеологии тех производственных отношений, которые в экономической идеологии проявились в учении физиократов и в знаменитом лозунге «Laissez faire, Laissez passer» l. Эта параллель ясно демонстрирует нам классовую подкладку «свободного воспитания», и, вполне очевидно, ни культ «природы», ни «Laissez passer» не являются ни на одну йоту пролетарской идеологией. Идеи свободного воспитания представляют собою типичный реакционный утопизм. Они исходят из существующей только в воображении педагогов-идеалистов идеальной и неизменной «природы» ребенка, которая-де определяет все бытие и развитие ребенка, игнорируя и плохую наследственность и плохую среду. Говорить о «свободном воспитании» дитя улицы и больных родителей преступно. «Ребенок учится исключительно на последствиях своих поступков» — вот основная формула педагогического анархо-либерализма. Яспо, что так воспитанный ребенок может стать только очень расчетливым эгоистом и больше ничем. Руссо дал формулу воспитания «благоразумного эгоиста» Бентама2, и не удивительно, но Исторически неизбежно было, что именно идеолог буржуазной педагогики ультралиберал Спенсер3 увлекся этой формулой естественного воспитания. Но очень удивительно, когда этой формуле следуют педа- гоги-социалисты. Свободное воспитание, выражаясь словами Руссо, есть отрицательное воспитание и свобода есть- всегда «свобода от». В дпи Николая II это была свобода от царского воспитания — и в этом революционное значение свободного воспитания. Но сейчас не есть ли это свобода от социалистического воспитания? Сейчас это лозунг, объединяющий реакционные слои педагогической массы, не желающие активно и определенно проводить педагогические идеи рабоче- крестьянской революции. Анархизм не есть социализм, и в период диктатуры пролетариата анархизм особенно вредопосеп. В период лозунгов оргапизации производства и трудовой дисциплины педагогический анархизм, хотя бы и задрапированный дымкой коммунизма, например, в статьях Н. Полянского в еженедельнике «Народное просвещение», совершенпо несвоевременен и может работать только на школьную разруху... Что касается [лозунга] трудовой школы, то [оп, как] педагогический лозунг нуждается в очень большом уяснении. Просто трудовая школа есть производная от просто трудового миросозерцания, и как пе удовлетворит нас просто трудовая партия в политике, так точно не должна удовлетворять нас и расплывчатая народническая или прямо буржуазная трудовая школа, в педагогике — трудовая школа Шацкого4, Кершешнтейнера и др. Необходимо столь туманное понятие, как «трудовая школа», специализировать. Это значит приписать к ней два прилагательных: индустриальная и коммунистическая. Иными словами, это школа коммунистического строительства и индустриализма, как «второй части» коммунистической программы5, т. е. школа строящегося коммунистического общества. С этой точки зрения отпадают бесконечные разглагольствования о «трудовых процессах» абстрактной школьной мастерской, о самодовлеющем «самообслуживании» замкпутой школы-коммуны типа примитивного натурального хозяйства и о «трудовом методе» преподавания учебных предметов.. Для нас становится ясным, например, что столь пропагандируемые школьные мастерские могут играть лишь подсобпую роль при коммунистическом воспитании, но не быть самоцелью, что дело не в трудовых процессах, но в технике XX в., каковая в ее самой развитой, т. е. коммунистической, форме должна стать основой образования подрастающего поколения (притом — существеннейшая оговорка — не «голая техника», но как социальное явление). Проще говоря, дело не в просто трудовой школе, но в марксистской трудовой школе. III Последняя фраза достаточно разъяспяет нам все нелепости многочисленных программ истории, литературы, математики, географии и других наук по «трудовому методу». Я уже видел в Москве оду Державина «Бог», проходимую по трудовому методу, и читал немецкие программы закона божьего также по трудовому методу. Пожертвуем же трудовой метод трудовикам! История в трудовой школе есть не корпение учеников над рисованием картинок к исторической кпиге, но абсолютно иное: марксистский метод познания социально-исторических фактов, каковой метод, ясно, доступен преимущественно производителям, тем, кто ориентируется в проблемах способа и организации производства. Труд в трудовой школе есть знакомство со способами и организацией производства, а не абсолютизация отвлеченного понятия «труд». Так, например, текстильный «труд» в школе не есть запойное увлечение ткацкой мастерской, особенно для детей 10—15 лет, а способы и организация прядильно-ткаческого производства в различные моменты. Литература в трудовой школе — не рисование картинок к стихам, по марксистская интерпретация истории литературы и новое литературное творчество новой, коммунистической эпохи. Математика — математическая подготовка квалифицированного рабочего пролетарского государства, а не методическая казуистика «трудового метода» преподавания математики. Центр же трудовой школы — не «трудовиков», но социалистов-марксистов — коммунистическое строительство (его факты, основы и тактика) н «вторая часть программы». Еще раз, наша трудовая школа, в отличие от трудовой школы трудовиков, народников, толстовцев, буржуазии,— марксистская школа *. IV Марксизм — не только социология с точки зрения способа производства и производственных отношений, но и диалектика. Науч- пая педагогика должна усвоить диалектический метод. Что это значит? В настоящей статье — которая пишется бегло — ограничусь одним примером: пресловутым спором между общим и профессиональным образованием. Тезис — образование «человека вообще», антитезис — образование «специалиста». Под туманпым понятием «человека вообще» гимназическая общеобразовательная школа подразумевала вполне реальную подготовку будущего организатора' бюрократического государства. Большая ошибка была думать, что из подобной школы-гимназии можно было создать трудовую школу: гимназия разрушается, несмотря на дверную вывеску «Трудовая школа II ступени». Конечно, политехническая школа есть не развитие («реформа») общеобразовательной гимназической школы, но предполагает уже отрицание последней. Отрицание общеобразовательной гимназической школы — про- фессиональная техническая школа. Совершенно очевидно, что именно технические школы — предыстория политехнической школы. Чисто экономический взгляд на задачи школы — гораздо более реаль- ? Может быть, для некоторых будет неожиданностью, что «скромные» школьные методики насквозь проникнуты классовой идеологией. Так, например, современное школьное естествознание «без человека-про- изводнтеля» и с культом «на лоне природы» — естествознание «созерцателя деревенской природы», классовую подоплеку которого легко расшифровать. ный шаг к настоящей трудовой школе, нежели прежние «программы старой истории по трудовому методу». Но профессия, как устойчивое самоопределение трудящегося, есть следствие разделения труда между людьми, и как раз машинное производство несет отмену профессии, перебрасывая разделение труда на машины. Стирая противоречия капиталистического хозяйства — противоречия машинного производства и основанного на мануфактуре разделения труда,— развитое индустриальное коммунистическое общество [становится] эрой политехнической трудовой школы, т. е. общеобразовательной технической школы. И это — синтез. Но сейчас лишь переходная эра — диктатура пролетариата, и политехническая школа, с ее основным предметом — общей технологией, в тумане. Лишь постепенно технологические науки с «товароведческой» точки зрения будут переходить на точку зрения не вырабатываемых продуктов, но самого способа производства их. И лишь постепенно после этого будет создаваться научная технология, как обобщения отдельных способов производства (а не теперешние либо «товароведения» коммерческих институтов, либо махистские «философии техники» Энгельмейера и Богданова). Научная общая технология предполагает широко обобщающий технологический ум и как предпосылки — высокоразвитую технику и государство производителей. Мы идем от тезиса через антитезис к синтезу. Но мы — диалектики и, как таковые, мы умеем и осмысливать педагогическую программу текущего дня, и видеть завтрашний день школы. 1921 г.