§ 5. Зыбкость, неопределенность и многообразие в понимании объекта фразеологических исследований сопряжены с такой запутанностью терминологии, какой нет, вероятно, пи в одном разделе лингвистики. Она создавалась и в плане стилистического рассмотрения явлений, и в плане языковых взаимоотношений (вопросы идентичной передачи), и в плане структурного осмысления явлений. Достаточно сравнить терминологию в книгах по общему языкознанию Л. А. Булаховского3, который под идиоматикой понимает то, что у В. В. Виноградова называется фразеологическими сращениями, единствами и сочетаниями, а под фразеологией ходовую цитацию, пословицы и т. п., и А. А. Реформатского4, который в идиоматике объединяет то, что Л. А. Булаховский называет идиоматикой и фразеологией, а в фразеологию включает явления профессиональной, жаргонной, художественной речи. Сходные явления у разных исследователей носят самые разнообразные наименования: фразеологические обороты, выражения, устойчивые сочетания, идиомы и т. д. В качестве основного, родового термина для обозначения собственно фразеологических явлений следует предпочесть термин фразеологическая единица. Термины акад. В. В. Виноградова — фразеологическое сращение, фразеологическое единство и фразеологическое сочетание — можно было бы рассматривать как видовые. Идиома — один из семантических видов фразеологической единицы, примерно соответствующий фразеологическому сращению. Кажется, что от всех других многочисленных терминов можно было бы отказаться, если они не используются для обозначения каких-нибудь специфических явлений- разновидностей. Устойчивые словесные сочетания, бытующие в речи, разнородны по строению и по характеру использования в языке. Их объединяет только одно общее — это их устойчивость. Отсюда они так легко объединяются общим именем фразеологии. Но одни из них обладают оп-. ределенпыми структурными особенностями и являются, наряду с отдельными словами, средствами построения предложений или элементами предложений. Подобные устойчивые словесные сочетания, фразеологические единицы языка, можно назвать фразеологией в узком смысле. Другие устойчивые словесные сочетания, не обладающие указанными признаками, можно назвать фразеологией в широком смысле. При этом следует иметь в виду, что эти фразеологические стихии тесно взаимодействуют в своем историческом развитии, в процессе использования в речи. § 6. Фразеология в широком смысле многообразна. Значительный слой ее — «крылатые слова» в классическом смысле. «Крылатые слова» — любые отрезки контекста с законченным смыслом, употребляющиеся в речи как цитаты. Такого же рода всевозможные афоризмы, фразы, извлеченные из контекстов или составленные на основе каких-нибудь контекстов и ставшие ходовыми для цитирования. Их синтаксическая структура индивидуальна в том смысле, что она не имеет своих специфических черт: это может быть целое предложение любого типа, сложные предложения, кусок сложного пли простого предложения. Совпадения в структуре не характерны для них как устойчивых выражений. «Крылатые слова», включенные в речь, могут быть и синтаксически независимы, и входить составным элементом в синтаксическое целое. Индивидуальность, смысловая насыщенность и выразительность «крылатого слова» неотделима от ассоциации с контекстом произведения, с исторической эпохой, породившей выражение. Таковы, например, пушкинские: Какая смесь одежд и лиц, племен, наречий, состояний!; жизни мышья беготня; крыловские: а Васька слушает, да ест; избави бог и нас от этаких судей и что за счеты; грибоедовские: времен очаковских и по- коренья Крыма; что станет говорить княгиня Марья Алексевна или как дошла ты до жизни такой (Некрасов) ; п ты, Брут! (Шекспир); Жизнь есть деяние (М. Горький); Человек — это звучит гордо (М. Горький) и т. п. Таким обр’азом, отсутствие специфических «своих» структур, как бы «случайность» этих структур для системы языка и специфичность по характеру значений выводит «крылатые слова» из области собственно фразеологии языка. Они не могут являться объектом лингвистического изучения. Они и изучаются с точки зрения функционирования в речи, как выразительное, стилистическое средство. Однако не нужно думать, что вся масса «авторской» фразеологии отделена каменной стеной от фразеологии языка. Часто в процессе употребления «крылатое слово» утрачивает оттенки, связывающие его с представлениями об авторе, о колорите контекста или эпохи. В этих случаях, особенно при совпадении с синтаксическими формами и функциями фразеологии языка или при некоторой синтаксической трансформации, «крылатые слова» входят в ряды собственно фразеологии. Так, например, только начитанность в произведениях может подсказать «авторство» выражений пошла писать губерния, галантерейное обхождение, дачный муж, человек в футляре и даже таких новых, как путевка в жизнь (ср. в XIX веке подорожная в жизнь). Лишены всякого библейского колорита в содержании такие выражения, как почить от дел, во время оно, камень преткновения, бездна премудрости, камня на камне не оставить, грехи молодости, бросить камень в кого-н., умыть руки, избиение младенцев, как зеницу ока беречь и т. п. Сближение со структурой собственно фразеологии и приобретение «обобщенного» значения, уже не связанного принудительно со значениями контекста, из которого они вышли, делает бывшие «крылатые слова» фразеологическими единицами языка. § 7. Пословицы, поговорки и подобные им словесные сочетания, объединяемые обычно как произведения народного творчества с присущими им жанровыми и художественными особенностями186, также занимают особое место в общей массе устойчивых сочетаний. Их синтаксические структуры, при всем их многообразии 187, являются приметной и неотделимой особенностью жанра. Ср. Тише едешь — дальше будешь; Лес рубят — щепки летят; Снявши голову, по волосам не плачут; Белые ручки чужие труды любят; Седина в бороду, а бес в ребро; Чем богаты, тем и рады; Своя рубаха ближе к телу; Руки в боки, глаза в потолоки. Типичность языковой структуры этого жанра позволила, например, М. Горькому создавать пословицы и поговорки, по яркости и выразительности не уступающие народным Злоба, что лед, до тепла живет (Детство, гл. XV); В своей норе и хорек хорош (Детство, гл. V); Сеяли семя в непахану землю (В людях, гл. III); Кто мал, да слаб, тот ни в рай, ни в ад (В людях, гл. VII). Любые из горьковских пословиц и поговорок — при благоприятных условиях, подобно народным — могли бы стать употребительными и ходовыми. Пословицы и поговорки выходят за пределы собственно фразеологии языка и, подобно «крылатым словам», не являются элементом системы языка. Они имеют ту или иную законченную синтаксическую структуру предложения, элементы которого состоят из свободных, закономерных для языка словосочетаний и, следовательно, синтаксически членимы. Они содержат законченную мысль, как и любое синтаксически членимое предложение. Их смысловая особенность состоит лишь в том, что принадлежит к определенной сфере художественных произведений, они воспроизводятся в речи как готовые устойчивые единицы со специфической стилистической функцией. Вместе с тем, подобно «крылатым словам», пословицы и поговорки являлись и являются источником пополнения фразеологии языка. Пути эти многообразны. Однако главнейший из них — утрата специфики жанра, связанная с трансформацией синтаксической и с наполнением словосочетания как бы обобщенными смысловыми оттенками пословицы и поговорки. Ср., например, убил бобра (из не убить бобра, не видать добра) и стреляный воробей (из стреляного воробья на мякине не проведешь). § 8. Расширяя понятие фразеологии, к ней причисляют индивидуальные типические особенности словоупотребления, словосочетания и фразообразования в творчестве отдельных писателей или, преимущественно, в произведениях тех или иных литературных направлений и школ, а также фразовые особенности речи отдельных социальных слоев, профессиональных групп. В этом смысле говорят о фразеологии, например, Карамзина или романтиков, символистов и т. п. Однако лишь немногие даже из популярных для своего времени или литературного направления словосочетаний и фразовых сцеплений входят в собственно фразеологию языка. Для этого необходимо приобретение этими фразовыми сцеплениями «обобщенного» смысла и закрепление в структурах, свойственных фразеологическим единицам. Так, из многообразных описательных оборотов со словом цвет, свойственных школе Карамзина и поэзии начала XIX века (от цвета жизни до седин, надежды цвет, во цвете пылких юных лет и т. п.), во фразеологию языка вошло лишь выражение во цвете лет. Таким образом, «крылатые слова», пословицы и поговорки, сказочные формулы, исторические афоризмы, анекдоты и другие многообразные творческие произведения, лишь разлагаясь на элементы, утрачивая структурные признаки жанра, уподобляясь структурно фразеологическим единицам, становятся достоянием собственно фразеологии языка.