1.              Что есть Абсолют: космос, бог... ?

Автор “Собачьего сердца” М. Булгаков устами профессора Преображенского выразил мысль о том, что хаос и разрушение в обществе начинаются с аналогичных процессов у самих людей, в их головах и душах.  Эта давняя философская мысль, наиболее чётко выраженная на Западе ещё в учении Гераклита о логосе, а на Востоке—Лао-Цзы о дао подчёркивает влияние того или иного понимания логоса, дао на судьбы людей и общества в целом.

Необходимо восстановить гераклитовское понимание логоса, во-первых, как выражения идеи целого в виде изначального, равнозначного единства материи и духа на вполне паритетных началах. Мир как целое—производное от гармонии логоса, всеединства, внутри которого «всё течёт, всё меняется». Космос или мир как целое при всей изменчивости частей, их динамичности, остаётся стабильным и устойчивым, именно благодаря логосу. Поэтому “не мне, но логосу внимая, мудро признать, что всё едино”.[2] Во-вторых, у автора логоса единое, мудрость, разум являются синонимами: “Единое, единственно мудрое...”[3]; “Мудрость заключается только в одном: признать разум как то, что управляет всем при помощи всего”[4]. Разум как материален, так и идеален. Если душа материальна, обладая свойствами сухости, влажности, испарения и т.д.,  то материальный огонь в то же время духовен: “Суд над космосом и над всеми находящимися в нём совершается через огонь... Огонь разумен (курсив мой—Г.Ю) и является причиной управления всем”.[5] К сожалению, подобный гилозоизм автора логоса в понимании тождества материи и духа не отмечался в философской литературе советского периода. С позиций диалектико-материалистического признания сознания как свойства материального, его производного, допущение тождества бытия и мышления, материального и идеального было просто недопустимо.

В-третьих, материальный, сверхчеловеческий, космический разум выше бога и человека: “Этот Космос, один и тот же для всего существующего, не создал никакой бог и никакой человек, но всегда он был, есть и будет вечно живым огнём, мерами загорающимся и мерами потухающим.”[6] Абсолют космоса оказался выше Абсолюта бога. Бог лишается свойства Абсолюта, низводится с этого пьедестала, К сожалению, этот принципиально важный момент в философии Гераклита также упускался.

Космос—наиболее всеобщее, универсальное образование и в этом смысле Абсолют—мировое целое, самоорганизующееся с помощью своего неотъемлемого атрибута —разума, как причины самого себя.

“Хотя этот логос существует вечно, люди не понимают его—ни прежде, чем услышат о нём, ни услышав впервые. Ведь всё совершается по логосу, а они уподобляются невеждам, когда приступают к таким словам и к таким делам, какие я излагаю, разделяя каждое по природе и разъясняя по существу...  Поэтому необходимо следовать всеобщему. Но, хотя Логос всеобщ, большинство людей живёт так, как если бы имело собственное понимание”.[7]

К “большинству людей”, не понимавших логос как тождество материи и духа, относились не только современники Гераклита, но и многие последующие философы. Не только у софистов, но и у Платона и Аристотеля логос ещё больше утрачивает своё фундаментальное онтологическое содержание. Логос как субстанциональный, мировой, разумный космос разлагается и расщепляется. Происходит редуцирование, сведение его к ряду относительных истин с помощью материализма и идеализма. Материя и дух разведены по разным философским квартирам, линиям, партиям, группам и группировкам, между которым завязывается борьба умов, направлений, зачастую даже весьма отчаянная и непримиримая. Всё это сопровождается возведением своих кумиров—Абсолютов, вроде Бога или вождей—земных богов, личностей, авторитет которых якобы непререкаем. Борьба за утверждение абсолютных кумиров идёт с переменным успехом сражающихся сторон. Это борьба за утверждение «своих» истин путём расщепления логоса в угоду своим односторонним позициям и амбициям.

В западной философии, наряду с концепцией истины логоса или разума, как единства материи и духа, сложились две другие, прямо противоположные друг другу концепции истины анти-логоса: идеалистическая истина духа или веры, утверждающая, что единство мира в божественной воле или духовности, лишённой материальности; и материалистическая концепция, признающая единство мира в его материальности, лишённой духовности.  Получился глубокий разрыв единства материи и духа, ибо признаётся одностороннее влияние либо материи, либо духа, первичность каждой из них по отношению к противоположной стороне. Подобное нарушение логики логоса было обозначено В.Лениным как “возведение в абсолют одной из чёрточек познания”, относя только это к идеализму, но не к материализму; А.Бердяевым—как мышление крайностями”; К. Юнгом—“варварская односторонность”;  А.Платоновым—котлованное мышление методом “абсолютизации относительного”.

Диспаритет сознания, его раскол ведёт к разрыву на практике и в теории целого на части, нарушению гармонии в системе целого, в результате чего система разрушается и имеют место как бесконечные возвраты к старому (при мышлении крайностями, например, нынешний возврат России к капитализму), так и социальные котлованы (провалы, пропасти) или вместо перестройки—“катастройка с зияющими высотами” (А.Зиновьев). А с недавних пор заговорили уже об эпохе пост-либерализма в России. Подобные возвраты на «круги своя» начинаются каждый раз с нарушения логоса как изначального единства, тождества материи и духа.

Раскол сознания, логоса ещё в античности был выражен афористически: “в начале было слово ( дух)” и “в начале было дело ( материя)”. Архетипы анти-логоса развивались по линии разграничения и противопоставления между собой идеи сотворения и идеи откровения, номинализма и реализма, божественной воли и индивидуального разума.  Но сначала на смену античному дуализму приходит монистический принцип: есть только одно Абсолютное начало—Бог; всё остальное—его творение. Подлинным бытием обладает только Бог, который вечен, неизменен, самотождественен, ни от чего другого не зависит и является источником всего сущего.

В отличие от Бога, сотворённый мир не обладает такой самостоятельностью, ибо существует не благодаря себе, а другому. Христианский бог, хотя сам по себе, непосредственно недоступен для познания, тем не менее открывает себя человеку, и его откровение содержится в священных текстах Библии, толкование которых совпадает с богопознанием. Так соприкасаются идея сотворения и идея откровения. Обе тесно связаны между собой, ибо предполагают единоличного Бога. Отсюда всесторонняя зависимость не только средневековой философии от теологии, но и других форм мышления от церкви: юриспруденции, естествознания и т.д.

Однако средневековый монизм оказался непрочным, ибо породил свой дуализм веры и разума, реализма и номинализма. Реализм признавал реальность универсалий, существующих до вещей. Они однотипны с идеями Платона, выражающими сущность вещей, и познаваемы с помощью божественного разума. Противоположное направление—номинализм—был связан с подчёркиванием приоритета разума человека над волей и признавал, что общие понятия, идеи—только имена и не обладают никакими атрибутами самостоятельного существования вне и помимо единичных вещей. Налицо вновь очередной разрыв материи и духа.

Ясно, что философская мысль не может пребывать в вечном дуализме материи и духа, ибо истина всё же одна. Осознанием этого факта и попыткой восстановления единого логоса были проникнуты философские системы эпохи Возрождения—Н.Кузанского, Дж.Бруно и других.

На смену одной серединной философии между идеализмом и материализмом—гилозоизма Гераклита—приходит другая серединная философия—пантеизм эпохи Возрождения с его учением о золотой середине между минимумом и максимумом, названным экстремальным принципом. Эвристическое значение этого принципа в науке огромно, ибо содержит в себе философскую и естественнонаучную стратегию стабилизации и устойчивого развития общества, столь актуальную и нужную сегодня для России.

Устойчивость всех природных и социальных систем достигается с помощью среднего варианта во взаимодействии между частью и целым, сохранением и изменением, атомом и Вселенной, личностью и обществом и т.д.

Отсюда и огромная роль серединной философии, синтезирующей противоположные направления материализма и идеализма. Такими синтетическими направлениями в философии оказались гилозоизм Гераклита в античности, пантеизм в философии Возрождения и Нового времени, а также в какой-то мере панлогизм Гегеля. В последующем, в XX веке философия снижает свою синтетическую функцию в силу резкой поляризованности на материализм и идеализм. В такой ситуации эстафету синтетического мировоззрения и методологии принимают на себя различные метанаучные и междисциплинарные подходы типа евразийства или ноосферы. Но об этом более подробно в следующих разделах. А сейчас вернёмся к пантеизму Возрождения.

Фактически  Бруно  возродил  логос  Гераклита   с помощью принципа “всё во всём” Анаксагора или экстремального принципа античности: поиски истины связаны с отысканием середины между экстремумами ( от лат. extremum—край, конец), т.е. минимумом и максимумом какой-либо величины. Если Бруно различал три рода минимумов или единиц, обозначающих простейший элемент системы, неделимую часть бытия: в философии—монада, в физике—атом, в математике—точка, то в последующем развитии науки число их намного возросло. В биологии—это клетка и вид, в физиологии высшей нервной деятельности—условный рефлекс, в политэкономии капитализма—товар, в информатике—бит, в генетике—ген и т.д.

В последующем развитии философии эту проблему осмыслил Гегель в понятии начала истинной науки, которая оказалась изрядно запутанной в нашем обществознании и прежде всего философии и социологии.

Перечень подобных вопросов, рождаемых нынешним хаосом и разрушением страны, может быть бесконечным. Они порождены отсутствием точки отсчёта—российской ИДЕИ, раскрывающей смысл и значение постсоветского движения общества. Если уж не удаётся решать проблему простейшей, элементарной клеточки социального бытия нынешней России путём или-или ( общество или личность), то, возможно, истина—в золотой середине между ними? А возможно, ещё лучше, если осуществить определение идеи гармонично-целостного развития нынешней России с помощью бритвы Оккама или экстремального принципа—в наиболее оптимальной точке пересечения минимума и максимума  в промежуточных преобразованиях общества кооперативного, коэволюционного характера, осуществляющихся на основе дивергенции и конвергенции, дифференциации и интеграции с преобладанием интеграционных и реинтеграционных процессов в развитии России? Попытаемся ответить на эти вопросы.