§ 7. Философская этнология Ф.В.И. Шеллинга о дисперсности расселения коренных малочисленных народов как следствии духовного кризиса первочеловечества
реакции научной общественности на постановку вопросов философской этнологии Ф.В.Й.
Шеллинг говорил следующее: «Когда вопрос "Как возникли народы?" впервые разнесся из моей аудитории и достиг более широких кругов, прием, какой отчасти встретил он, ясно показал, сколь новым и неожиданным был он для многих; с тех пор у меня был не один случай понаблюдать, как мало задумывались люди над первыми элементами философской этнологии, предполагающей в качестве своей предпосылки этнологию» .Масштаб проблемы происхождения народов он сравнивал с проблемой происхождения жизни. «Переход от гомогенного бытия к более высокому и развитому, когда уже существуют народы, т. е. наделенные духовными различиями целостности, не совершается сам собою, как не совершается сам собою, например, переход от неорганической природы к органической; оба процесса вполне сопоставимы» , — пишет философ.
Известные альтернативы в решении проблемы происхождения жизни — абиогенный и биогенный пути происхождения — имели аналоги и в решении вопроса о происхождении народов. «Как возникли народы? — спрашивает он. — Кто считает этот вопрос излишним, должен был бы выставить такое положение: народы существуют испокон века. Или же иное: народы возникают сами собою» . Концепция «самовозникновения» народов, очевидно, в чем-то напоминает концепцию «самозарождения» жизни.
Отвечая на вопросы «как возникли народы?» и «какова причина разделения человечества на отдельные народы?», Ф.В.Й. Шеллинг полемизирует с введенным Ж.С. Байи концептом «первородного племени» как пример способа объяснения, уже принимавшего существование народов за данность . Он пишет, что понятие «первородного племени» само уничтожает себя: «Потому что либо мы мыслим это племя со свойствами реального народа, а тогда оно не может содержать в себе единство и уже предполагает существование иных народов, либо же мы мыслим его без всякого своеобразия, без индивидуального сознания, но тогда это не народ, а первозданное человечество, нечто более общее, чем народ» .
Под народами Ф.В.Й.
Шеллинг понимает качественно разнородные группы человечества. Поэтому он сомневается, что народы могли возникнуть вследствие обычного размножения и расселения членов «первородного племени». «Пусть они возникают вследствие постоянного умножения человеческих родов, вследствие чего они вообще населяют все большее пространство, а, кроме того, генеало- гические линии все более расходятся между собой. Однако все это вело бы к возникновению колен, а не народов»225.Ф.В.Й. Шеллинг подчеркивает, что от одного внешнего размежевания, пространственного разобщения колена еще не превращаются в народы. И наоборот: единство племени не препятствует его разобщению и складыванию отдельных народов. Нельзя объяснить происхождение различных народов, на его взгляд, ни чисто внешними, чисто природными событиями, ни расово-антропологичес- кими различиями, которые могли бы повлечь за собой также известные духовные, моральные и психологические различия226.
Исторический опыт показывает, считает Ф.В.Й. Шеллинг, что, скорее духовные и нравственные различия вызывают физическую несовместимость известных человеческих пород: «Сюда, же вероятно, относится и то, что дикари, вступив в общение с европейцами, быстро вымирают, — если народности не защищены своей многочисленностью, как китайцы или индийцы, или климатом, как негры, то им словно на роду написано исчезать без следа, соприкоснувшись с европейцами»227.
Обобщая свое эмпирическое заключение, филсоф выдвигает концепцию духовной детерминации происхождения народов: «Всем изложенным мы, видимо, подготовлены к такому вопросу: не были ли расходящиеся направления физического развития не причиной, а, напротив, лишь побочным следствием великих духовных движений, связанных с возникновением и образованием народов? Ведь само собой приходит на память то, что в некоторых случаях полная духовная неподвижность задерживает в чем-то физическое развитие и, напротив, большая неподвижность духа вызывает определенное физическое развитие или отклонения, что с многообразием духовного развития умножаются и усложняются болезни людей; в полном соответствии с тем наблюдением, что в жизни индивидуума перенесенная болезнь нередко отмечает момент глубокого духовного перерождения, новые, энергично проявляющиеся болезни человечества выступают как симптомы, параллельные великим процессам духовной эмансипации.
И если народы разделены не просто пространственно и внешне и точно так же не просто разобщены природными различиями, если они ду- ховно и внутренне исключают друг друга, а в то же время непреодолимая сила удерживает их вместе, то ни изначального единства еще не разобщенного человечества (за ним мы обязаны ведь признать какую-либо длительность существования) нельзя мыслить помимо духовной силы (которая удерживала бы человечество в неподвижности и подавляла бы даже наличествующие в нем побеги отклоняющегося в разные стороны физического развития), ни возможно представлять себе, чтобы человечество покинуло это состояние, когда имелись только различия колен, но не народов, помимо духовного кризиса глубочайшего значения, который должен был бы происходить в основания человеческого сознания и быть достаточно сильным, чтобы человечество могло или принуждено было разобщиться и образовать народы»228.Этногенез Ф.В.Й. Шеллинг рассматривает как опосредствующее звено теогонического процесса. Внутреннее единство Бога, его изначальный монизм определяли единство первочеловечества, его гомогенность. Соответственно, политеизм стал фактором его разложения, распада на различные народы. «Тот самый Бог, — утверждает мыслитель, — который в своей несокрушимой самотождественности поддерживал единство, должен был — не равный себе самому, переменчивый — рассеяться в человеческом роде, который прежде собирал воедино; как в своей тождественности он был причиной единства, так теперь в своей множественности он стал причиной для того, чтобы народы рассеивались»229. На взгляд Ф.В.Й. Шеллинга, «жало внутреннего беспокойства», «чувство, что народ перестал уже быть целым человечеством, а стал лишь частью его», что он «достался в удел особенному Богу или особенным Богам», — все это гнало людей из страны в страну, от берега к берегу, пока «народ не видел, что остался наедине с собою, отделился от всех чужеродных и нашел определенное ему, сообразное ему местопребывание»230. Этому беспокойству и страху сопутствовало, по его мнению, и опасение того, что разрушение первозданного единства завершится «полнейшей утратой сознания единства и тем са-
4
мым — всего человеческого» .
Как наглядный пример фактически совершившегося вырождения человеческого рода Ф.В.Й. Шеллинг приводит аборигенов Южной Америки.
«Вновь припоминаю, — пишет он, — не раз уже названное разложившееся и лишь с внешней стороны человекоподобное население Южной Америки. Совершенно невозможно видеть в нем пример первого, как предполагают — самого грубого и приближающегося к животному, состояния; напротив, они самым определенным образом опровергают ложный взгляд на такое тупое первобытное состояние человеческого рода — опровергают тем, что показывают: отсюда невозможно поступательное движение вперед. Мне представляется, что они сложились в итоге того самого кризиса, в котором все прочее человечество сохранило основу человеческого сознания, тогда как они навсегда утратили ее. Они — живое свидетельство совершившегося, ничем не заторможенного распадения, которое в этом случае ничем не сдерживалось; проклятие исполнилось в них вполне, они рассеялись — вот паства без пастыря; они не стали народом и погибли в том самом кризисе, который наделил все народы их бытием»231.Таким образом, в образе жизни наиболее отсталых племен Ф.В.Й. Шеллинг не видит сохранение остатков первобытного общества. Но для него это и не более поздняя модификация первобытных структур. Традиционный образ жизни он воспринимает как продукт регресса, общественного распада и утраты человечности, проявляющийся в редукции различных форм социальной деятельности.
В рамках теогонического — и тем самым этногонического — процесса развитие человечества могло совершаться, по Ф.В.Й. Шеллингу, дивергентно, т. е. различными путями — как прогрессивно, так и регрессивно. Возможность регресса прачеловечества, деструкции его социальности определялась тем, что его первобытное состояние предполагало наличие некоторых общественных институтов: «Ибо праисторическое, предшествующее возникновению народов состояние, к которому причастны и они, — это состояние, как достаточно ясно вытекает из наших объяснений, отнюдь не было бескультурным состоянием животной грубости, от которого нельзя было бы перейти к общественному развитию. Ведь человечество в том состоянии по меньшей мере подразделялось на колена, а там, где существуют подобные роды, есть и брак, и семья, им подобные отношения; кроме того, колена, еще не превратившиеся в народы, знают хотя бы движимое имущество, а коль скоро есть такая собственность, то существуют, бесспорно, и договоры, но ведь не может же быть так, чтобы политический распад низвел это целое, которое было народом, у которого были соответствующие нравы, законы, гражданские институции и все, что непременно связано с ними, своеобразные религиозные представления и обряды, — чтобы распад низвел это целое на уровень абсолютного беззакония и бесчеловечности (дикости) вроде той, в какой пребывают эти племена, не имеющие ни малейшего понятия о законе, обязательстве, правопорядке и к тому же лишенные каких-либо религиозных представлений.
Природные катастрофы могут разрушить народ в материальном отношении, но они не могут отнять у него предание, память, прошлое — так, как у этой человеческой породы, лишенной прошлого наподобие звериного племени. Однако такое состояние нетрудно понять, если только эти существа есть часть первоначального человечества, такая часть, в которой потухло всякое сознание единства»232.Альтернативой угасающей социальности являлся, согласно Ф.В.Й. Шеллингу, страх, ужас перед утратой «сознания единства» и «вместе с тем и всякого подлинно человеческого сознания»233. Этот ужас стимулировал многообразную деятельность по сохранению общего наследия. «Люди делали все, чтобы удержать ускользающее» , — пишет он. А именно, предпринимались усилия по: 1) образованию союзов (каст), 2) разработке жреческих уставов и доктрин, 3) созиданию монументов, 4) строительству укрепленных городов. Достижения цивилизации, таким образом, интерпретируются Ф.В.Й. Шеллингом как результаты компенсаторной социальной деятельности, восполняющей в искусственных формах и новообразованиях утраченные части былого целого, прежнего единства. Эту функцию выполняли, как он утверждает, и пер вые религиозные обряды, и первые гражданские учреждения.
В противоположность этой цивилизующей интенции, ориентированной на воспроизводство отдельными народами универсальности прачеловечества в специфически конкретных формах, асоци- альный процесс выражался в стремлении «каждого индивида замкнуться в себе и обеспечить себе свое достояние». Так, Ф.В.Й. Шеллинг вспоминает циклопов, у которых каждый с женами и детьми живет сам по себе «о других не заботясь». В свидетельстве Гомера он усматривает одну из первых фиксаций процессов социального распада. «Здесь уже было положено начало совершенно распавшимся племенам, которые отличаются как раз тем, что никто не заботится о других, что, живя рядом, они остаются друг для друга столь же чужими, как животные, и что они не связаны сознанием сопринадлежности, — пишет Ф.В.Й. Шеллинг.
- В Новом Свете это состояние, представленное гомеровскими циклопами, сохранилось, тогда как в Греции подобно же племя захлестнулось все более мощным напором движения и сохранилось лишь в памяти народа, возникшего благодаря этому движению»234.Как видим, дисперсность расселения родоплеменных групп аборигенов Ф.В.Й. Шеллинг объясняет тем, что гипотетический духовный кризис, стимулированный теогоническим процессом, не все первочеловечество смогло успешно преодолеть. Поступательное развитие человечества реализовалось в становлении цивилизации и сопутствующего этногенеза. Часть населения перешла в устойчиво дисперсное, рассеянное состояние, характеризующееся утратой сознания общечеловеческого единства и в исторически регрессивной перспективе — самой человечности. Свои суждения Ф.В.Й. Шеллинг иллюстрирует на примере аборигенов Южной Америки. Едва ли можно сомневаться в том, что он мог бы распространить эти оценки и на коренных жителей Крайнего Севера.
Оценивая позицию Ф.В.Й. Шеллинга, следует признать, что она обладает определенной эвристической силой. Как известно, присущий многим коренным народам, в том числе и Севера, архаический этноцентризм выражается в признании себя «настоящими людьми». Остальные люди, следовательно, воспринимаются как «ненастоящие», неподлинные. В горизонте указанного этноцентризма представляет интерес, каким же образом у отдельных народов протекал процесс становления общечеловеческой идентичности, взаимного признания друг у друга человеческого достоинства и формирования чувства «всечеловечности».