Национализм

Сг

В отличие от других идеологий, национализм трудно истолковать более или менее однозначно. Многие исследователи склоняются к тому, что национализм в широком смысле — не просто идеология, а скорее часть целостной культурной подсистемы, благодаря и одновременно вопреки которой образуется совокупность национально-патриотических взглядов, верований и чувств.

Национализм сегодня представляет собой легитимизирующий принцип политики и создания государств, никакой другой принцип не пользуется сопоставимой лояльностью человечества.

Э.

Интерпретация

Замечательный философ политики Арон считал, что в XX столетии существуют лишь три великих идеологии (метаидеологии), назвав, наряду с либерализмом и социализмом, но вместо консерватизма, национализм.

http://creativecommons.org/licenses/by-nc/2.0/

Электронная версия данной публикации распространяется на условиях лицензии Creative Commons Attribution-NonCommercial 2.0

В привычном словоупотреблении понятие национализма воспринимается негативно, хотя по существу это не вполне верно.

Николай Александрович Бердяев (1874-1948) указывал на наличие двух типов национализма: творческого, созидательного и деструктивного, разрушительного, сопровождающегося ненавистью к чужому. В первом случае он способствует сплочению нации, образованию «национального государства», во втором — направлен против других народов и несет в себе угрозу не только для «противника», но и для своего общества, поскольку «идолопоклоннически превращает национальность в верховную и абсолютную ценность, которой подчиняется вся жизнь», культивирует чуть ли не зоологическое отношение к человеку при попытке выработать и сохранить «чистую расу».

Понятие национализма нередко используют и в других смыслах. Иногда его применяют для описания лояльного отношения к государству, хотя правильнее было бы говорить о патриотизме.

Дело в том, что понятия нации и государства часто путают.

Нация — в первую очередь социологический термин, определяющий большую группу людей, которая характеризуется сознанием своего единства и желанием жить сообща в силу родственного происхождения, лингвистического сходства, общей культуры и географической близости. Понятие нации носит не политический, а социальный характер. Возможны и другие подходы: Карл Реннер (1870-1950) назвал нацию «ежедневным плебисцитом» по вопросу о желании людей жить вместе. Принято считать, что этническое происхождение — самая общая характеристика, объединяющая нацию. Если люди говорят о себе как о ирландцах, русских, евреях, испанцах и т.д., значит, они указывают на этнос, но когда называют себя «американцами», то включают в определение политический компонент — гражданство. Тот факт, что этнич- ность — основа не только национальности, но и нации, не означает, что люди обязательно должны быть родственниками по крови, чтобы входить в одну нацию. США, Россия или Швейцария, например, включают несколько этнических групп. И наоборот, люди, принадлежащие к одной нации, могут проживать в разных государствах. Немцы живут в ФРГ, Лихтенштейне, а у австрийцев и швейцарцев — германское происхождение. На протяжении тысячелетий своей территории не было у евреев, которые,

тем не менее, сохранили национальную идентичность, поддержи- 561

http://creativecommons.org/licenses/by-nc/2.0/

Электронная версия данной публикации распространяется на условиях лицензии Creative Commons Attribution-NonCommercial 2.0

ваемую сильными культурными традициями, религией и этническим сходством.

Государство — политический термин, обобщающий народ, территорию, правительство и обладание суверенитетом. Единственной характеристикой, которая в равной степени присуща и государству, и нации, является народ, объединяющийся вокруг данного государства и отождествляющий себя с ним.

Как политический институт нация-государство — продукт недавней истории. До его появления людей объединяли другие политические институты (племена, города-государства, империи и т.д.). В идеологии же национализма происходит слияние идеи нации с идеей государства этой нации, т.е. по сути этнонационального государства.

Известный французский политолог Д. Кола считает, что в современный период «нация есть не что иное, как нация-государство: политическая форма субъектного территориального суверенитета и культурная однородность (лингвистическая и/или религиозная), которые, накладываясь друг на друга, порождают нацию. Национализм же характеризует движения и идеологии, настойчиво требующие, на словах либо с оружием в руках, совмещения политических границ с культурными границами. Национализм может согласиться с присутствием «не-национа- лов» во имя нации или ратовать за их ассимиляцию, изгнание, даже уничтожение» («Политическая социология», 1994).

Первые признаки национализма появились еще в XII в., но большое политическое значение он приобрел значительно позднее. Во многом национализм был ответом на рост торговли и коммуникаций в эпоху Просвещения, однако влиятельной идеей он стал в период Французской революции как реакция на универсалистские притязания классического либерализма. Исследователи этой проблемы считают, что национализм есть идеология современного нации-государства. Вместо того чтобы быть лояльными к конкретному субъекту — будь то король или христианская община (два вида лояльности, типичные для средневековья) — в новых условиях нации-государства люди привержены идее, традиции, истории и национальному единству. Таким образом, национализм — это во мно-

гом эмоциональный союз политического феномена с идентичнос-

а тью человека, который ощущает свое единение с себе подобными, —

«я» превращается в «мы».

Интерпретация

Считается, что национализм обладает еще и некоторыми трансцендентными (т.е. находящимися за границами сознания и познания) качествами, пробуждая чувство истории и давая цель потомкам. Бёрк писал: «Он становится партнерством не только между теми, кто живет, но и между теми, кто уже мертв, и теми, кому еще только предстоит родиться». Он требует, чтобы его приверженцы были готовы пожертвовать всем — семьей, достоянием и даже собственной жизнью, — ради блага своего государства, если в том возникнет необходимость.

В политическом смысле правильнее понимать национализм как идейно-политическую доктрину организации власти на определенных принципах. Английский теоретик Эрнест Геллнер, в отличие от многих авторов, использующих для трактовки национализма по преимуществу этнический или антропологический подход, осмысливал этот феномен в политико-философском аспекте. Он усмотрел важную связь между культурой и политикой, объясняющую природу национализма. В основе стремления к национальной государственности — необходимость защиты национальной культуры, т.е. институтов создания, сохранения, передачи культурных ценностей этноса. Такую функцию в современном обществе может выполнить только государство. Значит, национализм — прежде всего политический принцип, «согласно которому политические и национальные образования должны совпадать». I

. 1 . Два человека считаются принадлежащими к одной нации,

если они разделяют культуру, систему идей и знаков, а также ассоциаций, типов поведения и общения. 2.

Два человека считаются принадлежащими к одной нации тогда и только тогда, когда они осознают себя принадлежащими к этой нации. Это их осознание каждого как способ- ного воспринимать такое осознание, именно это и объединяет их в нацию, а не все те общие атрибуты, отделяющие их от не-членов нации, какими бы они ни были.

Эрнест ГЕЛЛНЕР (1925, Париж — 1995, Прага) — английский философ, антрополог и политолог; основатель и директор Центра по исследованию национализма при Центрально-европейском университете в Праге.

Э. Геллнер, «Нации и национализм»

По Геллнеру, самоидентификация человека сводится к субъективному суждению, формирующемуся под влиянием различных факторов, прежде всего субъективной воли, культуры и политики, которые и образуют триединство, лежащее в основе национализма как идеологии. Именно национализм порождает осознание своей национальной принадлежности. Сама по себе культура какого-либо сообщества воспринимается им как данность, но по мере вторжения в его жизнь инородных «мобильностей», инноваций и средств коммуникации местная культура все больше воспринимается как основа идентификации человека. Таким образом, культура народа начинает оказывать влияние на самоидентификацию нации только в динамике, которая, в свою очередь, зависит от общественно-политической и экономической ситуации. Еще яснее эта мысль высказана учеником Геллнера Энтони Смитом (род. 1933): национализм — это «идеологическое достижение и установление автономии, сплоченности и индивидуальности социальной группы, часть членов которой видят себя реальной или потенциальной нацией».

ГЕЛЛНЕР (веИпег), Эрнест (1925, Париж— 1995, Прага)— английский философ, антрополог и политолог; профессор философии, логики и научного метода в Лондонской школе экономики (1962-1984); профессор социальной антропологии в университете Кембриджа (19841993), а затем основатель и директор Центра по исследованию национализма при Центрально-европейском университете в Праге.

Автор многочисленных работ, включая: «Слова и вещи.

Вклад в развитие политической мысли. Интересы Геллнера находились на пересечении дисциплинарных границ философии, истории, антропологии, социологии и политологии. Известность ученому принесла оригинальная теория национализма, которую он разрабатывал с начала 1960-х гг.

http://creativecommons.org/licenses/by-nc/2.0/

Электронная версия данной публикации распространяется на условиях лицензии Creative Commons Attribution-NonCommercial 2.0

Геллнер считал: отличительные черты человеческого общества и одновременно отправные точки любой социальной жизни — культура и организация; они вечны, универсальны и повсеместно распространены, в то время как нации и национализм таковыми не являются. Геллнер сформулировал исследовательскую задачу таким образом: при каком сочетании культуры и организации может возникнуть национализм, который был определен им как «политический принцип, согласно которому культурное сходство (принадлежность к одной культуре) есть основа социальных связей»; иными словами, политическое образование легитимно при условии, что оно состоит из представителей одной культуры. Национализм предполагает, что в политическом образовании существует вы- сокоинституционализированная власть — государство, которым обязательно управляют люди, принадлежащие к «титульной» культуре. Гел- лнер подчеркнул, что националисты (впрочем, и их оппоненты — интернационалисты) воспринимают национализм в качестве всеобщего, естественного неизбежного принципа социальной организации. Существует и альтернативное понимание национализма в виде «идеологической случайности», «заразы позднего Просвещения», «доктрины, изобретенной в Европе в начале XIX в.» (Эли Кедури). Отвергнув обе эти крайние трактовки, Геллнер доопределил национализм как следствие вовсе не универсальных, хотя и все более распространяющихся в мире социальных условий. С их выявлением логически связан спор модернистов и примордиалистов (это те, кто приписывает национализму «древние корни»), где Геллнер придерживался модернистской позиции: национализм — продукт современности, современного индустриального общества. Обоснование такое: в обществах собирателей и охотников, не имевших развитой политической власти и «высокой» культуры (т.е. кодифицированной, письменной, стабильно воспроизводящейся), национализма не было — для него отсутствовало жизненное пространство культуры и государства. Сменившие их сельскохозяйственные общества обладали более сложной, иерархизированной социальной организацией (появились государства) и «высокой» культурой. Из-за технологической неразвитости они были жестко ограничены по производительности («мальтузианские общества»), что делало их закрытыми, строго иерархическими, статичными. Этим была обусловлена их значительная внутренняя культурная дифференциация. Поскольку главная функция культуры сельскохозяйственного общества — усиление и демонстрация иерархии социальных статусов, а не обозначение границ политического образования, то внутренне дифференцированная культура не могла быть основой политических связей. Условия для возникновения и распространения национализма создает только индустриальный (и индустриализирующийся) мир: его базис — принцип экономического роста, являющийся также (наряду с национализмом) критерием политической легитимности. Эти общества отличаются и высоким уровнем социальной мобильности, анонимностью и атомизацией. Здесь труд приобретает семантический характер (грубая мускульная сила не востребована, нужна способность работать со смыслами); контексты коммуникаций уже не определяют содержание большой их части. В итоге «высокая» культура

становится достоянием всего социума (коммуникациям необходимо куль- 565

http://creativecommons.org/licenses/by-nc/2.0/

Электронная версия данной публикации распространяется на условиях лицензии Creative Commons Attribution-NonCommercial 2.0

турное единообразие для понимания их смыслов), что делает навыки владения ее атрибутами условием членства в политическом образовании (государстве). То есть гомогенная культура стала основой социальных связей в рамках конкретного государства. В надвигающуюся вместе с индустриализацией и модернизацией эру национализма культурное разнообразие аграрного мира уступает место ограниченному числу внутренне однородных и стандартизированных «высоких» культур с выраженными политическими притязаниями. По мнению Геллне- ра, именно культура создает нацию, а не наоборот, как утверждают националисты. «Высокие» культуры с присущей им внутренней однородностью сменяют «низкие» культуры с их разнообразием, приобретая тем самым политическую значимость: «нации» — всего лишь их политические тени.

Геллнер также увидел связь между распространением национализма и становлением романтизма — культурного течения, возникшего как реакция на рационализм Просвещения и вначале проявившего себя в литературе, а затем проникшего в науку и политику. Выдающимся представителем романтизма был И. Гердер, считавший, что человечество состоит из наций/культур, а их ценность — в культурной специфичности, уникальности; отсюда — прославление мультикультурализма и фольклорных культур. Романтизм выдвинул идею «корней» (возвращение к прошлому, к традиции, к «почве») как главного фактора идентификации; соответственно, государство (нация-государство) мыслилось в виде добровольного объединения людей «с общими корнями». Неудивительно, что романтизм стал стилем и своего рода языком национализма. Комбинация романтизма с дарвинизмом в самый напряженный период индустриализации и развития капитализма в XIX в. позволила воспринимать каждое национальное сообщество как культурно (с этим связаны тяга к традиционным ценностям и усиление образа «почвы») и биологически уникальное, отличающееся от любых других сообществ, а его существование — как борьбу за выживание в агрессивной среде. В первой половине XX в. такие идеи превратились в разрушительную практику (две мировых и локальные войны).

Переход в эру национализма (или от традиционного ненационалистического к современному) специфичен для каждого общества, тем не менее, Геллнер пытается на примере Центральной и Восточной Европы построить его общую модель. Первый этап — «Венская ситуация» (по названию Венского конгресса 1815 г.)— характеризовался игнорированием национальной, культурной, лингвистической и т.д. специфики при территориальном делении региона между победителями, которые все же рационализировали (бюрократизировали и централизовали) управление. На втором этапе (в период ирредентизма) национализм стал набирать силу: в начале 1820-х гг. на Балканах восстали греки-христиане против турок-мусульман; в XIX в. в данном регионе появились независимые государства; произошло объединение Италии (1870) и Германии (1871). Но самых значимых побед национализм добился в сфере идеологии и культуры: с приходом XX в. он повсеместно воспринимался в качестве самоочевидного принципа политической 566 и культурной жизни. Третий этап — «эпоха Версаля и Вудро Вильсона» —

http://creativecommons.org/licenses/by-nc/2.0/

Электронная версия данной публикации распространяется на условиях лицензии Creative Commons Attribution-NonCommercial 2.0

зафиксировал торжество национализма: с одной стороны, на основании провозглашенного Вильсоном принципа самоопределения народов в Центральной и Восточной Европе были созданы новые государства и пали старые империи, а с другой — система международных отношений и образованные «национальные государства» оказались уязвимыми перед «неудовлетворенными национализмами» и подверглись в дальнейшем драматическим изменениям. Четвертый этап —

«этническая чистка» — стал одним из вариантов реализации националистического принципа «одна культура — одно государство», требующего совпадения этнических, культурных и государственных границ.

Он осуществляется при попытках быстрого обеспечения гомогенности культуры в каком-то государстве, принимая формы насильственного переселения или убийства носителей иных культур. Пятый этап —

«затухание национального чувства», — по признанию самого Геллне- ра, есть больше пожелание, чем реальность. Если судить, однако, по опыту развитых индустриальных обществ, роль этничности в стабильных политических условиях уменьшается.

Геллнер дополнил свою модель картой Европы, показывающей разные периоды в зарождении и распространении национализма (он использовал выражение «свадьба государства и культуры»). Первая зона — общества вдоль атлантического побережья, связь государства и культуры в которых установилась уже в средние века благодаря естественному соответствию (далеко не идеальному, но в целом достаточному) сильных династических государств (например, Англия, Франция, Испания) с своими культурно-лингвистическими ареалами, а значит, для защиты культуры они имели подходящие государства-«коконы» (единственное исключение — Ирландия). Вторая зона включает в себя территорию Священной Римской империи германской нации; ее специфика в том, что «высокие» итальянская (со времен Ренессанса) и германская (с крестовых походов) культуры были лишены соответствующих государств-«ко- конов» в силу значительной политической фрагментации региона, т.е. при наличии культуры и нации им недоставало государств. По этой причине национализм в Италии и Германии был тесно связан с задачами национального объединения, для которого не потребовались этнические чистки из-за компактности объединяемых территорий. Третья зона —

Центральная и Восточная Европа, где национализм принял самую разрушительную форму. В этом регионе со сложным этническим составом населения отсутствовали «национальные государства» и национальные культуры (даже Российская и Османская империи были слабо «привязаны» к правящим этническим группам, а формирование «высоких» культур в них затянулось); значит, следовало создать и то, и другое, что в совокупности — при попытке построить гомогенное нацию-государство — обязательно влекло за собой этнические чистки. Геллнер особо выделил в третьей зоне еще одну — четвертую, оказавшуюся под влиянием марксистской идеологии. Общества здесь «нормально» преодолели первый и второй этапы перехода к национализму, однако затем данные процессы были заморожены коммунистическим режимом (в т.ч. с помощью репрессий против националистов), вплоть до его краха в СССР.

Дальнейшее развитие таких обществ прогнозировать сложно, но быв-

http://creativecommons.org/licenses/by-nc/2.0/

Электронная версия данной публикации распространяется на условиях лицензии Creative Commons Attribution-NonCommercial 2.0

шая Югославия в 1990-е гг. перешла к этническим чисткам (равно как и ряд республик бывшего СССР). Именно в третьей и четвертой зонах из- за неблагоприятного сочетания социально-экономических условий, культурно-организационных традиций и идеологических факторов национализм оказался чрезвычайно разрушительной силой.

Национализм в XX в. доказал, что является грозной и серьезнейшей проблемой; его нельзя игнорировать или подавлять. Геллнер все-таки предполагал: современные экономические и политические процессы содержат в себе тенденции к нивелировке национального в том смысле, что необходимые решения будут приниматься или на наднациональном (например, в поддержании международного мира, порядка, предотвращении глобальных катастроф), или на местном и региональном уровнях. Он также прогнозировал «дефетишизацию земли», распространение форм национализма, не привязанных к территории («нетерриториальный национализм»), развитие культурного плюрализма.

Известный исследователь Эрик Хобсбаум (род. 1917) показывает специфику этой идеологии на примере выдуманной им «Рури- тании»: национализм предполагает, что «политический долг рури- танцев по отношению к государству, которое включает в свой состав руританскую нацию и служит ее представителем, выше всех прочих общественных обязанностей, а в экстремальных случаях (таких, например, как война) он должен подчинять себе любого рода обязанности. Этот признак отличает современный национализм от иных, менее требовательных форм национальной и групповой идентификации». В свою очередь, Джеймс Келлас представляет национализм в двух видах — как идеологию, воспитывающую в людях «национальное самосознание», и как модель политического поведения — и выделяет три его типа: этнический, социальный и официальный. Однако, в отличие от Геллнера, он считает, что любой из трех типов национализма возникает внутри этнической, социальной или официальной нации.

Большинство же исследователей настаивают на патологической природе национализма, его страхе перед «инородным» и оттого ненависти к нему, на близости к расизму и шовинизму. Он устанавливает искусственный барьер между человеческими общностями, разделяя их на «мы» и «они», при этом «мы» часто воспринимается как нечто гораздо более высокое и ценное, нежели «другие» народы. Тем самым национализм превращается в одну из наиболее опасных современных идеологий.

Когда-то национализм способствовал личной свободе и счастью, теперь он подрывает их и подчиняет целям своего соб- 568 ственного существования, которое уже не представляется

http://creativecommons.org/licenses/by-nc/2.0/

Электронная версия данной публикации распространяется на условиях лицензии Creative Commons Attribution-NonCommercial 2.0

оправданным. Когда-то великая жизненная сила, ускорившая развитие человечества, теперь он может стать серьезной помехой на пути гуманности.

Г. Кон, «Идея национализма»

Вместе с тем, национализм как таковой оказал влияние на все значимые современные идеологии и нередко доминирует над иными идеологическими целями. 2.5.