Дальнейшее рассмотрение способа производства предполагает раскрытие общественной и социальной сущности экономической основы, т. е. базиса общества18. Здесь мы встречаемся прежде всего с проблемой соотношения экономики и общества, экономического и социального, что ныне стало предметом изучения экономической социологии или социологии экономической жизни общества. Из самого названия «экономическая социология» следует, что она имеет своими источниками экономическую науку, вернее, политическую экономию и социологию, и в этом отношении она — междисциплинарная наука, призванная реализовать интегральный социально- экономический подход к изучению общества, подобно тому, как при изучении природы сочетаются биология и химия, биология и физика. Социология и экономика в этом отношении явно отстают от естественных наук. Экономическая социология должна восполнить этот пробел, становясь одновременно экономикой социальной сферы и социологией экономической жизни общества. Если экономическую социологию рассмотреть с позиций междисциплинарного синтеза, то ее возникновение связано прежде всего с развитием политической экономии, с нарастанием в ней проблем, соприкасающихся с социальными аспектами экономики. Не случайно историю экономической социологии начинают с анализа идей классиков политической экономии — А. Смита, Д. Рикардо, Ж. Сисмонди. Так, к основным социологическим идеям А. Смита относят его положения о труде как основе богатства общества и мере ценности товаров, о доходах как базисе существования основных классов, об экономике как самодостаточной и саморегулирующейся системе, т. е. почти все 9е» его основные политэкономические принципы^0. Д. Рикардо осуществил дальнейшую разработку теории экономического либерализма, распределения доходов и разделения общества на класс рабочих и предпринимателей, а также вопросов заработной платы рабочих и ее динамики в зависимости от накопления капитала. О глубоком социальном содержании «Начал политической экономии...» Д. Рикардо свидетельствует их использование социал- рикардианцами (Т. Годскин, П. Рейвнстон) для обоснования социалистических принципов, в частности, прав рабочих на продукт своего прибавочного труда, изымаемого капиталистами (это остается одним из самых острых социальных вопросов по сей день), увеличения их свободного времени как основного богатства общества, противоположного богатству в виде стоимости и денег. Расширение социальной проблематики внутри классической политической экономии позволило Ж. Сисмонди заявить, что она — наука не простого экономического расчета, а наука моральная, требует учета чувств и потребностей людей, призвана разрабатывать проблемы достижения наибольшего счастья и богатства народа, справедливого распределения богатства с тем, чтобы его творцы не пребывали в хижинах и вечной нищете. Конкуренция, стремление реализовать свои потребности за счет другого, наемный труд подрывают, по его мне- ншо, основу равенства между людьми, нарушают соответствие производства и потребностей. К. Маркс, поддерживая социальную ориентацию классической политической экономии, пошел намного дальше: он представил социальный строй экономики, общественные отношения производства (производственные отношения) в качестве предмета политической экономии. Последняя, по его мнению, имеет дело не просто с производством материальных ценностей, не с вещами, а с отношениями между людьми, социальными классами, с производством и воспроизводством этих отношений26. Отсюда — прямой выход к социологии, ибо, согласно К. Марксу, производственные отношения в своей совокупности образуют суть того, что называют общественными отношениями, обществом, и притом образуют общество, находящееся на определенной ступени исторического развития, общество со своеобразным отличительным характером2'. Именно этим обстоятельством, т. е. необходимостью рассмотрения экономического в органическом единстве с социальным, можно объяснить возражения Ф. Энгельса и В. И. Ленина против того, чтобы изъять из политической экономии социальные и политические вопросы и передать их другой науке — социальной экономии28. Разграничение экономических и социологических категорий (законов), проводимое П. Струве и М. Туган-Барановским, по словам В. И. Ленина, не обещает ничего, кроме бессодержательной и схоластической игры в дефиниции29. Согласно М. Туган-Барановскому, хозяйственный процесс исчерпывается производством и обменом. Что же касается распределения и потребления, то они выходят за пределы экономики, оказываются в чисто социальной сфере и подчиняются не экономическим, а социальным законам. Распределение соответственно объясняется не теорией стоимости или предельной полезности, а взаимоотношениями классов, законы образования и функционирования которых лежат вне предмета политической экономии и ее методов30. Жесткое разграничение экономического и социального впоследствии послужило основанием для того, чтобы изучение процессов производства и обмена изъять из предмета политической экономии и передать отличной от нее другой науке, занимающейся исследованием организации производства, анализом норм экономического поведения, но не социальным строем производства. Н. И. Бухарин, например, полагал, что при социализме продукт труда, переставая быть товаром, в то же время теряет свою социальную форму, а потому не может изучаться политэкономией как на укой о социальном хозяйстве. Политэкономия становится ненужной. Современная западная и отечественная экономическая наука, к сожалению, в значительной мере отказалась от социальной проблематики, что во многом способствовало потере экономикой своей социальной ориентации. Не в том, конечно, смысле, что экономика перестала обслуживать интересы определенных классов и социальных групп, а в том, что она не поставлена на службу большинству населения — народу. Соответственно политическая экономия труда все более уступает свое место экономике рынка, капитала, обслуживающей бизнес и предпринимательство. Эта тенденция обнаруживает себя в гак называемом Экономиксе, пришедшем на замену политической экономии. По мере вытеснения политической экономии Экономиксом из поля зрения экономистов выпадают социальные вопросы экономической жизни. Достаточно открыть любой из ныне модных учебников (западных или отечественных) по экономике, чтобы обнаружить почти полное отсутствие в них вопросов собственности, общественного разделения труда, классов и классовых отношений, социальной справедливости и т. д. Если и заходит речь о социальных проблемах, то лишь в связи с обсуждением отрицательных моментов рынка, не признающего неплатежеспособного покупателя даже тогда, когда ведется разговор о потреблении и удовлетворении потребностей лиц, оказавшихся за чертой бедности. В этой ситуации возникала необходимость заполнить образовавшийся вакуум в изучении социальных вопросов экономических процессов. Они стали так или иначе рассматриваться в аспекте социологии, что наложило определенный отпечаток на современную социологию экономики, отличающую ее от той формы, которая развивалась в недрах классической политической экономии. О том, как она стала выглядеть, можно судить по работам Т. Парсонса и Н. Смелсера, с именами которых обычно связывается институционализация современной экономической социологии в соответственную дисциплину. Их концепция была перенесена на отечественную почву Т. И. Заславской и Р. В. РЫБКИНОЙ, которым долгое время приписывалось «открытие» самой экономической социологии. В концепции Т. Парсонса, в его исходной системе (схеме) человеческого действия экономика не фигурирует, она не образует особой подсистемы человеческого действия, не значится в составе четырех подсистем, к которым отнесены лишь социальная подсистема, культура, поведенческий организм и личностная подсистема. Лишь для особого вида системы действия — социальной системы — возникает необходимость в экономике. Она здесь выступает опять- таки лишь средой, служащей средством адаптации социетального сообщества к его физико-органическому окружению. Экономика составляет аспект социальной системы и функционирует в целях поддержания технологических процедур, их включения в социальную систему31. Экономика оказывается в составе технического уровня (первичного по отношению к остальным трем уровням — управленческому, институциональному и социетальному) структурной организации сложной социальной системы действия, где производится определенная продукция и осуществляется потребление продукции других технических социальных систем. Производство продукции, в свою очередь, характеризуется четырьмя категориями: 1) материальным производством товаров; 2) выполнением административных решений; 3) интеграцией звеньев производства; 4) сохранением и творческим изменением мотивационных (культурных) компонентов системы32. Понятно, что эти категории далеки от того, чтобы отобразить социальную структуру и социальный механизм производства. Координаты действия, накладываемые Т. Парсонсом на экономику, исключают из нее самое главное из предмета социологии и экономики — социальные, общественные отношения экономики, ее социальный строй. Не зря система человеческого действия не была принята за исходную концепцию для понимания социальной системы и общества Н.Луманом33, от нее отказался А. Турен, настаивая на социальных отношениях как предмете социологического анализа. Не может быть положительно оценено и вытекающее из концепции социального действия умаление значимости экономики. Можно понять позицию Т. Парсонса относительно того, что социологи якобы отказались от прежних споров о приоритете тех или иных факторов, обусловливающих социальные изменения. Из его нежелания «принять» теорию К. Маркса вовсе не следует, что экономика и политическая экономия потеряли свое ключевое значение в объяснении социального мира. Вряд ли можно согласиться с вытекающим отсюда выводом о том, что экономика и экономическое поведение выступают не основанием, а лишь частным случаем социального поведения34. Из приложения общих координат действия на частный случай — экономическое поведение, экономическая социология еще не возникает. Именно поэтому появляется отрицательное отношение к этой экономической социологии, поскольку она теоретически выводится из структурной модели человеческого действия. Она не может быть при нята, ибо в ней экономика, с одной стороны, трактуется как нечто техническое, в которое социальность привносится извне, в результате ее включения в социетальную систему, с другой — сама социальная система возникает вне экономики, которая в лучшем случае служит средой для социального. В итоге взаимодействие экономического и социального, взятого в качестве одной из предметных областей социологии экономики, предстает в виде внешнего воздействия социальных переменных на экономическую деятельность. Отсюда делается произвольное заключение относительно того, что экономисты указанное воздействие не изучают и по этой причине оно становится предметом жономической социологии. У экономистов, по мнению Н.Омелсера, влияние социальных факторов на экономику принимается за нечто постоянное, не вызывающее изменений в экономических процессах35. С этим согласиться никак нельзя. Многие экономисты, как будет показано далее, не только учитывают воздействие социальных факторов на экономические процессы, но и далеко продвинулись в анализе этих факторов. В этом отношении они явно опережают социологов: подведение под социальные процессы экономического основания значительно углубляет их понимание, имеющееся в современной социологии. Условием правильного решения вопроса о соотношении экономического и социального становится признание единства экономической и социологической науки. В этом отношении заслуживают одобрения традиции классической политической экономии, особенно методология К. Маркса, благодаря которым при изучении экономики охватывалось все общество, экономика связывалась со всеми сторонами жизни. Известный французский историк, экономист и социолог Ф. Бродель, обобщая многовековой опыт исторического развития, пришел к выводу, что «социальный материал, который отливался в рамках мира —экономики, в конце концов (...) приспосабливался к нему надолго, отвердевал с ьим в одно целое (...) Социальный порядок постоянно строился (...) в согласии с базовыми экономическими потребностями » 36. Ориентация на единство экономического с социальным обнаруживается и в современных новых направлениях политической экономии, в частности в неоинституционализме. Экономическая наука, преодолевая ограниченность Экономикса, начинает возвращаться к социальной проблематике. В этом отношении восстанавливается классическая традиция (К. Маркс, Й. Шумпетер и др.), придающая важное значение социологическому методу в экономических исследованиях. Другое отношение к экономической науке сложилось у современных социологов. Вместо того чтобы использовать экономический метод в социологии, они всячески от него открещиваются, видя в нем орудие материалистического понимания общества. Выход из этой ситуации, по нашему мнению, — не в создании очередной «социальной экономики» или «новой экономической социологии», а в интеграции экономической науки и социологии, в их методологической и эпистемиологической реунификации. Практически это можно сделать на пути к междисциплинарному синтезу соответствующих отраслей названных наук. В отличие от естествознания, в котором соединение разных наук в междисциплинарную науку считается обычным делом, в области обществоведения, как правило, этого не происходит. Социологическая наука, например, насчитывая в своем составе более сотни разных «социологий», с трудом отказывается от своего положения науки над науками, в частности, над экономической наукой. Чтобы преодолеть тенденцию к ультраспециализации экономической науки и социологии, необходимо, на наш взгляд, в первую очередь объединить в одну комплексную дисциплину вырастающие из них «социальные экономики» и «экономические социологии» и с позиций междисциплинарного синтеза определить предмет этой объединенной науки — экосоциологии или социоэкономики. Важно правильно обозначить методологическую основу их объединения, которая должна по определению быть синтезирующей, интегрирующей, и с этой точки зрения рассмотреть взаимодействие экономического и социального, обычно выставляемого в качестве предмета социологии экономической жизни. В отличие от неоклассиков, рассматривающих и учитывающих в качестве факторов, влияющих на экономический процесс, лишь ограниченность ресурсов и состояние научно- технического потенциала, в этих новых направлениях круг влияющих на экономику факторов значительно расширяется, причем в первую очередь за счет социальных: институциональной среды (институтов общества), ограничений рационального выбора и поведенческого оппортунизма, распределения прав собственности и др. Вводится в анализ категория «социальные издержки», предназначенная для объяснения экономического механизма функционирования социальной сферы. К такого рода издержкам относят все издержки, проистекающие из необходимости обеспечения взаимодействия между людьми, поскольку их деятельность осуществляется в обществе. Это и те издержки, которых, как говорят, не знал Робинзон и которые связаны с поиском информации, проводимыми измерениями и оценками, ве дением переговоров, защитой прав человека и прав собственности, отклоняющимся поведением и др. По имеющимся данным, в США такого рода издержки составляют более половины валового национального продукта. Включение в анализ социальной сферы измерения затрат, социальных издержек заслуживает положительной оценки, его можно считать определенным вкладом в разработку проблем социальной сферы. Правда, эти издержки нельзя отождествлять с издержками материального производства, их нельзя суммировать с последними. Социальные издержки — это превращенная форма результатов материального производства. Они связаны с затратами непроизводительного труда, с деятельностью по распредмечиванию продукта, созданного в материальном производстве за счет затрат производительного труда. Это деятельность другого рода, нежели производство материальных благ. Люди, занятые ею, не создают фонда своего материального существования. Вместе с тем эта деятельность, превращая материальный продукт в социальные формы, составляет содержание процесса социального воспроизводства общества. Причем в процессе этой трансформации получается результат, превышающий первичные затраты, расходуемые на его достижение в сфере производства. Мера этого превышения должна служить основным критерием анализа и оценки всей социальной деятельности, ее эффективности. Речь о том, чтобы развитие человеческих способностей в сфере социальной деятельности, воплощаясь в результатах материального производства, превосходило затраты производительного труда. Таким образом, воспроизводственный подход —это главное направление, в котором должна развиваться экономическая социология, если она будет опираться на политическую экономию как на один из своих источников, если последняя будет признаваться ключом к пониманию человеческого общества. Экономическая наука, в свою очередь, должна ожидать встречного шага со стороны социологии и признания ею того обстоятельства, что ее предмет составляют общественные (социальные) отношения и что социологическим понимание общества будет лишь тогда, когда в социологии речь пойдет о производстве и воспроизводстве самого общества, когда общество предстанет результатом своей собственной деятельности, своего труда и социальных отношений37. Это и будет надежной основой для соединения экономической науки с социологией. Если подойти к обоснованию интеграции экономического и социального подходов в экономической социологии со стороны социологической науки, то следует в первую очередь отказаться от сведения последней к учению лишь об одной из подсистем общества или человеческого действия — к социальной системе, из которой затем выводится ее особый вид — человеческое сообщество (Т. Парсонс). Экономика же в этом случае оказывается вместе с другими рядом стоящими с социальной системой подсистемами (культурой, системой личности и др.) вне предмета социологии как науки только об одном особом виде социальной системы. В результате, как уже подчеркивалось, социология и экономическая наука, социальное и экономическое расходятся, они оказываются в разных подсистемах и на разных уровнях структурной организации человеческих сообществ. Возникает необходимость в нахождении различных, чаще всего искусственных, приемов для того, чтобы распространить социологию на экономическую сферу. Принципиально по-другому будет выглядеть их соотношение, когда социология трактуется как наука об обществе, взятом в целом, с рассмотрением всех его сфер и подсистем, как науки об общественных отношениях, скрепляющих все области жизни и всех членов общества. Тогда экономическое непосредственно предстанет социальным образованием, оно не может рассматриваться вне социального. С этой точки зрения нельзя, например, производство и производственные отношения отдавать во владение экономической науки, а распределение считать чем-то внеэкономическим, чисто социальным явлением, выводя его из-под подчинения экономическим законам, т. е. передавать, как полагал М.Туган-Барановский, для изучения социологам. В наше время в большинстве учебников по социологии общественные производственные отношения исключаются из предмета не только общей, но и экономической социолог ии под тем предлогом, что они, будучи опосредованными собственностью на средства производства, теряют якобы характер конкретного взаимодействия людей, выполняющих различные роли, не содержат в себе элементов обычного поведения, т. е. являются надындивидуальными, обезличенными. В действительности общественных, в том числе производственных отношений вне носителей — субъектов, живых личностей не бывает. Отделение общественных отношений от взаимодействия людей и отграничение этих отношений от человеческого поведения как некой особой субъективной деятельности является выдумкой неокантианцев — никаких объективных оснований для такого разделения социального мира нет. Суть как раз и состоит в том, чтобы социология продолжала дальше, чем это делает экономика, и обогатила анализ общественных отношений, проследила состояние их олицетворения, довела его до рас- крытия их личностной структуры. Социолог, делающий предметом своего изучения определенные общественные отношения людей, тем самым уже изучает и реальные личности, из действия которых слагаются подобные отношения. Если он исследует общественные группы, (классы), то это опять-таки не означает, что они существуют независимо от лиц, входящих в эту группу, и он не должен рассматривать их поведение, интересы, мотивы деятельности и т. п. В них реализуется наличное бытие общественных отношений и без изучения такого рода их проявления нельзя составить правильную и достаточно полную картину самих общественных отношений. Если К. Маркс, по словам В. И. Ленина, сумел объяснить строение и развитие капиталистического общества исключительно производственными отношениями, то это не мешало ему каждый раз, когда это было нужно, показывать буржуазное общество в его живом виде, с его бытом, идеями, семейными отношениями и т. п. В то же время без обращения к отношениям собственности, составляющим суть производственных отношений, невозможно постигнуть характер поведения людей в сферах производства, распределения, потребления. При невыясненности отношений производства рассуждения о потреблении и распределении превращаются в банальности или невинные пожелания38. Чтобы не быть односторонним в объективном подходе к характеристике предмета экономической социологии и социологии вообще, можно сослаться на работы известного французского социолога А. Турена, высказавшего твердое убеждение в том, что объектом социологии является не набор данных, не факты поведения людей, а социальные отношения, которые составляют структуру общества, социальную систему и механизм функционирования различных видов социальной практики. Социальное поведение, по мнению А. Турена, нельзя объяснить исходя из той аргументации, которую дает само действующее лицо. Оно объясняется теми социальными отношениями, в которых происходит и в которых реализуется практика39. Социальные взаимоотношения, безусловно, предполагают взаимодействие конкретных, живых людей. Но социология изучает не обычное взаимодействие встречающихся и разговаривающих лиц, а такое их взаимодействие, которое детерминировано социальным полем, т. е. тем, что они, например, принадлежат различным классам или социальным группам, их взаимодействие определяется соответствующими классовыми отношениями. Этим социальным полем общество воздействует на самое себя, создавая различные предприятия (фирмы, школы и т.п.), институты (государство), классы. Общество воздействует на себя прежде всего тем, что оно производит себя самого и свои со- циальные отношения, которые являются прежде всего отношениями по поводу производства обществом самого себя40. Основные достижения в изучении социологией социальных проблем экономической жизни получены или могут быть получены на этом пути. Достаточно упомянуть о вкладе социологов в изучение социальной формы труда, в частности, общественного разделения труда, отчуждения труда, субъективного фактора производства, отношения человека к труду, гуманизации трудовых отношений и т. д. В этой же области предстоит завершить разработку концепции производства и воспроизводства общества, которая позволила бы продвинуть всю социальную науку на новый рубеж. Возникла настоятельная потребность в развитии такого важного направления экономической социологии, как социологии собственности. Становится все более очевидной, особенно на современном этапе истории нашей страны, зависимость социального положения населения от решения вопросов собственности. Все крупные социальные конфликты возникают в связи с перераспределением собственности, приватизацией промышленных предприятий, коллективных хозяйств, государственных организаций. Между тем социологи упорно не хотят видеть в отношениях собственности социальные отношения, в решающей мере предопределяющие отношения классов и социальных групп. Остаются невыясненными вопросы о том, как каждому человеку стать собственником, возможно ли это сделать только через повсеместное насаждение частной собственности или есть другие пути реализации каждым права на собственность. То же можно сказать и о разработке социальных проблем распределения. Социология меньше всего их затрагивает, потому что здесь приходится отвечать на очень острые и сложные вопросы: почему те, кто создает богатство, не обладают им, а те, кто его не создает, присваивают его. Если классики политической экономии усматривали в прибыли вычет из результатов труда рабочего, видели противоположную направленность динамики прибыли и заработной платы, то впоследствии вопрос об источнике роста капитала, эксплуатации труда был закрыт. Вместо исследования действительных источников капитала, его величины экономисты, и тем более социологи, «копаются» в процессах рыночного обмена, полагая, что именно из обмена возникает капитал или, по крайней мере, извлекается выгода. Что же касается труда как основания для присвоения его продукта самим работающим, т. е. распределения и присвоения на базе труда и собственности на продукт собственного труда, то эти проблемы «изгоняются» как из экономической, так и из социологической науки. Немалую значимость для развития экономической социологии приобретает разработка социальных проблем потребления. Здесь нельзя ограничиваться изучением потребностей и потребительского поведения, что вполне под силу психологической науке, в частности социальной психологии. Необходимо говорить о потреблении как социальной деятельности, о потребительном производстве, которое продолжает дело производственного потребления, доводит результаты материального производства, предназначенные для потребления человеком, до их реализации в виде определенных социальных форм жизни и социальных качеств человека. Социологам предстоит перевести экономические процедуры оценки и измерения стоимости человеческой жизни, рабочей силы на язык социальных категорий, в частности, в определения, характеризующие человека как величайшую ценность. При этом важно иметь в виду человека не просто как меру всех вещей, а ценность, полезность самого человека, его оценку со стороны общества. Это —задача социологии, и ее еще предстоит решить. Итак, идти к единству социологии с экономикой — это значит, во- первых, продолжать дело, начатое политической экономией, — рассматривать экономические явления в определенности не только экономической, но и социальной формы. В методологическом отношении речь идет о переводе экономических категорий на язык социологических понятий, об использовании последних для анализа экономики. Социолог должен подсказать экономисту, чтобы последний, например, не сводил производство к производству вещей, а вместе с ним рассматривал его и как производство общественных отношений, самого общества. Тогда цели экономики предстанут обусловленными всем обществом, скорректированными с учетом решения глобальных социальных задач. Если же экономика будет рассматриваться лишь в качестве подсистемы общества, отвечающей за производство, распределение и обмен материальных благ и услуг, то в этом случае она потеряет свою социальность и будет нуждаться в социальных «прививках» и услугах социологов. Идти от социологии к экономике — это вовсе не значит привносить в экономику разработанную в социологии «систему социального действия» или «социальный механизм», полагая, что в экономике этого механизхма недостает, он как бы внедряется в экономику со стороны общества как социальной системы или социальной сферы этого общества. Социальность в самом деле содержится в самой экономике, порождается ею, а не является лишь «проекцией» социальности общества. Из этого следует, во-вторых, то обстоятельство, что социологу необходимо обращаться к экономике для того, чтобы видеть в ней генезис социального. Не отрицая важности обратного влияния общества на экономику, нельзя игнорировать и прямую зависимость социальных отношений от экономики, т. е. то, что способ производства .материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни. Взаимодействие экономического и социального, о чем сказано выше, обычно считается предметом экономической социологии, однако такое понимание ее предмета не достаточно. Если бы, например, биофизики ограничились выяснением взаимодействия физических и биологических процессов в организме, то для этого вряд ли надо было создавать междисциплинарную науку -- биофизику. Главное для них — это изучение физических и биологических законов природы, объясняющих функционирование и развитие живого организма. В экономической социологии речь должна идти тоже о функционировании и развитии общества, объясняемых экономическими и социальными законами, взятыми в единстве. Что же касается самого взаимодействия экономического и социального, то такое определение предмета41, хотя принимается и повторяется многими, само по себе мало что дает, если его дальше не раскрывать и не ставить прежде всего вопроса о том, какая из взаимодействующих сторон выступает причиной, а какая — следствием, какие из отношений субстанциальные, а какие — положенные, опосредованные последними. Обычно простой констатацией факта их взаимодействия никто не считает нужным ограничиваться. И это вполне оправдано. Представители западной социологии экономической жизни (как старой, так и новой) определяющим берут социальное, а экономическое рассматривают лишь как частный случай или форму социального: Н. Смелсер находит в экономическом поведении лишь частный случай общего социального поведения; М. Грановеттер определяет экономическое действие тоже лишь как форму социального действия. В итоге взаимодействие получается «односторонним». Не допускается, чтобы социальное поведение было частным случаем экономического поведения, а социальное действие — формой выражения экономического действия, т. е. не признают первичности экономики по отношению к социальному. Пренебрежительное отношение к возможностям экономической теории объяснять социальные процессы еще более усилилось в так называемой новой социологии экономической жизни, представленной М. Грановеттером и и противопоставленной структурно-функ циональному подходу Т. Парсонса и Н. Смелсера. В этой «новой социологии экономики» сама экономика оказывается «вложенной» в социальное и сконструированной социальным. Экономическое действие, взятое в качестве исходного предмета анализа, предстает всего лишь формой социального действия индивида, находящегося в сети межличностных отношений, трактуемых с позиций интеракционализма и идеалистически понятой социологической феноменологии. Поэтому из методологических основ экономической социологии изгоняются методы самой экономической науки, особенно классической политической экономии. Это делается потому, что экономическая наука так или иначе подводит под социальные процессы экономику и тем самым объективно подтверждает материалистический подход. Он как раз и не устраивает «новую» социологию экономической жизни в ее желании изгнать материализм из его собственного лона —экономики. Предмет экономической социологии не может быть научно обоснован, если не опираться на экономическую науку, особенно на ее классическую традицию. Социология, если она претендует на звание «экономической», должна прежде всего обосновать социальное экономически, подвести под социальное экономическую базу. Для этого она должна воспользоваться такой трактовкой предмета политической экономии, которая совмещается с предметом социологии. Надо, чтобы и социология и экономическая наука своим предметом считали общественные, социальные отношения людей: в первом случае отношения людей во всем обществе, во втором — общественные отношения, складывающиеся по поводу производства, в процессе экономической жизни. Политическая экономия в ее классической трактовке предоставляет такую возможность: политическая экономия имеет дело не с вещами, а отношениями между людьми и в конечном счете между классами; предмет политической экономии — не производство материальных ценностей, а общественные отношения людей по производству. С этих позиций легко решается вопрос о соотношении экономического и социального. В обществе, рассматриваемом со стороны сущности, все социально, поэтому возможна общая наука об обществе —социология, изучающая общественные отношения людей. Вместе с тем общественные отношения, социальность общества дифференцируются: есть социальность экономики; имеется социальность, выраженная во взаимоотношениях социальных групп и классов; особо проявляются социальность в политике и в духовной жизни (культуре). Сообразно этому возникают различные отрасли социологии. Экономическая социология имеет дело с социальностью экономической жизни. Ее предметом в этом случае будет социальная сущность экономики, ее социальный строй, т. е. общественные производственные отношения, которые образуют социальную структуру экономики. При таком подходе политическая экономия и социология находят общий язык: экономика признается социальным образованием, а социальное в узком его смысле находит в экономике свое основание. Если же предмет экономической социологии рассматривать под углом зрения социально-экономической динамики, то им будет производство общественных отношений и их носителей, т. е. общества и человека. Экономическая наука воспроизводственный процесс обычно трактует как движение и накопление материального продукта, причем той его части, которая идет на производственное накопление. Социология же должна продолжить изучение этого процесса, обращаясь к потребительному накоплению, посредством которого производится и воспроизводится человек, его жизнь в том или ином качестве. Человек в своем определении как совокупности всех общественных отношений присутствует как в обществе в целом, так и в экономике. Нет, следовательно, надобности создавать две модели человека — модель «экономического» и модель «социального» человека, или ставить над ними третью модель — «модель социологического человека». Лишено всяких оснований и неокантиантское разделение мира экономики на два мира —мир объективных общественных (производственных) отношений, изучаемых объективными методами, и мир сознательной, понимающей социальной-экономической деятельности (действий), постигаемый субъективным методом — методом понимающей социологии или при помощи этнометодологии. В общественную деятельность люди включаются, безусловно, как сознательные существа, законы, по которым функционируют и развиваются их общественные отношения — это законы собственной деятельности и отношений людей как сознательных существ. Сознание человека тоже подлежит изучению, в нем происходит феноменологические процедуры, при помощи которых реальные события, в том числе действия других людей, заменяются их смыслом, выражаемом в категориях и словах. Но изучать сознание — дело социологии знания или феноменологии духа, а не экономической социологии. Последнюю нельзя сводить к описанию субъективных сторон экономических действий — мотивов, интересов, ценностных ориентаций и т. п., что обычно связано с отказом как от собственно экономических методов (трудовой теории стоимости, например), так и от материалистического понимания общества. По большому счету в теоретическом плане в экономической со циологии обсуждению и изучению подлежит социальное содержание основных категорий экономической науки. Это прежде всего вопрос о том, какую социальную нагрузку несет стоимость, составляющие стоимости, формы ее выражения, т. е. разработка своеобразной социологии стоимости и стоимостных отношений, стоимостного бытия общества. Необходимо изучать вопросы о том, как и каким образом возникает социальная (общественная) связь людей в процессе обмена стоимостей. Человек, воплощая свой труд в продукте, делает его при обмене предметным бытием для других. Присваивая продукты труда друг у друга, люди тем самым создают социальную связь между собой. Если продукт полагается как меновая стоимость, то он тем самым превращается в общественный продукт. Отсюда проистекает известная феноменологическая процедура: человек Павел в человеке Петре обнаруживает себя и относясь к Петру, он в лице последнего относится к обществу в целом, вступает в общественные отношения. Прежде чем человек совершает эту же процедуру в голове — придает выработанный им смысл человека другому человеку, он ее осуществляет на практике — в стоимостном обмене. Стоимость тем самым обнаруживает свою социальную сущность — выступает способом превращения бытия одних людей в бытие других. Социальность стоимости имеет и другие, не менее важные аспекты. Меновая стоимость составляет основу частной собственности, с которой до сих пор связывается статус человека как личности. Из стоимостного эквивалентного обмена товарами (продуктами труда) вырастают принципы социального и правового равенства, что тоже важно для изучения со стороны экономической социологии. В стоимости заложена эксплуатация человека человеком и многое другое из области социальной жизни. Именно поэтому столь много споров по поводу социального значения стоимости. Особенно достается прибавочной стоимости как источнику и способу присвоения богатства. Чтобы скрыть этот источник и оправдать эксплуатацию, марксову теорию объявляют без всяких аргументов «грандиозным недоразумением»42. Другой автор не прочь признать наличие прибавочной стоимости и правоту К. Маркса относительно ее существования на макроуровне. Но он отрицает правоту К. Маркса в том. что прибавочная стоимость создается внизу, рабочими на предприятиях и что она представляет собой их неоплаченный труд. «Так называемая прибавочная стоимость, — полагает он, — создается всем обществом, а вовсе не только наемными рабочими того или иного предприятия, как утверждал Маркс. Поэтому прибавоч ная стоимость не имеет отношения к эксплуатации наемного труда на конкретном предприятии»43. Общество рыночного типа вроде бы нанимает себя самого во всей совокупности своих членов, но не оплачивает всем часть их труда и за счет этого получает прибавочную стоимость. В таком смысле понятая прибавочная стоимость, однако, теряет свой специфический смысл, неизбежно сводится к инобытию общественной производительной силы труда, к дополнительному продукту. производимому для пополнения резервного фонда и запасов. Столь же богата социальным содержанием другая экономическая категория — полезность, которая с самого начала своего существования противостояла стоимостному принципу экономичгской и социальной жизни. В отличие от стоимости потребительная стоимость непосредственно связана с удовлетворением потребностей человека и общества, на основе ее принципов общество получает возможность достигать результатов, превосходящих затраты и обеспечивать свой прогресс. Таким образохМ, предметом экономической социологии выступает социальное содержание экономики, т. е. общественные, производственные отношения, которые образуют социальную структуру экономики. В этом случае экономика признается социальным образованием, а социальное находит в экономике свое основание. Важное место в экономической социологии занимают также вопросы изучения социального содержания основных категорий экономической науки: стоимости, дохода, собственности, распределения, потребления и др.