Общественное сознание и общественное бытие

Споры сторонников и противников социальной философии — она же общая теоретическая социология марксизма — сосредоточены прежде всего вокруг вопроса о соотношении общественного сознания и общественного бытия.

Общей чертой современной критики исторического материализма является использование традиционного приема: марксизму приписывается экономический детерминизм, т. е. непосредственное выведение тенденций, логики политического и идеологического развития из тенденций, из логики экономического развития, иначе говоря — редуцирование всех явлений общественной жизни к экономической основе — вопреки многократной опосредованности их связи с хозяйственными отношениями и наличию обратной связи, т. е. воздействию политики и идеологии на экономику.

Один из весьма распространенных вариантов в поисках новой аргументации против материалистической социологии был предложен В. Д. Поповым — тогда главным редактором партийного журнала с самыми лучшими намерениями: исправить в философии марксизма «устаревшие частные положения», к которым автор отнес вопрос об отношении сознания к материи. Попов согласен с тезисом о приоритете материи при решении традиционных онтологической и гносеологической сторон этого, основного вопроса философии. Но для него существует еще и третья сторона, которую он называет «социологогносеологической». В отличие от первых двух, автор усматривает здесь « иное паритетное отношение », ибо в данном случае сознание, якобы, «функционально первично» [19]. Под паритетом во всех языках понимается равенство, равноправие; функционировать — значит действовать. Стало быть, поскольку сознание и материя вообще, общественное бытие и общественное сознание в частности находятся в непрерывном движении, за словами о паритете скрывается признание сознания хотя бы в указанном отношении первичным, определяющим — в отличие от первых двух сторон рассматриваемого вопроса.

Предложенная автором конструкция требует философского анализа. В согласии с естествознанием материализм рассматривает сознание как функцию мозга, как свойство особым образом организованной материи; это отношение обычно называют онтологическим. Вместе с тем наша мысль о каком-либо предмете, явлении, находясь в мозгу, вторична и по отношению к этому предмету, явлению, которое оказывает (или ранее оказывало) воздействие на наши органы чувств; данное отношение обычно называют гносеологическим.

Действительно, материальная деятельность на первый взгляд (он может оставаться у кое-кого последним) может казаться простым следствием мыслительной деятельности. Структура элементарного акта практического действия такова, что его анализ проще начать с духовного мотива, и тогда «функциональная первичность» останется за ним. «В конце процесса труда, — писал Маркс, — получается результат, который уже в начале этого процесса имелся в представлении работника, т.

Однако нас здесь интересует прежде всего не воздействие людей на природу, а их воздействие друг на друга, так сказать, «стык» гносеологии и социологии. Здесь обе взаимодействующие стороны обладают сознанием и волей, ставят цели и преследуют их в практической деятельности, когда происходит материальная «обработка людей людьми» во всех ее формах, начиная с материнской ласки и кончая убийством себе подобных. В результате пересечения и наложения друг на друга мыслей и поступков миллионов людей и образуется тот поток общественной жизни, который подчинен своим, особым закономерностям. «Открытие» третьего «социолого-гносео- логического» отношения сознания к материи возвращает нас к давно пройденному этапу развития философской мысли, а именно — к антиномии, характерной для созерцательного материализма в его попытках объяснить общественную жизнь.

Материалисты-сенсуалисты с их превознесением чувственного созерцания исходили из того, что чувства формируются под воздействием окружающей природной и социальной среды, стало быть, для того чтобы изменить человека, надо поставить его в иные условия существования. Но как это сделать? Эти мыслители, а вслед за ними и социалисты-утописты объясняли структуру человеческой деятельности отмеченным выше самым наглядным образом, что нашло выражение в афоризме: «мысли правят миром». Первое вступает в противоречие со вторым. Разрешение этого противоречия, этой антиномии было предложено Марксом. В «Тезисах о Фейербахе» он писал: «Материалистическое учение о том, что люди суть продукты обстоятельств и воспитания, что, следовательно, изменившиеся люди суть продукты иных обстоятельств и измененного воспитания, это учение забывает, что обстоятельства изменяются именно людьми и что воспитатель сам должен быть воспитан.

Оно неизбежно поэтому приходит к тому, что делит общество на две части, одна из которых возвышается над обществом». Вывод Маркса таков: «Совпадение изменения обстоятельств и человеческой деятельности может рассматриваться и быть рационально понято только как революционная практика» [23].

Этот философский вывод является основой для социологического анализа взаимодействия народных масс и вождей, разного рода органов управления и управляемого ими населения. Мобилизационная экономика и всевластие государства — собственника основных средств производства превращает людей в «винтиков» системы и кое-кому может показаться, что таково вообще взаимоотношение «верхов» и «низов». Но массы рано или поздно приходят в движение, просыпаются к активному историческому творчеству, властно вмешиваются в ход событий, вносят изменения в социальную систему и далее история вновь может долго развертываться как бы по воле власть имущих. В условиях демократии избиратели могут, голосуя за программу той или иной партии и приводя ее к власти, обеспечивать время от времени проведение отвечающих их интересам реформ. Но при упрямстве и неуступчивости власти возможен переход к решительным действиям, таким, как забастовки, гражданское неповиновение, демонстрации ит. д., вплоть до вооруженных столкновений. Нежелание или неумение учесть интересы трудящегося большинства может завести имеющих власть в тупик. Примеров тому история дает бессчетное множество. Наиболее близкий нам пример — политика российского руководства по преобразованию экономических отношений, принятая в конце 1991 года и получившая название «гайдаровской»; она продолжается поныне и привела страну к глубочайшему кризису. То, что эта политика отвечает интересам нарождающегося класса буржуазии и новой номенклатуры — несомненно. Но она противоречит интересам подавляющего большинства населения. Промышленное производство сократилось более чем в два раза, сельскохозяйственное — на треть. Разбогатели «верхние» 10%, но большинство населения оказалось за чертой «старого» прожиточного минимума, а треть отброшена за грань нищеты. Такая политика далее долго продолжаться не может, неизбежна корректировка курса реформ, которая должна будет учесть интересы трудящегося большинства и, наконец, перспективы развития. Будущее России поставлено под угрозу вследствие разрушения научно-технического, производственного, человеческого потенциала страны, роста смертности и сокращения рождаемости, резкого ухудшения здоровья населения.

Перейдем теперь к другому варианту «паритета». Взаимосвязь духовного и материального начал в деятельности людей находит продолжение во взаимосвязи различных областей общественной жизни. Это тот же и вместе с тем уже иной вопрос, поскольку структура элементарного акта деятельности в хозяйственной и политической жизни, в научной лаборатории и в мастерской художника та же, но совокупный результат сплетения материальных и духовных факторов оказывается другим. Если в хозяйственной сфере отношения между людьми в своих главных чертах («законы экономического развития», «логика хозяйственной жизни») складываются объективно, то в сфере политики или науке преобладающая роль принадлежит субъективному фактору. И там, и здесь на первом плане потребности, но в экономике они выступают прежде всего как материальные потребности в жизненных благах, а в политике они выступают в ином обличье — как защита интересов, как жажда власти, в науке — как потребность расширения знаний о мире и т. д. Соотношение материального и идеального здесь выступает в более сложных формах и поэтому поле для выдвижения самых различных способов объяснения расширяется. Возникает искушение свести действие всех факторов к какому-либо одному или признавать взаимодействие без попытки выяснить характер этого взаимодействия.

Марксу принадлежит несомненная заслуга открытия решающей роли экономических отношений во всей системе общественных отношений, хозяйственного развития в истории общества. Выше уже говорилось о попытках трактовки материализма в социологии как «экономического детерминизма». Энгельсу в последние годы его жизни, когда марксизм получил широкое распространение, приходилось постоянно разъяснять сущность этого различия. В одном из писем этого периода читаем: «Дело обстоит совсем не так, что только экономическое положение является причиной, что только оно является активным, а все остальное — лишь пассивное следствие. Нет, тут взаимодействие на основе экономической необходимости, в конечном счете всегда прокладывающей себе путь» [24]. Затруднения, связанные с «цитатным» использованием высказываний Маркса и его последователей в минувшие десятилетия, особенно сильно сказываются при истолковании связи между областями общественной жизни. Чего стоит, например, дискуссия о том, что первично — экономика или политика? Цитаты одинаково хорошо использовались для доказательства обоих возможных ответов на этот вопрос. Действительно, когда речь идет об основе общественной жизни, у Ленина можно прочесть, что идея материализма в социологии была реализована Марксом «посредством выделения из разных областей общественной жизни области экономической, посредством выделения из всех общественных отношений — отношений производственных, как основных, определяющих все остальные отношения» [25]. Вместе с тем Ленин неустанно подчеркивал примат политических целей в борьбе рабочего класса, а после прихода к власти — примата политики при осуществлении коренного поворота в хозяйстве, введении новой экономической политики. Ленин писал: « Политика не может не иметь первенства над экономикой» —по той причине, «что политика есть концентрированное выражение экономики» [26]. Подобно тому, как потребности индивида находят выражение в идеальных целях его действия, в политике вообще, социальной и экономической политике в особенности находят «концентрированное выражение» экономические потребности общества, интересы социальных групп.

Время подобных дискуссий вроде бы миновало, но не совсем. Поклонники уже не Маркса и Ленина, а других авторитетов (Бердяева, Вебера и т. д.) пытаются, ссылаясь на мысли, высказанные ими в разное время по разному поводу, «подкреплять» авторитетом классика самые различные, подчас противо-

з Зак. 3808 положные точки зрения. Суть дела в «способе доказательства» , который нельзя признать наилучшим. Этот способ продолжают использовать в наши дни и в отношении трудов классиков марксизма, но теперь уже для того, чтобы «уличить» их в непоследовательности, противопоставлять раннего Маркса позднему, «экономического детерминиста» Маркса — «волюнтаристу» Ленину и т. п. Этот же способ используется для того, чтобы ставить под сомнение материализм в теоретической социологии.

Наряду с провозглашением «паритетности» общественного сознания и общественного бытия выдвигается идея об их «дополнительности». В этом духе рассуждает, например, И. Налётов, который вдохновляется установкой о «возможности и необходимости ревизии самых фундаментальных положений материализма и диалектики». Решает автор эту задачу, апеллируя к встречающемуся у Ленина различию между «умным» и «глупым» материализмом. С той разницей, что у Ленина материализм Маркса, обогащенный диалектикой, попадаеН' в разряд «умных», а у Налётова в разряд «глупых», и достигается это оглуплением марксизма, подведением его под «экономический детерминизм». Проследим за ходом мысли автора. Первый шаг таков: «умный материализм не исключает возможности решения основного гносеологического вопроса в пользу идеализма в определенных случаях». Из последующего изложения явствует, что речь идет именно о тех «случаях», когда мысль ставит цель для действия, а политика опережает в этом же смысле экономику. Но автору хорошо известны и другие «случаи», а именно: отображение в идеальных целях реальных интересов личности, группы, класса, общества. Поэтому второй шаг рассуждений таков: «Отсюда следует признание неизбежности взаимодополнения этих позиций, их паритетность в сфере познания» [27]. Таким образом, возможность и случайность «незаметно» перерастают в неизбежность «взаимодополнения». Диалектика взаимодействия духовного и материального, субъективного и объективного, политики и экономики и т. д. заменяется вполне очевидной эклектикой: в одних случаях «удобнее» считать первичным одно, в других случаях — другое. Кроме того, автор привлекает идею «взаимодополнения», которое происходит как бы «на равных» — это по сути та же самая эклектика