Из логики научного познания следует, что та или иная наука имеет единый, хотя и многосторонне определяемый развивающийся предмет. Соответственно и общество как предмет теоретической социологии должно быть представлено единым в своем общем понятии. Процесс познания это допускает: действительно постигающее мышление может быть лишь одним .и тем же, отличаясь только по степени своей зрелости1. Согласно логике «работы» мышления, понятие общества сначала определяется в его всеобщности и в тождественности самому себе, т. е. речь идет об обществе как таковом, абстрактно понятом обществе. Но верно ли ставить вопрос об обществе вообще, об обществе, взятом в чистом виде? Существует ли такое общество в действительности или оно лишь понятие, созданное нашей головой, не имеющее за собой реального существования? В методологическом плане такая постановка вопроса в общество- знании используется довольно часто. Достаточно сослаться на работы К. Маркса — на его определения труда, капитала, товара и другие понятия в их чистом виде. Более того, он неоднократно высказывался в том духе, что неумение определять понятия в чистом виде —это минус для науки. «Все политэкономы, — писал он, — делают ту ошибку, что рассматривают прибавочную стоимость не в чистом виде, не как таковую, а в особых формах прибыли и ренты»2. Отсюда, по его утверждению, возникают серьезные теоретические заблуждения. Вместе с тем известны и издержки использования такого рода понятий. В. И. Ленин, например, отрицательно относился к рассуждениям Н. К. Михайловского об обществе вообще, настаивая на понятии особых обществ — общественно-экономических формаций. Чистых явлений, по его мнению, ни в природе, ни в обществе нет. Самое понятие чистоты свидетельствует о некоторой узости, однобокости человеческого познания, не охватывающего предмет до конца во всей своей сложности. Однако из-за невозможности осуществления того или иного явления в чистом виде, полагал В. И. Ленин, нельзя говорить о конкретной невозможности абстрактно мыслимого положения, использования общих понятий. Наоборот, кто берется за частные вопросы без предварительного решения общих, тот неминуемо будет на каждом шагу бессознательно для себя натыкаться на эти общие вопросы3. В свете сказанного необходимо признать правомерность понятия «общества вообще» как важного методологического средства социологического анализа общества. На этом в свое время вполне обоснованно настаивал В. П. Тугаринов4. Проблема, однако, в том, что понимать под «обществом вообще» и каким образом обосновать его реальное существование, рассматривая логику его движения в границах этой его всеобщности, т. е. не переходя в этом случае к понятию общественноэкономической формации или особых цивилизаций. Если иметь в виду понятие социума в его всеобщности, то следует начать с признания в качестве главной предпосылки существования общества самих людей. Всякому обществу независимо от его специфических форм присущ общий признак — наличие людей, составляющих общество. Без них нет общества. Поэтому еще на уровне обобщения материала созерцания и представлений «общество вообще» предстает как совокупность, множество людей, причем всех людей. Всеобщность в этом случае предполагает и то, что рассматривается все человечество. Почему же такое определение общества вообще, исходящее из реальных предпосылок его существование, не признается общественной наукой, считается не только ограниченным, но даже ошибочным? Р. Бхаскар его называет ничем не оправданным «методологическим индивидуализмом » 5. С одной стороны, при таком понимании общества все составляющие его люди оказываются одинаковыми, ничем не различающимися, безразличными индивидами. С точки зрения такого общего не существует ни крестьян, ни рабочих, ни предпринимателей и т. д., т. е. все они люди. На деле же они таковы, т. е. люди, как раз вне общества. Следовательно, представление об обществе как некоем целом, состоящим из людей, нуждается в расчленении, с тем чтобы выделить в нем социальные группы, найти основания их существования и более детальные, простые определения. К. Маркс этот не совсем научный путь назвал движением познания от хаотического представления об обществе как целом, состоящим из населения, к более детальному его анализу и выделению более простых, но еще тощих его определений6. Этот путь познания общества представлен и в социологии. Так, П. А. Сорокин расчленял общество до его исходного элемента — момента взаимодействия хотя бы двух индивидов. Т. Парсонс таким элементом считал человеческое действие. Оба они затем возводили собственную концепцию общества, исходя из выделенных первичных элементов. В том и другом случае исходным оказывался человек, взятый со стороны или его взаимодействия с другими, или его действия. Из того, что фигурирует исходным человек, не следует, что из понятия общества надо удалить людей, как это предлагает Н. Луман. Для него «конкретные люди являются не частью общества, а частью его окружающей среды», поэтому его «понятие общества исходит из полного разделения индивидуума и общества»7. Между тем общество как всеобщее, тождественное с собой, необходимо включает в себя одновременно как особенное, так и единичное, хотя эти моменты в общем понятии находятся еще в скрытом, зародышевом виде. С другой стороны, понятие общества, взятого в его всеобщности, не может быть сведено к сумме составляющих его индивидов, потому что так понятое общество потеряло бы. признак всеобщности и ста ло бы социально-атомарной моделью, характерной для гражданского (буржуазного) общества с его абсолютизацией индивидуальных интересов безразличных друг к другу индивидов. Такая характеристика не подходит для человеческого общества как такового. Получилось бы нечто вроде робинзонады. Определенность общества в отличие от его всеобщности означает выделение того особенного, что отличает одно от другого, т. е. здесь осуществляется переход от познания тождественности к знанию раз- личенности общества. Сама эта различенность приобретает собственную логику движения, которая имеет своим началом тоже различенность как таковую. Первое, что следует решить, — это произвести выбор (нахождение) общего исходного принципа различенности, т. е. чем прежде всего различается одно общество от другого как в историческом плане, так и в условиях их сосуществования. Этот принцип должен содержаться в неявном виде уже в исходном определении понятия общества в его всеобщности. Разница лишь в том, что в первом случае он выполняет функцию отождествления определяемого понятия, а здесь, наоборот, роль differentia specifica. Бывает, что роль понятия общества как такового для раскрытия понятия общества не учитывается или просто отрицается. Н. Луман, например, попытался вывести ионятие общества непосредственно из его сопоставления с социальной средой как противоположностью самого общества, взятого как система. Однако понятие системы мало что дает для характеристики определенности общества, если из нее выводятся люди и их социальные отношения, особенно те, которые превращают систему в целостность. Определенность общества, логически извлекаемая из его противопоставления окружающей среде, не приобретает значения действительного критерия для различения обществ. Это то же самое, когда особенность общества хотят выразить через его противопоставление природе или биологической организации животного мира. Такого рода внешняя различенность мало что дает. Между тем действительный критерий, по которому может быть осуществлена дифференциация (спецификация) обществ, содержится в определении (уровень всеобщности) общества как единства общественных отношений и общественной трудовой деятельности. Этот критерий — способ соединения людей посредством общественных отношений для осуществления ими совместной трудовой деятельности, который в марксистской литературе получил название общественного способа производства. Из него выводятся и другие соответствующие ему способы организации социальной жизни: социальные, политические, идеологические процессы. На этой основе был сформулирован главный различитель общественных форм в их историческом развитии — общественно-экономическая формация. Она, безусловно, не исчерпывает все другие способы выделения особенных форм общества, в частности, социальных образований, называемых цивилизациями, а также разного рода этнических общностей (народ, нация и т. п.). По своей мощной познавательной силе они не идут ни в какое сравнение с современными модными делениями обществ на «традиционные», «модернистские» и «постмодернистские», или же на «доиндустриальные», «индустриальные» и «постиндустриальные» и на другие, также разделенные на «до — теперь — после». Формационный подход имеет то преимущество, что он позволяет изучение особенных форм общества базировать на принципах его развития, согласовывать с открытыми наукой законами развития, начиная с их формулировки Гегелем и кончая их современными трактовками, в частности, в работах И. Пригожина. Это прежде всего законы, рассматривающие развитие общества через переходы его форм в свою противоположность в ритме их отрицания отрицания. Эти переходы, получившие название скачков, узловых точек линии отношения меры, бифуркаций, вызываемых закономерным накоплением количественных изменений или случайным столкновением сил в их хаотическом состоянии, так или иначе объясняют смену формаций, направленность их движения (стрела времени). Речь идет не о строгом количестве формаций или цивилизаций, якобы требуемых законом. Важен принцип перехода через противоположность и отрицание, позволяющий в разных аспектах прослеживать движение особенных форм общества и на этой основе искать формы, наиболее соответствующие человеческому обществу с его человеческой сущностью. Движение понятия (познания) общества не завершается изучением его особенных форм: общественно-экономических формаций, цивилизаций, этнических образований и т. п. Важно еще, чтобы познание этих форм было средством дальнейшего углубления общего понятия общества, т. е. получения такого понятия, которое бы учитывало все богатство особенных форм. Изучение особенных форм общества позволяет перейти от первоначальных абстрактных его определений к его итоговому конкретнообщему определению, что соответствует требованиям метода восхождения от абстрактному к конкретному. Познание всеобщего с точки зрения особенного имеет и то значение, что дает возможность най ти ту из особенных форм, в которой получает реальное воплощение общество в его конкретно-общем определении. Это очень важный для методологии социологии вопрос, ибо речь идет о той форме, которая соответствовала бы понятию общества как человеческого (очеловеченного) общества, т. е. когда кончается предыстория и наступает настоящая история человечества. Ставится вопрос о том, может ли общество, в конце концов, достигнуть соответствующего своему понятию состояния. Если понятие общества нельзя сводить к совокупности индивидов, то какое его определение более адекватно выражает его конкретную всеобщность? В марксизме общество в таком его качестве определяется как совокупность общественных отношений. «Общество, — писал К. Маркс,— не состоит из индивидов, а выражает сумму тех связей и отношений, в которых эти индивиды находятся друг с другом»8. Посредством обращения к понятию «совокупность общественных отношений», в которых находятся люди к природе и друг к другу и при которых они производят, определяется К. Марксом как общество, рассматриваемое с точки зрения его экономической структуры9. Такая трактовка понятия общества получила довольно широкое признание в социологической литературе. Так, у А. Турена общество определяется как система социальных отношений, которые соответственно составляют и объект социологической науки10. Подобных определений понятия общества в литературе встречается довольно много. Особенно на этом настаивает Р. Бхаскар. В чем же состоит научность подобного определения понятия общества, рассматриваемого в пределах конкретной всеобщности? 1. Это понятие опирается не на какой-нибудь родовой признак, свойственный всем людям, а на то, что связывает далеко неоднородных, существенно различающихся людей в одно общество той или иной исторической формы. Причем эта связь и общественные отношения имеют своим основанием экономические (производственные) отношения, без которых вообще невозможна совместная общественная жизнь. 2. Если в построении теории общества исходить из общественных отношений и их основы — отношений людей, складывающихся в производстве необходимых им жизненных средств, то становится приемлемым суждение авторов, считающих общим признаком общества способность людей трудиться, т. е. труд и его общие свойства. Однако первично по отношению к труду все же наличие самого общества той или иной формы, т. е. люди могли начать свою трудовую дея тельность, будучи объединенными в коллектив, в общину. Это еще раз доказывает, что определение общества как совокупности связей и отношений — его первое всеобщее определение. Вместе с тем воспроизводить себя общество может только посредством труда, что свидетельствует об определяющей роли последнего для познания общества. Труд соответственно характеризует уже определенность общества, но в пределах понятия общества как такового. На этом втором этапе логики движения понятия общества происходит его переход от тождества самому себе к его особой определенности. Эту особенность составляет труд, взятый как труд вообще. За абстракцией труда вообще тоже имеется реальное содержание, что обосновано К. Марксом в учении об абстрактном труде, существующем в простом, среднем труде как трате обычной человеческой рабочей силы. 3. Обращение к труду — необходимое звено для перехода к последующему этапу познания общества как такового, который предполагает объединение первых двух его определений. Им будет определение общества как единства общественных отношений и общественной трудовой деятельности. К этой трактовке понятия общества ныне начинают примыкать многие современные социологи. Чаще всего речь идет об объединении структурно-системных и деятельностных концепций и преодолении их антиномичности. Понятие общества как единства общественных отношений и общественной трудовой деятельности включает в себя довольно богатое общесоциологическое содержание, согласно которому сформулирован всеобщий социологический закон, касающийся труда (производительных сил) и общественных (производственных) отношений. У К. Маркса он характеризует зависимость производственных отношений людей от производительных сил их труда (впоследствии названной законом их обязательного соответствия), а также зависимость социальных, политических и идеологических отношений от способа производства, т. е. от производственных отношений и соответствующих им производительных сил. Другим важным составляющим социологического содержания познания (понятия) общества выступает теория производства и воспроизводства самого общества, самих общественных отношений людей. Понятие производства в этом случае не исчерпывается его рассмотрением как процесса созидания вещей, оно дополняется теорией производства и воспроизводства общества и человека, которая становится основой для социологическог о понимания развития общества, его историчности. Названные основные составляющие содержания всеобщего понятия общества дают возможность перейти к его особенным, исторически изменяющимся формам. В зависимости от критерия их расчлененности можно указать изменения общественных отношений людей: а) по характеру зависимостей людей друг от друга (отношения личной зависимости, отношения личной независимости и вещной зависимости, отношения свободных индивидов в очеловеченном обществе); б) по их принадлежности тем или иным общественно-экономическим формациям; в) по характеру цивилизаций и этнических образований. Но это уже вопросы, выходящие за пределы понимания общества как такового, здесь речь должна идти о сфере особенных форм общества. Трудной для решения на этом этапе остается проблема нахождения той общественной формы, которая представляла бы общество в его всеобщем, целостном виде. Причем не его предысторию, а подлинную историю, т. е. какое общество более всего соответствует тому его понятию, каким оно есть по своей сущности, по своему определению как человеческого общества. Какая же особенная форма доводит понятие общества до адекватного самому себе содержанию? Было предложено немало моделей идеального общества, вызывающих не только научный, но и классово-политический интерес. Это и идеальное государство Платона, общество в его естественном состоянии, общество, основанное на общественном договоре, гражданское общество и др. К ним следует добавить проекты общества будущего Кампанеллы, Фурье, Оуэна, Сен-Симона и других. В наше время на такое место претендуют разного род постмодернистские утопии — постиндустриальное, постэкономическое, информационное и подобные общества. Идеологи современного российского капитализма предлагают возродить старую модель буржуазного строя — гражданское общество. Отдельные авторы объявляют его национальной идеей для России и даже особой общественно-экономической формацией, которой принадлежит будущее в мировом масштабе. Под флагом общества социальной справедливости и свободы защищается социально-атомарная модель, составленная из совокупности безразличных в человеческом отношении индивидов, преследующих чисто индивидуализированные интересы, индивидов с атрофированным общественным интересом, т- е. буржуазное общество. К. Маркс на этот вопрос ответил вполне огфеделенно: «Точка зрения старого материализма есть гражданское общество; точка зрения нового материализма есть человеческое общество, или обобществившееся человечество»12.