СТОИТ ЛИ АМЕРИКЕ ТОРОПИТЬСЯ, И ЧЕМ США ЖИВЫ

Может возникнуть вопрос: а с чего вдруг такие ужасы? Зачем Америке ввязываться в военные авантюры? Сколько времени американцы спокойно покупали все, что им нужно, что будет мешать им впредь? Разве доллар уже никому не нужен?

Здесь надо вернуться к некоторым базовым вещам.

Прибылен ли Голливуд? Да, но только в

прямой ли прибыли от кинопроизводства дело? Так, например, Голливуд, кроме всего прочего, формирует вкусы, а, значит, и структуру спроса покупателей во всем мире — и, по странному совпадению, именно индустрия США оказывается наиболее приспособленной к производству наиболее выгодных товаров и услуг, этот спрос удовлетворяющих. Трудно сказать, есть ли на эту тему заказ: но отрицательные герои (действительно отрицательные, т.е. по-человечески неприятные), как правило, ездят в голливудских фильмах на Мерседесах и БМВ, а положительные — на американских машинах. Положительный герой крайне редко стреляет из АКМ, а отрицательные — как правило.

То есть даже там, где нет прямого дохода, косвенный выход на «живые деньги» все-таки есть, и контроль США в культурной сфере — казалось бы, вещь невесомая и неосязаемая — в конечном итоге выражается в прибылях.

За счет чего живет Америка? Нелегко представить себе продукцию, которую выгодно было бы производить в Америке. Слишком дорога здесь рабочая сила. Пошив джинсов обходится раз в десять дороже, чем в развивающихся странах — и это при том, что и в США шьют, скорее всего, те же недавние жители третьего мира.

Как ни странно, эта страна, крупнейший мировой производитель, гораздо больше потребляет, чем производит. Иногда в адрес раз

витых стран можно слышать упреки, что они свою продукцию переоценивают, а иностранную недооценивают. Это не совсем так — просто развитые страны производят продукцию высокотехнологичную, которую, кроме них, никто не производит.

А вот производителям сырья договориться трудно. Почему? Это можно обсуждать, но факты говорят именно об этом: продавцам сырья их специализация вредна. От сырьевого экспорта, как правило, экспортер беднеет, а потребитель богатеет. За исключением, как мы уже говорили, очень немногих видов сырья, в частности нефти.

«Менее развитые страны экспортируют, как правило, товары, сталкивающиеся с неэластичным спросом», — как пишет Сорос. Наш

редактор его книги «Алхимия финансов» поясняет: «Чтобы увеличить объем экспорта товара с неэластичным спросом, надо резко понизить цены». Задыхающиеся в долговой петле сырьевики вынуждены предлагать на рынок больше — но в результате получают немного. И нефть выгодна только потому, что она контролируется группой продавцов, хотя она — такое же сырье.

Трудно также договориться между собой и производителям обычной продукции, производимой по известным технологиям. Отчасти поэтому страны третьего мира, хотя и вошли в индустриальную стадию благодаря своим экспортно-ориентированным экономикам, накопили не так уж много капиталов, и при сокращении сбыта в страны Запада они не могут заменить их спрос собственным платежеспособным спросом. Таким образом, одна из идей современной экономической теории — идея о расцвете национальных экономик путем привлечения иностранных инвестиций — оказалась не так уж плодотворна. Тем самым далеко не богатые страны втягиваются в изнурительную гонку: рабочие соглашаются на недостойную человека заработную плату, государства до мизера снижают налоги, лишая национальные бюджеты совершенно необходимых средств — и все для того, чтобы снизить издержки иностранных предпринимателей.

мой бесправной роли: при ухудшении мировой конъюнктуры именно экономики стран «третьего мира» страдают первыми, «глобальная экономика» отбрасывает их, как ящерица свой хвост. Пресловутые «азиатские драконы» добились... а чего они, собственно, добились? Права удовлетворять спрос заокеанского потребителя более дешевым способом, чем если бы он, заокеанский потребитель, это делал сам.

Правда, и США уже не могут обойтись без дешевых товаров третьего мира.

В принципе экономическая доктрина Запада не любит монополий. В учебниках часто приводится в пример различная практика в Англии и во Франции XVIII века. Во Франции выгодные производства раздавались или продавались в исключительное пользование лицам и компаниям — результатом было отсутствие экономической конкуренции и отставание, в конечном итоге, от Англии.

Но вот монополию благодаря технологической новизне современная доктрина признает. И клуб технологически развитых стран обладает монополией на многие виды технологий — не знаю, является ли это причиной или следствием теории.

Так, развитые страны поделили между собой мировые рынки компьютеров, программного обеспечения, видео-, кино— и аудиопродукции, специализированного машиностроения, биотехнологий. Гражданская авиация мира —

сейчас только Боинги и Аэробусы, которые нельзя сказать что совсем не падают (в среднем — чаще, чем наши самолеты), но нашим Илам и Ту путь в мир заказан. И благодаря такому монопольному положению Запад и сохраняет возможность платить своим гражданам высокие зарплаты.

Глобализация потихоньку размывает эту ситуацию. Каждому конкретному производителю очень выгодно перевести производство в страну с дешевой рабочей силой, а ведь вряд ли Америка будет состоять из одних дизайнеров. И не только Америка. У нас в Москве недавно открылся уже второй супермагазин шведской фирмы ИКЕА, торгующей всякими бытовыми, хозяйственными товарами, мебелью...

То есть отчасти глобализация прогрессивна, она ставит рабочего развитых стран и рабочего из стран развивающихся в более равные условия. Рабочий третьего мира стал больше зараба

тывать (хотя это не решило проблему бедности и не решит — таких рабочих очень немного, больше Западу не нужно), а рабочий Запада, чтобы выдержать конкуренцию на рынке труда, соглашается сократить свое потребление. Как сказали бы марксисты, глобализация из разрозненных отрядов пролетариата формирует единую всемирную армию труда.

Но пока американцы, и американские рабочие в том числе, наслаждаются высоким уровнем жизни и, соответственно, большим потреблением ресурсов. Причем потреблением, которое даже США не по карману.

Кроме слишком высоких зарплат и других видов выплат, расходуемых наличное потребление, США еще очень много тратят и на общественное потребление, и на военные цели. Да, пока экономика США — первая в мире, но и армия у США самая дорогая, и флоты по всему миру чего-то стоят.

Мы говорили, что отчасти такая ситуация существует из-за своеобразного разделения труда. За товары Запада платится монопольная цена, за товары третьего мира — конкурентная. Но даже в этих условиях нет равновесия в обмене США с остальным миром, даже американской высокотехнологичной продукции не хватает, чтобы оплатить американские аппетиты.

В последние годы в мире продолжается абсурдная ситуация. США ежегодно продают своих товаров на сотни миллиардов меньше, чем покупают, имея так называемое отрицательное

торговое сальдо — в последние годы 300— 400 млрд долларов.

Отчасти это нормальный процесс. Доллар — мировая валюта, а единственный эмиссионный центр — Америка. Чем сильнее развивается рынок, тем больше ему надо средств обмена, т.е. долларов. Потому-то страны мира и продолжают продавать американцам всякие товары, получая взамен бумажки. Вопрос лишь в том, не многовато ли этих долларов? Ведь прирост денежной массы, если он превышает рост товарооборота, вызывает инфляцию!

А долларовая инфляция идет. С 1970-х годов доллар «похудел» по крайней мере вдвое — но сложно сказать, следствие ли это внутренней американской политики или перенасыщения долларами внешнего мира. Судя по тому, что за границей доллар, как правило, имеет большую покупательную способность, чем дома — то скорее первое.

Но в этой ситуации скрыто зерно опасности. Доллар имеет цену, потому что используется в мировой торговле. Говоря другими словами, мировая торговля контролируется американскими банкирами. И вот если мир по

какой-то причине перейдет на другую валюту, он может начать сбрасывать доллары. В этом случае доллар потеряет в цене уже не жалкие 15 %, как пророчил весной 2002 года Джордж Сорос.

Интересно, что это для Америки не только плохо. США — страна-должник, крупнейший должник мира, и обесценение доллара, если все начнут истребовать свои долги, для Америки будет выгодно. Ведь она, одна из немногих стран мира, должна в своей собственной валюте.

Вот мы, например, должны в основном в европейских валютах, иенах и долларах. И что мы со своим рублем ни делай — девальвируй, ревальвируй, хоть вообще отменяй — должны будем заплатить в евро, иенах и долларах, для чего нам придется продать какие-то реальные товары и активы.

А США, грубо говоря, может хоть в ноль вывести цену доллара — и тогда отдача долгов будет совсем необременительна.

В порядке анекдота. Еще когда евро только планировалось ввести, активно обсуждался вопрос: сможет ли евро выступить в качестве мировой валюты и, в некотором отношении, даже заменить доллар? В частной беседе, состоявшейся году так в 1999-м, один ехидный человек выдвинул такую гипотезу: наши чиновники действуют всегда так, чтобы России было хуже. Поэтому если они переводят государственные долги из долларов в европейские

валюты, а валютные резервы накапливают, наоборот, в долларах — значит, евро будет расти. ТЬгда в реальном исчислении России придется по долгам выплатить больше, а ее накопления — обесценятся. Каюсь, я так и не удосужился проверить эту гипотезу. Но что надо иметь в виду: хотя исчисляются наши суммарные долги в долларах, значительная их часть на самом деле в европейских и азиатских валютах. А так как нам их не простят и отдавать их все равно придется (насколько я знаю, в период наших экономических трудностей только Куба и Вьетнам простили — а мы были и им должны!), то при наличии возможности разумнее в первую очередь выплачивать именно эти — а долларовые долги подождут, выплаты по ним не стоит форсировать.

Ну, совсем-то обесценивать свою валюту американскому правительству не стоит, поскольку это не очень хорошо будет воспринято американской общественностью. Но общественность — одно, а правительство — другое. Оно должно заботиться не о конкретном рабочем, а об экономике в целом. Каждый рабочий хочет большую зарплату — но при больших зарплатах американских рабочих их продукт получается дорогим, слишком неконкурентным, и его не продашь.

Поэтому для повышения конкурентоспособности полезно зарплату понижать, если работаешь на экспорт — в том числе и допуская падение курса собственной валюты. Азиат

ские страны так нередко делали в 1980-е и 1990-е годы.

Когда работаешь на внутренний рынок, эта зависимость не всегда действует. Конечно, в конкуренции полезно поменьше тратить на рабочую силу, но малая зарплата — это низкий платежеспособный спрос, рынок «съеживается». Первым, кто сознательно платил рабочим высокие зарплаты, был Генри Форд, великий экономист-практик, которому удалось сломать «железный закон заработной платы».

Итак, на мировой рынок ежегодно выбрасываются сотни миллиардов американских долларов. Не насильно, нет — берут (точнее, брали) сами, с писком и визгом. Зная, что они не обеспечены товарами и услугами. Но это не приводит к одномоментному краху, как предполагали у нас начиная с 2000 года. Доллар было куда применить, не только складывая в кубышки. На что иностранные получатели долларов их тратили? На два вида покупок: покупали недвижимость в США и акции американских высокотехнологичных компаний. Это было очень выгодное вложение капитала! Ведь будущее — за информационными технологиями!

Но вот беда: существует гипотеза Маркса (иногда оспариваемая) о снижении нормы прибыли. То есть при данном уровне технологии любая деятельность приносит прибыли все меньше и меньше. Проверить ее эксперимен

тально нелегко, поскольку и XIX, и XX века были временем постоянных революций в технологиях.

А вот к рубежу тысячелетий, похоже, новая революция не подоспела, а она не помешала бы. Рентабельность американской промышленности снизилась до опасного предела. Алан Гринспэн, главный американский банкир, предупреждал о низкой рентабельности традиционных секторов промышленности еще, по- моему, весной 2000 года. А теперь к ним присоединились и «новые». Специалисты в области ИТ начали в массовом порядке дышать свежим воздухом.

Так или иначе, но высокотехнологичные компании оказались переоценены. После ряда кризисов их стоимость упала. То есть те, кто вложил в них доллары, их частично потерял. Кстати, одновременно готовится упасть и рынок американской недвижимости.

Получилось, что Америка приобрела много разных товаров, заплатив за них акциями своих компаний и недвижимостью. А это обесценилось и обесценится еще больше. То есть не стоит рассматривать эти события как катастрофу для Америки — это лишь завершение некоторой коммерческой операции, в дураках- то остались не американцы, а те, кто на черный день запас долларов, акций и недвижимости в США.

Но перспективная ситуация ухудшилась. Область применения доллара сузилась, и

спрос на него стал меньше. Это самое грустное, что становится некуда вкладывать доллары — и для долларов, и вообще. Просто не остается высокоприбыльных отраслей экономики!

Это не результат событий осени 2001 года. Этот кризис поразил американскую экономику несколькими годами ранее, а события только подтолкнули процесс, поскольку поколебали доверие инвесторов, до того бестрепетно несших свои средства в американскую экономику.

Ситуация необычна. В экономике понятия «прибыль», «прибавочная стоимость» — базовые. А вот как будет выглядеть экономика общества, которое уже не способно создавать новые ценности, а может только поддерживать ранее созданные? А если ресурсы для такого общества будут обходиться все дороже, то и ремонт уже построенного будет не по карману!

Но ситуация с отрицательным торговым сальдо ясно показывает: США уже не по плечу привычный уровень потребления. Рыночным, экономическим способом удержать свои позиции в мире будет все сложнее. Придется либо сокращать потребление (этот вариант развития событий я практически не беру в расчет, хотя в этом направлении некоторое движение идет) — либо искать какой-то путь гарантированного обеспечения ресурсами. А тут вариантов немного.

И надо еще учитывать, что потребности объективно будут расти, по мере удорожания ресурсов. Придется напрягать силы уже не только, чтобы сохранять уровень потребления, но и для перехода к новым технологиям — технологиям жизни в мире без нефти. Но ведь в этом случае масштабные инвестиции не скоро принесут отдачу — значит, в реальной экономике тот, кто работает на будущее — в настоящий момент отстает. Это еще один соблазн закрепить источники сырья за собой — на тот период, пока они не закончились.

Но это другая история — как выглядит экономика США и чем она живет. Для нас интересно — как скажется на ней ситуация ресурсного дефицита?

Если брать в общем и в целом, то США находятся не в самом худшем положении. Эта страна — самодостаточна, и может долго поддерживать индустриальное общество без импорта нефти и даже без ее добычи — угля в США довольно много. Но вот нынешнее положение сохранить вряд ли удастся.

Тем не менее, если в США существует «реальное правительство», не сильно озабоченное очередными перевыборами, но думающее о будущем американского образа жизни? Как оно представляет себе будущее и какую главную проблему намерено решать?

Последние события явно показали, что у Америки нет равноценных противников. Самое большее, чем могут угрожать Америке — террористи

ческая атака, которая никак не может поколебать устойчивость экономики и истеблишмента.

Что там несколько небоскребов — даже ядерный удар террористов по нескольким городам ничего не сделает с экономикой, контролирующей мировую торговлю и монопольно владеющую не одной сотней ключевых технологий.

Угрожать Америке могут только объективные процессы.

Но ресурсный кризис — именно из таких.