Высшим, самым общим формальным принципом воспитания является природосообразность\ в элементарном обучении он означает наглядность последнего. Иными словами, принцип наглядности обучения представляет собой применение вышеуказанного высшего принципа воспитания к элементарному обучению. Наглядности обучения требует природа ребенка, начиная с первого проявления его самосознания до момента окончания им школы. В течение всего этого периода внимание ребенка обращено главным образом на отдельное, конкретное. Он стремится к познанию явлений, качеств и свойств предметов; он хочет жить, воспринимать, ощущать, действовать, упражнять свои силы; он хочет учиться. Но не в школьном смысле этого слова, а именно: заниматься не словами, а реальными предметами; иметь дело не с отвлеченными правилами, общими положениями, не с абстрактным, а с противоположным ему. Кто жил среди детей, мальчиков и девочек, тому это, несомненно, известно, а кто среди детей не жил, тот знает это из своего юношеского опыта. Уже в силу одного этого обучение должно быть подчинено принципу наглядности. Этого требует сама человеческая природа. Пусть те, которые считают мышление в собственном смысле этого слова целью умственного образования, не беспокоятся, что в первые шесть лет школьного обучения последнее должно носить исключительно наглядный характер. Напротив, им следовало бы только радоваться применению этого основного принципа, если бы только оно имело повсеместный характер. Ведь мышление ребенка первоначально заключается именно в восприятии отдельного, конкретного, в его усвоении и применении. Более позднее мышление понятиями с необходимостью развивается само собой из конкретного мышления. В каждом отдельном чувственном восприятии уже кроется понятие, под которое оно может быть подведено. Развивающийся позднее человеческий рассудок, овладев тем, что является общим в чувственных восприятиях, образует посредством отвлечения и обобщения соответствующие понятия. Мышление в собственном смысле слова возникает, таким образом, само собой, на основе чувственных восприятий. Без этой единственной, истинной, прочной и верной основы так называемое отвлеченное мышление повисает в воздухе. Само по себе оно бессодержательно и пусто. Чувственное восприятие и приобретенное при его помощи знание обладает самостоятельным значением и ценностью. Этого нельзя сказать об отвлеченном мышлении, о мышлении при помощи понятий. В какой-то мере развитое чувственное восприятие, которым жизнь наделяет каждое дитя природы, никогда не остается только чистым чувственным восприятием, только одним восприятием отдельного и конкретного. Оно всегда само собой переходит в мышление понятиями, хотя бы последнее еще недалеко отошло от чувственного восприятия и поднялось еще на небольшое число ступеней по пути к миру абстракций и идей. Чистого мышления без чувственных восприятий внешнего или внутреннего .мира вообще не существует; иначе, как мы уже указывали, оно было бы абсолютно бессодержательным и пустым. Напротив, мышление, опирающееся на чувственный или непосредственный опыт и вытекающее из подобного опыта, ни в коем случае не может быть бессодержательным и непременно покоится на прочном, незыблемом основании. Это справедливо не только в отношении к научному познанию, но также и применительно к поэзии. Поэтому Гёте говорит о человеке, которого он считает знающим, в том числе и поэзию, следующее: «У него имеется не общая идея, а ясное представление о частностях. Общая идея доказывает большей частью только то, что данного поэта мы оцениваем лишь на основе чужих мыслей; если же мы уяснили себе каждую частность его поэзии, то это, несомненно, свидетельствует о том, что мы сами глубоко прочувствовали и вполне себе уяснили творения этого поэта». Развитию и образованию человека может быть нанесен непоправимый вред, если мы его слишком рано введем в область абстрактного мышления, отстраним от чувственного восприятия действительности. В этом случае человеку предлагают, вместо пищи природосообразной, обильной, питательной и поддерживающей бодрость духа, пищу искусственную, неудобоваримую, тяжелую. Последняя претит здоровому детскому уму и в состоянии внушить ему только отвращение и страх к школьной учебе и всем школьным мучениям. Кто обучался по-старинному, тот, без сомнения, с ужасом вспоминает* о своих школьных страданиях, о бесконечных муках, которым он подвергался, вынужденный довольствоваться пустой скорлупой, Шелухой в то время, как его постоянная и вполне законная жажда живого, непосредственного оставалась неудовлетворенной. В этом кроются причины иссушающей 'и изнуряющей скуки детей, сидящих на деревянных скамьях в классе со спертым воздухом; абстрактное школьное обучение повинно в умственном и физическом истощении здоровых детей. Оно порождает упрямство, леность, козни и шалости, которыми хотят досадить школьным педантам, а также безнравственные поступки всякого рода, ложь и обман. Это абстрактное обучение приводит к нравственному и физическому падению многих несчастных детей, вплоть до усвоения ими таких привычек, как онанизм, который незнаком даже беспризорным детям пастухов, но невольно возникает на школьных скамьях, где здоровый ребенок может сам себя соблазнить. Отсюда же проистекает в дальнейшем равнодушное отношение к самым интересным жизненным явлениям, преклонение перед мертвыми формулами и заученными положениями, которые противоречат здравому смыслу; отсюда же склонность к уединению и меланхолии. Одним словом, в этом причина, что среди нас имеются опустошенные формалисты и педанты и так мало юношей и молодых людей, которые способны полноценно пользоваться жизнью. Если бы мне только удалось, как бы мне этого хотелось, на самом деле убедить воспитателей юношества в том, какой исключительный вред приносит в раннем возрасте пустое, бессодержательное словесное обучение, пустословие, вдалбливание отвлеченных правил и формул, я, как мне кажется, мог бы этим оказать учителям, так же как и всему юному поколению их учеников, действительно неоценимую услугу. Подумаем еще над этим, обратимся к нашим собственным воспоминаниям о причинах испытанных нами школьных мук, понаблюдаем за своими детьми, учтем те требования, которые так настойчиво предъявляет к нам жизнь, и постараемся применить вышеуказанные общие положения к отдельным учебным предметам. Зададимся поэтому вопросом: в чем собственно выражается наглядность в преподавании отдельных учебных предметов начальной школы и в чем заключается мертвое догматическое преподавание этих предметов, которого нам следует избегать? 1. Обучение письму. Навык письма (именно чисто внешний) заключается в умении изображать буквы. Под конец в сознании и воображении пишущего должно возникать их непосредственное изображение. Этого можно достигнуть разглядывая образцы или прописи и копируя их. Точность восприятия за- .ключается в данном случае в том, чтобы правильно представить себе все отдельные части и то, как они сочетаются в буквах. Все хорошие учителя письма разлагают поэтому буквы на их составные части и учат соединять эти части в целые буквы. Отвлеченные разглагольствования, мертвые формулы здесь, понятно, неуместны. Сюда, пожалуй, может быть отнесен давно устаревший прием обучения, при котором ученики до тех пор обводили пером ранее написанные карандашом буквы, пока наконец не запоминали их формы. При этом способе обучения письму не могло быть, конечно, и речи о том, чтобы ученики различали или называли отдельные части, сравнивали их общие и различали отличительные признаки. 2. Обучение чтению. Обучение чтению имеет так же, как и само чтение, две стороны: внешнюю и внутреннюю. Правильное чтение заключается в выражении внутреннего содержания, мыслей при помощи внешнего средства — звуков. С внешней стороны наглядное понимание читаемого материала сводится к умению ясно различать все встречающиеся в речи отдельные звуки и соединению их в слоги, слова и предложения; затем к усвоению динамического, мелодического и ритмического элемента языка и знанию того, как он проявляется при произнесении слов и предложений. От этого ясного, наглядного понимания, которое впоследствии, конечно, переходит в навык и умение, зависит та сознательность, которую ученик проявляет при чтении. О преимуществах звукового метода перед буквослагатель- ным здесь говорить, конечно, излишне. При устарелом буквосла- гательном обучении чтению ребенок не получал ни малейшего представления о вышеизложенном; он слышал название букв, выделяя только после тысячи соответствующих упражнений содержащиеся в их сочетаниях звуки, но никогда не мог ясно различить звуки и буквы и учился читать только путем слепого подражания. О сознательном обучении чтению при этом методе, конечно, не могло быть и речи. Еще в меньшей мере удавалось учащемуся усвоить все остальное, что необходимо для хорошего чтения; в этом направлении достигнуты успехи только в самое недавнее время. Прежде все знания и правила, относящиеся к чтению, сводились лишь к некоторым сведениям об ударениях, к требованию совсем понизить голос после точки, несколько снизить его после запятой, повысить голос при вопросе, а также сделать паузы соответственно знакам препинания. Все те, кому известны успехи обучения чтению и методики этого учебного предмета за последнее время, отлично знают, что это еще далеко не все, что требуется для умения хорошо читать хотя бы только с внешней стороны, безотносительно к внутреннему содержанию читаемого. Благодаря этим успехам мы получили возможность постепенно довести детей не только до правильного, основанного на подражании, умения читать, но также и до наглядного понимания всех встречающихся при чтении отдельных моментов и таким путем избавиться от всего механического и догматически навязанного ребенку. Что касается внутренней стороны чтения, т. е. содержания представлений и мыслей, то принцип наглядности обучения требует, чтобы ученику давалась возможность осознать это содержание, чтобы он не читал ничего такого, чего он не понимает, чтобы он понял сначала смысл отдельных слов, а потом уже и смысл связной речи, в которой эти слова встречаются. При этом необходимо, чтобы он понимал ее содержание непосредственным образом, т. е. чтобы учащийся был в (состоянии свести встречающиеся ему представления к ранее уже испытанным им в самой жизни ощущениям и восприятиям. Само собой разумеется, что этого можно добиться только до некоторой степени и постепенно. Кроме того, нам хорошо известно, что указанное положение к очень многому обязывает. Ведь оно требует не больше не меньше, как того, чтобы все, встречающиеся в процессе чтения, разновидности представлений: понятия, суждения, заключения, как отдельные, так и связанные между собой, даже целые ряды заключений, т. е. все формы познания были, в конце концов, сведены к непосредственным чувственным восприятиям, будь то внешние или внутренние. Это требование является, одним словом, именно тем, о чем мы говорили выше. Его законность и несомненная справедливость не подлежат сомнению, хотя его и невозможно в полной мере выполнить, в чем мы убедимся ниже. 3. Обучение арифметике. Казалось бы, что при обучении законам числа никто не считает возможным идти иным путем, кроме наглядного. Ведь так много руководств по развивающему наглядному обучению арифметике появилось со времени возникновения песталоццианской школы, которая внесла коренные изменения в преподавание данного предмета! Почти каждая немецкая провинция создала по крайней мере одно подобное руководство. И тем не менее во многих школах и до сих пор господствует рутина, непонятное ни учителям, ни ученикам нагромождение формул, набор правил, подавляющий умственные силы, бессмысленная зубрежка. Поэтому и в настоящее время уместно, даже более того — необходимо, самым решительным образом требовать наглядности в обучении арифметике, так как это обучение совершенно безуспешно при иных условиях. Никаким иным путем ученики не могут прийти к ясному, четкому, возбуждающему и развивающему познанию этого учебного предмета. Только наглядным путем ученик сначала постигает законы числа, отдельные арифметические приемы, а уж затем благодаря этому с необходимостью приходит к правилам, которым подчинены эти частные случаи. Но в чем же именно заключается наглядность при обучении арифметике? Не в чем ином, конечно, как в том, чтобы ученик был в состоянии свести всякое число к единице, познанной им наглядным путем, а всякое действие — к более простым, им уже непосредственно усвоенным. Что обозначается словом тысяча — знает только тот, кто в состоянии свести представление тысячи к десяти сотням, сотни — к десяти десяткам, а десятка — к десяти единицам. Только тот имеет ясное представление о биллионе, кто знает, что это число состоит из миллиона миллионов, а сам миллион — из тысячи тысяч и т. д. Правило, согласно которому делимое равно делителю, помноженному на частное, известно как следует только тому, кто его может вывести на основе частных примеров, в которых он обнаружил это общее. Это относится и к другим арифметическим правилам. Поэтому совершенно бесплодно, когда при обучении арифметике во главу угла ставят обязательный для ученика набор заранее установленных правил, этот мертвый груз, эту старую, глупую рутину, сковывающую умственные силы юношества. Да исчезнет все это с лица земли и будет сдано вместе со многим другим в архив древности! К«к много от этого выиграло бы умственное образование, живое обучение и свободное развитие юношества! 4. Обучение естественной истории и природой ведению вообще. Природосообразное обучение невозможно без сведений осамой природе, о внешнем мире. Более того, природосообразное начальное обучение должно быть не чем иным, как именно сообщением знаний о природе, к которой принадлежит также и сам человек по своей физической и духовной организации. Природосообразное обучение является не чем иным, как побуждением к непосредственному восприятию внешней природы и духовной деятельности, к их изучению, которое должно привести к их полному осознанию. Совершенно несомненно, что истинное познание природы основывается на чувственных восприятиях. Поэтому казалось бы, что изучение явлений природы всегда должно было бы идти по этому единственно правильному пути. И тем не менее, однако! Ведь как до сих пор еще очень часто преподаются естественная история, математическая география, общая география и физика! Естественная история изучается по книжкам и словесным описаниям, без наглядного знакомства с относящимися сюда предметами, т. е. минералогия проходится без минералов, ботаника без растений, зоология без наглядного знакомства с миром животных, физиология растений и животных без малейших признаков какого-либо наблюдения над физиологическими процессами, происходящими в организме растений и животных; математическая география без наглядного представления о горизонте и движениях солнца, луны и звезд; география без понимания географических фактов и объектов своей родины, часто даже без глобуса и карты; физика без наблюдения над явлениями, без опытов и экспериментов и т. д. Одним словом, отвлеченные правила, понимание которых совершенно невозможно без предварительного знакомства с непосредственно доступным и близким, изучаются в отрыве от чувственных восприятий, которые должны служить их источником. Я отлично знаю, что не все желательное в этом направлении может быть достигнуто в четырех стенах школы. Однако это не должно поколебать самый принцип наглядности обучения. Преподаватель, который следует этому принципу, может, даже и при самых неблагоприятных условиях, сделать многое для его осуществления. Он должен, по возможности, непосредственно ознакомить учащихся со многими отдельными явлениями природы и побуждать их наблюдать и выражать при помощи соответствующих слов результаты их наблюдений. А именно: учащиеся должны наглядно ознакомиться и описать отдельные минералы, растения, животных, а также явления, совершающиеся на земной поверхности, на небе, в воде, воздухе и т. д. Чем больше отдельных фактов будет известно ученику при начальном его обучении, тем лучше, так как их обобщение, понятия и правила, которым они подчинены, т. е. общие законы, могут быть усвоены им только впоследствии, с течением времени. Обходитесь сначала, по возможности, без преждевременных обобщений, останавливайтесь на отдельных фактах и ограничивайтесь до поры до времени только этими последними. Ваше обучение будет, правда, страдать пробелами, но зато оно не будет ни ложным, ни вредным, ни противоречащим природе. Ребенок, обученный согласно этому принципу наглядности, сам очень многое добавит к приобретенным сведениям. Размышление над явлениями появится в свое время, само собой, по крайней мере у всех тех, кто вообще к нему способен. Одни только правила не в состоянии дать знания ребенку и никогда не заменят ему чувственных восприятий и представлений. Они только собьют его с толку, так как жизненно и истинно только то знание, только то понятие, суждение или заключение, которое мы добыли самостоятельно, которое нами достигнуто самостоятельно. Можно, конечно, обучая неправильно, набить головы учащихся множеством слов и положений, но знание, развивающее умственные силы, духовная свобода, могут быть достигнуты только таким путем. В противном случае возникает только умственное рабство, повторение чужих суждений и удаление от истины. 5. Обучение родному языку. Не отраднее и те явления, которые наблюдаются при обучении родному языку, не говоря уже об иностранных. Это обучение по большей части тоже далеко от какой бы. то ни было природосообразности. В нем господствуют сухие отвлеченные правила, которые в лучшем случае только иллюстрируются примерами. Это утверждение отнюдь не покажется голословным или преувеличенным, если мы вспомним, что, согласно многим распространенным руководствам, обучение языку начинается с букв, от которых переходят к орфографическим правилам, различению категории слов, затем идут упражнения в склонении и спряжении и, наконец, дается значение производных слогов, причем иногда даже диктуется и заучивается наизусть. Посудите сами: имеется ли в таком прохождении курса хотя бы малейшая тень органической последовательности и в чем заключается его развивающее начало? Мы не в состоянии найти его и видим в подобном обучении только набор мертвых правил и слов. Но родной язык является живым языком и должен быть живым. Это значит, что ученик должен понимать и сознательно употреблять части речи. Последнее возможно только при условии, если предметное обучение первоначально неразрывно связано с изучением языка. Впоследствии внимание ученика должно быть сосредоточено на предложении, к которому должны быть сведены все формы речи, как к органическому единству, которое заключает в себе отдельные части. Таким образом, всему необходимо учить наглядно. Все обучение должно быть основано на непосредственных восприятиях либо явлений нашего духовного мира через.наше внутреннее сознание, либо явлений внешнего мира через наши органы чувств. Только эти непосредственные восприятия и образуют единственную основу всех остальных представлений, понятий, идей, суждений и заключений, которые без них обращаются в бессодержательные схемы, пустые формулы, в шелуху отвлеченных понятий. Мышление в узком смысле слова, содержание которого возвышается над непосредственными чувственными восприятиями, развивается, согласно природе человеческого духа, само собой из наглядных восприятий, когда с течением времени у ребенка наступает период разума. Поэтому начальная школа разрешает стоящие перед ней задачи только посредством всестороннего наглядного обучения. В этом случае она выпускает своего воспитанника подготовленным либо к действительной жизни, которая не преминет на основе всего того, что вынесено им из школы, создать необходимые ему впоследствии понятия и отвлеченные правила; либо же к среднему учебному заведению, которое подготовит его соответственно его возрасту уже к отвлеченному сознательному мышлению. Ввиду этого среднее учебное заведение можно назвать школой мышления, а элементарное — школой наглядного обучения. Среднее учебное заведение может считать свою задачу наполовину выполненной, если начальная школа, верная своим задачам, создала у своего воспитанника живые, непосредственные восприятия. В этом случае уже заложено прочное основание, на котором может быть хорошо построено здание отвлеченного мышления. Но если начальная школа, уклоняясь от своих задач, берет на себя непосильные ей задачи гимназии или других средних учебных заведений и загромождает память учащегося отвлеченными понятиями и непонятными ему сухими формулами, то из нее в среднюю школу поступит только плохо подготовленный уче ник, чувства которого остались невосприимчивыми, а ум притупленным, и который во всех отношениях решительно не подготовлен к дальнейшему движению вперед. Тогда учителю среднего учебного заведения приходится обращаться к элементарным приемам обучения, что вообще удается весьма редко, так как: учителя этих заведений привыкли к отвлеченному и более или менее научному преподаванию своих предметов. Поэтому весьма! важно не только для жизни, но и для средних учебных заведений, чтобы начальная школа вполне ясно поняла и удовлетворительно разрешила свою единственную и первейшую задачу, предоставив среднему учебному заведению сделать остальное. Само собой разумеется, что я весьма далек от утверждения, будто в среднем учебном заведении должна быть полностью* устранена наглядность обучения. В соответствии с законами развития человеческого ума всякое обучение должно согласоваться с принципом постепенного усложнения преподаваемого, т. е. наглядное обучение должно мало-помалу постепенно поднять учащегося до отвлеченного мышления, постоянно опираясь на уже имт приобретенные чувственные восприятия. Нам же, народным учителям, необходимо оплодотворять наш собственный ум богатым* материалом непосредственных чувственных восприятий, чтобы иметь возможность направить детей по пути наглядного обучения. Понятно, что при этом нам не должны быть чужды также и задачи чистого, отвлеченного мышления, так как в противном случае мы не сможем подготовить детей к требованиям практической жизни и к поступлению в средние учебные заведения. Мы раз и навсегда должны отказаться от бессодержательной схоластической учебы, от абстрактных правил и словесных схем. Только» в этом случае мы сами приобретем полезные для нас знания и дадим ученикам основательное и пригодное для жизни образование.. *? * * Положение, согласно которому истинное познание зиждется* на непосредственных чувственных восприятиях, хотя и не нуждается в более глубоком психологическом обосновании, но может- его получить. Многие философы настоящего времени, в особенности те, которые принадлежат к кантианской школе, вполне доказали интересующий нас принцип. Рассудок, по их мнению,, представляет собой совершенно бессодержательную, чисто формальную способность; он является силой самоопределения в способности познания. Материал для своей деятельности рассудок черпает из двух источников: из непосредственного, чувственного* опыта и из разума, в котором в виде задатка содержатся общие* законы и формы познания. Отсюда следует, что всякое мышление при помощи понятий (как деятельность рассудка) обращается либо к отдельному (конкретному), либо же к общему (формальному), и что рассудок в обоих случаях выступает в роли' посредника. Когда мы утверждаем, что чувственное восприятие* необходимо для истинного познания, то это вовсе не значит, что человек не может мыслить ничего иного, кроме наглядного. Это означает только, что чувственные восприятия являются совершенно необходимыми в качестве рычага, при помощи которого приводятся в движение заключенные в разуме общие законы. Чувственные восприятия являются, таким образом, во-первых, содержанием познания и,' во-вторых, фактором развития заложенных в разуме общих законов, фактором, который способствует тому, что последние подвергаются осознанию2. Принцип наглядности обучения оказывается, таким образом, основой и необходимым условием всякого разумного образования как с материальной, так и с формальной точки зрения. С материальной точки зрения он необходим для низшего, эмпирического, с формальной — для высшего, философского познания.