<<
>>

Глава 4. Охотники и собиратели Центральной, Южной и Восточной Африки

  Охотники и собиратели Африки представлены в основном тремя группами - пигмеями Центральной Африки, бушменами Южной Африки и хадза Восточной Африки. Ни пигмеи, ни бушмены не являются стадиально единым монолитом - каждая из этих групп состоит из племен или иных этнических общностей, находящихся на различных уровнях социально-исторического и культурного развития.
Одни, например так называемые «желтые» бушмены (кунг), в силу ряда исторических причин сохранили охотничье-собирательский уклад жизни и отвечающую ему социальную структуру в большей неприкосновенности, чем другие, например «черные» бушмены (хукве и хаиком, или хейкум), издавна находящиеся под воздействием соседей - банту. Нас, естественно, интересуют прежде всего первые; материалы, касающиеся вторых, привлекаются лишь в тех случаях, когда это необходимо для сравнения. Пигмеев Центральной Африки можно разделить на три географически обособленные группы: 1) пигмеи бассейна реки Итури, известные как бамбути, вамбути или мбути и лингвистически делящиеся на три подгруппы: эфе, басуа, или суа, и ака; 2) пигмеи области Великих озер - тва, населяющие Руанду и Бурунди, и разрозненные группы, окружающие их; 3) пигмеи западных областей тропического леса - багуиелли, обонго, акоа, бачва, байеле и др. Кроме того, существует еще группа восточноафриканских пигмеев - бони [503, т. 1, с. 16; 504; 502]. В 50-х годах XX в. общая численность пигмеев составляла около 168 тыс. Наиболее многочисленной была западная группа - 126500 человек, пигмеи бассейна Итури насчитывали около 32 тыс., группа тва - около 9 тыс. человек [311, с. 8, 13]. По данным П. Шебесты, численность пигмеев Итури составляла в 70-х годах 50 тыс. [507, с. 755]. В 1978 г. число всех пигмеев достигало 250 тыс. [37, с. 876]. Пигмеи населяют обширные области Тропической Африки и в большинстве своем ведут экстенсивное охотничье-собирательское хозяйство.
Деление на сезоны вследствие близости к экватору выражено здесь не резко. Это отражается на характере освоения ими природной среды. С глубокой древности пигмеи были, видимо, единственными обитателями тропического леса, его автохтонами. Об этом свидетельствуют легенды и предания самих пигмеев и их соседей - банту [503, т. 1, с. 84, 88]. Существует мнение, что и сам своеобразный антропологический тип пигмеев, в том числе рост, не превышающий в среднем 150 см, сложился под длительным воздействием специфических условии среды обитания, в ходе тысячелетней адаптации к ней. И в настоящее время группы пигмеев обитают в лесах от западного побережья Центральной Африки до области Великих озер на востоке, включая области к северо-западу и востоку от реки Конго; в прошлом населяемая ими территория была, вероятно, еще более обширной. Известно, что они жили здесь уже во времена фараона Пепи II Неферкере, в III тысячелетии до н. э. Не существует никаких признаков того, что они когда-либо находились на более высоком уровне развития, а затем деградировали. Следовательно, культуру и общественный строй пигмеев, сохраняющих традиционный образ жизни, который сложился на протяжении многих тысячелетий, можно рассматривать как типичные, репрезентативные для охотников и собирателей. Но на протяжении нескольких последних столетий пигмеям приходилось постепенно уходить в глубь леса под натиском соседей - земледельцев и скотоводов - и осваивать недоступные области. Часть пигмеев, осев среди пришельцев, отказалась от полукочевого образа жизни и обитает теперь в постоянных поселениях. У пигмеев тва только группам, кочующим по горным склонам, куда носители производящих форм хозяйства еще не проникли, удалось сохранить традиционные формы жизни. Остальные группы тва занимаются изготовлением на продажу глиняной посуды. Это занятие, которое было совершенно чуждо их предкам, мужчины сочетают с охотой. Часть пигмеев, живущих на берегах озер, занимается рыболовством. Сравнительно недавно пигмеи - охотники и собиратели начали получать от соседей металлические наконечники для копий, охотничьи ножи и топоры.
В традиционных условиях культура пигмеев основывалась на дереве и других материалах, которые можно добыть в тропическом лесу. Между многими группами пигмеев и их соседями издавна ведется обмен продуктами охоты и собирательства, с одной стороны, и земледелия - с другой. Как известно, пигмеи даже утратили свой древний язык (хотя лингвисты и находят некоторые его следы, в наибольшей степени - у группы эфе) и восприняли язык соседей - банту. Из всех этих многочисленных групп полнее всего удалось сохранить основы своей древней культуры и общественного строя пигмеям мбути. К тому же о них известно больше, чем о других группах. Так, П. Шебеста начал изучение мбути в 1929 г., когда их еще не коснулось европейское влияние. В тропическом лесу, в котором обитают мбути, достаточное количество не только воды (многочисленные реки и ручьи, по берегам которых пигмеи устраивают свои стоянки), но также разнообразной и постоянной пищи растительного (съедобные корни, грибы, орехи, ягоды, фрукты) и животного (антилопы, обезьяны, дикие свиньи) происхождения. Все это можно добывать круглый год, за исключением, пожалуй, меда, единственного вида пищи (если не считать термитов), который собирают в определенном сезоне. Год в области Итури делится на два сезона - сухой (декабрь - март) и сезон дождей (апрель - ноябрь). Наиболее дождливое время - август - октябрь - большинство общин мбути проводят на своих базовых стоянках, остальные месяцы кочуют в глубине леса, в пределах своих охотничье-собирательских территорий. Для добычи термитов общины распадаются на отдельные семьи, причем каждая возводит хижину неподалеку от термитника. Лес дает пигмеям все необходимое для жизни, включая материалы для изготовления орудий и утвари. И, по мнению всех исследователей, пигмеи обнаруживают замечательную приспособленность к природному окружению, за которой стоит опыт многих поколений. Глубокие связи с лесом в хозяйственном, социальном и религиозном отношениях выражаются, в частности, в том, что мбути называют себя «детьми леса».
Лес они считают могущественным существом, от которого зависит само их существование. Лес олицетворяет для них силы природы и занимает особое место в мифологии и представлениях о мире. Отношение мбути к лесу, в котором они обитают, напоминает отношение австралийских аборигенов к земле, на которой они живут. В течение многих тысячелетий предки мбути, как и предки других групп пигмеев, вели жизнь, свободную от всякого постороннего влияния. Позднее, когда мбути вступили в контакты с банту и европейцами, они обнаружили не только умение приспосабливаться к меняющейся обстановке, но и сильное противодействие внешнему влиянию, вследствие чего оно не затронуло глубинных основ их общественной жизни и культуры. По авторитетному свидетельству К. Тернбулла, одного из лучших знатоков пигмеев мбути, воздействие африканцев-земледельцев на мбути очень поверхностно [587, с: 148, 274]. Существует представление, пишет Тернбулл, что целые семьи пигмеев находятся в наследственной собственности банту, напоминающей крепостную зависимость, что последние заставляют пигмеев не только охотиться для них, но и работать на своих плантациях. Подобные утверждения не соответствуют действительности [585, с. 23-24]. Слухи о наследственной собственности на пигмеев распространялись самими банту и являются, по словам К. Тернбулла, не более чем мифом. Банту, по мнению Тернбулла, больше зависят от мбути, чем наоборот. Продукты земледелия - бананы, пизанги, маниоку, овощи, - а также металлические орудия пигмеи получают в обмен на продукты охоты. Все это, однако, не делает пигмеев зависимыми от банту. Отношения между теми и другими скорее основаны на взаимном обмене услугами и продуктами хозяйственной деятельности, хотя настоятельной экономической необходимости в таком обмене для мбути нет - лес обеспечивает их всем необходимым, и они могут вполне обходиться без продуктов земледелия их соседей. Значительного влияния на жизнь мбути, на их традиционные формы хозяйства этот обмен не оказывает. Не существует зависимости пигмеев от банту и в социальной сфере.
Главы пигмейских деревень, назначаемые банту, не имеют реальной власти [589, с. 34-52, 150]. Хотя мбути заимствовали у соседей внешнюю форму некоторых обрядов, например обряда посвящения юношей - нкумби, некоторых социальных объединений, например мужского братства - каре, они наполнили эти обряды и институты новым содержанием, совершенно изменив их характер [585, с. 25-27]. У некоторых групп пигмеев в последние десятилетия под влиянием банту появилось спорадическое земледелие [511, с. 103-109, 118-121]. Попытались перейти к земледелию и некоторые общины мбути, но вскоре утратили к нему интерес и вернулись к традиционной кочевой жизни охотников и собирателей [587, с. 249-250]. Таким образом, преувеличивать влияние банту на пигмеев мбути было бы неверно. Такой знаток пигмеев, как П. Шебеста, пишет: «Общественная жизнь мбути обнаруживает так много самобытных, чуждых неграм элементов, что можно с полным правом говорить о существовании и ныне самостоятельной социальной культуры мбути. Более того, они сами оказали значительное влияние на общественную жизнь негров» [503, т. 2, ч. 2, с. 551]. Мбути делятся на два хозяйственных типа - охотников с луками (эфе) и охотников с сетями (суа и ака). Луки в одном случае и сети - в другом являются главными орудиями охоты, причем охотники с луками не пользуются сетями. Охотники с луками предпочитают охотиться небольшими группами, состоящими из представителей одной - трех семей: индивидуальная охота малопродуктивна. Считается, что для успешной охоты достаточно трех охотников. Чаще, однако, охотники с луками выходят группами из пяти или шести человек, иногда возглавляемых наиболее опытным охотником. Этим способом охоты во многом и обусловлено расщепление общин охотников с луками в охотничий сезон на хозяйственные группы, порою вплоть до отдельных семей. Исключением является охота загоном - бегбе, в которой принимает участие вся община, в том числе женщины и дети, а иногда и несколько соседних общин. Но бегбе устраивается обычно не более одного раза в год.
При охоте с сетями каждый женатый охотник выставляет одну сеть. Сети, соединенные одна с другой, расставляются на земле в виде полукруга. Длина сети, принадлежащей одному охотнику, - от 9 до 30 м, а общая длина полукруга, образованного сетями всех участников охоты, достигает 900 м [185, с. 68]. Женщины криками гонят животных в сети. Этот способ охоты требует участия всех членов общины, иногда даже и детей. Считается, что охота с сетями неэффективна, если сетей менее семи, так как общая длина цепи в этом случае невелика и в нее попадает очень немного дичи. Следовательно, эффективную охотничью группу могут образовать не менее семи семей, каждая со своей сетью. Цепь из более чем тридцати сетей, принадлежащих более тридцати участникам, слишком велика: дичь может легко ускользнуть из нее. Оптимальное число сетей - пятнадцать. Так требования охоты определяют оптимальный размер общины (пятнадцать семей), ее нижнюю и верхнюю границы. В бегбе у охотников с луками участвуют еще больше человек, чем в охоте с сетями, потому что здесь сами охотники образуют «человеческую сеть»; но из-за этого к такому способу охоты прибегают редко. Охота с сетями напоминает бегбе, однако у охотников с сетями нет руководителя. Решение о том, когда и куда они отправятся, принимается всеми охотниками сообща. Наконец, существует еще охота с копьями на крупных животных - слонов, буйволов, окапи, кабанов. Охота с копьями может быть коллективной и индивидуальной, в последнем случае в ней принимают участие лишь лучшие охотники. Группа охотников на слона может состоять из мужчин одной общины или нескольких общин, но необходимо, чтобы люди находились в дружеских отношениях друг с другом - это обеспечивает успех охоты. Минимальная группа состоит из двух-пяти охотников [320, с. 52-69]. Группу охотников с копьями возглавляет лидер - тума. Его статус не институциализирован, и после охоты он вновь становится рядовым членом общины [320, с. 86-91]. Пигмеи охотятся с копьями на слонов так же, как это делали люди нижнего палеолита. Вспомним известную находку скелета древнего слона из Лерингена, между ребрами которого застряло хорошо сохранившееся деревянное копье. Копье в этом случае не метательное оружие, а пика или рогатина. Единственное домашнее животное пигмеев, как и аборигенов-австралийцев, - охотничья собака. Разделение труда в обществе пигмеев состоит главным образом в том, что мужчины охотятся, изготовляют охотничье оружие и устраивают мужские обряды - молимо и нкумби, а женщины помогают мужчинам в охоте, собирают растительную пищу, мелких животных, возводят хижины, готовят пищу и устраивают женские обряды - элима [250; 503, т. 2, ч. 1, с. 17-23, 31-35, 98-100]. Но добывание меда, связанное с необходимостью влезать на деревья, требует участия мужчин. И мужчины, и женщины принимают участие в обрядах молимо и элима. В разделении труда помимо полового имеет значение и возрастной фактор. Старейшие члены общины пользуются наибольшим уважением и авторитетом. Они - носители социального опыта, хранители социальных норм. Старики, а также увечные и больные окружены заботой и вниманием [589, с. 152-153]. У пигмеев наблюдаются и первые ростки специализации. Все взрослые мужчины одинаково владеют техникой охоты, однако некоторые охотники особенно искусны в каком-либо виде охотничьей деятельности. Основанные на этом специализацию и своего рода разделение труда обнаружил у пигмеев тва М. Гузинде: одни члены общины охотились на слонов, другие - на буйволов, третьи - на обезьян или львов. В свою очередь, эти люди нуждались в помощи других охотников [312, с. 27]. Наблюдаются у пигмеев и первые признаки разделения руководительской и исполнительской функций. Но, несмотря на различия в личных дарованиях и на авторитет старших членов общины, в ней господствует принцип равенства. И в массовых формах охоты, и в обрядах злима - обрядах посвящения девушек, достигших половой зрелости, - принимают участие все женщины общины. Это служит преодолению изолированности замужних женщин, пришедших из разных общин, и помогает им в полной мере осознать себя членами своей новой общины. Собирательство у охотников с сетями осуществляется на индивидуальном уровне в отличие от охоты, почти всегда коллективной. У охотников с луками, где женщины, как правило, не участвуют в охоте (за исключением бегбе), они обычно занимаются собирательством в составе небольших групп. Их основное орудие труда - небольшая палка. Работают женщины, как правило, ежедневно с 10 до 16 часов. Мясо составляет около 30 % рациона пигмеев, 70 % дает собирательство [503, т. 2, ч. 1, с. 11]. Положение женщин у мбути нельзя назвать приниженным, они даже допускаются в секретное общество торе. Однако более высокое положение мужчин определяется, по мнению самих мбути, их охотничьей деятельностью. Хотя женщины-собирательницы добывают пищи количественно больше, чем мужчины, мясная пища, которую приносят главным образом мужчины, ценится пигмеями (как и другими охотниками и собирателями) значительно выше растительной. Кроме того, мужчину уважают и ценят как воина - защитника общины. И все же в целом разделение труда у пигмеев имеет довольно архаический характер и по своим формам близко к той ранней его стадии, когда труд мужчин и женщин был сравнительно мало дифференцирован и это отражалось на их статусе. Ведь женщины, как уже говорилось, принимают активное участие в коллективных формах охоты, при этом они выступают иногда в роли руководительниц. Подобное явление наблюдал у пигмеев мбути П. Шебеста. К тому же женщины - руководительницы охоты зажигают священный огонь во время обряда, предшествующего охоте, чтобы сделать охоту успешной - а это свидетельствует о важной социально-идеологической роли женщины. Опытные женщины старшего возраста иногда возглавляют группы охотников и у пигмеев саванны. Эти «руководительницы охоты», как называют их сами пигмеи, не являются, однако, общественными лидерами в полном смысле слова [563,с.246-247]. Социальный строй пигмеев характеризуется рыхлой структурой: отдельные общины слабо связаны между собой. Каждая община - это небольшая группа семей, мужчины которой по преимуществу кровные родственники. Общины вирилокальны. Жены приходят из других общин и, как правило, поддерживают контакты с родными общинами на протяжении всей жизни. Вдова вправе вернуться в общину родителей вместе с маленькими детьми. Семья состоит из мужа, одной или, реже, нескольких жен и их неженатых детей. Обычно каждая простая семья занимает в стойбище отдельную хижину, высота которой около 1 м, диаметр - от 1,5 до 2,5 м. В хижине или перед нею находится семейный очаг. Однако, по словам М. Гузинде, в некоторых хижинах пигмеев обитает более одной семейной пары. Так, в одной из общин было семь хижин, в которых жило 12 семейных пар, всего 66 человек, в другой - три хижины, шесть семейных пар, всего 27 человек, в третьей - одна хижина, две семейные пары, всего восемь человек. Итак, в общинах, о которых он упоминает, было от 2 до 12 семей [310, с. 281-282]. У мбути - охотников с луками стойбища насчитывают примерно от 3 до 37 хижин, в среднем около шести хижин; у охотников с сетями общины больше: в среднем около 15 хижин в каждой. П. Шебеста наблюдал поселения мбути, в которых было и 50-60 хижин, и только одна, но, как правило, поселения насчитывают от 4 до 12 хижин. Поселения с большим количеством жилищ - обычно временные объединения родственных общин. В среднем в общинах пигмеев от 15 до 60 человек [503, т. 2, ч. 1, с. 126-127; 313, с. 59; 587, с. 160]. Согласно П. Патнему, общины охотников с сетями насчитывают до 150 человек, из них от 20 до 40 - взрослые мужчины-охотники [478]. Соседние общины иногда объединяются для совместной охоты загоном, но такие объединения редки и непродолжительны, и даже в этих случаях общины, стремясь сохранить свою автономию, живут в отдельных поселениях, правда расположенных поблизости друг от друга. Общины совершенно самостоятельны и сами решают все свои дела. Племенная организация пигмеям неизвестна. Основными социальными общностями пигмеев являются, по словам К. Тернбулла, простая (нуклеарная) семья и хозяйственное объединение нескольких семей, образующее охотничье-собирательскую общину, которая осваивает принадлежащую ей охотничью территорию. Как две ведущие социальные формы выделяет их и П. Шебеста, причем община, по его словам, - это прежде всего хозяйственное объединение и самая важная социальная общность [587, с. 160; 503, т. 2, ч. 2, с. 288, 290, 304]. С. Зейтц называет пигмейскую общину наибольшей социальной общностью и основной производственной ячейкой [511, с. 61-62]. Община пигмеев, согласно П. Патнему, прежде всего экономическое единство [478]. Община - важнейшая социально-экономическая ячейка общества пигмеев, ведущие функции ее - производственные, пишет М. Гузинде [310, с. 283-284]. Экономическую обусловленность социальной структуры пигмеев он выразил следующим образом: «Экономическая система пигмеев – optimum adaptationis к естественным условиям, а их социальная структура - неизбежный результат их экономической активности» [311, с. 22]. И действительно, когда, например, в общине охотников с сетями остается менее десяти семей, т, е. менее десяти женатых мужчин, каждый из которых имеет одну сеть, охота становится трудной, а когда в общине остается менее семи семей - невозможной. Поэтому, когда община охотников с сетями становится слишком малочисленной, она сливается с соседними общинами. И напротив, когда число семей в общине превышает 30, она дробится на части меньшего размера. В этом особенно наглядно выступает ведущая функция общины как производственного коллектива. Община пигмеев стремится привести свою численность в соответствие с требованиями производства. Она достаточно велика и в то же время достаточно мала, чтобы успешно существовать как единый производственный коллектив, способный прокормить себя в определенных природных условиях. Циклы дисперсии и концентрации, характерные и для других охотников и собирателей, свойственны одинаково охотникам с сетями и охотникам с луками, однако реализуются они различно. На протяжении всего охотничьего сезона охотники с сетями живут всей общиной, сохраняя необходимое число участников коллективной охоты, а в период собирания меда распадаются на небольшие группы. Охотники с луками, напротив, охотятся в составе хозяйственных групп, обычно трех или четырех, которые в период собирания меда соединяются. Но только во время охоты бегбе община охотников с луками обретает подлинное экономическое единство. В процессе слияния и расщепления общин охотников с сетями и охотников с луками действуют диаметрально противоположные модели, но цель преследуется одна и та же: оптимальная адаптация к условиям производства. Кроме того, в период собирания меда охотники с сетями снимают социальное напряжение, накопившееся на протяжении нескольких месяцев жизни большим коллективом; охотники с луками, напротив, используют этот период для возобновления внутриобщинных и межобщинных контактов, укрепления взаимных родственных и дружеских связей, для проведения совместных праздников и обрядов [320, с. 91-99; 589, с. 100-107; 586, с. 132-137]. Исследователи подчеркивают, что мобильность, численность, дисперсия и концентрация групп мбути зависят прежде всего от количества и распределения ресурсов и являются выражением социальной адаптации к экологическим условиям [155, с. 3-31]. Экологически обусловлены все основные способы охоты пигмеев (коллективная охота с сетями, коллективная и индивидуальная охота с луком и стрелами), смена базовых стоянок и охотничьих стойбищ. Пигмеи барва, живущие к западу от озера Киву, являются охотниками и собирателями одновременно двух географических зон - горного леса и степей. Их охотничья деятельность определяется, как и в других областях расселения пигмеев, ритмической сменой сезонов. В сухое время года (май - сентябрь) они охотятся с сетями, причем в охоте принимает участие вся община, включая женщин и детей. Глава каждой семьи, как и у мбути, выставляет одну сеть. В сезон дождей (октябрь - май) пигмеи барва живут на базовой стоянке и охотятся в одиночку или группами из представителей нескольких семей. Группу охотников возглавляет руководитель - муиндаги. Устраивается и коллективная охота, в которой участвуют несколько общин. Мобильность, соответствующая сезонному ритму, имеет маятникообразный характер; из долговременного поселения барва переселяются во временные охотничьи стойбища в лесу, а затем возвращаются обратно [511, с. 66-87]. На протяжении года дважды происходит перестройка общины пигмеев: распадение ее на хозяйственные группы, каждая со своим собственным стойбищем в пределах общинной территории, а затем восстановление общины как единого целого. Большинство охотников с сетями уже в декабре, в начале сухого сезона, направляются к стойбищам, расположенным на их охотничьих угодьях. Каждой общине принадлежит часть леса, которую ее члены называют «нашим лесом». В ее пределах находится 5-6 охотничьих стойбищ, расстояние между которыми составляет 5-8 км. Размеры охотничьих территорий у мбути - от 120 до 300 кв. км, плотность населения - от 0,4 до 0,5 человека на 1 кв. км [344, с.131-188]. У пигмеев - лесных охотников охотничьи территории, как правило, невелики по сравнению с территориями охотников степей и саванн, например бушменов, но уровень потребления сравнительно высок. Так, среднее потребление мяса на человека у пигмеев - охотников с сетями - 800 г ежедневно. Это - один из наиболее высоких показателей среди охотников и собирателей [560, с. 101-135]. Каждая общинная территория мбути экономически самодостаточна. Ресурсов этой территории обычно хватает для пропитания всех членов общины, а сама территория достаточно велика для того, чтобы животные и растительные ресурсы их успевали восстановиться на протяжении хозяйственного года. К. Тернбулл пишет, что не встречал общины, которая бы испытывала острую нехватку в продуктах охоты или собирательства. Экономически, как и во всех других отношениях, общины пигмеев автономны и независимы. Экономические связи между общинами незначительны. Редкость и совместная охота двух или более общин. Экономическая взаимопомощь общин в прямом смысле этого слова проявляется в другом: если в силу тех или иных причин численность одной общины уменьшается и она как производственный коллектив перестает быть эффективной, а в другой общине наблюдается избыток людей, происходит перемещение части семей из второй, более крупной общины в первую [589, с. 93-97, 148-149, 174-175]. Собственная территория - один из главных признаков общины и один из основных факторов, объединяющих ее. К. Тернбулл понимает под общиной такое объединение, которое независимо от родственных связен составляющих его людей рассматривает себя в качестве собственника общей охотничьей территории [589, с. 24]. В оформлении структурных связей внутри общины отношения по родству и происхождению, по его мнению, не играют существенной роли. В отличие от К. Тернбулла, который говорит о неустойчивости и непостоянстве состава общин мбути, П. Шебеста отмечает их прочность, которую он объясняет тем, что их члены объединены прежде всего совместной хозяйственной деятельностью, а также родственными связями Г503, т. 2 ч. 2, с. 289-290]. Состав общины нестабилен, но стабильна ее территория, она-то и делает общину как социально-экономическую общность стабильной, и это еще более увеличивает значение общинной территории. Территория общины - как бы стенки сосуда, содержимое которого частично переливается в другие сосуды и смешивается с их содержимым, но сам наполненный сосуд при этом сохраняется. Общинная экзогамия - ведущая тенденция, хотя случаются браки и внутри общины. В андаманских общинах, как отмечалось выше, тоже допускаются эндогамные браки. Простые семьи - те ячейки, из которых строится община; жизнь семьи тесно переплетена с жизнью общины, семья - неразрывная ее часть. В традиционных условиях и семья, и отдельная личность подчинены общине и только в ней обретают свое значение. Община невесты получает за нее выкуп от общины жениха, ведь она теряет рабочую силу. К тому же подобные отношения содействуют укреплению связей между общинами. Ту же цель преследует и такой обычай, существующий у части пигмеев: будущие супруги до достижения зрелости живут в одной общине. Дети в возрасте трех-четырех лет часто адоптируются другими семьями той же общины (или просто живут в них в течение некоторого времени), а иногда и другими общинами [589, с. 116-118, 179]. Зависимость семьи от общины, тесное переплетение интересов той и другой - черта, свойственная всем охотникам и собирателям, но воспитание детей в других семьях общины можно рассматривать, если речь идет об охотниках и собирателях, как архаическую особенность, восходящую к ранним стадиям развития семьи. О других архаических чертах в культуре и общественных отношениях пигмеев мбути уже говорилось. Жизнь пигмеев основана на коллективизме и взаимопомощи как в повседневной борьбе за существование, так и в чрезвычайных обстоятельствах. По свидетельству П. Шебесты, в жизни пигмея община значит несравненно больше, чем отдельная семья. Интересы общины, в том числе хозяйственные, преобладают над интересами отдельной семьи; община как социальное единство прочнее и долговременнее семейного союза [503, т. 2, ч. 2, с. 312-314]. Это и неудивительно - вне общины семья не смогла бы выжить в тропическом лесу длительное время. Правда, при недостатке средств существования общины распадаются не только на хозяйственные группы, но и на отдельные семьи, и с этим связана периодическая хозяйственная самостоятельность семей [310, с. 279, 296-307]. Это свойственно и другим охотникам и собирателям. В то же время сотрудничество нескольких семей, составляющих общину, обеспечивает безопасность и саму жизнь каждого ее члена. Если кто-то вернулся с поисков пищи с пустыми руками, его накормят. Община избавляет человека от страха остаться без пищи, наедине с окружающим враждебным миром [313, с. 64-67, 69]. Но и община не может существовать без семьи. Семья и община нераздельны, каждая предполагает существование другой. Как хозяйственная ячейка, тесно связанная с общиной, семья, в основе которой лежит взаимопомощь мужчины и женщины, отражает коллективизм общины. К. Тернбулл справедливо называет коллективизм пигмеев ключом к пониманию их общества [585, с. 124]. Если для замужних женщин, пришедших из разных общин, интересы семьи зачастую преобладают над интересами общины, если их повседневная деятельность направлена прежде всего на повышение благосостояния их семей, общественные интересы мужчин сосредоточены в их общине, да еще в секретном обществе торе, выполняющем как социальные, так и магико-религиозные функции. Принадлежность к общине определяет их самосознание и поведение. Община мбути в зависимости от времени года и условий хозяйственной деятельности может быть сконцентрирована в одном поселении (на базовой стоянке) или рассредоточена на принадлежащей общине территории в нескольких стойбищах или на стоянках охотников. Поселение пигмеев напоминает поселение семангов или андаманцев. Хижины расположены по периметру лесной прогалины и образуют окружность, в центре которой открытое пространство. Оно служит местом проведения обрядов и других общественных мероприятий. Посреди стоянки или в стороне пылает общий костер - средоточие и символ общинной жизни. Поселения нескольких родственных общин - редкое исключение из общего правила [503, т. 2, ч. 2, с. 306; 587, с. 148]. Окружающий лес осваивается во всех направлениях от поселения. Частота смены стойбищ - от 3-4 дней до 3-6 недель - зависит, видимо, от многих причин, важнейшая из которых - исчезновение дичи в районе охоты. Переход отдельных групп к оседлости, полной или долговременной, - всегда результат влияния извне [311, с. 8-57; 310, с. 234-295]. Количество полигамных браков в обществе мбути незначительно - не более 5-6 %; в группах, находящихся под влиянием соседей банту, оно возрастает до 10 %. Браки эти всегда полигинные [503, т. 2, ч. 2, с. 379; 587, с. 181]. У пигмеев бака некоторые мужчины имеют нескольких жен, и у каждой - отдельная хижина. П. Шебеста и М. Гузинде в отличие от К. Тернбулла подчеркивают значение родственных связей в оформлении общины пигмеев, видят в ней группу семей, связанных кровным родством и совместно ведущих хозяйство. По мнению П. Шебесты, экзогамия общины основана на патрилинейности и патрилокальности. К. Тернбулл, однако, утверждает, что патрилинейное родство «не более чем тенденция», большинство общин строятся на когнатных родственных связях и покоятся прежде всего на территориальности. Значение родственных связей в обществе пигмеев вообще невелико [587, с. 176; 589, 284-285]. Совместное проживание, общие хозяйственные интересы - главные связующие факторы. Мужчин объединяет привязанность к общине, к которой большинство из них принадлежит от рождения, и к ее земле. Говоря о том, что община строится на кровнородственных связях, П. Шебеста добавляет: «Но не кровное родство сохраняет общину как целое, а совместная хозяйственная деятельность. Именно она стоит всегда на переднем плане» [503, т. 2, ч 2 с. 289]. П. Шебеста обнаружил в социальной организации мбути общности, которые он называет кланами. По его словам, эти общности, разбросанные среди различных общин, не локализованы, т. е. не обладают собственной территорией, и не имеют никакого экономического и политического значения [503, т. 2, ч. 2, с. 290]. Единственное, что связывает членов клана между собой, - представление об общем тотеме. Принадлежность группы людей к тому или иному клану определяется общим тотемом и общим самоназванием. В качестве тотемов выступают, как правило, различные животные (особенно часто леопард и шимпанзе), реже - растения. То, что Шебеста называет кланом, имеет характер скорее тотемической группы (по аналогии с тотемическими группами австралийцев), но не тотемического рода. Такого важнейшего признака рода, как экзогамия, клан мбути не знает. Экзогамными общностями являются общины, а не кланы. А так как клан охватывает несколько общин, представители одного и того же клана вступают в брак между собой [503, т. 2, ч. 2, с. 432-441]. Едва ли есть основания характеризовать такую структуру как родовую. Видимо, родовая организация пигмеям неизвестна. И некоторые исследователи прямо говорят о том, что никаких следов родовой организации у пигмеев не обнаружено [320, с. 90]. В то же время факты, о которых идет речь, свидетельствуют, по мнению некоторых исследователей, о существовании у пигмеев древнего и оригинального тотемизма [503, т. 2, ч. 2, с. 426; 311, с. 29-32; 313, с. 78-82]. Таково верование, что каждый человек происходит от животного или растения, с которым он тесно связан посредством безличной силы - мегбе. Все члены тотемического сообщества несут равную ответственность за уничтожение своего тотема (они не могут убить его, если это животное, не могут сорвать, если это растение), они смотрят на него как на родственника, брата. Пигмеи верят, что первый тотем был предком всех животных и растений данного вида и всех людей соответствующего сообщества. Тотемизм пигмеев имеет немало общего с тотемизмом аборигенов Австралии. Это - одно из тех явлений культуры и общественной жизни, которые сближают между собой такие отдаленные друг от друга охотничье-собирательские народы, как пигмеи и австралийцы, явлений, которые имеют типологический характер, свойственный определенной стадии социального развития. Хотя общины пигмеев, как правило, экзогамны, все же некоторые общины охотников с сетями состоят из нескольких экзогамных патрилиниджей, члены которых могут вступать в брак между собой. По словам К. Тернбулла, экономическое, политическое или религиозное значение линиджей (у пигмеев это всегда патрилиниджи) ничтожно, в жизни общины они большой роли не играют, наиболее заметной их функцией является регулирование брачных связей [589, с. 97-99, 108]. Общины охотников с сетями всегда больше общин охотников с луками и не только иногда состоят из нескольких линиджей, но и включают в свой состав выходцев из других общин. Экономический статус последних не отличается от статуса остальных людей, они такие же равноправные члены общины. И напротив, отсутствующие члены общины, несмотря на то что родились в ней, теряют экономические связи со своей общиной. Экономическое равноправие членов охотничье-собирательской общины - это равноправие тех, кто трудится в ней, независимо от происхождения. Охотничье-собирательские угодья общины со всей добываемой на них растительной и животной пищей, сырьем для изготовления орудий и утвари - ее коллективная собственность. Все члены общины, как принадлежащие к ней по рождению, так и влившиеся, имеют равные права на пользование землей и ее ресурсами. Ведь все они вносят в добывание средств существования свой труд. На земле общины отдельный человек ничего не может присвоить в полную собственность (за исключением только деревьев с ульями, о чем будет сказано особо), как не может присвоить саму землю [313, с. 67-68; 310, с. 287-289]. Как и в других охотничье-собирательских обществах, община в целом является субъектом экономической собственности на землю и ее ресурсы. Территория общины хорошо известна ее членам и соседям. «На границах нет никаких условных знаков, - пишет Л. Котлоу, - но все пигмеи хорошо знают, где проходят эти условные линии. Более того, вам никогда не удастся уговорить пигмея, даже за щедрое вознаграждение, нарушить невидимую границу... Проводники-пигмеи будут сопровождать вас только до границы их владений» [81, с. 63]. Чужие допускаются на угодья общины только с согласия последней. Произвольное нарушение границ чревато конфликтами, но пигмеи, как уже говорилось, избегают нарушать границы чужих территорий, и столкновений на этой почве, как правило, не бывает. Преследуемое охотниками животное принадлежит той общине, на земле которой оно убито; если соседние общины находятся в дружеских отношениях друг с другом, они или делят добычу, или собственники территории уступают ее охотникам. Границы общинной территории, где протекает хозяйственная деятельность пигмеев, образуют своего рода окружность. Радиус активной хозяйственной деятельности вокруг стойбища - 3-4 км [503, т. 2, ч. 1, с. 96-98; 560, с. 123-124]. Если собственность на землю является коллективной, общинной, то все предметы личного пользования, изготовленные и употребляемые отдельным человеком, а также семейная хижина составляют его личную собственность [503, т. 2, ч. 1, с. 274-276; 587, с. 186]. Домашняя утварь, орудия собирательства принадлежат женщинам, копья, луки и стрелы, охотничьи сети - мужчинам. П. Шебеста пишет, правда, что оружие, одежда и некоторые другие предметы рассматриваются иногда в качестве собственности всей общины, однако уточняет, что распоряжается тем или иным предметом всегда один какой-нибудь человек и никто в общине, даже наиболее авторитетные, старейшие ее члены, не имеет права посягать на него. Более того, даже муж не может распорядиться по своему усмотрению вещами, принадлежащими жене, без ее ведома [503, т. 2, ч. 2, с. 535-536]. В чем же выражается право общины на эти предметы, если собственность на них, по существу, личная? Замечание Шебесты объясняется, видимо, тем, что в обществе пигмеев интересы общины доминируют над личными интересами. Некоторые деревья с пчелиными ульями принадлежат той семье, которая первая их обнаружила и отметила особыми знаками. Другие пигмеи с уважением относятся к этому виду собственности, как и к любому иному [585, с. 237]. Семейная или личная собственность на деревья известна андаманцам и семангам. Таковы отношения собственности у пигмеев, и здесь, как и во многих других сферах социально-экономической жизни, пигмеи ничем не отличаются от остальных охотников и собирателей. Коллективизм пигмеев распространяется и на отношения распределения. По словам К. Тернбулла, «община может существовать только благодаря тесному сотрудничеству ее членов и разработанной системе взаимных обязательств, вследствие чего каждый получает что-то из сегодняшней добычи» [585, с. 100]. Запасов пигмеи не делают. Убитое на охоте животное обычно делится тут же на месте, и каждый охотник возвращается в стойбище со своей долей. Если же убитое животное принесено в стойбище целиком, его делят наиболее авторитетные, старейшие члены общины согласно традиционным правилам между всеми общинниками, как принимавшими, так и не принимавшими участия в охоте. Если в сеть попало мелкое животное, хозяин сети имеет право на большую часть добычи. Крупное животное, по свидетельству Э. Патнем, делят поровну между всеми членами общины [113, с. 37, 40; 477]; правда, мужчины, женщины и дети получают особые доли добычи в зависимости от пола и возраста. Например, печень, которая особенно ценится у пигмеев, обычно достается старикам и женщинам [320, с. 76-78; 587, с. 172]. Люди, обладающие особыми способностями, как и старейшие члены общины, при распределении охотничьей добычи имеют некоторые преимущества. Те и другие могут отложить для себя лучшие куски, даже если они и не принимали участия в охоте. Стрелок, убивший животное, тоже претендует на значительную часть добычи [509, с. 47-50; 503, т. 2, ч. 2, с. 339; 560, с. 118-119]. В отличие от охотничьей добычи продукты собирательства не распределяются внутри всей общины, а поступают в распоряжение отдельных семей. Однако всякий излишек сверх необходимого семье минимума передается общине. Ограничиться утверждением, что распределение в первобытной общине имеет равнообеспечивающий характер, значит отметить лишь одну его сторону, хотя и важную, отражающую сущность первобытнообщинных отношений. Но эти отношения проявляются и в том, что старшим и выдающимся членам общины, иногда женщинам, независимо от того, были они на охоте или нет, достаются лучшие части добычи. Все главные решения, касающиеся хозяйственной и других сфер общественной жизни пигмеев, принимаются с общего согласия. У пигмеев нет вождей, стоящих над общинами, нет совета старейшин как сложившегося института или иных органов власти, нет религиозных лидеров. Мужчины и женщины равноправны [589, с. 178-182; 478, с. 334]. Наибольшим влиянием пользуются самые опытные, но не обязательно самые старые члены общины (хотя пигмеи уважают пожилых людей и старейшие имеют такой же высокий статус, как и лучшие охотники), которые организуют коллективную охоту, руководят религиозными обрядами, улаживают конфликты внутри общины, ведут переговоры с ее соседями. Люди добровольно подчиняются им, охотно обращаются к ним за советами. Наиболее авторитетные члены общины пользуются и некоторыми привилегиями; так, им принадлежит исключительное право делить охотничью добычу. Власть самых влиятельных людей (не более чем «первых среди равных») [503, т. 2, ч. 2, с. 289-290; 311, с. 24; 310, с. 285-286], ограниченная обычаем и традицией, покоится исключительно на общественном признании их выдающихся личных качеств. В некоторых ранних источниках есть сведения о существовании у пигмеев наследственных вождей, в других - об этом не упоминается. Авторитетные современные исследователи - П. Шебеста, К. Тернбулл и др. - отрицают это [587, с. 184-185]. Все сказанное выше характеризует систему традиционных отношений. У пигмеев, которые испытали воздействие более развитых соседей, общины объединяются в интегрированные сообщества, каждое из которых возглавляют один или два вождя, при этом старший - нтума - является религиозным лидером, а младший - коумбети - руководит хозяйственной жизнью [325, с. 147-180]. У нгомбе, обитающих в Восточном Камеруне, во главе каждой общины стоит вождь, при котором есть совет старейшин. Подобная структура власти несвойственна пигмеям, живущим в традиционных условиях. Социальный мир пигмея, как и многих других охотников и собирателей, ограничен ближайшими соседями, обычно членами общины, в которой он живет, да еще банту, с которыми его община поддерживает отношения. Поэтому и самоидентификация пигмея не выходит за пределы общины [310, с. 278]. Племенного самосознания у пигмеев нет и быть не может, потому что племя как социальная общность еще не сложилось. Следовательно, на этом раннем уровне общественного развития этническое самосознание - это самосознание члена общины, а этническая общность - сама община. Итак, в обществе пигмеев действует несколько различных, но сбалансированных тенденций: общинная собственность на землю как основа социально-экономической структуры и личная собственность на объекты индивидуального или семейного пользования; преобладание коллективизма в добывании и распределении пищи и наряду с этим индивидуальное ее добывание и внутрисемейное распределение; разделение труда между мужчинами и женщинами и между людьми разных возрастов, отвечающее их возможностям, индивидуальным способностям и сложившимся в обществе традициям; внутренняя мобильность, органически присущая общине, дисперсия и концентрация, подвижность и оседлость как выражение социальной адаптации к меняющимся внешним условиям; стабильность общин, связанных с определенными территориями, и взаимное перераспределение их членов для восстановления оптимальной численности общин, отвечающей хозяйственным потребностям. Все это, за немногими исключениями, не имеющими принципиального характера, свойственно и другим охотничье-собирательским обществам. Бушмены населяют обширные пространства Южной Африки, преимущественно области пустынь и полупустынь. Они делятся на многочисленные этнические группы, каждая со своим собственным языком (или диалектом) и самоназванием. Численность бушменов в конце 50-х годов XX в., согласно данным Международного института Африки, составляла 54 тыс. (подробнее см. [41, с. 85]), в настоящее время - 70 тыс. [82, с. 6; 37, с. 870]. Эти цифры опровергают представление о неуклонном исчезновении бушменов. Они сумели приспособиться к сложным экологическим условиям, и за этим, несомненно, стоит опыт многих поколений. В доколониальную эпоху бушмены населяли всю Южную Африку от долины реки Замбези до мыса Доброй Надежды; в середине XVII в. их численность оценивалась приблизительно в 150-300 тыс. человек. С приходом европейцев в 1652 г. началось систематическое истребление бушменов, обитавших к югу от реки Оранжевой; однако там, где они сохранились, их численность вновь увеличивается [582, с. 174-186; 363, с. 5-8]. Существует мнение, что бушмены, населяющие Калахари, были вытеснены сюда племенами банту, а затем европейцами. В действительности же все говорит за то, что бушмены являются аборигенами этой географической области. Поселения охотников и собирателей, относящиеся к уилтонской культуре и обнаруженные в области Добе, показывают, что бушмены населяют эту часть Калахари с глубокой древности, и нет никаких доказательств того, что они - недавние пришельцы, нашедшие здесь убежище [389, с. 51]. Наскальная живопись Калахари (во многом аналогичная палеолитической живописи Европы) служит косвенным свидетельством этого. Некоторым фрескам не менее 7-9 тыс. лет [610; 255, с. 182; 567, с. 12-13]. Сотни таких же рисунков и гравюр найдены и в других местах Южной Африки. Правда, бушмены отрицают, что рисунки и гравюры на скалах и в пещерах оставлены их предками, но ведь и современные аборигены Австралии приписывают создание подобных древних изображений каким-то мифическим существам. По мнению Дж. Д. Кларка и других археологов, бушмены - потомки позднепалеолитического населения этого региона, населявшего его за много тысячелетий до прихода банту и европейцев [231, с. 117]. Палеоантропологические материалы свидетельствуют о том, что бушменский (или койсанский) тип формировался в Южной и Восточной Африке и был широко распространен на юге континента по крайней мере 11 тыс. лет назад [77, с. 115, 157-158]. До сих пор хадза и сандаве Северной и Центральной Танзании - представители этого древнего массива - говорят на «щелкающих» языках, свойственных бушменам Южной Африки; однако большинство остальных областей древнего расселения народов койсанского типа теперь населено бантуязычными народами. Фрагмент черепа из пещеры Бордер-Кейв (Южная Африка), заселенной не позднее 35 тыс. лет назад, имеет признаки протокойсанского типа, а отделение бушменского типа от готтентотского произошло около 10 тыс. лет назад [492, с. 23-26]. Культуры позднего палеолита - смитфилд, уилтон - принадлежали уже непосредственным предкам народов койсанского типа. Материальная культура и хозяйство обитателей стоянки Гвишо (Замбия), относящейся к III - началу II тысячелетия до н. э., имеет очень много общего с культурой и хозяйством современных бушменов. На протяжении длительного времени стоянка служила для многих поколений центром охотничьей и собирательской деятельности - здесь разделывали убитых на охоте животных, хранили и готовили растительную пищу. Здесь стояли хижины и ветровые заслоны из ветвей и травы, напоминающие жилища бушменов. Обнаружены наконечники стрел и запасы растения, из которого бушмены кунг и ныне добывают яд для стрел. Техника охоты была, видимо, той же, что и у современных бушменов. Периодически люди уходили с базовой стоянки, а затем вновь возвращались, как делают бушмены и в наши дни. Антропологически население стоянки относилось к койсанскому типу [266]. Границы палеолитических стоянок и поселений современных бушменов нередко почти полностью совпадают. У современных бушменов характер освоения территории, подвижность общин и хозяйственных групп, являющаяся эффективным механизмом приспособления к сезонным и годовым колебаниям в размещении природных ресурсов, остаются такими же, как в далекой древности [620, с. 249-250, 252]. Таким образом, не только в Калахари, но и на ее окраинах бушмены - такие же коренные жители, как и на юге континента [317, с. 82]. Когда около 1600 лет назад племена банту пришли в Южную Африку, они нашли ее заселенной предками бушменов и готтентотов, которые жили здесь уже много тысячелетий. «Ранние иммигранты, знакомые с обработкой железа, проникали в страну небольшими группами. Они смешивались с аборигенами - бушменами и готтентотами - или жили с ними на одной территории» [232, с. 283]. Освоение обширных внутренних областей Южной Африки основной массой банту завершилось за несколько столетий до появления на юге Африки первых европейцев, но и после этого здесь длительное время сохранялись оазисы нетронутой бушменской культуры. Древнейшим компонентом населения Южной Африки признавали бушменов еще Дж. Стоу и И. Шапера, авторы первых обобщающих исследований по истории и этнографии бушменов, готтентотов и бергдама [548; 517]. Да и в легендах самих бушменов - жителей Калахари - говорится о том, что они населяют ее «с начала мира». В преданиях банту есть сведения о том, что, когда они впервые пришли сюда, бушмены уже населяли обширные пространства Южной, Восточной и Центральной Африки. Антропологические и лингвистические следы древнего бушменского населения, сохраняющиеся в Восточной и Центральной Африке, подтверждают это [517, с. 26-31; 421, с. 52-53; 390, с. 76]. Бушмены Калахари совершенно самостоятельны в этнокультурном и языковом отношении [517, с. 33, 36-41]. Вплоть до недавнего времени их изоляция была обусловлена физико-географическими факторами: со всех сторон бушменов окружали незаселенные земли. «Археология, устные предания, образ жизни на протяжении нескольких последних поколений - все указывает на то, что бушмены кунг - коренные обитатели пустыни Калахари, а не изгнанники из более благоприятных в природном отношении областей» [620, с. 244-245]. Вся культура бушменов, материальная и духовная, неразрывно связанная с охотничье-собирательским бытом, складывалась на протяжении тысячелетий. Их адаптацию к жизни в пустынях и полупустынях по эффективности можно сравнить только с адаптацией аборигенов Австралии к жизни в аналогичных условиях. И у бушменов, и у австралийцев нет и признаков культурной деградации; искусство бушменов - живопись, музыка, танцы, устное творчество - зачастую богаче, чем у окружающих народов [548, с. 250]. «Ни один африканский народ не может сравниться с бушменами в знании природы. Они непревзойденные охотники, знатоки змей, растений и насекомых, они художники и наследники богатого фольклора» [301, с. 132]. В культуре бушменов нет ни малейших следов того, что когда-либо в прошлом они занимались земледелием или скотоводством. «Животные созданы для того, чтобы кормить нас, а не для того, чтобы мы кормили их», - говорят они [153, с. 65]. Итак, традиционная культура и история бушменов дают полное основание рассматривать их наряду с австралийцами, пигмеями и некоторыми другими народами мира как типичное, репрезентативное охотничье-собирательское общество. Ценность бушменского этнографического материала для изучения охотничье-собирательской общины определяется древностью бушменов как охотников и собирателей, устойчивостью их общественного строя. Подобно аборигенам Австралии, бушмены донесли до наших дней одну из древнейших охотничье-собирательских культур человечества. Почти половина бушменов Намибии все еще ведет традиционный образ жизни. То же относится и к бушменам Анголы. К середине 70-х годов XX в. из 30 тыс. бушменов Ботсваны около 5 % еще жили, как их далекие предки [363, с. 20]; остальные периодически нанимались на фермы европейцев или в хозяйства банту. Дольше всего традиционные устои жизни сохранялись у бушменов северной группы - кунг и ауен (северо-восточная часть Намибии и прилегающие районы Ботсваны), у о кунг (Ангола), у нарон и гви (Ботсвана), обитающих в центре Калахари. К началу 30-х годов лишь кунг, ауен и нарон не были затронуты европейской колонизацией и влиянием соседних народов [459; 258; 216]. Из всех этих этнических групп в наибольшей изоляции вплоть до середины XX в. оставались кунг областей Добе и Най Най (общая численность их в настоящее время - 13 тыс. человек), поэтому-то они и стали объектом интенсивного изучения. Правда, металлические наконечники стрел и копий, сменившие прежние костяные, начали проникать к ним от банту еще с конца прошлого века, но это не повлияло на общественную жизнь бушменов. Постоянное поселение скотоводов-гереро было основано здесь не ранее 1925 г., а европейская администрация учреждена только в 1948 г. До 50-х годов XX в. многие бушмены кунг никогда прежде не видели европейцев [567, с. 11; 388, с. 330-332]. Первыми европейцами, которые провели в местах расселения кунг более нескольких недель, были Л. Маршалл и члены ее семьи; произошло это в 50-х годах. Им принадлежат и первые наиболее полные и детальные этнографические описания жизни бушменов. Эти исследования продолжила Гарвардская этнографическая экспедиция. Европейские фермеры проникли в Най Най лишь по следам экспедиции, открывшей этот район для науки [421, с. 2-14, 49-60]. В 60-х годах были предприняты попытки перевести отдельные группы бушменов на оседлость и привить им навыки производящего хозяйства, однако они окончились неудачей: кунг и поныне остаются охотниками и собирателями [390, с. 40]. Правда, та часть бушменов, которая находилась под более длительным воздействием соседних скотоводов, утратила некоторые черты традиционной культуры и общественного строя [307; 524, с. 9-32]. О традиционном общественном строе бушменов, прежде всего бушменов Калахари, которым удалось сохранить традиционную социальную структуру лучше и полнее, чем другим этническим группам, существуют надежные этнографические сведения Исторические данные свидетельствуют о том, что и исчезнувшие ныне бушмены Капской колонии и других мест имели такую же социальную организацию, как и бушмены Калахари [397, с. 46-50; 256, с. 1-5]. Одним из устоев этой организации является территориальность - прочная экономическая связь с территорией группы и глубокая привязанность к ней. Ожесточенность, с которой бушмены Капской колонии сопротивлялись захвату своих земель, говорит о том, что они не желали, да им и некуда было отступать. На значительной территории ЮАР бушмены были просто уничтожены [153; 75, с. 130-134]. Записки европейцев показывают, что в XVIII - начале XIX в. кунг и другие бушмены Калахари вели тот же образ жизни, что и ныне: переходили небольшими группами от одного источника пищи или водоема к другому [341, с. 9-11]. Систематические миграции более или менее крупных, нередко семейных групп на близкие или далекие расстояния, концентрация или рассеивание их в зависимости от распределения и количества природных ресурсов - такая модель освоения экоценозов была свойственна бушменам пустыни, видимо, с глубокой древности [363, с. 73-97]. Освоение каждой такой группой различных природных зон па протяжении хозяйственного года - традиционная черта жизни бушменов. При этом со сменой сезонов меняется и структура групп, что служит выражением социальной адаптации к природным условиям. Зависимость всего образа жизни бушменов от природных условий, меняющихся от сезона к сезону, от года к году, хорошо видна из сравнения описаний одной и той же группы разными авторами в разное время. Так, Дж. Зильбербауер, изучавший бушменов гви, обнаружил, что значительную часть их рациона составляет мясо, тогда как, по свидетельству X. Танака, посетившего эту группу несколькими годами позже, они почти целиком зависят от растительной пищи [528; 557, с. 1-26]. Другой пример: к северу от Добе находятся обширные рощи монгонго (орехи, собираемые с этих деревьев, - основная и излюбленная пища бушменов кунг), однако в сезон дождей Хванаси, обычно негостеприимная равнина с многочисленными солеными озерами, привлекает кунг возможностью охоты на антилоп, жирафов, сернобыков и других стадных животных. Согласно Л. Маршалл, кунг области Най Най различают шесть сезонов года, а по другим данным - пять: сезон весенних дождей (октябрь - ноябрь), сезон летних дождей (декабрь - март), осенний сезон (апрель), зимний сухой сезон (май - август), ранний весенний сезон (август - октябрь). Каждый из них имеет особое название [421, с. 67-68; 363, с. 32-33; 390, с. 103-105]. Бушмены отнюдь не влачат голодное существование, как часто думают. Ежедневное потребление пищи бушменами кунг составляет 2140 калорий на человека. Этого вполне достаточно, если принять во внимание рост и вес бушменов, а также количество расходуемой ими энергии [389]. На земле бушменов кунг больше природных ресурсов, чем в других местах Калахари. Деревья монгонго дают постоянный и обильный урожай орехов, которые питательностью и калорийностью превосходят злаковые культуры. Собирать эти орехи можно круглый год. Бушмены объясняют свое нежелание заниматься земледелием так: «Зачем нам выращивать растения, когда в мире так много орехов монгонго?» [393, с. 33]. Помимо орехов бушмены Калахари имеют в своем распоряжении десятки других съедобных растений. По наблюдению И. Бьерре, бушмены этой области употребляют в пищу не менее пятидесяти шести видов кореньев, стеблей, листьев, фруктов, ягод, орехов, семян [41, с. 100]. Бушмены Добе имеют наименования для 85 видов растений (которые они считают съедобными) и 54 видов животных. Добыванию пищи они посвящают не более трех дней в неделю, остальные четыре-пять дней отдыхают на стоянке или посещают соседей [389, с. 59, 74]. Растительная пища, собираемая главным образом женщинами, составляет, по данным Л. Маршалл, до 80 % всего рациона кунг [419, с. 335]. По словам Р. Ли, женское собирательство дает около 2/3 всей пищи, потребляемой бушменами кунг, остальное приносит мужская охота [390, с. 310]. Количеством, доступностью растительной пищи и воды как главных источников существования регулируется величина общины. Л. Маршалл пишет, что растительные ресурсы вокруг каждого постоянного водоема способны обеспечить пищей относительно большую группу - 32 человека [419, с. 328, 336]. От количества пищи вокруг стоянки во многом зависит и продолжительность пребывания на ней. Хозяйственная жизнь бушменов покоится на половозрастном разделении труда [153, с. 116]. Женщины собирают растительную пищу, заготавливают воду и топливо, строят хижины, готовят еду; мужчины охотятся, делают одежду, орудия, утварь. На основе разделения труда образуются целевые группы женщин-собирательниц и мужчин-охотников. Женщины работают группами из двух-пяти человек, однако каждая собирает растения только для себя и своей семьи. Если мужчины иногда принимают участие в собирательстве, то женщины никогда не допускаются к охоте; охота у бушменов - занятие исключительно мужское [421, с. 96, 130; 390, с. 235]. Характерным орудием собирательства (для выкапывания корней и клубней) является кипи-палка из прочного дерева, утяжеленная круглым камнем, просверленным в центре, и снабженная навершием-рогом. Бушмены не любят выходить на охоту большими группами - такая охота, по их мнению, не может быть успешной. Кунг охотятся группами, в которые входит обычно от двух до пяти охотников. У гви группы охотников изредка достигают двенадцати человек, однако и они в большинстве случаев предпочитают охотиться по двое. Охота загоном, характерная для пигмеев, бушменами практикуется редко, зато им известна охота преследованием, успех которой зависит главным образом от индивидуальных усилий каждого отдельного охотника. Коллективизм, столь свойственный бушменам, проявляется не столько в добывании пищи, сколько в ее распределении, в котором принимает участие вся община. Группы охотников образуются совершенно свободно, состав и организация этих групп зависят лишь от желания участников. Отношения кровного родства или свойства при этом не принимаются во внимание, совместно охотиться могут даже представители разных общин. Опытные охотники выступают неформальными лидерами таких групп [363, с. 357-358; 421, с. 132-133, 287-312]. Охотничье оружие бушменов - луки и стрелы, копья (в последнее время с железными наконечниками, получаемыми от соседей-банту), метательные палицы на птиц и небольшую дичь. Применяются ловчие ямы и ловушки. Бушмены, так же как австралийцы и пигмеи, охотятся с собаками [283; 255, с. 94, 97; 390, с. 128-142]. Собирательством бушмены заняты постоянно, с охотой дело обстоит иначе. После нескольких дней успешной охоты, когда охотник выступает в роли хозяина при распределении добычи, он перестает выходить на охоту и получает от других охотников то, что они ранее получали от него: ведь общество бушменов основано на взаимопомощи [363, с. 44; 388, с. 345-347]. Хотя мужская охота дает не более 40 % всей пищи, потребляемой бушменами, мужчины тратят на добывание средств существования в целом больше времени (в среднем около 2,7 дня в неделю), чем женщины (около 2,1 дня в неделю). Как и у других охотников и собирателей, мясная пища ценится значительно выше, чем растительная [390, с. 450-451]. Однако, несмотря на это, а также несмотря на то, что женщины отстранены от участия в охоте, общественный статус женщин у бушменов выше, чем в некоторых других охотничье-собирательских обществах [390, с. 454]. Итак, хотя производство у бушменов имеет в целом коллективный характер, добывание пищи осуществляется преимущественно маленькими группами или даже индивидуально, а границы между мужским и женским трудом (за исключением охоты) проведены не всегда четко. Охота и все, связанное с нею, в том числе продукты охоты и их распределение, занимают главное место в жизни общины [390, с. 205]. Охота «возвышает их (мужчин-бушменов. - В. К.) и будит в них энергию, она превращается в своего рода религиозный ритуал. Поэтому охоте посвящается так много песен, танцев, рассказов» [41, с. 106]. Способы сохранения пищи впрок очень несовершенны, и пища съедается, как правило, в течение двух суток после того, как она принесена на стоянку. Глиняной посуды сами бушмены не изготовляют, а получают ее от банту. Огонь бушмены добывают высверливанием [390, с. 147-148, 156-157]. Жилищами им служат укрытия под скалами и пещеры (в горных районах), сооружают они также ветровые заслоны и примитивные хижины из ветвей и травы. Обычай бушменов перед наступлением сезона дождей поджигать сухую траву, чтобы заставить ее лучше расти, дал основание некоторым исследователям назвать бушменов «собирателями, заранее планирующими свои действия», собирателями, хозяйство которых включает в себя плановое начало [509, с. 133]. Этот обычай был не менее широко распространен в Австралии и Тасмании. Необходимо отметить, что плановое начало присуще в большей или меньшей степени любому присваивающему хозяйству, в отмеченном обычае скорее присутствует важный элемент производящего хозяйства: результат преднамеренных действий наступает через сравнительно длительный промежуток времени. Систематическое поджигание травы и кустарника на протяжении многих поколений имело в Южной Африке такое же глубокое по своим последствиям воздействие на окружающий ландшафт, как и аналогичная практика австралийцев и тасманийцев. Создание антропогенного ландшафта начинается, таким образом, уже на стадии развития, соответствующей охоте и собирательству. Отношение к природе, связи с ней строятся у бушменов так же, как и у других охотников и собирателей, которые приспосабливают не столько природную среду к своим потребностям, сколько общество к природному окружению [581; 420, с. 241-278; 391, с. 125-147; 217; 558]. Институтом, в котором процессы и механизмы социальной адаптации обнаруживаются наиболее ярко и полно, является охотничье-собирательская община. В традиционных условиях бушмены ведут кочевой образ жизни в составе охотничье-собирательских общин. Именно этот термин употребляет в своем исследовании о бушменах один из наиболее авторитетных авторов - И. Шапера. Члены общины живут и трудятся как единый коллектив; простые семьи, составляющие общину, связаны узами кровного родства и свойства, способствующими эффективному функционированию этого коллектива. Каждая община автономна, она сама ведает своими делами. Самостоятельность, автаркия общины как единой социальной и экономической общности настолько велики, что, например, многие общины этнической группы хейкум (живущей юго-западнее кунг) даже имеют собственные названия [517, с. 75-76]. Индивидуально, семьями, хозяйственными группами или всей общиной бушмены свободно кочуют по общинной территории и избегают без особой необходимости выходить за ее пределы. Покидать свои земли можно только в заранее оговоренных случаях: для совместного пользования водоемом в засушливое время года, для того, чтобы навестить родственников, или с целью обмена. Особых знаков на границах, которые проходят по естественным рубежам, не существует. Люди хорошо знают пределы общин. Произвольное нарушение границ соседней общины и посягательство на ее ресурсы могут привести к межобщинным столкновениям. Вследствие этого отдаленные общины даже одной этнической группы часто не имеют непосредственных контактов и не знают друг друга. Стоянки общины и отдельных хозяйственных групп обычно расположены около водоемов, принадлежащих общине. Ранние авторы сообщают о бушменских общинах (преимущественно на крайнем юге Африки) численностью от 100 до 150 человек, но упоминают и о группах меньшего размера [170, с. 232-233; 268, с. 252-253]. Более поздние данные свидетельствуют о том, что количество семей, живших вместе, редко превышало три или четыре. Так, С. Дорнан почти не встречал более шести или семи семей, т. е. около 30 человек одновременно [255, с. 130]. Имеются сообщения о группах, насчитывавших от 8 до 25 человек; группы в 70 и даже 100 человек упоминаются значительно реже: вероятно, они возникали в исключительных обстоятельствах [396, с. 431]. По данным И. Шаперы, самая крупная группа о кунг состояла из 16 мужчин и 15 женщин. У бушменов нхаро, или нарон, общины насчитывали от 20 до 30, иногда до 80 человек, у ауен - до 100 человек, у кунг - от 30 до 70 человек. В 50-х годах XX в. в общинах области Най Най было в среднем по 25 человек (в крупнейшей - 42 человека, в самой мелкой - 8 человек, членов одной семьи) [421, с. 196]. По словам Р. Ли, общины области Добе объединяют в среднем 32 человека [393, с. 37]. И. Шапера и Л. Крживицкий считают, что в целом, без учета локальных и временных колебаний, величина бушменской общины - 50-60 человек [517, с. 78-79; 378, с. 58]. Хозяйственные группы и семьи регулярно отделяются от общины для самостоятельных поисков пищи. Количество семей на стоянке - непостоянная, меняющаяся, экологически обусловленная величина. Так, у нарон можно увидеть вместе то три-четыре семейные хижины, то двадцать. У ауен в засушливое время года вместе живут одна или две семьи, а в сезон дождей - до тридцати семей. В периоды особенного изобилия животной или растительной пищи могут собраться на непродолжительное время даже люди разных общин, образовав группы от 100 до 1000 человек [517, с. 80]. Относительно устойчивые поселения наблюдались в прошлом лишь в бассейнах рек Окаванго и Замбези, но и здесь оседлость имела сезонный характер - стоянки на период сухого сезона и сезона дождей находились в разных местах. Хукве жили вместе в сезон дождей, а в сухое время рассеивались хозяйственными группами и отдельными семьями. Стоянки остальных бушменов почти всегда были временными. Стоянки и поселения бушменов не имели единого для всех групп плана. У хейкум хижины располагались вокруг большого дерева, окружавшее его открытое пространство служило местом проведения обрядов и иных общественных мероприятий. Свойственное многим охотникам и собирателям сооружение стоянки по окружности с площадкой для собраний и обрядов внутри характерно и для кунг. Каждая семья занимает на такой стоянке отдельную хижину или отдельное открытое пространство. Входы хижин обращены к центру стоянки, у входов расположены семейные очаги [517, с. 86-88; 363, с. 61-65]. Такой же тип поселения характерен для пигмеев долины реки Итури и для многих других охотников и собирателей, как в древности, так и в современную эпоху. Вероятно, он отвечает социально-психологической структуре охотничье-собирательского общества, являясь своего рода архетипом поселения первобытной человеческой группы. Возвращаясь из года в год к одному и тому же водоему, кунг никогда не устраивают стоянку на прежнем месте и не зажигают огонь на старом кострище - у них существует поверье, что это приносит неудачу [421, с. 79]. Хозяйственные группы кунг в области Добе обычно насчитывают от 10 до 30 человек, и их состав постоянно меняется, как и число семей, входящих в хозяйственные группы [390, с. 54]. Однако это всегда члены одной и той же общины, добывающие пищу на ее территории. Гибкая социально-территориальная организация бушменов идеально приспособлена к природным условиям и хозяйственным требованиям.
<< | >>
Источник: В.Кабо. Первобытная земледельческая община. 2002

Еще по теме Глава 4. Охотники и собиратели Центральной, Южной и Восточной Африки:

  1. Глава 6 СОЦИОЛОГИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ ТОТЕМИЗМА
  2. ГЛАВА ДЕСЯТАЯ ПО ИХ СТОПАМ
  3. Глава 1. Стартовая линия
  4. Глава 5. Имущие и неимущие во всемирной истории
  5. Глава 6. Охота или пахота
  6. Глава 8. Яблони или индейцы
  7. Глава 9. Зебры, несчастливые браки и принцип «Анны Карениной»
  8. Глава 11. Смертоносный дар домашних животных
  9. Глава 13. Мать необходимости
  10. Глава 14. От эгалитаризма к клептократии
  11. Глава 16. Как Китай стал китайским
- Альтернативная история - Античная история - Архивоведение - Военная история - Всемирная история (учебники) - Деятели России - Деятели Украины - Древняя Русь - Историография, источниковедение и методы исторических исследований - Историческая литература - Историческое краеведение - История Австралии - История библиотечного дела - История Востока - История древнего мира - История Казахстана - История мировых цивилизаций - История наук - История науки и техники - История первобытного общества - История религии - История России (учебники) - История России в начале XX века - История советской России (1917 - 1941 гг.) - История средних веков - История стран Азии и Африки - История стран Европы и Америки - История стран СНГ - История Украины (учебники) - История Франции - Методика преподавания истории - Научно-популярная история - Новая история России (вторая половина ХVI в. - 1917 г.) - Периодика по историческим дисциплинам - Публицистика - Современная российская история - Этнография и этнология -