Деятельность и власть

телем, обладающим рефлексивным знанием, достаточным для того, чтобы суметь изменить свое положение в мире. — Пер.), необходимо обладать способностью вмешиваться (или не вмешиваться) в происходящие события, оказывать влияние на те или иные процессы или обстоятельства. Для того чтобы быть деятелем, необходимо реализовывать способность к использованию (постоянно, в повседневной жизни) всего спектра власти, включая и воздействие на использование власти другими. Деятельность зависит от способности индивида «вносить изменения» в ранее существовавшее положение дел или ход событий. Деятель перестает быть деятелем, если он или она теряют способность «преобразовывать», т. е. реализовывать определенный вид власти. Проблеме того, что может считаться деятельностью, посвящено множество интересных социальных исследований — где власть индивида ограничивается сферой поддающихся влиянию обстоятельств. Тем не менее мы настаиваем на признании того факта, что условия социальной ограниченности (или принуждения), в которых у индивидов «нет права выбора », не означают исчезновение деятельности как таковой. «Отсутствие свободы выбора » не подразумевает замены действия реакцией (имеющей место, когда человек моргает в ответ на быстрое движение около его глаз). Это может показаться настолько очевидным, что не требует специального рассмотрения. Однако ряд весьма известных социально-теоретических школ, связанных главным образом с объективизмом и «структурной социологией », не признают подобного различия. Они полагают, что социальные принуждения действуют подобно естественным силам природы, а потому «отсутствие свободы выбора» равноценно непреодолимому и неподдающемуся осмыслению механическому давлению, принуждающему действовать строго определенным образом.

Интерпретируя изложенные выше наблюдения по-другому, мы заявляем, что деятельность логически подразумевает власть, понимаемую как способность к преобразованиям. В этом — наиболее универсальном своем значении — власть логически предшествует и превосходит субъективность, порядок рефлексивного мониторинга поведения. На наш взгляд, последнее стоит подчеркнуть особо, ибо понятия власти, используемые в общественных науках, имеют

тенденцию отражать дуализм субъекта и объекта, о котором мы упоминали выше. Так, «власть » зачастую определяется с позиций намерения или воли, как способность достигать желаемых и предопределенных результатов. Другие авторы (такие, например, как Парсонс и Фуко), напротив, рассматривают ее прежде всего как свойство общества или социальной общности.

Наша задача состоит не в том, чтобы опровергнуть один концептуальный подход и прославить другой; мы стремимся продемонстрировать, что их связь есть признак дуальности структуры. Мы совершенно согласны с Бахрахом (Bachrach) и Баратцем (Baratz), которые, как хорошо известно, заявляли, что власть имеет два (а не три, как утверждал Лукес (Lukes)) «пика» [17]. С одной стороны, речь идет о способности индивидов приводить в действие решения, которые они сами выбирают, а с другой — о «мобилизации направленности », заданной институтами общества. Нельзя сказать, что мы полностью удовлетворены подобным взглядом, ибо он подразумевает подход к власти с позиций «нулевой суммы ». Отказываясь от использования этой терминологии, мы постараемся выразить дуальность структуры властных отношений следующим образом. Ресурсы (рассматриваемые через призму сигнификации и легитимации) представляют собой структуральные свойства социальных систем, возникающие и воспроизводимые в процессе человеческой деятельности, в ходе социального взаимодействия. По сути своей, власть не связана с удовлетворением частных интересов. В этой концепции использование власти характерно не только для отдельных типов поведения, но для всей деятельности в целом, при этом сама власть не является ресурсом. Ресурсы — это средства, с помощью которых осуществляется власть как рутинная составляющая поведения в процессе социального воспроизводства. Мы не должны воспринимать структуры власти или доминирования, являющиеся неотъемлемым элементом социальных институтов, как некие подавленные и притесненные, «податливые тела», функционирующие подобно автоматам, предложенным объективистской социальной наукой. Власть в рамках социальных систем, которые характеризуются некой протяженностью во времени и пространстве, предполагает регулярные отношения автономии и зависимости между

индивидуальными акторами или коллективами в контексте социального взаимодействия. Однако все формы зависимости предполагают некоторые ресурсы, посредством которых «подчиненные gt;gt; могут влиять на действия «подчиняющих ». Мы называем эту закономерность социальных систем «диалектикой контроля*.