ДНЕВНИК ЖУРНАЛИСТА [декабрь 1895 г.]
Как изучать социологию?
Этот вопрос мы оставили в наследство настоящему Дневнику от прошлого, подготовив его границы и содержание обзором всего обширного поля обществоведения, конкретного и абстрактного.
Мы указали уже при этом и значение различных конкретных и абстрактных общественных наук для социологии как объединяющей абстрактной науки общего метода. Включение в свою область всех общественных явлений, их строения, отправлений и развития; пользование для исследования, анализа и синтеза, не специальным гипотетическим методом изолирующей дедукции, а общими обыкновенными научными методами, индукцией и дедукцией, эмпирическим и рациональным обобщением, обыкновенным выводом и сложною комбинацией всех этих методов; наконец, раскрытие и установление научных законов, не только указующих тяготения, проявляемые общественными явлениями, но и определяющих их действительное строение и развитие, — таковы три главные основные отличия социологии от прочих абстрактных общественных наук: лингвистики, эстетики, этики, правоведения и политической экономии, — из которых каждая занимается лишь определенным циклом Авлений, большею частью игнорируя и не имея даже возможности не игнорировать всех остальных сосуществующих общественных явлений, ограничиваясь поэтому установлением лишь различных направлений, к которым тяготеет та или другая из изучаемых групп общественных явлений, и пользуясь для своих исследований — одни исключительно, другие преимущественно — методом изолирующей гипотезы. Эти определения и противуположения вводят в круг вопросов, подлежащих нашему рассмотрению.Расчленяя весь состав науки на основные вопросы и отделы, мы не можем не остановиться прежде всего на вопросе общего определения предмета науки и ее пределов. С этого вопроса начал, как мы видели, и г. Кареев, дав определение обществу и социологии в первом пункте программы.
Мы уже знаем, что главное отличие социологии в ряду других абстрактных общественных наук заключается в ее методе.
Это первое основное отличие невольно диктует и другие отличия, само собою показывает основные расчленения социологического материала. Мы сказали, что социология есть абстрактная наука общего метода, но это не дблжно понимать как «метода тождественного». И астрономия, и химия, и физиология суть науки того же общего метода. Тем не менее астрономия пользуется преимущественно математическим анализом, химия — опытом, физиология — наблюдением, каждая видоизменяя логические приемы сообразно особенностям того материала, который подлежит ее изучению. Так же видоизменяет логические приемы изучения и социология, приспособляясь к свойству исследуемых явлений. Поэтому не что другое, как метод науки, не может служить лучшим показателем особенностей изучаемаго материала, его состава и естественного расчленения. Если мы с этой точки зрения взглянем на метод, примененный к социологии самыми знаменитыми мыслителями, утвердившими за ней место и значение в общей иерархии положительного знания1', то без труда усмотрим, что в общих чертах все они держались одного и того же метода; они клали в основу своих изысканий широкие дедукции из высших философских обобщений; стремились раскрыть форму проявления общих универсальных законов в частных явлениях общественной жизни, сопоставляли и взаимно проверяли эти дедукции эмпирическими или (если возможно) рациональными обобщениями, историческими или статистическими; а не поддающийся философскому истолкованию остаток подвергали обыкновенному индуктивному исследованию после того, как по возможности упростили и облегчили задачу философскою обработкою материала. Примеры помогут нам полнее уразуметь это несколько отвлеченное определение социологического метода.Собственно философская система знаменитого основателя научной социологии вся исчерпывается философией познания, которая как бы в себе поглощает и философию природы. Общих универсальных законов природы философия Огюста Конта не искала и не считала возможным найти (если не считать такими законами законы математики).
Философия же познания сводилась к трем основным идеям: 1) относительность знания и ограниченность доступного нам познания, 2) расчленение методов, какими мы пользуемся при познавании природы, на три системы мышления: теологическую, метафизическую и позитивную, — коренным образом отличающиеся друг от друга, и 3) координация положительного знания по уменьшающейся универсальности и увеличивающейся сложности изучаемых явлений в шесть отдельных наук. Эти три основные идеи и составляют содержание двух первых глав «Cours de Philosophie Positive», а с третьей главы уже начинается философия математики2'. Эти же основные идеи философской системы Огюста Конта положены и в основание его социологии. Состояние общественное делится на три типа, если рассматривать в пространстве, или на три фазиса, если рассматривать во времени. Фазисы и типы эти суть, как известно, теологический, метафизический и положительный. Общество развивается через последовательную смену этих состояний, одно — другим, а внутри этой смены ход развития обусловливается постепенным вступлением в положительный фазис шести наук, одна — за другою, в указанном порядке, от математики через астрономию, физику, химию и биологию до социологии. С этим состоянием каждой из шести наук связан и порядок развития всех общественных форм и их соотношения в каждую данную минуту. Таким образом, хотя философия природы Конта почти целиком сводится на философию познания, тем не менее основания социологической доктрины являются простым развитием окончательного философского обобщения, его продолжением в области общественных феноменов. Основания социологической доктрины выведены дедуктивно из философского обобщения, но потом оправданы блистательными историческими обобщениями, составляющими лучшую славу Конта.Не одни универсальные законы природы компетентны в области общественных явлений, но и основные законы жизни. Враг философского истолкования природы, Конт остается себе верен в этом отношении и в исследовании взаимного отношения законов биологических и социологических, лишь с большого осторожностью распространяя законы биологические на явления общественные.
Тем не менее лекция 50 (Cours de Ph[ilosophie] Positive], [t.] IV), дающая краткое обозрение социальной статики, является в значительной степени продолжением лекций 44 и 45 (op[us] c[itatum], III), занимающихся животною жизнью (animalit6, как предпочитает выражаться Конт, иногда же даже просто: activit?)3\ В лекции же 51 (IV, 443) он даже прямо указывает; что учение об обществе должно быть естественным продолжением учения о жизни животной. Таким образом, 1) дедукции из высших философских обобщений, 2) дедукции из биологических законов и 3) проверка историческими обобщениями — вот что мы до сих пор видим при обозрении социологии Конта. Если мы прибавим к этому самостоятельное исследование более частных явлений, не поддающихся ни общефилософскому, ни общебиологическому истолкованию, то мы и исчерпаем (что касается метода) всю социологию Конта. А это и есть именно тот самый логический путь, который мы выше указали как социологический метод.Между 1842 годом, когда Огюст Конт окончил «Cours de Philosoplie Positive», и 1851 г., когда была издана его «Systeme de Politique Positive», значит, еще при жизни основателя научной социологии, в 1848 г. явилось учение, положившее основание школе экономического материализма4*, и была издана в 1850 году «Social Static» — первая социологическая работа еще молодого тогда Герберта Спенсера, с которой начинается органическая школа социологии. Для нас важно отметить, что обе школы в своих социологических работах следуют тому же методу, который нами выше проанализован на работах их предшественников. Экономические материалисты смешивают политико- экономическое и социологическое изучение общественных явлений, но, конечно, мы не обязаны следовать за ними в этой методологической ошибке. Мы уже знаем, что политическая экономия пользуется методом изолирующей гипотезы и может поэтому указать нам, что произошло бы в обществе, если бы все его члены имели одно стремление приобрести больше богатства с затратою меньшего труда и никаких других чувств, идей и желаний и
если бы в обществе была одна культурная сила, богатство и ни какой иной,, ни государства, ни церкви, ни науки, ни обычая, ни нравственности, ни органической природы, ни исторической и физической среды.
Другими словами, политическая экономия нам объясняет, куда влекут общественное развитие культурный фактор богатства и соотносительная ему деятельность личностей, направляемая к обогащению, куда влекут, а не куда приводят. Законов тяготения общественного развития под влиянием одного из его факторов, а не законов самого развития можно требовать от политической экономии, и когда экономические материалисты пробуют установить законы развития, они невольно выходят из политико-экономического метода и прибегают к социологическому. Политико-экономические работы известного основателя школы экономического материализма5* составляют простое продолжение работ Смита и Рикардо, строго держащееся политико-экономического метода изолирующей гипотезы6*. Эти работы имеют большую научную цену, но они сегодня нам не подлежат. Не из них, во всяком случае, сделаны известные выводы о первенствующем коренном значении экономического элемента и о необходимом трехчленном развитии общества по трем экономическим фазисам: натуральном, капиталистическом и общественном7*. Политико-экономические работы и не могли ничего подобного установить, так как они по самому методу своему игнорируют все остальные общественные явления (как же установить с ними связь и соотношение?) и имеют дело с возможностями (если другие факторы не помешают и не видоизменят), а не с конкретностями. И действительно, сторонники экономического материализма для оправдания своей формулы обратились к философии и на основании философских обобщений универсальных законов, управляющих космосом и его развитием, попытались философски истолковать общественное развитие. Философия Гегеля послужила им для этого истолкования. В 1848 году это обращение к гегелевской философии не было еще абсурдом, но в настоящее время, через полстолетие, с тех пор протекшее, между философами об этой философии уже даже не спорят. Она устранена и составляет вполне изжитый момент. Обращение к этому историческому памятнику за руководительством в деле социологического истолкования, конечно, не может быть названо рациональным и объясняется единственно отсутствием достаточно крупных и оригинальных умов в этой школе, основанной несомненно крупными и оригинальными умами. Для нас, впрочем, сейчас важно отметить, что другого социологического метода не могла выставить и эта школа, так ополчившаяся на другие социологические школы. Она избрала для своих дедукций очень устарелую гегелевскую философию, но все-таки философию, так же, как и Конт, Милль и проч[ие]. Она называет свой метод диалектическим, но это уже особенность гегелевского философского метода, а социологический заключается все в том же исходном пункте исследования, по необходимости начинающегося дедукциями из высших философских обобщений.Выше мы уже указали, что одновременно с первым проявлением школы экономического материализма появилась и первая работа знаменитого основателя органической, или, как его последователи предпочитают выражаться, эволюционной школы. Вслед за «Social Static», вышедшей, как
упомянуто, в 1850 году, в течение пятидесятых и первой половины шестидесятых годов Герберт Спенсер напечатал ряд социологических essays: «The Social Organism», «Manners and Fashion», «Genesis of Science», «Origin and Function of Music», «Philosophy of Stile», «Progress its Laws and Causes» и др., а в 1862 году вышел первый том его «System of Synthetic Philosophy», последний том которой еще не вышел. Эту «Систему синтетической философии» было бы правильнее назвать курсом социологии, потому что из десяти томов пять посвящены специально социологии8', а в остальных пяти отведено очень значительное место социологии, да и чисто философские и чисто биологические главы развиты постольку, поскольку это необходимо для построения социологии. Герберт Спенсер (как раньше него Огюст Конт) предпринял философскую обработку всего знания с целью в этой обработке найти основание для построения социологической доктрины, идя в этом отношении по следам всех своих предшественников XIX века. В своих «First Principles» он определяет универсальные законы строения и развития, а в «Principles of Biology» и в «Principles of Psychology» основные законы жизни и души, чтобы вслед за тем в социологии раскрыть проявление этих законов. Основная ошибка эволюционной теории Герберта Спенсера в том, что он не сумел провести точную разграничительную черту между строгою логическою дедукцией и простой аналогией, всегда заманчивой и всегда обманчивой. Но эта ошибка в применении метода нисколько не устраняет того факта, что и Спенсер в своем опыте построения социологии должен был прибегнуть все к тому же методу дедукции из универсальных законов космоса и основных Законов жизни с проверкою этих дедукций историческими обобщениями, из которых немало найдется плодотворных и важных. Не поддающийся такому философскому и биологическому истолкованию остаток Спенсер называет надорганическим и подвергает самостоятельному анализу.
Нечего и говорить, что последователи Герберта Спенсера, Шефле («Ваи und Leben des Socialen Koerpers»), Эспинас («Социальная жизнь животных»), Беджгот («Естествознание и политика»), Лилиенфельд («Мысли о социальной науке будущего») и другие более или менее сознательно следуют за Спенсером и в деле метода. Шумный набег дарвинизма в область социологии воспользовался тем же методом, так же извращенным благодаря смешению дедукции с аналогией. Испортить метод не значит предложить новый, а только не уметь пользоваться старым.
Эволюционная школа встретила у нас в русской литературе решительный отпор со стороны нескольких более или менее выдающихся писателей, выдвинувшихся и другими социологическими работами. Остановлюсь на методе некоторых из них. Нетрудно показать, что главные работники социологии и в России держались в своих социологических работах того же метода. В журнале «Знание» 1873-1874 гг. появился ряд писем П. М-ва9‘ об антропологической философии. Это философское учение антропологизма и было положено автором в основу и его социологических работ, печатавшихся в журналах шестидесятых и семидесятых годов: «Задачи позитивизма» («Современное] обозр{ение]», 1867 г.), «Исторические письма» («Неделя», 1868 г.), «Дикие племена и цивилизация» («Отечественные] зап[иски]», 1869 г.), «Новые учения о нравственности» («От[ечественные] зап[иски]», 1870 г.) «Философия истории славян» («Отечественные) запуски]», 1870 г.), «Формула прогресса г. Михайловского» («Отечественные] зап[иски]», 1870 г.), «Научные основы истории цивилизации» («Знание», 1872 г.), «Социологи-позитивисты» («Знание», 1872 г.) и др. Нетрудно увидеть, что все слабые и сильные стороны упомянутых социологических работ вполне зависят от философского мировоззрения автора. Философский антропологизм диктует и социологическую доктрину, исходною точкой для которой являются дедукции из философского обобщения.
Другой русский писатель, посвятивший наибольшую часть своих трудов разработке социологии, Н.К. Михайловский, по философским вопросам писал мало и не дал цельного трактата по социологии. Можно поэтому думать, что будет затруднительно распространить и на его работы приложение метода, который мы до сих пор находим у всех социологов XIX века, у всех школ и направлений. Однако, если мы не забудем, что, разбирая, с точки зрения метода, не трактат по социологии, а частное социологическое исследование, мы не можем ожидать применения в каждом частном случае всего метода во всем его объеме, а лишь отдельных составных частей его, то легко усмотрим во всех работах г. Михайловского это частное его применение. В статьях «Что такое прогресс?» (Сочинения, [т.] IV) и «Борьба за индивидуальность» (Соч[инения], [т.] V) читатели легко усмотрят истолкование общественных явлений из основных законов жизни вместе с самостоятельным исследованием остатка, не поддающегося биологическому истолкованию. Статья «Орган, неделимое, общество», затем в переработанном виде вошедшая в статью «Патологическая магия» (Северный вестник, 1887, №№ 9,10 и 12) является даже биологическим исследованием с последующим распространением установленного биологического закона на область социологии. Та же «Патологическая магия» вместе со статьями «Герои и толпа» (Соч[инения], [т.] VI) и «Научные письма» (Соч[инения], [т.] VI) представляют такое же самостоятельное психологическое исследование с таким же последующим распространением установленных законов в области социологии и с таким же самостоятельным исследованием социологического остатка. Нетрудно было бы сделать аналогичные указания и относительно всех других социологических работ г. Михайловского. Тесно примыкающий к нему по содержанию своих работ, Н.И. Кареев держится, конечно, того же метода. То же следует сказать и о немногих социологического значения работах В.В. Лесевича, более посвящающего себя научной философии.
Эту галерею мыслителей XIX века, осмотренных нами сквозь призму их социологического метода, нам остается дополнить немногими работами последнего времени, чтобы довести до конца наш обзор. Социологические трактаты Фулье, Тарда и Гумпловича должны еще остановить на короткое время наше внимание. Замечательная книга Альфреда Фулье «La science sociale contemporaine» (Paris, Hachette, 1880) заключает в себе прямое и категорическое признание тесной зависимости между философией и социологией. Фулье, правда, полагает, что это зависимость взаимная и что будущее развитие философии в значительной степени зависит от успехов, которых достигнет социология, идея, выраженная еще категоричнее в после дующем труде Фулье «L’evolutionisme des iddes-forces» (Paris, Bailltere, 1890). Это значение социологии для философии выходит из круга нашего сегодняшнего анализа, но признание обратного значения и есть признание указанного нами социологического метода.
Социологический трактат Тарда называется «Les lois de imitation» (Paris, ВаПНёге, 1890), потому что автор прямо выражается следующим образом: «Одним словом, на поставленный выше вопрос, что такое общество, мы ответим: это подражание». Такое упрощение общественного строения и неглубоко, іґнеостроумно, но наше дело теперь не содержание социологической доктрины, а лишь метод. С этой же точки зрения рассматривая книгу Тарда, мы видим, что она начинается установлением универсального закона повторений (repetitions) и его проявления в неорганической природе в виде вибраций (ondulations), в органическом мире — в форме генераций (g?n?rations) и а общественной жизни — подражаниями (imitations). Раскрытие проявления этого универсального закона в обществе и составляет основание всей социологии Тарда, затем прибегающего к историческим обобщениям для подтверждения своих дедукций. Философия Тарда есть маленькая философия, совершенно несоответствующая современному состоянию науки и философии. Поэтому и социология Тарда является маленькой социологией. Метод, однако, и Тард избрал тот же.
«Grundriss der Sociologie» Людвига Гумпловича (Wien, 1885), представляет довольно претенциозную книжку, где довольно нелогично перемешаны идеи дарвинизма, эволюционизма и экономического материализма. Изложение своей социологической доктрины начинает, однако, и Гумплович с установления ряда общих универсальных законов (Grundriss, стр. 52-70), которыми затем и пробует истолковать общественные явления. Можно бы еще, пожалуй, упомянуть о вышедшей в этом году книге Бенжамена Кидда «Social Evolution» (London, 1895; есть уже и немецкий перевод с предисловием Вейсмана) ,0\ но книга эта отличается лишь крайним развитием и идей, и методов дарвинистов, когда они делают свою экскурсию в область социологии. Об этом методе мы уже говорили выше. Правильно понимая необходимость положить в основу социологического построения дедукции из основных законов жизни, эта школа, столь заслуженная в естествознании, не отличила дедукции от аналогии и забыла о социологическом остатке. Бенжамен Кидд отличается только более ярким выражением этих недостатков, но менее ярким выражением достоинств школы, которая в лице лучших своих представителей, если и служила кулачному праву, то бессознательно и с верою в лучшее будущее. Бенжамен Кидд в это лучшее будущее не верит и служит кулачному праву едва ли даже не с гордостью человека, свободного от предрассудков.
II
Если мы подведем итоги нашему обзору социологических доктрин XIX века, с точки зрения их метода, то мы можем сказать, что метод это+ заключается повсеместно в трех логических приемах: 1) установив универ сальные законы строения и развития, в их свете истолковать общественное строение и общественное развитие, причем эти дедукции из философского обобщения проверить сопоставлением с обобщениями социологическими (историческими, статистическими и этнографическими); 2) установив основные законы жизни, в их свете истолковать ту совокупность общественных явлений, которая не вошла в истолкование универсальными законами, причем, конечно, и эти биологические дедукции подлежат сопоставлению и проверке независимыми социологическими обобщениями и 3) совокупность общественных явлений, не поддающихся истолкованию ни универсальными, ни биологическими законами, выделить в отдельную группу и, упростив этим задачу и условия, исследовать их самостоятельно в строгом, однако, согласии с истолкованиями философскими и биологическими, данными для сосуществующих общественных явлений.
Это расчленение исследования не является ли, однако, уже готовым расчленением и самого социологического материала, всего состава общественных явлений? Ясно, что это действительно самое естественное и самое логическое расчленение социологического материала. Нет ни одного социологического трактата, в котором нельзя было бы всю совокупность изложения распределить по этим трем рубрикам, и нет ни одного частного социологического исследования, которое не входило бы в одну из них. Можно только заметить, что группировка эта слишком общая и нуждается в дальнейшем расчленении.
Если мы возвратимся к данным, выяснившимся нам еще в прошедшем «Дневнике» (ноябрь)11*, то увидим, что обзор конкретного обществоведения приводил нас постоянно к различению двух разрядов общественных явлений. Вся совокупность этих явлений сама собою при изучении распадается на два крупных отдела, из взаимодействия и взаимоотношения которых и состоит всякий общественный процесс. Науки исторические, как мы видели, вместе с демографией изучают первый отдел, занимаются деяниями личностей, иначе называемыми историческими событиями, а также и самими личностями как носителями и агентами этой общественной и исторической деятельности. С другой стороны, науки филологические, хозяйственная статистика, этнография посвящают свои труды исследованию культуры, иначе называемой историческими и общественными состояниями, созданными деятельностью личностей и затем в свою очередь реагирующими на личности и их деятельность. Таковы два наиболее наглядные разветвления наук общественных конкретных: это расчленение должно быть продолжено и в область наук абстрактных и должно бы совпасть с тем расчленением, которое мы вывели из анализа метода социологического. Нетрудно, в самом деле, убедиться, что изучение основных законов жизни, как они проявляются в общественном строении и общественном процессе, преимущественно совпадает с изучением личностей и их деятельности. Личности и суть те живые индивиды, которые составляют общежитие и которых взаимоотношения между собою, к культуре и к среде не могут не подчиняться основным законам жизни. Первый отдел общественных явлений, эмпирически нами извлеченных из естественной группировки конкретного обществоведения, в общих чертах совпадает, следовательно, со вторым отделом общественных явлений, логически выделенным нами из обзора метода абстрактного обществоведения. Ясно, что третий отдел этой логической классификации, или социологический остаток, в общих чертах совпадает со вторым отделом эмпирической группировки, или культурою, тогда как первый отдел логической группировки, не находящей себе места в эмпирической классификации, естественно и не мог найти там места, так как, сопровождая по своей универсальности все общественные явления как неотъемлемый признак каждого, он не является исключительною или даже преимущественною принадлежностью ни одного из них, но всех в совокупности. Логическое его выделение необходимо, но возможно оно только абстрактной науке и недоступно конкретной, недоступно, стало быть, и эмпирическому выделению в особую группу.
Основные законы жизни компетентны в пределах жизни общественной, но лишь в самом деле основные, распространяющиеся на всю жизнь и все ее формы, и «оставляющие отличительное и неотменимое ее свойство. Из других законов биологических только некоторые могут быть признаны компетентными и в пределах общественной жизни. Критерием для этой приложимости их служит то обстоятельство, что живые единицы, входящие в состав общества, суть, во-первых, индивиды и, во-втррых, существа одушевленные. Законы индивидуальности и законы психические и являются тем дополнительным отделом законов жизни, проявление которых в общественном процессе должно быть так же раскрываемо социологией с обычною проверкою через параллельное социологическое обобщение. Эта задача и составит естественно четвертый вопрос программы. Деятельность индивидов (личностей) является уже комбинированным результатом основных законов жизни, законов активности (психических) и законов индивидуальности. Следуя в своем проявлении этим законам, она создает явления, уже составляющие социологический остаток или культуру. Эта деятельность выходит поэтому отчасти за пределы явлений, объясняемых законами жизни, и выделение этой стороны ее, следственно, вообще ее расчленение и группировка должны естественно составить особый пятый отдел или подотдел социологического построения. Культура, составляя самостоятельный большой отдел (шестой), тоже естественно расчленяется на факторы, и это расчленение тоже естественно выделяется в новый, седьмой отдел или подотдел.
В прошлом «Дневнике», при разборе программы г. Кареева, мне уже пришлось указывать на очень распространенное заблуждение, заключающееся в смешении или, по крайней мере, недостаточно строгом различении между социологией и философией истории. Среди многих других вредных последствий это смешение постоянно подставляет понятие развития исторического вместо понятия развития общественного> единое развитие исторического человечества ставит вместо многих развитий многих обществ и отвлекает внимание исследователя от чрезвычайного многообразия общественных форм и общественных процессов. Это законно в философии истории, объясняющей историческую жизнь человечества на основании социологических законов. Это незаконно в социологии, которая и должна изготовить эти законы для возможного их применения. Это постоянное смешение двух научных дисциплин невольно заставляет смешивать все это многообразие в одной форме, сменяющейся и изменяющейся лишь во времени как последовательные фазисы одного процесса, прогресса исторического. Между тем, в действительности мы имеем дело с чрезвычайным множеством общественных форм и общественных процессов и разобраться в этом множестве, систематизировать это многообразие является несомненно одной из настоятельнейших задач социологии. Абстрактная наука, следовательно, и социология, должна только определить главные типы общественных форм и общественных процессов (строения и отправлений), предоставив конкретным наукам разместить реально существующие формы по этим типическим рубрикам. Классификация общежитий и общественных форм является, таким образом, следующим естественным ответвлением социологии, которому совершенно правильно было бы присвоить наименование морфологии обществу так как классификация должна быть конечным результатом, а главным предметом — сравнительный анализ общественных форм и раскрытие тех внутренних зависимостей, которые группирует в определенные типы это множество конкретных общежитий, столь разнообразных и вместе с тем гомологичных.
Только что упомянутое смешение задач социологии с проблемою историко-философскою часто производит и другое прискорбное явление в развитии социологии, смешение отношений и действий, происходящих внутри обществ с их отношениями и воздействиями относительно других их окружающих обществ. С историко-философской точки зрения, старающейся истолковать историю человечества, не может быть наглядного различия между этими двумя рядами общественных явлений. И те и другие происходят внутри исторического человечества. С точки зрения каждого отдельного общества, это два глубоко различных разряда явлений. Развитие изолированного общежития следует только законам взаимодействия деятельности (активности) и культуры, как они даны расою, предыдущей историей и условиями физической среды. Развитие общества, деятельно и постоянно соприкасающегося с другими обществами и другими культурами, постоянно испытывает видоизменяющее, возбуждающее и подавляющее воздействие этой исторической средыу значение которой, как не вошедшей, строго говоря, ни в один из уже намеченных нами отделов социологии, должно составить предмет особого, девятого вопроса.
Нам нет надобности много распространяться, чтобы установить и следующий вопрос социологии, вопрос о значении физической среды. Его выделил, как мы видели, и г. Кареев в своей программе. Об этом уже не спорят, хотя еще много и много можно и должно говорить о составе вопроса и его относительном месте.
До сих пор мы имели дело с общественными явлениями строения и отправления, главными группами этих явлений, вопросом их дальнейшей группировки и их отношениями к окружающей среде. Но рядом с общественными явлениями строения и отправления, социология изучает и последовательные изменения в строении и отправлении, развитие общественных форм и общественных процессов, или прогрессу как принято называть совокупность общественных явлений этого рода. Прогресс и составит предмет следующего, одиннадцатого основного вопроса при изучении социологии. Строго говоря, явления развития логически распадаются нате же группы, как и явления строения и отправления, на последовательные изменения личности и деятельности, культуры, многообразия форм и отношений к среде, но в явлениях развития взаимная тесная зависимость всех этих разрядов сказывается сильнее и неразложимее. Так, анатомия и физиология при изучении разделяют отдельные органы и их отправления гораздо полнее, нежели то возможно для эмбриологии. То же дблжно сказать и об учении о прогрессе, которое естественно распадается не на изучение развития отдельных форм и процессов (не надо смешивать с аналогичною задачею конкретного обществоведения), а на изучение отдельных фазисов и естественной их смены.
Ввиду постоянного притязания наук гипотетического метода предлагать решения негипотетические и предъявлять права на социологическое значение их теорем, а также и ввиду философского характера метода самой социологии, при ее изучении нельзя обойтись без изучения вопроса о ее методе. И не только.необходимо это, как и во всякой другой науке, для ознакомления с приемами исследования и для возможности самостоятельного критического отношения к изучаемой доктрине, но для самого истолкования и объяснения ее необходимости как самостоятельной науки, ее смысла, задачи и пределов. Естественно, если мы изучение метода введем двенадцатым и вместе с тем последним вопросом нашей социологической программы.
Следовательно: 1.
Определение общества и общежития. Определение социологии и ее задач. 2.
Универсальные законы в их проявлении в общественном строении и общественном процессе. 3.
Основные законы жизни в их проявлении в обществе. 4.
Основные законы жизни одушевленной или активности в их проявлении в обществе. Индивидуальность как воплощение активной жизни. Определение индивидуальности. Значение личности. Развитие личности. 5.
Классификация активности (деятельности): —
индивидуальная, общественная и массовая; —
общественно-несогласованная, принудительно-согласованная, бессознательно-согласованная и самодеятельно-согласованная; —
органическая, умственная, нравственная, политическая и экономическая; consensus деятельности. 6.
Культура как воплощение активности вне жизни. Приспособление среды. Определение культуры. Взаимодействие культуры и активности. 7.
Классификация культуры:
духовная (умственная и нравственная), политическая и экономическая (материальная).
Культурные факторы; их взаимодействие и значение. Consensus факторов. 8.
Классификация общежитий. Общественная морфология. 9.
Историческая среда. 10.
Физическая среда. 11.
Прогресс. 12.
Метод.
Такова программа социологических вопросов, которые мы предлагаем вместо семи пунктов г. Кареева. Мы полагаем, что, тщательно выделив вопросы историко-философские или составляющие достояние наук гипотетического метода, мы можем все остальные социологические вопросы распределить в эти двенадцать рубрик, из которых при этом каждая объемлет собою группу логически и естественно обособленных явлений. Дать каждому отделу самостоятельную группу явлений, а во все отделы, вместе взятые, включить все явления, подлежащие науке, — такова должна быть задача всякой рациональной классификации научного материала. Кажется, наша группировка социологического материала по этим двенадцати рубрикам соответствует этим условиям и может поэтому служить руководством для программы ознакомления с социологией, а также и для дальнейшего логического и естественного расчленения программы.
Ill
Прежде, чем указывать социологическую литературу по установленным выше рубрикам, будет полезно остановиться на социологических работах общего характера, охватывающих всю науку как ее понимали авторы. Из обзора социологического метода мы уже отчасти ознакомились с наиболее замечательными работами этого характера, вышедшим в XIX веке. Огюст Конт, Дж.Ст. Милль, Герберт Спенсер, Н.К. Михайловский и Альфред Фулье — вот те пять авторов, ознакомление с которыми необходимо при самом приступлении к изучению социологии.
Ради краткости и доступности можно бы начать с Фулье. Его «La science sociale contemporaine» — небольшая, но во многих отношениях выдающаяся книжка, представляющая замечательную попытку согласовать понятие об обществе как свободном договоре свободных членов, с представлением
об обществе как о живом теле, естественно развившемся и сложившемся. Такое согласование подводит под идеалы свободы, равенства и братства почву современного естествознания и современной философии. Изложение ясное, сжатое и отвечающее требованиям современной науки. Я уже упоминал выше о другой интересной особенности книги Фулье, о его идее основать философию на социологических анализах. Эта идея получила развитие (отчасти даже метафизическое) в последующих трудах Фулье, из которых не все еще вышли или по крайней мере не все мне известны. План труда, по-видимому, очень широкий, и если автору удастся довести его до конца, то мы будем иметь новую многостороннюю систему философии и с нею связанную социологию. Можно опасаться некоторой метафизичности этого построения, во всяком случае интересного и многообещающего. Впрочем, все эти опасения и надежды не относятся к вышерекомендованной книжке. По многим причинам она очень удобна для начала.
Туже задачу согласовать идеалы добра, составляющие лучший плод человеческой истории, с философскими и естественно-научными обобщениями нашего времени раньше Фулье выполнил по более широкой программе
Н.К. Михайловский в то время, как социологические работы Герберта
\
Спенсера в некоторых отношениях приводили английского философа к выводам более печального характера. Параллельное изучение Спенсера и г. Михайловского должно поэтому составить второй шаг при ознакомлении с социологией, как третьим таким шагом должно быть параллельное изучение Огюста Конта и Дж.Ст. Милля. Я думаю, что указанный мною порядок наиболее удобен для изучающего, но возможен и обратный порядок, который будет вместе с тем и хронологическим. При случайном подборе книжного материала возможен и всякий другой, но одно мне кажется несомненным, что в том или другом порядке ознакомление с названными пятью авторами должно быть началом всякого изучения социологии и предшествовать всякой специализации на том или ином вопросе или отделе.
Огюста Конта изучать лучше всего в подлиннике и не страшиться шести томов его «Курса». Можно пропустить второй том (философия астрономии и физики) л первую половину третьего (философия химии) как очень устарелые, но столь же устарелую философию биологии (вторая половина третьего тома) полезно прочесть293. Второе сочинение Огюста Конта, «Systfcme de Politique Positive», 4 vols, читать нет надобности. Интересующиеся могут получить о нем понятие по статье Э.К. Ватсона «Огюст Конт и позитивная философия» (Современник, 1865, №Nq 11 и 12). Из двух статей Ватсона вторая излагает «Систему». Осторожную критику «Системы» можно найти и у Милля в книге о философии Конта. Во всех курсах философии истории приводятся краткие сведения о «Syst^me» Конта. Что касается тех читателей, которые по тем или иным причинам не могли бы приступить к изучению и самого «Курса» Огюста Конта, то можно рекомендовать прежде всего книгу В.В. Лесевича «Критика основоначал позитивной философии», где первая треть сочинения занята очень ясным и очень точным изложением доктрин Огюста Конта; остальные две трети заняты критикою. Прочесть книгу г. Лесевича полезно и тем, которые изучают Конта в подлиннике. Для других же, кроме труда г. Лесевича, надо назвать более подробное изложение в книге «Льюис и Милль. Огюст Конт и положительная философия» (СПб., 1867 г.). Это русский перевод двух отдельных сочинений Льюиса и Милля о Конте. Книга Льюиса представляет довольно подробное изложение доктрины Конта, а труд Милля — благожелательную, но порою довольно сильную критику. Для желающих более ознакомиться с философией прогресса по Конту можно указать на статью Д.И. Писарева под заглавием «Исторические идеи Огюста Конта» («Русское слово», 1865 г.; вошла в изданное в 1894 г. Ф.Ф. Павленковым собрание сочинений).
Герберта Спенсера тоже было бы предпочтительно изучать в подлиннике. На русском языке нет полного перевода «Системы синтетической философии»12*, а только некоторых отдельных сочинений, входящих в ее состав, причем некоторые переводы уже распроданы, а другие устарели, так как автор внес более или менее существенные поправки и дополнения в последующие издания. «Система синтетической философии» переведена на французский и немецкий языки.
Первый том «Синтетической философии» занят трактатом «First Princip- * les». Это — общая философия природы в двух частях: о непознаваемом и о познаваемом. Философия непознаваемого не имеет никакого внутреннего отношения ко всему остальному труду английского мыслителя и не представляет никакого значения при изучении социологии. Но философия познаваемого является у Герберта Спенсера основою и социологии, и всех остальных наук. Без ознакомления с нею не может быть вполне усвоена и социология. К тому же «First Principles» составляют самую крупную заслугу Спенсера и представляют столько же интересное, сколько поучительное чтение. На русском языке есть два перевода, оба под заглавием «Основные начала»; один, старый, 1866 г., Тиблена не кончен, ограничившись несколькими выпусками и оборвавшись на XIII главе второй части (из 24 глав), перевод хороший, но с устарелого издания; другой перевод г. Алексеева вышел в 1886 г. в Киеве; о его достоинстве я ничего не могу сказать, так как с ним не знаком ,3‘.
Второй трактат «Синтетической философии», «Principles of Biology», занимает два тома (именно 2-й и 3-й всего сочинения). Ввиду воззрения Спенсера на общество как на организм, следующий по большей части тем же законам строения и развития, как и индивид, биология Спенсера имеет для его социологической доктрины значение, едва ли не важнейшее, чем сама социология. Здесь в биологических обобщениях лежат основы его доктрины. Наиболее категорическая критика биологической доктрины Спенсера принадлежит перу И.И. Мечникова и была помещена в «Вестнике Европы»14*. «Основания биологии» прекрасно переведены на русский язык Гер- дом и изданы Поляковым. Издания нет в продаже; желательно новое издание, сверенное с позднейшими английскими изданиями.
Тома IV и V занимают «Principles of Psychology». Есть русский перевод (СПб. ,1876), которого тоже уже нет в продаже и переиздание которого тоже было бы желательно. «Основания психологии» для социологической доктрины Спенсера имеют меньшее значение, нежели «Основные начала» и «Основания биологии», хотя вообще психологические законы очень важны при изучении социологии. Но такова отличительная черта социологии Спенсера.
«Principles of Sociology» должны составить собою шестой, седьмой и восьмой тома «Синтетической философии». До сих пор Спенсером выпущены том шестой и три выпуска седьмого тома 15*. Ожидается четвертый и последний выпуск седьмого тома и весь восьмой16*. На русский язык переведены из «Оснований социологии»: том I (т. е. шестой том «Синтетической] философии»]) в издании И.И. Билибина (1876 и 1877 гг.) и первый выпуск второго (седьмого по общей нумерации) в переводе проф. Лучицкого под заглавием «Начала социологии» (1880 г.)17'. Таким образом, русский перевод на два выпуска опоздал сравнительно с подлинником. Содержание непере- веденных двух выпусков посвящено духовной (ecclesiastical) и политической организации. Ожидаемый последний выпуск этого тома должен заключать учение о хозяйственной организации. Том третий (восьмой общей нумерации) будет посвящен учению о прогрессе. Некоторые социологические essays Герберта Спенсера отчасти заменяют не вышедшие еще части его
социологии. Так, «Генезис науки» дает понятие о содержании восьмой части социологии (второй части еще не вышедшего третьего тома). О следующей части, девятой, посвященной эстетическому прогрессу, дают понятия статьи «Происхождение и значение музыки» и «Философия слога». Наконец, статья «Прогресс, его закон и причина» резюмирует общий взгляд на состав прогресса. Все эти статьи переведены на русский язык и вошли в состав первого тома «Сочинений» Спенсера, издания, начатого было Тибле- ном.
Последний трактат «Синтетической философии», «Principles of Ethic», занимает девятый и десятый томы всего труда. Оба уже вышли по-английски. По-русски переведен только первый18*. Некоторое краткое изложение второго (десятого) [тома] на русском языке можно найти в статье г. Оболенского (Русская мысль. 1892, № 3). Первая половина этого второго тома «Этики» (десятого «Философии») представляет несколько переработанную перепечатку первого социологического труда Спенсера, его «Social Static». «Социальная статика» на русский язык переведена не была19*, но ее обстоятельный анализ можно найти в статье г. Михайловского «Что такое счастье?» («Отечественные] зап[иски]», 1872 г.). Этика Герберта Спенсера не пользуется методом изолирующей гипотезы, а представляет простое продолжение социологии в области нравственных явлений, причем, впрочем, теоретическое исследование переплетается с практикою. Общее сжатое изложение всей философии Спенсера см.: Коллинс. Философия Герб[ерта) Спенсера. 1892 г. (рус[ский] пер[евод] П.В. Мокиевского).
Я уже указал выше на значение социологических работ Н.К. Михайловского. Читателям известно близкое отношение г. Михайловского к «Русскому богатству», что, естественно, удерживает нас от более обстоятельного анализа его доктрины. В своих местах, по частным вопросам, будут мною сделаны необходимые указания. Теперь же ограничусь лишь указанием основных работ, ознакомление с которыми необходимо для ознакомления с социологическим учением нашего автора. Едва ли не надо считать «Патологическую магию» (Северный вестник, 1887 г., №№ 9, 10 и 12) тою статьей, с которой надо начинать изучение г. Михайловского. Связь между законом индивидуальности, законом иерархической борьбы за индивидуальность и законом ее подавления под влиянием массовой психологии может выясниться только из этой статьи, которая одна даст читателю достаточно полное представление о самой идее общества, как она понимается г. Михайловским. Затем более полное развитие закона индивидуальности читатели найдут в статьях «Борьба за индивидуальность» (Сочинения, т. V) и «Вольница и подвижники» (Соч[инения], [т.] V), а исследование массовой психологии и ее значения для индивидуальности и общественности в статьях «Герои и толпа» (Соч[инения], [т.] VI) и «Научные письма» (Соч[инения], [т.] VI). Наконец, приложение закона индивидуальности к теории развития надо искать в статье «Что такое прогресс?» (Соч[инения], [т.] IV). Эта же статья является критикою социологического учения Спенсера, как оно выяснилось до выхода его социологического трактата из многочисленных социологических essays. Критику учения Спенсера см. также в «Записках профана» (Сочинения], [т.] III, стр. 96-129), где речь идет о только что вышедшем тогда сочинении Спенсера «Study of sociology». О разборе «Социальной статики» в статье «Что такое счастье?» я уже упомянул выше.
Дж.Ст. Милль мало писал собственно по социологии и притом или по методу или по частным вопросам. Что касается его изучения параллельно с Огюстом Контом, выше рекомендованное, то это относится к уже упомянутой его книге о Конте и к трактату «Система логики», устанавливающему социологический метод.
Я рекомендую ознакомление с работами и некоторых старинных мыслителей не в целях извлечения оттуда социологических истин в свете современного знания. Наука делает такие значительные успехи, и ее требования так растут, что даже самые сильные и талантливые мыслители прежнего времени не могут удовлетворить современному состоянию знания. Однако ознакомление с идеями и доктринами (а еще лучше с оригинальным произведениями) сильных умов в высшей степени полезно и важно для лучшего уяснения того, что можно бы назвать горизонтом науки. Особенно следует сказать это о социологии, где, при еще не установившейся рамке науки, очень легко потерять перспективу, так что какой-нибудь сравнительно незначительный, но недавно провозглашенный (или просто случайно подвернувшийся начинающему читателю) научный закон может заслонить горизонт. Увлекаться историческим изучением каждого вопроса науки было бы пересолом, но ознакомление с общим учением прежних мыслителей, а также и с теми работами, которые касаются вопросов, почему-либо особенно заинтересовавших, в высшей степени полезно. К тому же, если мы имеем дело с крупным мыслителем (а только таких и дблжно иметь в виду), то всегда найдется что-нибудь непосредственно ценное, еще не вполне извлеченное и использованное последующими поколениями ^Мыслителей и ученых.
Для общего ознакомления с учениями социологического характера мож- рекомендовать следующие книги: і Flint Robert, Philosophy of Hystory in Europe, vol. I. in France; vol. II in
f,Germany (французский перевод Carreau). Последующие томы еще не вы- J Діли. Сочинение новейшее и из лучших и полнейших.
Стасюлевич М.М. Опыт исторического обозрения главных систем философии истории. 1868. Сочинение, несправедливо забытое, очень добросовестное и полное. К сожалению, обрывается на половине XIX века. Желательно было бы дополненное переиздание20’.
; Кареев Н.И. Основные вопросы философии истории. Может служить . полезным дополнением предыдущему, так как разбирает работы и доктрины новейшего времени, хотя не по авторам, а по вопросам.
Герье. Очерк развития исторической науки. М., 1885. Во многом уступает работе г. Стасюлевича, но доводит до более позднего времени.
Эспинас. Социальная жизнь животных (историческое введение). Сбив- чивое, очень краткое и очень бестолковое историческое обозрение социо- . логии294. Отмечаю только потому, что оно почему-то рекомендовано г. Каре- евым. Такое же бестолковое и сбивчивое историческое введение находим и у Гумпловича (Grundriss der Sociologie, 3-50), где, например, Конту отведены две страницы, а Бастиану (этнологу) — восемнадцать!
Auguste Comte. Cours de Philosophic Positive. Tome IV. Legon 47, заключающий в себе любопытный и содержательный обзор социологии до его курса. См. там же, t. V, leQon 45 (pp. 526-530) и t. VI, legon 56 (pp. 257-260).
Жуковский Ю.Г. Общественные теории XVI в. СПб., 1866.
Его же. История политической литературы XIX в. СПб., 1871.
Лесевич В.В. Этюды и очерки, именно статья о Данте как авторе любопытного социологического построения.
Из оригинальных трактатов, которые вышли до XIX в. и знакомство с которыми, не представляя необходимости, всегда полезно и плодотворно, назову только следующие: Аристотель. «Политика» (есть русский перевод); Макиавелли. «Государь» (есть русский перевод Бибикова); Гоббс «Elements du Citoyen» (французский] перев[од] с латинского); Вольтер. «Essays sur les moeurs et l*esprit des nations»; Монтескье. «Esprit des lois»; Руссо. «Contrat Social»; Кондорсе. «Esquise d’un tableau des progr^s de Tesprit humain».
После этого обзора главнейших общих трудов по социологии и исторического взгляда на прошлое, мы можем обратиться к указаниям литературы по двенадцати помеченным нами рубрикам.
IV 1.
«Определение общежития и общества. Определение социологии и ее задач». Очевидно, ответ на этот первый вопрос нашей программы надо искать в общих работах по социологии, из которых важнейшие поименованы выше:
Auguste Comte. Vol. I, legons 1 и 2; vol. IV, legons 45 и 49 (pp. 337-382).
Милль Дж.Ст. Система Логики, т. И, книга 6, гл. 6.
Герберт СпенсерК Vol. VI, part. I, ch. XXVI (§§ 208-211); part. II, ch. I m 212-213) и ch. II m 214-223)21*.
Его же. Об изучении социологии, гл. III.
Бокль. История цивилизации в Англии, т. I, часть I, 13-15 (русск[ий] перев[од] Тиблена).
Дарвин. Происхождение человека, т. I, стр. 73, 115, 120, 121 (русск[ий] перев[од] Сеченова).
Эспинас. Социальная жизнь животных, стр. 1-5,65 (русск[ий] перев[од,] изд[ание] Павленкова).
Tarde G. Les lois de limitation. Etude sociologique, гл. I, 4-14 и гл. Ill, 66- 98. Существует русск[ий] перев[од! изд[ания] Павленкова.
Fouillie Alfr[ed]. La science sociale contemporaine, стр. 23-ЭГи 379-391 (ed. 1880 г.).
Gumplowicz Ludwig. Grundriss der Sociologie, стр. 70-81.
Михайловский Н.К. Патологическая магия (Сев[ерный] вестн[ик].' 1887, № 9,10 и 12). преимущественно в третьей статье, частью во второй.
Кареев Н.И Основные вопросы философии истории, т. И, кн. III, гл. 1. 2.
«Универсальные законы в их проявлении в общественном строении и общественном процессе»:
Fourier Charles. Theorie des quatres mouvements; Конт. Т. I, lesons 1 и 2, т. IV, ІЄ90П 51 (pp. 463-503).
Конт. T. 1, legons 1 и 2, т. IV, lemons 51 (pp.) 463-503).
Спенсер. Т. I. часть II, §§ 72 (преобразование и эквивалентность сил), 80 (направление движения), 87 (ритмичность движения), 111-114, 122-126, 134-138,144 (закон эволюции), 154 (неустойчивость однородного), 161 (умножение эффектов), 168 (закон делимости), 175 (закон уравновешения) и 178 (закон разложения)22".
Фулье. Стр. 123-127 и 410-421.
' Тард. Гл. 1, 1-40.
Гумплович. 52-70. 3.
«Основные законы жизни в их проявлении в обществе». В этот вопрос целиком входит вся полемика об обществе как организме и особо вопрос о размножении (мальтузианство).
а) По вопросу об органической теории общества и закономерном распространении биологических законов в области социологии можно указать:
Конт. Vol. IV, lemons 50, pp. 423-428 (о дифференцовании).
Спенсер. Vol. III, § 373 (подбор), Vol. VI, part. 11, ch. 1 и 2, §§ 213-223 (учение о социальном организме)23*.
Его же. Essays (Опыты), особенно: «Социальный организм» и «Прогресс, ^го закон и причина» (русск[ий] перев[од,] т. I).
Дарвин. 1,82,91, 210,225; II. 197,242.
Ч Михайловский Н.К. Сочинения, т. И, 217-226 (о социальном организме); II, 226 (подбор); V, 56-115 (теория Дарвина и телеология); IV, 1-187 (статья «Что такое прогресс?»); Патологическая магия.
Фулье. 74-110 и 146-160.
Кареев Н.И. Т. II, кн. III, гл. 3.
П. М-в. Социологи-позитивисты (Знание. 1872, № 5).
Тард. Гл. I, 1-40.
Его же. Darwinisme naturel et darwinisme social (Revue Philosophique. 1884, № 6). Любопытная, хотя не всегда основательная критика.
б) По вопросу о мальтузианстве:
Мальтус. Опыт о законе народонаселения, русск[ий] пер[евод] Бибикова.
Фурье. Nouveau monde industriel.
Прудон. Etudes sur la justice dans la revolution. Извлечение приведено в приложении к русскому переводу Мальтуса.
Чернышевский Н.Г. Современник. 1860, № 11; в дополнениях к переводу Милля, одна из самых блестящих критик мальтузианства. Извлечение приведено при русском переводе Мальтуса.
Конт. Vol. IV, 454-458, остроумная и оригинальная критика мальтузианства.
Спенсер. Vol. Ill, part. VI, §§ 315-37724’.
Михайловский Н.К. Сочинения, V, 353-388.
Жуковский Ю.Г. Вопрос народонаселения (Вестник Европы. 1871, № 1).
Джордж (George Henri). Progress and Poverty, кн. И, 81-13425’. Есть немецкий перевод.
/ . 4.
«Основные законы жизни одушевленной или активной в их проявлении в обществе. Индивидуальность как воплощение активности. Определение индивидуальности. Значение личности. Развитие личности».
Этот вопрос тесно связан с предыдущим и редко рассматривается отдельно от него, но некоторые его стороны, напротив того, совершенно выделены и редко вводятся в общее обозрение вопроса. Расчленяется вопрос естественно на закон активности в общественной жизни и на закон индивидуальности, ее развитие, борьбу за нее, условия и способы ее проявления.
а) По вопросу о законе активности, как он проявляется в общественной жизни:
Конт. Ill, le9ons 44 и 45, 483-589 (философия животной жизни, или animalite); IV, 1е$оп 51, pp. 443,449-450 (потребность деятельности).
Фулье. 192-257, гипотеза общественного самосознания.
Гард. Гл. И, 41-66; гл. V, 158-212; гл. VI, 213-266.
Дарвин. 1,24-25, 57,60,65, 76; II, 256.
б) по вопросу о законе индивидуальности и связанных с ним вопросах:
Михайловский. Сочинения, III, 160-179; IV, 1-187; V, 1-57 (о социологических упражнениях Иегера); V, 191-402 («Борьба за индивидуальность»); V,
403-466 (статьи «Вольница и подвижники» и «Приписка»); VI, 395-452 («Научные письма»); «Патологическая магия».
Спенсер. Ill, part. IV, ch. II, §§ 180-186 и ch. III. §§ 187-189; (иерархия индивидуальностей в растительном мире); III, part. IV, ch. IV, §§ 199-207, ch. V, §§ 208-211, и ch. XV, §§ 254-259 (то же явление в мире животном)26’; VI,
part. I, ch. I, §§ 1-5 (надорганическое развитие)27'.
Дарвин. I, главы 2, 3 и 5; II, главы 19, 20 и 21; особо о расах: II, 172; о женщинах: 1,6, 269-279; И, 277-285.
Конт. И, ІЄ90П 50, 384-398 (о человеческой личности, ее индивидуальных и общественных свойствах).
Кареев Н.И. Сущность исторического процесса и роль личности.
Эспинас. 4,65-72 (об иерархии индивидуальностей).
Джордж. 115, 119, 278,415, 419,427, 445, 467.
Тард. Гл. III, 82-98.
Его же. Darwinisme naturel et darwinisme social.
Гумплович. 81-92 (о расах).
Вопрос о расах есть дело этнологии, но может быть вводим в социологию преимущественно в связи в вопросами, намеченными настоящими пунктами программы. Иногда в связи с пунктом девятым. 5.
«Классификация активности (деятельности): а) индивидуальная, об-" щественная и массовая; 6) общественно-несогласованная, принудительно-согласованная, бессознательно-согласованная и самодеятельно-согласованная; и в) органическая, умственная, нравственная, политическая и экономическая; consensus деятельности».
Собственно социологическая разработка этого отдела очень отстала. Причиной тому то обстоятельство, что только в последнее время начинают выясняться законы, затронутые двумя предыдущими вопросами, от предварительного решения которых зависит самая возможность социологической разработки вопросов, намеченных настоящим, пятым пунктом программы. Однако интерес, который всегда особенно возбуждали общественные факты, входящие в круг нашего вопроса, и огромная важность для практической жизни вызвали их усиленную разработку конкретным обществоведением и абстрактными общественными науками гипотетического метода. Этою-то разнородною деятельностью личностей в связи с соотносительными явлениями культуры и занимаются политическая экономия, дедуктивная этика, правоведение и т. п. Таким образом, тяготения разного рода деятельностей, из вышеперечисленных под буквою в, разработаны и вместе с богатым материалом, собранным конкретным знанием, ждут социологической обработки, когда почва будет подготовлена успехами предыдущих пунктов. Впрочем, кое-что уже сделано. Укажу немногое, заслуживающее действительного внимания.
Конт. IV, ІЄ90П 43 (Consensus деятельности); 1е$оп 50, 384-398 (общий взгляд); ІЄ90П 51,447 (согласование индивидуальной и общественной энергии); legon 51,462 (consensus).
Михайловский. Сочинения, VI, 280-394 («Герои и толпа»); VI, 395-452 .(«Научные письма»), «Патологическая магия».
Тард. Гл. I.
Кареев Н.И. Сущность исторического процесса и значение личности.
Фульеу вышеуказанная теория о самосознании общественном.
Все это не очень много, так что и до сих пор главнейшее представление о различного рода деятельности личности мы почерпаем из дедукций наук гипотетического метода.
интересуется только попутно, посвятив все свои работы предшествовавшим вопросам социологии.
Джордж. 337-345; 429-466.
Тард. Гл. 5 и 6. 7.
«Классификация культуры: духовная (умственная н нравственная), политическая и экономическая (материальная). Культурные факторы, их взаимодействие и значение. Consensus факторов».
Конт. IV.
Спенсер. VI. part. II, (consensus факторов); part. III (семья); vol. VII,part. IV (обычай); part. V (духовная культура); part. VI (политическая культура)29'. Ожидаемая часть VII будет посвящена культуре экономической.
Бокль. Все сочинение посвящено изучению взаимоотношения культурных факторов. Обойдя молчанием фактор экономический и устранив из исследования фактор нравственный как второстепенный (том I, часть I, гл. 3), Бокль все остальное свое изложение посвящает исследованию взаимоотношения факторов умственного и политического, различая в последнем состояние опеки и состояние свободы. Специально вострое об опеке см.: I, главы 4 и 5,126-212; гл. 8,462 и гл. 9,457-507; II, гл. 1,1-2,24-30,120— 140, о суевериях— И, 142; о значении положительного знания— II, 518.
Дарвин. О богатстве, I, 126; о браке — 1,70,98,130 и II, 271-273; о нравственности — 1,68,71-76,123-124.
Джордж. 408-423,476-483 (о политическом факторе в его отношении к экономическому).
Тард. Гл. 7, причем о языке — 279-290, о религии — 291-314, о правительстве — 315-339, о законах — 340-354, о хозяйстве — 355-379, о нравственности — 380-396. Особо об обычаях и модах — 267-278.
Я остановился только на социологических работах, но именно по этому вопросу богатый научный материал предлагают этнографы, антропологи и филологи. Работы Тейлора, Леббока, Бастиана, Макленнана, Летурно, Лип- перта, Макса Мюллера, Мена, М. Ковалевского, Зибера достаточно известны. Почти все они заключают в себе и некоторые обобщения, которые должны быть введены в социологию. 9.
«Историческая среда».
Прудон. Война и Мир (русск[ий] перев[од]). Единственное абстрактно- научное широко охватывающее обследование вопроса о международных столкновениях; как обыкновенно у этого писателя, — несколько метафизичное.
Дарвин. 1,177-187. Единственные в своем роде соображения о подборе обществ в междуплеменной борьбе.
Новиков ЯЛ. La Politique international. Paris, 1886. В этой французской книжке нашего соотечественника есть и глава о международной борьбе и подборе, глава, по идеям очень слабая, являющаяся отражением поверхностного дарвинизма. Любопытна эта глава лишь по собранному в ней материалу по расовой, культурной и политической борьбе. В недавнее время г. Новиков выпустил еще книжку, специально посвященную вопросу о международной борьбе31'. Судя по упомянутой главе цитированного сочинения, новая работа ее автора мало обещает в теоретическом отношении. Надо ожидать, что она заключает еще более фактического материала.
Гумпловин. 81-92.
Его же. Rassenkampf: Sociologische Untersuchungen. 1883 г. Та же точка зрения поверхностного дарвинизма (стоит сравнить с осторожным анализом самого Дарвина, вышеназванным) и то же собрание интересного материала.
Если, таким образом, социологическое изучение этого пункта программы оставляет желать очень многого, то конкретное обществоведение, напротив того, переполнено изучением фактического материала, так как войны, союзы, сношения культурные и политические, вообще международные отношения составляют один из самых крупных отделов истории. Настоятельный интерес этой группы явлений побудил и науки гипотетического метода усиленно заняться этого рода явлениями. С одной стороны, политическая экономия предложила три системы международного экономического состязания, известные под названием меркантильной, протекционистской и фритредерской, а с другой стороны, правоведение выработало в «Международном праве» такую же теорию отношений политических. Вся эта громадная и во многих отношениях ценная литература нам сегодня не подлежит.
Спенсер. VI, p. I, ch. 3, §§ 14-2132\ Коротенький, но очень содержательный обзор вопроса.
Дарвин. I, 84, 125, 180, 184 (влияние климата).
Бокль. I, 29-114, знаменитые страницы, не нуждающиеся в рекомендации. Кроме того, см. II, 8 (о природных условиях Испании) и И, 143 и 253 (о Шотландии).
Конт. IV, Iegon 47, 182-183; le^on 48, 287; le^on 51, 448. Конт придает второстепенное значение природным условиям.
Монтескье. Esprit des lois, заключает очень смелое и талантливое, но и очень устарелое обозрение влияния природных условий. Отдельные замечания не потеряли значения и теперь.
Вайц и Герланд. Anthropologie der Naturvoelker. Первый том этого громадного и капитального труда заключает очень обстоятельное, но и очень одностороннее обследование вопроса о влиянии климата. Исследование заслуживает внимания по обилию фактического материала. 11.
«Прогресс».
Конт. IV, ІЄ90П 51; V, lesons 52, 53, 54 и 55; VI, lemons 56 и 57. Кроме теории прогресса, занимающей эти семь глав (около двух їомов), см. IV, le9ons 48, 263-293; 1е$оп 50, 383.
Спенсер. Essays: «Прогресс, его закон и причина», «Генезис науки», «Происхождение музыки и ее значение», «Философия слога». (Опыты, русск[ий] перев[од], т. I).
Его же. Ill, part. IV (прогресс органический); III, part. IV, § 373 (подбор в обществах)33*. Весь ожидаемый восьмой том должен быть посвящен теории прогресса, существенные черты которой выяснились, по заявлению самого Спенсера, в перечисленных Essays.
Михайловский. Что такое прогресс? (Сочинения, IV, 1-187).
Чернышевский. О причинах падения Рима. (Современник. 1860, № 5).
П. М-в. Научные основы истории цивилизации. (Знание. 1872 г.).
Его же. Формула прогресса г. Михайловского. (Отечественные] запуски]. 1870 г.).
Кареев Н.И. Основные вопросы философии истории, т. II, кн. IV, главы II
и III.
Дарвин. 1,124,138.
Джордж. 427-496.
Фулье. 41-54, 189-191.
Тард. Гл. И, 56-65.
Понятие прогресса есть явление сравнительно новое в науке. Оно начало определенно складываться лишь к концу XVIII века и впервые обрело систематическое выражение в знаменитой книги Кондорсе, выше нами названной. Любопытно также иметь в виду мысли Милля об экономическом прогрессе в заключительной части его «Оснований политической экономии». а) Общие определения:
Милль Дж.Ст. Система логики, 2 тома русск[ий] пер[евод] Резенера. Часть 6-я (заключительная) посвящена «Логике нравственных наук», в том числе специально обществоведению главы VI—XII. Русский перевод тяжеловат, но вполне удовлетворителен. После выхода русского перевода вышло, еще при жизни Милля, английское издание с некоторыми дополнениями. Существуют французский и немецкий переводы. Труд Милля есть
коренной источник по изучению методологии вообще, обществоведения
в особенности. Чтение одной шестой части, без предварительного внимательного изучения всего трактата, бесполезно, и если читателю даже покажется, что он понимает читаемое, то это будет лишь доказательством, что он ничего не понял. Изучение Милля есть значительный труд, но для желающего серьезно работать в области социологии настоятельно необходимый. Вполне заменить его невозможно, но некоторой заменой его могут быть следующие три сочинения:
Бен. Логика; русск[ий] перев[од] является сокращенным и несколько популяризованным изложением трактата Милля.
Джевонс. Учебник логики; русск[ий] перев[од]. Самостоятельная обработка, но в духе Милля.
Зверев Н. (проф.) Основание классификации государств. 1883 г.; именно методологическое введение. Ясное, сжатое и толковое изложение. После Милля.
Конт. IV, legon 48.
Бокль. 1,1-10,114-125,126-129, 377.
Спенсер. Изучение социологии; перев. Гольдсмита. СПб., 1874-1875 гг. 2
тома.
Михайловский. Сочинения, I («Аналогический метод»), III, 96-129, (критика «Изучения социологии» Спенсера).
Тард. Гл. IV, 99-157.
б) Гипотетический метод:
Милль. Система логики, И, гл. VIII и IX.
Чернышевский. Гипотетический метод (Современник. 1860, №№ 2 и 3).
Жуковский Ю.Г. Уже названная мною в прошлый раз статья об Адаме Смите и его школе (Современник. 1865 г.)34*.
в) Диалектический метод:
Бельтов. К вопросу о монистическом взгляде на историю. СПб., 1894.
Михайловский. Литература и жизнь (Русское богатство. 1894, № 10 и 1895 № 1).
И. Б-кий. Нечто о диалектическом методе (Русское богатство. 1895, №4).
Антонович М.А. Гегелевская философия (Современник. 1861 г.)35*.
г) Субъективный метод:
Чернышевский. Антропологический принцип философии (Современник, 1860, № 4 и 5), заключает критику выпущенной г. П. М. книги о личности36*. Термин «субъективный метод» еще не произнесен, но спор по существу идет именно о той философии антропологизма, из которой автор критикуемой книжки и вывел вскоре субъективизм. Основное разногласие достаточно выяснилось уже.
П. М-в. Задачи позитивизма (Современное обозрение. 1867 г.) и дальнейшее развитие в «Исторических] п[исьмах]».
Михайловский. II, 116-118; III, 7-23 и 130-159; IV, 1-187; V, 58-115; «Страшен сон, да милостив Бог», (Русская мысль. 1888 г.); «Литература и жизнь» (Русское богатство. 1894 г. № 10 и 1895 г. № 1). (Статья моя, с которою полемизирует г. Михайловский в указанных местах третьего тома, была помещена в «Знании», 1873 г., № 10 и, несколько сокращенная, вошла в отдельное издание «Социологических этюдов», т. 1,1891 г.37’).
Кареев. Основные вопросы философии истории, т. I, кн. II, главы 1,4 и 5.
Быть может, не лишним будет упомянуть, что г. Дебольский в книге «О высшем благе» (СПб., 1886 г.) посвятил несколько любопытных страниц этому вопросу, а также, что г. Лесевич в «Критике основоначал позитивной философии» попытался найти среднюю точку зрения (стр. 241-343).
Мы окончили намеченную нами программу. Конечно, она выполнена далеко не так удовлетворительно, как то было бы желательно. Я и не задавался исчерпывающею работою. Моя цель была дать столько указаний преимущественно общего характера, чтобы ознакомившийся с указанною программою мог дальше самостоятельно продолжать свою работу. Указатель же по отдельным вопросам имел главнейшей целью хотя несколько выяснить состав и содержание вопроса, дальнейшее изучение которого вполне зависит от степени той общей подготовки, программа которой явилась предметом третьего параграфа настоящего указателя. Такова, не больше того, была моя задача. Если эта цель хотя отчасти достигается моим указателем, то это все, чего я от моей работы желаю и чего от нее могут требовать и те, кто к ней захотел бы обратиться.
Еще по теме ДНЕВНИК ЖУРНАЛИСТА [декабрь 1895 г.]:
- Многовариантная модель социальной эволюции
- ДНЕВНИК ЖУРНАЛИСТА [декабрь 1895 г.]
- КОММЕНТАРИИ
- Дело Иссы