Противоречие и эмпирическое изучение конфликта

Будон и Элстер связывают противоречие с непреднамеренными последствиями деятельности, подклассом «обратного эффекта», который может происходить из заранее

обдуманных, умышленных действий множества индивидов. Элстер выделяет два вида противоречий, понимаемых таким образом, — «незавершенность» (counterfinality)и «субоптимальность» (suboptimality) [23]. Первая ассоциируется с тем, что Элстер именует ошибочной композицией — ложным убеждением, согласно которому то, что при данном стечении обстоятельств возможно для одного человека, возможно одновременно и для всех других, попавших в аналогичные условия.

Элстер считает, что многочисленные примеры ошибочной композиции могут быть рассмотрены как заключающие в себе противоречивые социальные отношения. Противоречивые последствия наступают в тех случаях, когда каждый из совокупности индивидов совершает действия, которые приводят к запланированным последствиям, если предпринимаются этим индивидом в отдельности, но порождают обратный эффект, если осуществляются всеми. Так, например, если вся аудитория, находящаяся в лекционном зале, встанет со своих мест, дабы лучше разглядеть лектора, это не удастся никому. Если каждый фермер, проживающий в конкретном районе, попытается расширить свои угодья за счет вырубки деревьев, приводящей к эрозии почв, наступающей вследствие обезлесения, то в конечном счете количество земли у всех фермеров только уменьшится. Эти результаты не только не планируются, но и идут вразрез с тем, что желательно в данной ситуации для всех и каждого; тем не менее они вытекают из поведения, нацеленного на удовлетворение желаний и потребностей индивидов, которое на самом деле могло бы достичь поставленных целей, если бы не было введено в общее употребление. Рассмотрим подмеченную Марксом тенденцию к снижению нормы прибыли, наблюдаемую в условиях капиталистической экономики [24]. В условиях, когда экономика развивается такими темпами, что поглощает все имеющиеся в наличии источники рабочей силы, заработная плата растет по мере того, как работодатели начинают испытывать нехватку подходящих рабочих рук. Дабы противостоять этому, работодатели внедряют технические новшества, позволяющие экономить

затраты на оплату труда. В то время как отдельные промышленники и фабриканты могут повысить, таким образом, рентабельность собственного предприятия, абсолютная величина прибавочной стоимости, а следовательно, и прибыли, в экономике в целом уменьшается, поскольку соотношение постоянного и переменного капитала увеличивается.

Второй тип отношений противоречия — субоптимальность — определяется с позиции теории игр. Здесь все участники теоретико-игровой ситуации выбирают стратегию решения, осознавая, что другие участвующие делают то же самое и что все могли бы добиться того же и много большего, если бы была принята другая стратегия. В отличие от ситуации, когда речь идет о незавершенности, они понимают, к каким последствиям может привести их поведение, по-разному «сопрягающееся» с поступками других людей. Предположим, что фермеры, выращивающие определенную сельскохозяйственную культуру, смогут обеспечить себе большую прибыль, образовав картель. Если последний организован, отдельному фермеру будет выгоднее не подчиниться картельному соглашению, дабы извлекать из него выгоду, не будучи связанным никакими обязательствами. Так как все фермеры отдают себе отчет в том, что дела обстоят именно так, картеля не будет [25]. Аналогичное объяснение было использовано Будоном применительно к исследованию образования и социальной мобильности. В 1960 гг. развитие высшего образования наблюдалось практически во всех индустриально развитых странах. По мере того как образовательный уровень повышался, все больше и больше людей занимали позиции, для которых полученная ими квалификация была явно чрезмерной, о чем свидетельствовали и формальные требования, предъявляемые к работе. В качестве частичного решения проблемы разочарования и неудовлетворенности, возникающих вследствие подобного положения вещей, многие страны ввели так называемые «краткосрочные циклы» высшего образования — курсы, обучение на которых осуществлялось в более гибкой и сокращенной форме. Однако пойти на них решились немногие. Почему? Будон полагает, что провал проекта ускорен

ного образования следует постигать с позиций, аналогичных тем, что имеют место в условиях дилеммы узника — как субоптимальный результат рациональных решений, принимаемых студентами, осознающими их вероятный исход.

Формулировки, предложенные Элстером и Бу доном, весьма привлекательны, ибо дают возможность четко определить противоречие (хотя сам Будон и не использует этот термин), а также потому, что указывают, каким образом понятие может быть наполнено эмпирическим содержанием. Последствия преднамеренных действий противоречивы в тех случаях, когда эти последствия искажены настолько, что сама деятельность, направленная на получение желаемого, снижает вероятность его достижения. Тем не менее, подобное представление о противоречиях сталкивается с очевидными трудностями. Дело в том, что оно непосредственно связано с использованием моделей, заимствованных в теории игр. Нет сомнений, что теоретико-игровые модели могут успешно использоваться в эмпирических исследованиях с целью определения проблем, требующих изучения, а также на стадии интерпретации полученных результатов. Примером может служить исследование Будона в области социологии образования. Тем не менее возможное-

ти применения теории игр в социальных науках ограничены.

Практическая польза теоретико-игровых моделей куда более очевидна в ситуациях, когда речь идет об определенных особых обстоятельствах: когда необходимо принять конкретные «решения »; когда возможные альтернативные последствия определяются достаточно легко; а также там, где решения принимаются множеством индивидов отдельно, а не в ситуации непосредственного взаимодействия друг с другом. Такого рода условия — не редкость для современных обществ, однако существует немало контекстов социальной жизни, не относящихся к этому разряду. Если связь с теорией игр можно считать одним источником ограниченности обсуждаемого нами подхода к понятию противоречия, то другим, несомненно, является приверженность принципам методологического индивидуализма, особенно очевидная в работах Элстера. С точки зрения логики, связь, существующая между ними, может показаться весьма условной, однако, нетрудно понять, почему они имеют тенденцию идти рука об руку. Элстер усматривает противоречие в несоответствии между отдельно предпринятыми индивидуальными действиями и их сложными, комбинированными последствиями. По сути дела, все сводится к тому, что было обозначено нами как анализ стратегического поведения. С этой точки зрения, противоречие невозможно понять как неотъемлемую характеристику структурных условий воспроизводства системы.

Мы полагаем, что речь идет о подходе, гораздо более значимом для социальной теории, чем те, что были предложены Будоном и Элстером, и открывающем широкие возможности для эмпирической работы. Нам хотелось бы не столько опровергнуть значимость идей, выдвинутых этими авторами, сколько дополнить их. Можно предположить, что противоречивые последствия из разряда тех, что обсуждались ими, систематично взаимосвязаны со структурным противоречием (терминология наша).

чем это делают Будон и Элстер, и, кроме того, освободить его от предпосылок и допущений, свойственных методологическому индивидуализму. Иными словами, мы хотим установить связь, существующую между этим понятием и всеобщими типами социетальных общностей, выделенными нами ранее, из условия, чтобы, несмотря на возможное наличие многочисленных примеров вторичных противоречий, эти являлись бы производными от доминирующих противоречивых способов структурирования обществ. Однако первичные и вторичные структурные противоречия — так, как определяем их мы — по-прежнему сохраняют ту же смысловую сущность, которую приписывает им Элстер; условия воспроизводства системы зависят от структуральных свойств, приводящих к отрицанию самих принципов, на которых они основываются.

В качестве уместного примера рассуждений на тему первичных противоречий капиталистических государств приведем ряд работ, написанных К. Оффе (Offe) [27]. В своих основных проявлениях они логически и по существу совместимы с идеями, выдвигаемыми в нашей книге, а также подкреплены солидной эмпирической базой. Институциональная форма капиталистического государства описывается исходя, из следующих (основных) характерных особенностей: «Политической власти запрещается организовывать производство в соответствии с ее собственными политическими критериями». Иными словами, крупные сектора экономической структуры координируются не правительством, но деятельностью, осуществляемой внутри «частных» сфер экономического предпринимательства. Институциональной основой этих сфер являются частная собственность и долговременное «владение » рабочей силой. «Политическая власть косвенно — через механизмы налогообложения и влияние со стороны рынка капитала — зависит от объема частных накоплений ». То есть государство финансируется посредством взимания налогов, извлекаемых в ходе процессов экономического развития, не управляемых государственными органами напрямую. «Поскольку государство зависит от процесса накопления, который оно не в силах организовать, каждый за

нимающий какой-либо государственный пост или должность по существу заинтересован в создании и поддержании благоприятных условий, способствующих накоплению» [28].

Третий пункт — важное дополнение к первым двум. Он помогает избежать последствий и выводов наивного функционализма, ибо делает очевидным тот факт, что люди, занятые в государственных органах и учреждениях, располагают определенным набором знаний о явлениях, определенных в двух первых пунктах, и действуют в свете своей осведомленности.

Почему капиталистическое государство, охарактеризованное подобным образом, представляет собой противоречивую социальную форму? Потому что сами условия, делающие возможным его существование, приводят в действие и зависят от механизмов, идущих вразрез с государственной властью. «Частнокапиталистическая форма присвоения продуктов труда » — в традиционной терминологии — предполагает «обобществленное производство », одновременно отрицая его. То же самое можно выразить и по-другому — путь, аналитически проработанный К. Оффе, — сказав, что хотя государство и предопределяется товарной формой, оно, вместе с тем, зависит от ее отрицания. Непосредственным выражением коммодификации являются покупка и продажа ценностей; когда последние перестают рассматриваться как годные для обмена на деньги, они утрачивают свой товарный характер. Противоречивый характер капиталистического государства выражается в «метаниях» между коммодификацией, декоммодификацией и повторной коммодификацией. Возьмем в качестве примера предоставление здравоохранения и общественного транспорта. Учреждение системы социальной медицины подразумевает декоммодификацию основных аспектов здравоохранения, то есть организацию их на основе принципов, не зависящих от того, может ли индивид, испытывающий потребность в лечении, оплатить его или нет. Однако тем, кто менее всего нуждается в социальной медицине, — речь идет о наиболее обеспеченных слоях населения, которые, несмотря на наличие государственной системы медицинского обслуживания, предпочитают пользоваться услугами частнопрактикующих

врачей, — надлежит (диспропорционально) содействовать ее развитию посредством уплаты прогрессивных налогов. Поэтому, вероятно, они пытаются сделать ряд оказываемых социальной медициной услуг платными, переведя их обратно на коммерческую основу. Аналогичная ситуация складывается и с общественным транспортом. Те, кто, платя высокие налоги, вносит значительный вклад в финансирование системы общественного транспорта, как правило, передвигаются на собственных машинах. Поэтому, скорее всего, они будут сопротивляться такому положению дел, при котором общественный транспорт рассматривается как общественное благо, нежели как жизнеспособный, с коммерческой точки зрения, набор услуг. Поскольку представители групп с более низким уровнем доходов имеют противоположную точку зрения, политика правительства может переходить от тенденций денационализации к идеям ренационализации транспортных услуг по мере того, как партии, представляющие интересы различных классов, последовательно сменяют друг друга у руля власти [29].

Исследование Оффе со всей остротой поднимает проблему отношений между противоречием и конфликтом, но прежде чем обсуждать ее, нам хотелось бы затронуть тему вторичных противоречий. Первичные противоречия могут быть связаны множеством более или менее непосредственных отношений с противоречиями вторичными. Некоторые из них носят весьма общий характер, другие соответствуют определенным контекстам. Рассмотрим следующие примеры, взятые наугад из социологической литературы. Все они олицетворяют собой обратные результаты, но, кроме того, выражают, как нам кажется, противоречия. Исследование престарелых и предоставления дополнительных пособий и льгот. В Соединенных Штатах Америки были введены дополнительные страховые льготы, нацеленные на улучшение положения пожилых людей с низкими доходами. Однако небольшие суммы, добавленные к их доходам, привели к тому, что уровень последних повысился ровно настолько, чтобы они утратили свое право на бесплатную государственную медицин- скую помощь. В результате им было отказано в медицинской страховке, так что многие оказались даже в более затруднительном положении, чем прежде.

Исследование полиции. Для того, чтобы снизить расходы на оплату сверхурочной работы полицейских из числа имеющегося личного состава, власти Нью-Йорка приняли решение вывести на улицы города дополнительное количество патрулей. Однако оказалось, что основная причина сверхурочной работы полиции заключалась в проведении и оформлении арестов. Увеличившееся количество полицейских, заполонивших улицы города, привело к росту задержаний, что на самом деле лишь усугубило ситуацию, вместо того чтобы исправить ее.

Теория структурации, эмпирическое исследование... ^Ч* Э. Гидденс «Устроение общества» Анализ уличных беспорядков в Детройте. Конец 1960-х гг. ознаменовался широкомасштабными усилиями, направленными на предотвращение рецидивов массовых беспорядков в гетто Детройта путем увеличения пособий, выплачиваемых за счет благотворительных фондов, и предоставления гарантий занятости людям, живущим в этих районах города. Эти меры привлекли в город большое количество бедняков, желающих воспользоваться преимуществами предложенных программ. Многие из них не смогли трудоустроиться в городе и пополнили ряды безработных, что привело к дальнейшему увеличению последних. Другие заняли рабочие места, которые в противном случае достались бы страдающим от хронической безработицы коренным жителям города. Таким образом, условия, которые, по общему мнению, способствовали вспышкам беспорядков, были скорее усилены, нежели ослаблены [30].

Подобные примеры помогают понять вероятную связь между структурным противоречием, противоречием, как его понимают Будон и Элстер, и явлением социального конфликта. Итак, нам хотелось бы выдвинуть следующее предположение: по всей вероятности, противоречие и конфликт связаны напрямую в тех случаях, когда индивиды сталкиваются с искаженными последствиями собственных действий или считают их вполне вероятными. Мы не утверждаем, что противоречия неизбежно порождают последствия, обратные ожидаемым, или что все искаженные последствия противоречивы. Однако противоречие является разновидностью структурного искажения и, по-видимому, постоянно борется с обратными последствиями, проявляясь и раскры

ваясь в поведении поставленных в определенные условия акторов. Вызывая «обратный эффект», искаженные результаты порождают депрессию, чувство разочарования, негодования, удрученное состояние, а потому, по меньшей мере, потенциальную готовность к борьбе. Иными словами, дела обстоят хуже, чем были до того, в обстановке, когда все или большинство присутствующих могли рассчитывать на то, что они улучшатся. Отметим, что исследование искаженных последствий противоречивого характера представляется нам плодотворным с точки зрения изучения источников конфликтов. Однако мы могли убедиться, что практика отождествления противоречий с подобными последствиями как таковыми весьма ограничена; ибо, с одной стороны, структурное противоречие не обязательно ведет к обратным последствиям, а, с другой, последние не являются единственными, связанными с противоречием условиями, способными вызвать конфликт.

Можно сказать, что искаженные последствия представляют собой непредвиденные результаты, которые могут быть вызваны ситуацией структурного противоречия. Общие условия, стимулирующие возникновение конфликта, следует искать в связи, существующей между противоречием и коллективными интересами. Капитализм — классовое общество, а противоречие между «частнокапиталистической формой присвоения продуктов труда» и «обобществленным производством » зафиксировано в делении общества на классы, различающиеся своими интересами. Конечно, соотношение между противоречиями и интересами подвержено изменениям. Однако можно вполне обоснованно утверждать, что чем больше сближаются первичные и вторичные противоречия, тем значительнее становится доминирующая тенденция выравнивания различий интересов, и тем более вероятно, что открытый конфликт будет развиваться вдоль «линии сброса » этих противоречий. По-видимому, существуют три типа обстоятельств, особенно значимых для исследования отношений между противоречием и конфликтом: неопределенность действия, рассредоточение противоречий и доминирование прямых репрессий [31]. Под «неопределенностью » действий мы понимаем (терминология Уиллиса) глубину постижения акторами противоречивых свойств социальных систем, в которых они существуют. Проникно

вение в суть противоречий может инициировать деятельность, направленную на их разрешение или преодоление. Однако было бы ошибочным считать, что осознание характера противоречий связано исключительно с социальными изменениями. Противоречие — источник динамизма, но понимание этого неискушенными акторами может активизировать попытки как стабилизировать существующее положение дел, так и преобразовать его. Важность этого момента заслуживает особого внимания, если мы обращаемся к прогнозам Маркса относительно предполагаемого перехода от капитализма к социализму. Маркс утверждал, что по мере того как представители рабочего класса постигают противоречивый характер капиталистического производства, они мобилизуют свои силы, дабы изменить его. По-видимо- му, Маркс не придает большого значения возможности того, что господствующие в обществе группы могут овладеть представлениями о системе, достаточными, чтобы в какой- то мере стабилизировать ее. Именно так может быть представлена возрастающая роль государства. Государство не просто находится в тисках первичных противоречий; государственные органы способны контролировать условия воспроизводства системы, сводя к минимуму возможные конфликты.

Степень слияния или рассредоточения противоречий меняется в соответствии с двумя основными группами условий. Одна из них — «скачкообразное развитие », другая — регионализация. Вряд ли стоит углубляться в обсуждение понятия скачкообразного (неравномерного) развития или его практического применения. В большинстве случаев оно ассоциируется с марксизмом и в особенности с работами Л. Троцкого (Trotsky) и В. Ленина (Lenin), однако попытки объяснить и использовать это понятие предпринимались не только представителями марксистской социально-научной мысли. Концепция неравномерного развития имеет более широкую сферу применения, нежели та, что приписывалась ей обычно. Как правило, она употребляется в отношении крупномасштабных процессов изменений; однако, мы не находим никаких причин, препятствующих ее применению и в случаях более ограниченных пространственно-временных контекстов. Существенную роль здесь играет и понятие регионализации. Специфическая региональная «распро-

страненность », сочетающаяся с различными темпами изменений, может способствовать наращиванию противоречий и, возможно, появлению искаженных последствий. По мнению Ленина, именно такая ситуация сложилась в России в начале XX столетия. Другие формы регионализации ведут к размыванию или сегментации противоречий. Там, где это случается, конфликты носят фрагментарный и перекрестный характер, так что результаты усилий одних сводят на нет действия других. Под прямыми репрессиями мы понимаем применение силы или угрозу ее использования во имя сдерживания активной борьбы. Обычно считается, что использование силы есть одно из проявлений конфликта, но угроза (или тактическая демонстрация) ее применения вполне подходят для того, чтобы источники разногласий не превращались в неприкрытую вражду. Тем же, кто убежден, что контроль за средствами принуждения и насилия не может использоваться для борьбы с серьезными, глубоко за- ^              легающими конфликтами, мы посоветуем поразмышлять

над ситуациями, подобными той, что сложилась в Южной 2              Африке [32].