3.7. Что такое аутентичное общество?

Социальная принадлежность противоположна чувству государственной принадлежности. Это положение основано на оценке трех тезисов коммунитаризма : общество - главное человеческое благо, в котором совпадают индивидуальные обязанности и ценности; для достойной жизни надо быть членом государства и принимать участие в его делах. « Если первый тезис относительно непротиворечив, а второй противоречив, но убедителен, то третий необоснован и опасен»», - пишет Бьюкенен43. Почему? Потому что первый тезис не отвечает на вопросы: является ли обществом группа из нескольких семей? если да, то обеспечивает ли она своих членов благами, которые не может предоставить семья? если нет, то предлагают ли такие группы своим членам блага, которые не дают группы охотников и собирателей первобытного общества?

Второй тезис не менее дискуссионный . Достойная жизнь предполагает особую склонность индивида быть членом государства на основе фактической принадлежности к нему.

Третий тезис ложен и является «чистейшим догматизмом». Участие в делах государства не подтверждается раз- работкой теории объективного блага. Одновременно этот тезис служит неявной социологической посылкой о генезисе специфических склонностей в специфических условиях. Эта посылка нуждается в философской (участие в делах государства необходимо для улучшения человеческой жизни) и социологической ( эмпирическая проверка) аргументации. И то и другое невозможно. Нельзя указать такие человеческие склонности, которые возникают только на основе участия в делах государства. И потому невозможно эмпирически проверить истинность утверждения: участие в делах государства действительно вырабатывает такие склонности.

Во все времена существовали большие и малые государства. Большие обычно принимали форму многонациональных империй, малые становились национальными государствами. Предположение об особой « государственной склонности» требует доказать различие ее в больших и малых государствах. Если оно существует, то придется предположить, что жизнь в империях и национальных государствах более «достойна» по сравнению с жизнью в малых человеческих сообществах. Но еще никому не удалось доказать, что жизнь в гигантских государствах (и даже городах) гарантирует больше благ и меньше зла. Скорее наоборот. Малые государства приносят меньше зла человеку.

установить, в каком направлении пойдут реальные процессы и как на них можно воздействовать. Поэтому третий тезис не имеет смысла.

До сих пор усиление чувства принадлежности к обществу было связано с ростом прав индивидов. Достойная жизнь предполагает участие в делах оЬщства, а не государства. Бьюкенен сформулировал четыре аргумента для доказательства вывода: рост прав индивидов укрепляет общество. Эти аргументы - суть социологические обобщения. Они доказывают зависимость политико-философской рефлексии от истинности эмпирических суждений. 1.

«Права индивидов на свободу совести, мысли, мнений и союзов облегчают рациональные ненасильственные изменения существующих и формирование новых обществ . Эти права позволяют индивидам высказывать и принимать альтернативные решения в случае недовольства актуальной формой общества. Причем даже тогда, когда большинство членов данного общества не согласны с такими решениями. Если права считать принадлежностью

групп, а не индивидов ( как предлагают коммунитаристы), то такая трактовка прав делает беззащитными индивидов и меньшинства, которые стремятся изменить существующее общество и создать новое. Индивиды и меньшинства теряют право объединяться, за исключением права участия в выборах в качестве членов данного общества» **. 2.

Права индивидов экономят, облегчают и ускоряют социальную защиту. Для этого достаточно нарушить права одного человека. Нарушение прав группы требует реакции всей группы и связано с организационными трудностями.

ским аппаратом. Последний всегда находит повод для несоблюдения прав индивидов или их использования в своих интересах. 4.

Индивид как обладатель прав самостоятельно контролирует их соблюдение и не зависит от решений другого. Общество ничего не выигрывает от передачи исполнительных компетенций особым институтам45.

Итак, права индивидов не ослабляют, а укрепляют социальную жизнь. Для эмпирической проверки аргументов как социологических обобщений надо указать направления анализа их истинности. Но проведение социологических исследований такого типа затруднительно.

Например, как проверить истинность утверждения: права индивидов на свободу совести, мысли, мнений и союзов облегчают рациональные ненасильственные изменения, позволяя недовольным индивидам развивать альтернативные формы социальной жизни, которые способствуют укреплению общества? Допустим, изменения свободны от насилия. Но являются ли они рациональными? Как известно, сепаратистские группы и движения нередко движимы мотивами амбиции, жадности, своекорыстия определенных групп людей. Эти мотивы приводят к созданию новых государств. Но они (мотивы) не являются рациональными с точки зрения остальных групп данного общества. В результате общество ослабляется. Насилие позволяет стабилизировать данное состояние общества. Но насилие тоже нельзя считать рациональным. Следовательно, социальные изменения, которые осуществляются «недовольными» индивидами, одновременно увеличивают и уменьшают социальные чувства остальных членов общества.

Так возникает проблема аутентичного общества: «При постановке вопроса, является ли данное общество общиной, речь не идет о том, какое число его членов желает общаться с другими людьми и реализовать социальные цели (хотя эти качества принадлежат к свойствам общины).

46

жизненных планов некоторых индивидов»» .

Иначе говоря, общие ценности и цели возникают только в общине. Для ее обозначения в коммунитаризме применяется понятие аутентичное общество. Только в аутентичном обществе общие ценности и цели относятся к группе в целом и не сводятся к сумме индивидуальных действий. В качестве примеров обычно приводятся семьи, кланы, родственно -земляческие связи, собирательско -охотничьи группы, деревни, группы по месту жительства и т. д. Они отличаются от групп, которые направлены на достижение одной (производственные предприятия), нескольких ( государства) и множества (мультикультурные организмы) целей. Производственные, государственные и культурные институты не выражают принадлежность индивидов к аутентичному обществу. Либералы настаивают на « нейтральных рамках» поиска достойной жизни и потому не учитывают указанных различий.

Этот момент иллюстрирует зависимость коммунитаристской концепции от истинности социологической посылки: социальные и политические институты и решения являются по природе коллективистскими; без этого общест-

во не является аутентичным. Но существование аутентичных обществ можно установить, доказать или опровергнуть только на основе эмпирического исследования. Социология располагает средствами идентификации аутентичных обществ. Если же таких обществ обнаружить не удастся, требуется объяснить причины отсутствия.

Аутентичное общество - это воспроизводствоОетеіпвсІіай на уровне политико-философской рефлексии и ключевое понятие коммунитаризма: «Положение об общине как основном благе человеческого бытия может пониматься двояко: как описательное психологическое обобщение, в котором утверждается: у людей есть сильная потребность в общине, и они получают глубокое удовлетворение при реализации данной потребности; как нормативный постулат: община - значимое объективное благо человеческих существ.

Истинность психологического обобщения подтверждается эмпирически. Бытие « аутентичных обществ» служит онтологическим доказательством. Но познавательные процедуры не сводятся к психологической интерпретации социальных явлений. Социологические методы выдержали длительную борьбу с « психологизмом». Школа « Анналов» укрепила социологическую интерпретацию, разработала методы социальной истории, демографии и истории ментальностей. Структурная антропология тоже создала новые методы социального анализа. Поэтому бытие «аутентичных обществ» должно быть доказано с помощью методов, независимых от психологии и более достоверных. Если этого сделать не удастся, возникает вопрос о причинах воспроизводства убеждения в бытии и трансляции общинного образа жизни. Тот же вопрос можно сформулировать иначе: каковы причины веры в истинность психологической интерпретации социальных явлений и почему большинство людей до сих пор несвободны от этой веры?