<<
>>

ИДЕИ и проблемы . Вместо заключения

При чтении книги надо постоянно иметь в виду, что в советское время социальные науки подвергались жесткому идеологическому диктату, а политической философии вообще не было. Всякий контакт с западными коллегами, разрабатывающими проблемы политической философии, был исключен.
И хотя на протяжении последнего десятилетия ситуация стала меняться, она во многом остается прежней. « Коммунистическая утопия, - отмечает Э. Ю. Соловьев, - лишилась доверия, но категории и объяснительные схемы исторического материализма по-прежнему владеют умами. Даже в эталонно-демократических текстах за понятием „ идеология" сохраняется кондовый ленинско-сталинский смысл. По-прежнему толкуют о „ научной идеологии", об „ идеологической работе", об „ идеологическом вооружении" правового государства. По-прежнему дают заказы „ на разработку" передовой идеологии, способной одушевить всех тоскующих россиян»1. Эта тенденция соответствует свойствам российского логического менталитета - стремлению к многозначности и отказу от непротиворечивости при описании действительности. Такая «логика» не поддается разумному объяснению, поскольку оперирует не понятиями и высказываниями, а объектами, не имеющими логического статуса2.

Нетрудно понять, что указанные тенденции лишь усиливаются в процессе взаимодействия современной российской философии с той традицией европейской философии, которая описана в последней главе. В этом смысле методологический выбор был и остается предзаданным множеством постгегелевских ориентации, сложившихся в ходе реакции на Просвещение. Суммируем некоторые важные моменты этой «традиции наоборот».

АФ развивает главные посылки Просвещения. Остальные направления современной европейской философии - варианты постгегельянства. К числу его представителей относятся марксизм, неомарксизм, экзистенциализм, ницшеанство, феноменология, структурализм, постмодернизм.

Для них характерны критика Просвещения и акцентирование культурно-исторической обусловленности мышления. Показателен и тот факт, что в течение последнего десятилетия влияние данных направлений на духовно-теоретическую ситуацию в России не идет ни в какое сравнение с освоением АФ.

Присмотримся еще раз к методологической альтернативе. Просвещение - это эпоха социокультурных преобразований на основе принципов разума и трансформация социальной и культурной жизни Европы на протяжении последних трехсот лет. В этом процессе было разрушено аристотелевское и средневековое мировоззрение, переосмыслена природа знания и создана новая концепция знания. Современный мир окончательно « расколдован», лишен всякого религиозного и морального смысла. Зато создан ряд обоснований бытия ценностей (мораль, разум, чувство, произвол). Каждое из них не является абсолютным и оспаривается.

Ситуация честная, но неуютная. Не все могут ее вынести. Значительно легче усвоить и культивировать убеждение о ложности принципов Просвещения, поскольку индивиды формируются в разных обществах и культурах. Для обоснования такого убеждения Гегель создал синтез философских знаний и заложил основы особой традиции европейской философии. Она может быть выражена постулатом: нет никаких универсальных принципов морали и политики, за исключением « диалектики». Тем самым шансы позитивного развития философии путем применения ее методов для анализа объектов социокультурного мира были ослаблены. Влияние Гегеля охватывает все направления европейской философии, за исключением АФ.

В частности, современный марксизм есть синтез ортодоксального и критического. Неомарксисты продолжают критиковать сциентизм, научный социализм, демократический централизм, экономизм, позитивизм и социологизм. Одновременно они используют веберианство и фрейдизм для критики современного общества и общей констатации: абстрактное описание интерсубъективных связей с господством ослабляет гражданское сопротивление и усиливает политическую апатию.

Однако неомарксизм не является критичным, поскольку усматривает революционную способность только у тех, кто с ним согласен. Концепция Ю. Хабермаса - одна из версий кантовского трансцендентализма. Она прокламирует возврат к вневременной универсальной морали. Главная идея Хабермаса - идеальная коммуникация способствует достижению консенсуса - есть рафинированное обоснование экономического угнетения и политического насилия.

Экзистенциализм на словах отвергает Гегеля, а на деле ставит религиозную (и всякую другую) веру на основу субъективной истины личного опыта, онтологизирует сво- 372

боду, ограничивает разум и оправдывает индивидуальный и групповой произвол. Характерно, что многие сторонники экзистенциализма оправдывали религию, сталинизм, фашизм и колониализм. Из экзистенциализма нельзя вывести конструктивную концепцию политики.

Антигуманизм подорвал философский и политический статус субъекта, отбросил тотализирующие теории, понятия свободы выбора, индивидуальной и групповой аутентичности, показал случайность и произвол любой связи знака и значения. Разработаны также принципы анализа политики: современный разум неотделим от институтов надзора; борьба за власть - основание всех социальных и политических институтов и дискурсов; социальная и политическая теория должна быть локальной и региональной практикой сопротивления власти. Видимо, критика религиозного и светского гуманизма - продуктивный момент данного направления современной философии. Хотя споры по этому вопросу продолжаются.

Постмодернизм полагает критику легитимности современного разума следствием политической легитимизации современности. В политическом дискурсе воплощено тоталитарное господство над разнообразием; разработана концепция мышления как множества различий и принцип деконструкции; показано также, что современное метафизическое и политическое мышление есть комплекс иерархий насилия, для изменения которого культивируется внутренняя и внешняя критика. Но в постмодернизме тоже нет конструктивной концепции политики.

Позиция скептического наблюдателя равнозначна признанию status quo. Постмодернистская критика тождественна главным направлениям постгегелевской мысли. Ничего, кроме « отупения и вечного терпения», на этом поле не соберешь...

Все указанные тенденции можно обнаружить в советской и современной российской философии и социальных науках, причем даже в творчестве ее наиболее талантливых представителей. Ни марксизм, ни экзистенциализм, ни постмодернизм не в состоянии осознать дилемму современности: участие в политике по-прежнему необходимо, но успех такого участия все более сомнителен.

АФ предлагает другую стратегию разработки проблем политической теории и практики. Эта стратегия предполагает осмотрительный и неторопливый синтез философских, экономических, социологических, политологических, правовых и исторических аспектов исследования для решения данной дилеммы. Попутная цель синтеза множества конкретных идей и проблем - выход за пределы главных направлений постгегелевской философии.

Философский анализ базируется на отбрасывании философского и социогуманитарного знания в той степени, в которой на его предмет, понятия, структуру и проблемы повлияли Руссо, Гердер, Гегель, Маркс, Кьеркегор, Ницше ( и подобные им мыслители в других странах). Не менее важно отрицание всех стилей философской мысли, которые сложились под влиянием религии, политики, культуры и медицины ( имеется в виду витгенштейновское понимание философии как духовной терапии). АПФ - это нормативное мышление о социальных и политических институтах, необходимых для политической деятельности, а также систематизация когнитивных и социокультурных барьеров рациональной критики и преобразования социальных и политических отношений и институтов.

В первой половине XX в. АФ не занималась политическими проблемами. Это объясняется квалификацией ценностей как ненаучной проблемы и определением фактов 374 как предмета эмпирических дисциплин, а не философии. В 1960 -е гг. начинается применение методов и концепций АФ для анализа политики.

Формулируются три задачи: анализ ценностей свободы, равенства и демократии в их различных политических воплощениях; изучение взаимосвязи философии и экономики; познание корреляций комплексов ценностей с политическими институтами. В начале 1970- х гг. Д. Ролз разработал теорию справедливости для обоснования универсальных политических ценностей современного общества и связал ее с методом рефлексивного равновесия. Это - стратегия обоснования ПФ и нормативно-оценочного мышления в целом для установления принципов справедливой организации общества. Политические институты должны соответствовать принципам справедливости. Анализ ценностей есть поиск правильной политической позиции и не сводится к критике культуры. Политическая позиция базируется на методах рефлексивного равновесия и контракта. Если шансы пользы и успеха неизвестны, то индивидуальный выбор консервативен независимо от социальных структур. Каждый индивид выбирает самую высокую низкую пользу. Однако эта польза (материальное благосостояние, социальная карьера, престиж и т. п.) не оправдывают манипуляцию любым аспектом свободы.

Эти и другие выводы Ролза подвергнуты критике теоретиками рыночной экономики, феминизма, коммунита-ризма и анархо-капитализма. Главный аргумент критики - невозможность реализации справедливости по следующим причинам: недоступность информации; раздел современного мира на государства, включенные в международные сети торговли, права и управления; тендерное неравенство и разделение публичной и приватной сфер; ложность идеалов свободы от ценностей и автономного индивида; отсутствие конкретно-социологической информации обо всех фактах несправедливости; неисторичность, нереалистичность и тоталитарные тенденции указанной теории справедливости. Одновременно высказаны продуктивные идеи: все государства аморальны, поскольку налагают налоги, применяют физическое насилие и пользуются конституционной монополией на легитимное применение силы; государство как политический институт не является гарантом права и справедливости; свобода выбора - это ниспровержение всех государств, кроме минимального; задачи минимального государства - защита граждан от насилия, воровства и мошенничества; политика должна опираться на ценности локальных обществ, а не государств; ПФ должна разрабатываться на основе множества социологических теорий.

Новейшая история АПФ (1980 - 90- е гг.) - это реакция на теорию справедливости.

Главный предмет спора - роль контракта в установлении справедливости. В зависимости от его оценки возникло деление на экономический и политический контрактуализм. Экономический кон- трактуализм сформулировал следующие положения относительно природы контракта: обоюдная польза сторон, интересы и убеждения которых сформировались до контракта; воплощение во взаимных уступках, от которых выигрывают обе стороны; отрицание обмена, при котором одна сторона влияет на другую. Политический контрактуализм базируется на других посылках: контракт обязателен для сторон; есть следствие обсуждения общих интересов; способен устоять в дискуссии; предполагает одобрение всего ( или большинства) общества. Сформулированы также общие выводы: интеллект в политике значим больше, нежели в экономике; наиболее предпочтителен социальный порядок, который избран в результате нейтрального диалога - ни один индивид и концепция блага не считаются хуже остальных.

Главные сферы исследования АПФ - политическое благо и

политический выбор. Теория блага есть комплекс объективных требований, которым должны удовлетворять политические ценности. Теория выбора - это принципы классификации подходов к установлению политических институтов. Главные посылки теорий блага и выбора - универсальный персонализм и ценностный солипсизм. Политическое бытие - это конфликт политических институтов и индивидов. Персонализм - это принцип, согласно которому благо и зло людей зависят от политических институтов. Персонализм отрицает доминирование общих интересов и политических институтов ( народов, обществ, государств и культур) над индивидуальными интересами. Судьбы людей не должны быть связанными с бытием государств и политических институтов. Политические ценности не зависят от критериев оценки. Институты должны соответствовать благу индивидов, а не наоборот. Равенство - главная ценность современносги. Смысл политических институтов определяется их ценностью для индивидов. Отсюда вытекают следствия: политические институты не обладают надиндивидуальным смыслом; социальные привилегии индивидов не являются политической нормой; государство не является политическим благом; политическое благо - это применение принципа равенства в социальной и политической жизни.

Принцип нормативно-оценочного солипсизма - любая ценность может быть главной политической ценностью и критерием политической оценки. Существуют внесоци-альные ( благосостояние, счастье, польза, негативная и позитивная свобода), социальные (культурная гармония, социальный порядок, политическая стабильность, правопо- рядок) и промежуточные ( активное и пассивное равенство) ценности. Внесоциальные ценности ( польза, негативная свобода, личная автономия, благосостояние и пассивное равенство) есть главные политические блага, критерии политической оценки и основание политических дискуссий. Демократия, правопорядок и т. д. являются ценностями лишь в той мере, в которой они культивируют внесоциальные ценности. Отсюда вытекают не менее важные теоретические и политические следствия: свойства одинокого изолированного индивида - главный критерий политических ценностей; взаимная изоляция индивидов - социальная и политическая норма; политика - это доказательство большей ценности политических решений по сравнению с бытием множества индивидов; если таких доказательств нет, политика бессмысленна; социальные и промежуточные ценности надо отделить от государства и других политических институтов.

Для анализа данных следствий применяется различие консеквенциализма и деонтологизма, которое описывает отношение политического блага и политического выбора. Консеквенциализм полагает, что для обеспечения свободы можно и нужно применять репрессии. Деонтологизм считает, что обеспечение свободы может и должно обходиться без репрессий, для чего вводится различие обеспечения и уважения свободы. Любая ценность реализуема с помощью консеквенциалистской или деонтологической стратегии. Различие институционального обеспечения и уважения ценностей надо учитывать при анализе институтов. Государство и другие политические институты обязаны соблюдать ценности в первом и втором смысле слова. Однако в политическом бытии существует конфликт данных стратегий. Он не преодолен ни в одном государстве мира. При функционировании государства и других политических институтов эффективный способ обеспечения ценностей всегда предполагает нарушение множества подзаконных актов. Поэтому административно-распорядительная деятельность государства и других политических институтов тоже лишена смысла.

Консеквенциализм и деонтологизм применяются также для классификации политических теорий современности. Политический выбор может определяться как достижение определенных ценностей и как решение, независимое от них. Это различие - основа теорий политического блага и политического выбора. Политическое благо есть решение субъекта о выборе определенной ценности в пространственно-временных обстоятельствах для ее практического воплощения. Однако в консеквенциализ-ме нет теории соотношения средств и целей в условиях данного места и времени, а значение ценностей в политическом бытии отрицается. Деонтологизм не снимает ответственности с человека за любой выбор. Под этим углом зрения рассматриваются все политические взгляды, доктрины, государства и политические институты.

Проблема реализации выбора - центральная для нормативной экономической теории, которая разрабатывается в последние десятилетия и связана с переосмыслением традиционной концепции человеческих желаний. Приоритет в постановке данной проблемы принадлежит этике. АЭТ переосмыслила понятия привлекательности ( аттракторов), оптимальности, общего блага, политической конкуренции и демократии. Комплекс данных понятий используется для описания возможности реализации выбора в различных социальных и политических системах, синтеза философского и экономического анализа политики и отбрасывания либеральной концепции индивидуального выбора.

В частности, понятие оптимальности Парето базируется на сравнении состояний мира и формулировке социальных и этических норм на основе консеквенциализма, персонализма и индивидуального выбора. Однако критерий Парето бесполезен при оценке практической политики. Существует два способа решения проблемы: определение оптимальности как положения вещей, которое не нуждается в улучшениях; ограничение оптимальности выбором основных правил социальной, экономической и политической игры. На этой основе возникла институциональная компаративистика - выдвижение

альтернатив актуальным формам рынка и политики.

Сходство аттракторов с реализацией выбора включает этические нормы, аналитическую дистанцию между целями и предметами выбора, отрицание этического идеализма. В результате анализа сформулированы понятия горизонтальной справедливости и несправедливости. Все ныне существующие системы государственных налогов и налоговой политики исключают равенство и справедливость. Политические действия/программы/институты функционируют на основе индивидуального выбора и ведут к нежелательным последствиям. Все политические решения не являются лучшими из возможных. Политика - это лавка старьевщика, для изучения которой разработана и применяется теория подержанных вещей.

Однако рынок не противоположен равенству. Политические и экономические институты развивают социальный паразитизм. Рынок не является критерием истинности экономических и социальных теорий. Он базируется на традиции мышления, для которой категория явного выбора служит основополагающей. Рынок смешивает вкусы, желания, выборы и ценности. Функционирование рынка базируется на недоказанной посылке: в каждом его звене оптимально сочетаются противоположные склонности. В результате действия индивидов освобождаются от этического контроля. Рынок культивирует этический нигилизм, который выражается в недостатках рынка. В рыночном обществе ни один индивид не может максимально реализовать собственные ценности по причине аналогичных стремлений других индивидов. Польза не является универсальным правилом человеческого поведения. Любой общий выбор социального порядка нарушает элементарные нормы человеческого поведения. Если польза считается главной социальной ценностью, большинство общества предпочитает стабильность, твердую власть, неравенство, несправедливость и мошенничество. При таких условиях общий выбор порождает множество непредвиденных последствий.

Современная экономика базируется на постулате экономии на добродетели. Он вытекает из двух принципов: люди никогда не поступают в соответствии с интересами общества; частный интерес - главный мотив человеческого действия. Экономисты и политики - главные сторонники экономии на добродетели. В результате демократические институты не решают проблему « уполномоченный - исполнитель». Для ее решения надо отбросить все концепции общего блага как независимого от интересов граждан, но зависимого от интересов государства. Политические институты государства обходят эту проблему. Однако равновесие и оптимальность рынка согласовать невозможно. В результате возникает трагедия общих благ. Неэффективность рынка - это бесконечное число версий дилеммы заключенного,

предполагающее конкретно-социологические измерения. Нормативные соображения в пользу рынка при анализе проблемы общего блага не имеют смысла. Рациональность индивидуальных

действий в пользу общего блага при господстве рынка всегда проблематична.

Указанные закономерности отражаются в политике. Любая претензия правительства на выражение общего блага есть просвещенный деспотизм. Он всегда противостоит индивидуальным мотивациям и социальным институтам. При демократии роль правительства выполняют политические институты, которые отвергают этические нормы при принятии решений. В результате недостатки рынка отражаются в государственной политике. Общее благо не достижимо ни посредством рынка, ни с помощью государства.

Политическая конкуренция при демократии отличается следующими свойствами: связь общего выбора с политической формой; конструирование модели среднего избирателя, которая базируется на постулате: если позиции избирателей соответствуют одному спектру политических взглядов, то политическая конкуренция двух (или более) партий дает результаты, близкие к центру данного спектра; политическая конкуренция вынуждает партии двигаться к идеалу среднего избирателя; результаты выборов соответствуют модели среднего избирателя, они не являются оптимальными; партии отказываются от программных целей; в итоге возникает перманентная политическая нестабильность. Демократия - это запрограммированная инерция политических процессов и институтов. Выборы порождают проблему нестабильного большинства, для решения которой надо ограничить индивидуальные политические выборы. Нестабильность - следствие политических процедур демократии, при которых избиратели голосуют за бесполезные и вредные для общества политические решения. Принцип большинства и ссылка на общие интересы насе- ления в избирательных кампаниях потеряли смысл. Демократия не решает проблему общего блага. Вмешательство государства в рыночные процессы дискуссионно. Неэффективность рынка порождает аргументы в пользу вмешательства. Но эти аргументы не являются основательными, поскольку ограничены чистым видом общих благ. При любом вмешательстве государства в рынок обостряется проблема реализации выбора. Если экономическая активность государства становится элементом политики, всю совокупность решений в данной сфере надо анализировать с помощью описательной, а не нормативной модели политики.

Теория общего блага не дает адекватного описания обязанностей правительства. Альтернативная теория государства предполагает описание главных и побочных аспектов неэффективности правительств и аппаратов управления. В настоящее время в экономике используется негероическая теория человеческого поведения. Она стала элементом экономического дискурса и подменяет описание оценкой человеческого поведения. Следовательно, нельзя доверять постулатам и выводам либеральной экономической теории. Она не выполняет дескриптивной функции. А существующие социальные и политические институты воплощают идею о худшем из возможных социальных миров.

Для исследования этого социального мира применяются социологические методы. В частности, Дюркгейм полагал, что политические принципы и решения содержат оценки, выводимые из социологических описаний. Государство есть орган социальной мысли, в котором сосуществуют тенденции повышения социальной роли и ценности индивида ( индивидуальная мораль развивается параллельно экспансии государства) и парадоксальной необходимости вторичных социальных групп ( путем противодействия госаппарату они укрепляют власть государст- 383 ва). У государства есть две главные цели: защита граждан от власти вторичных социальных групп; создание условий и институтов для самореализации индивидов. Главные критерии различия форм правления - внимание правительства к общим делам и коммуникация между государством и обществом. Пределы свободы правительства постижимы путем гражданского участия в правительственных действиях. Эти свойства культивируются демократией и определяют ее моральный приоритет над другими формами правления.

Однако концепция Дюркгейма несвободна от ряда недостатков. Главные из них относятся к проблемам политических свойств, отношению морали и государства, отношению социальной структуры и морали. На самом деле вторичные социальные группы есть множество клик, свободных от обязанностей перед государством. Их существование не является необходимым условием государства. У Дюркгейма нет строгого определения критериев политического общества. Цели государства невозможно вывести из знания о том, чем оно реально занимается. Количественный и качественный рост государственных функций порождает множество абсурдных ситуаций. Функционирование государства порождает проблему классификации видов политического абсурда. Сильное государство не нужно для развития индивидуальной морали. Наоборот, стойкость индивидуальной морали проверяется отсутствием поддержки со стороны государства. Без социологических исследований трудно понять, оценить и улучшить социальную мораль.

Итак, Дюркгейм высказал ряд общих констатации: системы морали связаны с социальной организацией; существует морально-познавательное господство государства над данными системами; цели государства меняются производив от связей морали с социальной организацией; социальные идеалы должны внедряться в поведение граждан. Но эти утверждения противостоят другим положениям Дюркгейма: социальная организация не формирует устойчивые моральные убеждения у членов общества; разные формы социальной организации обладают одной системой морали; ее причины различны и меняются в зависимости от общества. Предмет социологии - описание и понимание данных причин. Социология нужна для познания, оценки и улучшения социальной морали. Однако Дюркгейм обошел классический вопрос: улучшает ли социология социальную мораль?

Вебер предложил другой способ постановки вопроса. Факты и оценки логически различны. Социальная наука не создает нормативно-оценочных систем. Понимание фиксирует иллюзорность идеально-целеполагающеи стороны человеческой деятельности. Государство - институ-ционализованный аморализм, но и моральный руководитель общества. Территория не есть признак государства. Нормативно-оценочные системы невыводимы из социологических описаний феноменов бюрократизации социальной жизни и необходимости харизматического господства для демократии.

Однако веберовская концепция пренебрегает различием конструктивной и деструктивной харизмы, смешивает политическую инновацию и стагнацию с харизмой и бюрократией, не дает строгого определения политической инновации. На деле бюрократизация характерна не только для социалистических ( как считал Вебер), но и для капиталистических стран. Политики не всегда стремятся, а бюрократия не всегда сопротивляется социальным изменениям. Нет этически нейтральных фактов и не существует класс успешно действующих менеджеров.

И все же Дюркгейм и Вебер поставили один и тот же вопрос: могут ли социологические методы и информация служить основанием выбора социальных и политических альтернатив? Дюркгейм отвечал на него положительно, Вебер - отрицательно. Если стоять на почве фактов, то социальные изменения XX в. (от революций до реформ) были делом лиц, в наименьшей степени способных их осуществить. Для предотвращения этой тенденции в первой трети XX в. в некоторых странах начало складываться взаимодействие социальных реформаторов и политиков с социологией и ПФ. ПФ выполняет функцию неявных посылок, принципов и постулатов философской аргументации. В этом контексте поставлены проблемы соотношения благ и социального контекста, социабельности и нейтральности, аутентичного общества, тенденций и оценок. Процесс их изучения в 1980 - 90-е гг. показал, что методологический индивидуализм пренебрегает фоновыми убеждениями и практиками. Взаимопонимание - свойство общества в целом, а не его отдельных членов. Социальные блага несводимы к индивидуальным благам. Трактовка социальных благ как индивидуальных фиксирует их каузальную и логическую зависимость от социального контекста.

Согласно либеральному шаблону, политические институты свободны от детерминации конкурирующими сторонами, а идеал нейтрального государства воплощает определенные ценности. Такой подход порождает проблемы, которые не может решить либеральное государство. Нейтральность воплощает конфликт социабельности и меры ее воплощения в политических институтах. Чувство социальной принадлежности, тождество индивида с обществом и социальной ролью - случайные характеристики индивида. Индивид обладает разными идентичностями при достижении конкретных целей в пространственно-временных обстоятельствах, от которых зависит чувство социальной принадлежности. Если оно конституирует идентичность, различие случайных и необходимых свойств исчезает. Поэтому следует исходить из конфликта чувств социальной и государственной принадлежности.

Аутентичное общество - это мера независимости граждан от государства и воспроизводство общины на уровне политико-философской рефлексии. Для достойной жизни надо принимать участие в делах общества, а не государства. Социальные изменения, которые осуществляются недовольными индивидами, одновременно усиливают и уменьшают социальные чувства остальных членов общества. Общие цели и ценности возникают только в аутентичном обществе. Однако его бытие должно быть доказано методами, более достоверными по сравнению с психологией.

При выборе политических решений/программ/ценностей неявные посылки обычно не являются предметом эмпирических исследований. Это порождает бесконечную дискуссию о специфике современного общества, в которой смешиваются дескриптивные и нормативные аспекты поведения людей. Для преодоления данной дискуссии надо учитывать специфику суждений о тенденциях. Число факторов изменения социальных тенденций бесконечно. В политике изменение суждений о тенденциях есть следствие изменения индивидуальных убеждений для приспособления к изменившимся обстоятельствам. Эти изменения выражаются в политических оценках, взглядах, теориях и аргументах. Истинность суждений о тенденциях всегда проблематична. Публичный аргумент от тенденции может быть началом ее изменения и распада. Открытие тенденции нередко меняет политические убеждения. Строгой методики анализа таких изменений не существует.

Таким образом, индивидуальный выбор не является основанием социальных ценностей, а социальные и политические институты не воплощают данный выбор. Такой выбор невозможно реализовать на практике. Требуется пересмотр принципов справедливости и суверенитета, сложившихся в новое время и до сих пор легитимизирующих государственный произвол.

Аналитическая политическая наука изучает распределение власти и отношение между намерениями властвующих и социальными последствиями, к которым они привели. Намерения закрепляются в политических структурах и обретают самостоятельную жизнь, ограничивая другие способы власти. Социальные и политические структуры - продукты множества случайных следствий деятельности множества субъектов. Этим определяется главная проблема АПН: как человеческие действия воплощаются в жизнь с помощью структур, в которых реализованы предшествующие уклады социальных сил?

При ответе на этот вопрос описан феномен шаткости демократии. Он выражается в невежественности избирателей, безответственности элит, недостатках политического рынка и несоответствии модели взаимных услуг реальной политике. Большинство людей не выполняет функцию гражданина. Отказ от участия в выборах - наиболее рациональный способ индивидуального поведения. Демократия полагает нормой незнание избирателей. Избиратели руководствуются чувствами, а не разумом. Поэтому институт выборов нерационален и давно потерял смысл. При демократии существует безответственное осуществление власти политическими элитами. Циклы внутренней политики определяются воспроизводством больших структур на разных уровнях власти. В этих структурах сконцентрирован выбор группы лиц и организаций, власть которых не зависит от демократических процедур. Поэтому диспропорция ( а не равновесие) власти - универсальная закономерность демократии. Она усиливается структурной властью среднего избирателя и отношением между центром и периферией внутри страны и на международной арене. В результате демократия воспроизводит колонизацию внутри страны и за рубежом.

Демократический политический выбор есть иллюзия, которая базируется на недоказанных посылках: партии предлагают гражданам действительный социальный и политический выбор; каждая партия выполняет программные и избирательные обещания. Однако движение партий к центру ( при двух- и многопартийной системе) показывает, что они не предлагают гражданам никакого выбора. Ни одна партия не преодолела рационального незнания избирателей и даже не стремится к этому. Возникла монополия партий на решение определенных социальных проблем. Но после победы на выборах партии не выполняют своих обещаний. Политическое участие характерно для парламентариев и политических элит, а не для граждан.

Для устранения этих явлений политика должна приобрести совещательный, а не обязательный характер. Политика как сфера свободной публичной критики предполагает независимость населения от групп интересов и политических партий. Но механизмов такой независимости не существует. Электоральные кампании отличаются случайностью и произволом. Принцип большинства ведет к порочному кругу и исключает общий выбор. Способы решения этого парадокса ( процедура голосования, последовательность индивидуальных политических выборов, структура политических институтов) уменьшают, но не исключают вероятность порочного круга.

Реализация политического выбора предполагает согласие граждан по вопросам единства нации, общеобязательности политического выбора и правил политического дискурса и отражения в политическом выборе индивидуальных выборов. Такое согласие невозможно в принципе, поскольку оно связано с унификацией мнений по вопросам, относительно каждого из которых существуют конкурирующие теории. А политические институты демократии не отражают индивидуальные выборы. Отсюда вытекает противоположность намерений и результатов политических действий при демократии. Она не в состоянии преодолеть влияние власти в организациях на достижение определенных политических результатов, бюрократизацию организационных структур, иллюзию доверенного исполнителя, институциональные интересы и бюрократическую модель вневедомственных соглашений. Логика организационных структур противоречит демократическим институтам. Не менее значимо вмешательство государства в экономику по следующим причинам: рынок не дает необходимого количества социальных благ и порождает негативные результаты; различного отношения граждан к экономическому и политическому выбору; рыночного распределения как результата распределения власти. В конечном счете любое вмешательство блокирует социальное равенство. Связь экономики и политики - главная причина авторитарных социальных тенденций. Экономика и политика - различные сферы эксплуатации. Демократия воплощает надежду на смягчение экономической эксплуатации и политического угнетения путем регулярной смены правительств и парламентов, а социализм - на справедливое распределение доходов и богатства. Обе надежды рухнули. Носителями неравенства при социализме оказались лица и группы, политически ответ- ственные за обеспечение равенства. А нормативная теория демократии не учитывает случайный социально-исторический характер прав и свобод. Для развития дескриптивной теории демократии надо соединить критику прав человека с критикой конкретных обществ и социальных ситуаций и отбросить любые варианты авторитаризма. Авторитаризм - это политический строй, соединяющий свойства экономической эксплуатации и политического угнетения под маской «развития экономики».

В целях противодействия авторитаризму следует отвергнуть также идею и процедуры социального и политического консенсуса. При анализе реальных демократий более продуктивно понятие политического торга - раздела добычи и трофеев между старыми и новыми элитами и кликами. Политика аккомодации способствует трансляции прежних элит и клик в новые условия. Консенсус возможен только при решении проблемы пределов политики. Для ее анализа сформулировано понятие конструктивного безумия. Оно означает преодолимость всех барьеров, всеобщность возможного мира, легитимизацию экономических и политических кризисов и революций. Эти социальные феномены открывают новые направления социальных изменений и потому не являются абсолютным злом.

Нормативное политическое знание включает легитимизацию, критику и делегитимизацию всех политических фактов, тенденций и систем. Для реализации данных целей подходят аналитическое правоведение и аналитическая философия права. Их предметы пересекаются. Оба направления изучают природу и легитимность государства как источника права, а также конкурирующие концепции природы права и юридические аргументы при выборе, интерпретации и применении законов. Главная посылка АФП - нет права, независимого от политики. На ней базируются экономический, критический и феминистский анализ права. Все они входят в состав АП и отвергают либерализм. Материалом критики служат концепции современных правовых реалистов Г. Харта, Л. Фуллера и Р. Дворкина. Основной тезис Г. Харта гласит: право отличается от морали, но правовые и моральные обязанности и термины аналогичны. Его концепция содержит модель разделения правовых и политических наук. Правоведение изучает применение права, ПН - законодательную деятельность, ПФ формулирует нормативно-оценочные принципы, на основе которых любые системы права оцениваются в категориях добра и зла. Наиболее важный пункт концепции Гарта - определение государственной власти как носителя вреда, который уменьшается посредством легитимности, но никогда не устраняется целиком. Вред - это мера легитимного вмешательства власти в социальные процессы при одновременном исключении любого государственного патернализма. Решение о выборе любого закона для применения к конкретному делу есть потенциальный политический акт. Юридическая казуистика (затемняющая законы) не исключена ни в одной системе права. Поэтому число строго определенных законов и ситуаций в каждой системе права незначительно. Л. Фуллер исходит из положения о взаимосвязи права и морали. Его концепция сводится к систематизации множества политических и политико-философских проблем и формулировке вывода: цель законодательства состоит в множестве намерений законодательных органов, которые при воплощении в жизнь порождают множество непредвиденных следствий. Р. Дворкин связал теорию права с ПН и сформулировал принципы и идеал права. Однако взгляды Дворкина отражают правовую традицию США, в которой юридические решения определяются внеправовыми фак- торами. В итоге юристы применяют неопределенные принципы права к политическим конфликтам.

Указанные концепции - исходный пункт экономического, критического и феминистского анализа права. ЭАП использует принципы классического либерализма ( прежде всего экономической эффективности) для определения природы права. Отсюда вытекают недостатки данного подхода: отрицание проблемы справедливости первичного распределения прав, поскольку она противоречит экономическому расчету; создание теоретических основ для грубо утилитарного накопления богатства; ложность посылки об инструментальной рациональности индивидов; идеологизация природы и цели права; несоответствие эмпирическим данным. Однако политики, юристы и менеджеры применяют принципы ЭАП в практической деятельности. Этот факт политически значим, требует всестороннего исследования и практического противодействия.

Главная посылка КАП - неопределенность законов и прав есть юридическая закономерность, объясняющая множество их интерпретаций. Отсюда вытекают следствия: юридические понятия - это интеллектуальные конструкты, не обладающие истинным смыслом; юридические понятия и процедуры содержат внутренние противоречия и отражают социальные конфликты; право - отчужденная социальная форма легитимизации власти; идеология правового государства есть множество фикций для рационализации политического угнетения. Право есть переплетение противоположных правил поведения. Юридический корпус извлекает выгоды из применения права по собственному произволу. Неопределенность и противоречия смыслов юридических понятий и правовых аргументов отражает хаос и произвол законов. Эксплуататоры и угнетатели используют неопределенность права для маскировки 393 своих привилегий и власти. Право есть поле разных толкований с разными политическими следствиями. Главная задача КАП - демаскировка противоречий и отчужденных форм права в процессах его применения. Основное требование: весь юридический корпус обязан публично раскрывать политические аспекты юридических решений.

Феминистский анализ права базируется на положении: право есть мужское изобретение. Понятие юридического злорадства отражает срастание права и государства с мужской культурой. ФАП выдвигает требования радикальной децентрации права, исключения правовых абстракций и анализа подобий в поведении различных лиц, групп и классов. Однако эвристичность ФАП снижается множеством теоретических и логических противоречий.

Главная проблема АП - легитимность государства и права. В процессе ее исследования получены важные результаты: уголовное судопроизводство и конституционное право неэффективны; гражданское судопроизводство зависит от материальных интересов индивидов и групп; установленные и фактически исполняемые законы отождествляются; невозможно строго определить цель, эффективность и политические последствия любого закона и законодательства в целом; на процессы применения права влияют лица и группы и организации; правовой формализм невозможно воплотить в социальную жизнь и юридическую практику; юристы смешивают правовую идеологию и социальную реальность; юридические дискуссии не решили ни одной социальной и политической проблемы; в правовых дискуссиях противоположность консеквенциализма и деонтологизма является мнимой; стремление определить границы свободы порождает юридическую казуистику; любой закон обладает одновременно положительным и отрицательным политическим и социальным содержанием.

Отсюда вытекают выводы: чем больше государство и политика довлеют над правом, тем ниже его эффективность; правовое регулирование социальных отношений неэффективно; перспективы юридического регулирования социальных отношений зависят от противостояния права государству и политике.

Интересные результаты получены также при исследовании истории политической мысли. Здесь сложилась парадоксальная ситуация: историки скептически оценивают значение исторических исследований для современной политической мысли, но вносят важный вклад в анализ классических проблем ПФ; философы используют классические тексты для решения проблем современного общества, но полагают невозможным освобождение политической мысли от детерминации историей культуры. Позитивисты высоко оценивали значение ИПМ для анализа современности. Аналитические историки в 1960- е гг. начали обсуждение вопроса: действительно ли классические тексты политической мысли бесполезны при решении сегодняшних проблем?

В результате дискуссии сформулированы методологически важные положения. Главная проблема традиционной политической мысли - распределение и производство благ. В XX в. решением этой проблемы стали заниматься правительства. Политическая мысль оторвалась от политической практики, а экономическая мысль вошла в альянс с правительствами. Однако критика утилитаризма привела к отказу от интерсубъективного сравнения пользы при создании теории человеческого поведения. Проблема человеческого страдания была исключена из поля зрения экономической теории, а трудовая теория стоимости заменена понятием справедливого обмена. Современная экономика базируется на равенстве как главной нор- ме социальной морали (принцип Парето). Эта норма тождественна принципу самосохранения, но не является аксиологически нейтральной.

На протяжении первой половины XX в. в социальных науках сложилось две тенденции: оценки не являются продуктом рационального мышления; граждане должны принимать решения о моральных основаниях политики. Эти тенденции доминировали в ИПМ первой половины XX в. Классические произведения рассматривались как передача гражданам комплекса « вечных ценностей», на которые надо опираться при выборе. Одновременно в период господства позитивизма сложилось убеждение в истинности разделения фактов и ценностей и объективности ПН. Большинство политологов и политических философов не признают вывода о ложности политической теории. Однако проблема социальных ценностей неразрешима в рамках индивидуального выбора. Отсюда вытекает неопределенность статуса ПН. АПФ отвергает традиционную ИПМ и считает философскую рефлексию активностью, которая равнозначна другим действиям исторических субъектов. Классические тексты - это социально-исторические действия, образующие социальное наследство, без овладения которым невозможно объяснение и понимание. В его состав входят языки, стереотипы и парадигмы, которые надо извлекать из забытья. Традиционная ИПМ считает, что из классических текстов следует извлекать политические ценности. Ее критика идет в двух направлениях: результаты АПФ используются для квалификации ИПМ как элемента историографии; неопределенность современных политических теорий объясняется на основе исторических источников. В этом контексте дихотомия позитивной и негативной свободы теоретически оправдана, но на практике негативная свобода отвергает элементарные права индивидов. Из классических текстов извлекаются три основных категории: ответственность индивида; понятие общества как непредвиденного следствия человеческих действий; доверие как основа нормативно-оценочных систем и общественных отношений. Эти категории обладают описательным и нормативным смыслом одновременно.

Аналитическая история изучает контекст политической мысли и формулирует идею множества историй. У политических понятий нет строго определенного пространственно-временного и социального смысла. Нет и удовлетворительного объяснения причин обращения философии к историческим исследованиям. Такое объяснение должно учитывать общее положение: нет социального эквивалента индивидуальной пользы памяти. Функционирование социальных институтов скрывает историю определенных идей. Ее реконструкция необходима для понимания непонятных обычаев и убеждений. История идей связана с социальной, политической и лингвистической историей. Поэтому значение классических текстов ИПМ больше значения истории социальных и политических институтов. Проблема изменения контекстов становится центральной для политической философии. При этом следует исходить из методологического кредо: государство не является постоянным, независимым и объективным бытием. Под таким углом зрения можно рассматривать все социально-политические преобразования рубежа XIX - XX вв.

Я не исчерпал идеи и проблемы аналитического подхода к философии, экономической теории, социологии, политологии, правоведению и историографии. Но сказанного достаточно для заключительного соображения. Аналитическая традиция продуктивнее всей постгегелевской традиции европейской философии. Как было показано в 397 книге, аналитические дисциплины сформулировали множество конкретных проблем, понятий, категорий и принципов анализа философских, экономических, социологических, политологических, юридических и историографических аспектов политического бытия и мышления. Одновременно разработана система критериев и оценок каждого из указанных аспектов.

Следовательно, выводы аналитических дисциплин можно применять для оценки состояния всех перечисленных наук в Европе и в России, включая новые направления политической теории 3, описание и оценку современных политических трансформаций в России и других постсоветских странах. Но это тема особого исследования. Политическая концептология как междисциплинарный анализ, базирующийся на результатах, полученных анна литическими дисциплинами, содержит оригинальную структуру познавательных и практических проблем, в том числе аргументы для методологического выбора и дистанции, о которых шла речь во введении. Читатели и коллеги могут сделать свой выбор. Приглашаю и тех и других к размышлению.

Ростов-на-Дону Февраль 2002 г. П Р И М Е Ч А Н И Я 1

Философия на кончается... Из истории отечественной философии. XX век. 1960 - 80-е годы. М.: РОССПЭН, 1999. С. 117. 2

См.: Карпенко А. С. Логика в России. Вторая половина XX века// Вопросы философии, 1999, №9. С. 148 - 153. 3

См.: Политическая наука: новые направления. М.: Вече, 1999.

<< | >>
Источник: В.П.Макаренко. Аналитическая политическая философия . — М.: Праксис.—416 с.—(Серия « Новая наука политики »). 2002

Еще по теме ИДЕИ и проблемы . Вместо заключения:

  1. 1.4. Проблемы правового регулирования
  2. ИДЕИ и проблемы . Вместо заключения
  3. Философия в Риме. Эклектический синкретизм и просветительские идеи Цицерона.
  4. Человек духовный и человек физический. Психофизическая проблема.
  5. § 2. ЧЕЛОВЕК И ПОЛИТИКА: ТИПОЛОГИЯ ОТНОШЕНИЙ И ПРОБЛЕМА ГУМАНИЗАЦИИ ПОЛИТИКИ
  6. ПРОБЛЕМА ОГРАНИЧЕНИЯ ГОНКИ ВООРУЖЕНИЙ И РАЗОРУЖЕНИЯ В 70-е ГОДЫ
  7. Проблема ликвидации последствий израильской агрессии и политического урегулирования ближневосточного конфликта
  8. 3.1. Проблемы истории ПСР в литературе 1917 - 1920-х гг.
  9. § 5. Судебный контроль и временное заключение под стражу
  10. ПРОБЛЕМА ОБЩЕРУССКОГО ЛЕТОПИСАНИЯ СЕВЕРО-ВОСТОЧНОЙ РУСИ XIV В. Л. Л. Муравьева
  11. СОЦИАЛИЗМ И ПРОБЛЕМА СВОБОДЫ
  12. СМЫСЛ ОНТОЛОГИЗМА ДЖОБЕРТИ В СВЯЗИ С ПРОБЛЕМАМИ СОВРЕМЕННОЙ ФИЛОСОФИИ
  13. ИДУ В БОЙ
  14. АРАБСКИЙ НАЦИОНАЛИЗМ СЕГОДНЯ. ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ
  15. Очерк истории проблемы памяти
  16. ГЛАВА 4 Проблемы социального регулирования экономической деятельности в рыночных условиях
  17. Глава первая подходы японских ПОЛИТИЧЕСКИХ ПАРТИЙ К ПРОБЛЕМЕ НАЦИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ
  18. На пути к ноосфере (вместе заключения)