Интеллектуалы и позиционная война

Самоотверженный интеллектуал — центральная фигура в при надлежащей Грамши версии марксизма. И прежде всего он ц< интеллектуале мыслителя, его работу в качестве философа и кр| тика.

ши, должно быть, разделял эту марксистскую точку зрения на целеустремленность интеллектуала, по крайней мере то в короткое время, пока возглавлял итальянских коммунистов. Однако в своих тюремных записках уже после тягчайших поражений в начале 20-х гг. он ратовал за основательный пересмотр приоритетов. На Западе захват власти может произойти только после создания новой пролетарской культуры, так что все пройдет сравнительно легко, с короткой политической или вооруженной схваткой, подтверждающей исход долгой культурной борьбы. Следовательно, задача интеллектуала — не просто действовать согласно правильной теории, но и выработать и разъяснить новое мировоззрение.

Великой заслугой Грамши стало открытие многослойной сложности и огромного запаса прочности буржуазного гражданского общества. В развитых капиталистических странах, говорит он, государство — это порождение лидирующих в гражданском обществе групп, инструментальный придаток господствующего класса и его ближайших союзников. ІЬсударство и класс находятся, как всегда считали марксисты, в "соответствующем отношении". (Грамши не слишком интересуют другие понятия марксизма: экономический базис, производственные отношения и т. д.) Только в странах вроде России государство — это "все", а гражданское общество пребывает в "зачаточном и рыхлом" состоянии, классы недоразвиты, политически не организованы и неспособны контролировать государственную власть.

Грамши различает "маневренную войну" вроде той, которую вел в России Ленин, и "позиционную войну", необходимую в более разви- тых странах Запада. Первая — это буквальный и прямой захват гое дарственной власти: зданий, коммуникаций, полиции. Вторая — "захват" гражданского общества, но не в буквальном и грубом смъ ле, а скорее напоминающая проникновение в тыл противника, ч« штурм, длительная и трудная культурная борьба, в которой новь мир медленно и мучительно сменяет старый. Такой подход близ® своего рода коммунистическому фабианству, занятому больше ра дио, печатью и школами, нежели муниципальной системой водосна<| жения. И у Грамши иногда проскальзывает фабианский оптимиз*

"В политике победа в "позиционной войне" одерживается оконч тельно и бесповоротно" 155. Так Французская революция победила^ эпоху Просвещения, а не в бурные годы мятежей. Именно процесс,! не "события" решает все.

Грамши, однако, не занимает пассивной или благодушной позм ции по отношению к этому процессу. Он отмежевался от немецкой! австрийской социал-демократии (как он их понимает); в культ ной борьбе он — ленинец. Длительный процесс Просвещения — э| самая настоящая война; она требует дисциплины, организованно ти, несгибаемой стойкости; она подчинена структуре приказов подчинения; ей необходим авангард интеллектуалов — таких как сам Грамши, — Коммунистической партии. Но если этот МУ таристский образ и свидетельствует о радикализме Грамши, он вс же не вполне отвечает его практическим намерениям.