Мужская универсальность

Де Бовуар — ассимилированная женщина, отсюда ее критика ис- ключенности,• она наиболее остра, когда описывает препятствия, которые женщины вроде нее самой встречают на пути от имманентности (женской) к трансцендентности (мужской).

Главная цель книги де Бовуар — обнародовать эту декларацию равенства. Тем не менее ее этнографические выкладки, касающиеся женского неравенства и имманентности, представляют собой достижения более значительные. Когда де Бовуар не занята обрабатыванием нивы [экзистенциалистской] нечистой веры, она обнаруживает глубокое понимание невзгод женщины, чьи надежды и чаяния сначала отодвигают на более поздний срок, затем — подавляют и, наконец, превращают в сентиментальные фантазии. Она пишет об этих женщинах с такой смесью симпатии и неприязни, с которой вряд ли писал кто-либо из мужчин — исследователей женских судеб. Неуловимость этого сочетания выдает силу ее переживаний, хотя на протяжении всей книги возможные отсылки к личному опыту строго блокируются.

Как в случае с женским телом, так и с жизненной ситуацией, в которой оказывается женщина, эталоном для сравнения всегда является универсализированный мужчина. "Сравнение показывает, что положение мужчины явно более выгодно, ведь у него значительно больше реальных возможностей свободно действовать в мире" 321. Снова де Бовуар обнародывает либеральную по своей сути, индивидуалистическую и универсалистскую позицию, которая предполагается ее экзистенциализмом. Равные возможности для мужчин и женщин в их соревновании в мире, созданном мужчинами, — вот ее феминистская платформа. Но ясно представить эту платформу можно только в ее собственной терминологии. Де Бовуар хочет, чтобы жизнь женщины, как и мужчины, "открывалась" в сторону "бесконечно открытого будущего". Однако, поскольку она не ожидает от подобной

экспансии появления чего-то нового — новых видов деятельности, нового понимания, новых взглядов, — подобная открытость вряд ли сулит бесконечные перспективы.

Поскольку в философском плане де Бовуар придерживается той точки зрения, что "внутренняя свобода реализуется обоими [пола* ми] и, в то же время, что имманентность тождественна рабству, вс** кое примирение с ситуацией, в которой находятся женщины, как с» туацией, предполагающей собственные ценности, даже и потенци* альные, есть акт "нечистой веры" — "отречение" от трансцендеи* ции. Дайте женщинам те же "возможности для реализации своей свободы", что и у мужчин, и первые будут вести себя в истории точно так же, как и вторые (этнография де Бовуар в значительной степени аисторична). "Ведь когда женщине поручают серьезное и ответствен* ное дело, она умеет проявить активность, стать полезной, немногое? ловной, аскетичной и в неменьшей степени, чем мужчина" 322. Откуда известно, что то или иное дело по плечу человеку? Оно ему во плечу, если человек проявляет в нем активность, полезность, немногословность и т. д.; де Бовуар и не пытается дать независимую оценку. Важнее достичь равных возможностей, чем задаться вопросом, для чего эти возможности. Таким образом, бесконечно открыта* будущее в сущностном смысле пусто, или, скорее, оно целиком ого ределено прошлым, населенным мужчинами. *9

Как только вы признаете альтернативы трансценденции и ущ% версальности в том виде, как они обычно понимаются, т. е. понияй- ются мужчинами, вся "объективность" де Бовуар сходит на нет. ОШ отталкивается от вполне определенной перспективы — во времен» и в пространстве. И это, как обычно говорят ее критики, мужойв перспектива. Но это не все: мало кто из мужчин мог бы написа» книгу, подобную "Второму полу"; большинство из них при чтении этого произведения ощущают резкий дискомфорт.

Вероятно, она права, предполагая, что такого рода мужской феминизм лучше получается у женщины вроде нее, принявшей мужские ценности и "выигравшей партию", чем у разуверившегося в привычных ценностях, отчужденного от соратников по полу мужчины. "Чтобы изменить образ мира, — пишет де Бовуар во "Втором поле", — нужно прежде накрепко в него врасти" 323. Так же обстоит дело и с социальной критикой, предваряющей изменения в обществе: женщина, нашедшая свою почву, будет лучшим критиком, чем мужчина, ее утративший, — и это верно даже в том случае, если женщина нацелена только на то, чтобы выиграть партию, а мужчина — чтобы поступить по справедливости. Ибо она может с большей готовностью признать "ценности... непосредственно завоеванные мужчинами", к которым сам мужчина может относиться с пренебрежением и от которых он готов отказаться. Многие современные феминистки предпочитают пренебрегать мужскими ценностями и отказываться от них, но, как бы ни были они в этом правы, сама эта позиция возникла только после работ де Бовуар. Пренебрежение ценностями, из круга которых ты был исключен, — это классический пример рессантимента 324: эта позиция лисы из басни про лису и виноград. ІЬраздо лучше начать с критики, преодолеть отчужденность, а затем уже судить о плодах победы. Когда мы оцениваем ситуацию, в которой кто-то подвергается угнетению, наше первое требование (и самих угнетенных тоже) состоит в том, чтобы угнетенным стали доступны те права, которыми пользуются угнетатели. Их можно назвать, как во "Втором поле", уни-. версальными, или общечеловеческими, правами. В действительности эти права всегда частичны, неполны. Доступность их, даже если она станет всеобщей, не означает прекращения политической полемики, прекращения инакомыслия. Может статься, что мужское представлен ние об универсальном ложно или, по крайней мере, неполно. Однако границы этой мужской универсальности не могут быть выявлены до тех пор, пока женщины остаются вне ее пределов. В этом бесспорный приоритет "ассимиляционизма" де Бовуар.