Отчаяние и надежда

Когда я писал о Силоне, я старался опровергнуть ту идею, что его «возврат» к еретическому христианству, с которым он впервые познакомился в своей родной деревне, был жестом отчаяния.

Самое важное — не пойти ко дну, но как еще можно удержаться на плаву, кроме как критикуя то, что происходит в окрестных водах? "Всегда, в любой ситуации, — писал Мартин Бубер, — можно что-нибудь сделать" 465.

Не только мировые войны, революционные кризисы или освободительные движения создают повод для критики. Мы не всегда имеем дело со столь масштабными событиями и по вполне понятным причинам не столь этого хотим. Локальные волнения, борьба за реформы, забастовки, избирательные баталии — все эти события необязательно менее значимы и вселяют меньше надежд, чем революции. Они только не так опасны и происходят значительно чаще. Кри тик должен пытаться вписать эти маленькие события в более широкое видение ситуации и потребовать от поборников верности их мнимому идеализму. Критик выступает в роли, которая, по мнению Фуко, была вытеснена, но на самом деле она никогда не будет вытеснена: он — "универсально мыслящий интеллектуал", критикующий властные структуры, которые препятствуют участию народа в политической жизни (включая властные структуры народных партий и движений). У него есть представление (разделяемое не только им одним) о том, как в целом должно выглядеть общество. Но универсально мыслящий интеллектуал не стоит на вершине горы, обозревая свои владения. Он не требует власти, не отдает приказы. Сам являясь участником, он сохраняет определенную, трудную для него дистанцию, балансируя между "солидарностью" и "служением". Всегда, когда есть возможность, он борется с разобщенностью. Пройти через малые и больше сражения, сохранить верность чаяниям народного восстания, преодолеть поражения, закрепить такие формы критики, которые приемлемы и уместны для демократической политики — в этом и состоит мужество социального критика.