6.3. Шаткость политологии

Итак, в период господства позитивизма сложилась парадоксальная связь интереса к ИПМ с верой в истинность разделения фактов и ценностей и объективность науки о политике. Эту связь нетрудно обнаружить у других авторов. На- пример, на основе данных посылок Д. Кетлин написал в 1930 -е гг. несколько книг о ПН". До 1960- х гг. существовало кантовско-юмовское перемирие гуманитарных наук с ИПМ. Правда, не все признавали релятивизм такого подхода. В 1951 г. Д. Истон подверг сокрушительной критике труды историков политической мысли, которые фабриковались на факультетах политических наук. Он обвинял историков в паразитировании на старых идеях, неспособности ни разработать эмпирическую науку о политике, ни создать систему критериев для политических оценок. Причем первую задачу он считал более важной12. В ответ на вызов позитивистов и релятивистов некоторые политические философы (X. Арендт, К. Вегелин, Л. Страусе) выступили в роли носителей неких «вечных истин», воплощенных в предмете их интересов. Эти оракулы изрекли: классическая политическая мысль Запада содержит (хотя и в ошибочной форме) «древнюю мудрость», которая недоступна для ПН.

И все же теоретические основы ПН зашатались. Частично это объясняется влиянием Л. Витгенштейна, который скептически оценивал саму возможность гуманитарных наук. Следует учитывать также внутренние процессы ПН. В частности, К. Арроу доказал бессмысленность идеи Самуэльсона: образованные граждане могут самостоятельно решить проблему социальных ценностей13. Арроу развивал посылки экономической теории начала XX в., отвергая интерсубъективные сравнения пользы и полагая принцип Парето основанием общего выбора. Но Арроу не соглашался с тем, что вокруг « научного» ядра можно создать блок социальных ценностей, на которые опирались прежние авторы. Непротиворечивый метод социаль- ной иерархизации ценностей отдельных граждан логически невозможен. Любой метод нарушает один или несколько принципов рационализма и либерализма. Потребовалось немало времени для осознания вывода: в рамках индивидуального выбора проблема социальных ценностей неразрешима.

С политической точки зрения « научное» ядро ПН тоже становилось все более сомнительным. Если социалистам первой половины XX в. не нравился марксизм, они делали выбор в пользу неоклассической политической экономии. Тем более что премудрый Самуэльсон провозгласил кредо такого социализма: существует одна экономика для капиталиста и для социалиста. Социализм Бергсона базировался на вере в бюрократический аппарат, который распределяет блага более эффективно по сравнению с рынком, подчиненным правилам свободной конкуренции. Аппарат распределяет блага в соответствии с определенными социальными целями, обладает информацией об индивидуальных вкусах всех граждан и конструирует « функцию социального благосостояния» на основе общих принципов и реакции на изменения индивидуальных представлений о пользе 14. Так возник проект центрального агентства, обладающего всей социально-экономической информацией.

Критика данной концепции началась в 1950-е гг.

Консерватизм монетаристов Чикагской школы базируется на этой посылке: поскольку проблема учета доходов и расходов неразрешима, надо прекратить любое движение в направлении социализма. Все социальные решения надо предоставить рынку, который искусственно поддерживается в состоянии идеальной конкуренции. Иначе говоря, представители данного направления экономической мысли и практики выступили в роли оракулов действительного рынка.

Но не все теоретики согласились с монетаристской концепцией. Например, М. Олсон выступает за социальное распределение публичных благ, но отвергает любые формы принудительного распределения, носителями которого выступают государство и профсоюзы ( например, профсоюзные боссы закрывают магазины для того, чтобы заставить рядовых членов платить взносы): « Непредвиденное следствие этих процессов состоит в том, что неоклассическая экономика уже не является политически нейтральной наукой. Она стала вызовом фундаментальным принципам социализма»15.

Таким образом, главная проблема современной ПФ - неопределенность статуса традиционной ПН. Во второй половине 1960- х гг. Д. Ролз выдвинул положение о выработке комплекса рациональных предпосылок для обоснования разных политических принципов. Политическая теория не должна зависеть ни от общепринятых убеждений ( типа принципа Парето), ни от культуры отдельного общества. Одновременно Ролз подчеркнул, что либеральная концепция справедливости глубоко укоренена в культуре Запада. Здесь она существует на такой глубине, что всякое обращение к классическим текстам в области моральной и политической философии для выработки ценностей потеряло смысл. Кантианская ориентация Ролза способствует дистанцированию от истории и культуры Запада. Одновременно концепция Ролза принадлежит уже к истории политической науки XX в. В этой истории различие объективного знания и субъективных ценностей всегда считалось непреложной истиной.

Итак, АПФ отвергает традиционную ИПМ. Если ценности можно понять и обосновать с помощью рационального анализа, нет нужды в изучении классиков. Они превратились в ярлыки для обозначения современных взглядов и концепций. Идея выработки ценностей путем углубления в тексты классиков политической мысли (высказанная X. Арендт, К. Вегелином и Л. Страуссом) не имеет смысла.