3.1. Цепь неопределенностей

После смерти Сен-Симона О. Конт создал свою версию этой науки: законы социологии описывают отношения людей; эти законы несводимы к законам психики, которые управляют поведением отдельных индивидов; психология - отрасль физиологии, поскольку сознание есть продукт состояния мозга; поведение людей объяснимо на основании чисто социологических принципов. Однако Конт не проводил различия между фактами и ценностями. Поэтому сформулировал положение, которое обсуждается до сих пор: политические принципы и решения содержат оценочные суждения, которые логически выводимы из социологических описаний. Следовательно, ПФ должна базироваться на социологическом знании.

Орган социальной мысли. Дюркгейм усвоил этот вывод на студенческой скамье. Его методология связана с концепцией Конта. Дюркгейм определял политическое общество как « результат взаимосвязи большого числа вторичных социальных групп, подчиненных одному центру власти и не подлежащих юрисдикции никакого другого высшего и правомочно установленного центра власти» '. Государство есть орган социального мышления. Оно состоит из функционеров законодательной и исполнительной власти. Эта группа формулирует идеи и принимает решения, относящиеся к обществу в целом, анализирует, планирует и руководит социальными действиями. Но возникает вопрос: «К каким целям обычно стремится и должно стремиться государство в современных социальных условиях?» -.

На первую часть вопроса Дюркгейм отвечал так: число целей государства возрастает в ходе политической истории.

В этом пункте Дюркгейм расходился с Гегелем. Тот предлагал иной рецепт: цели общества преобладают над частными целями и интересами индивидов; государство воплощает цели, по отношению к которым индивид есть средство; зато в награду за труды и лишения на « благо государства» индивид может утешиться « блеском его славы». Такая перспектива не устраивала Дюркгейма. Вместо этатистского « ледяного дома» в обществе набирает силу совершенно иная тенденция - повышение социальной роли и ценности индивида. Индивид есть «цель в себе». Его

нельзя сводить к роли средства для достижения целей государства. Наоборот, усиление государства предполагает все большее соблюдение прав индивида. Поэтому индивидуальная мораль развивается параллельно экспансии государства. Если государство ослабляется, оно не способно гарантировать права индивидов, руководить поиском новых форм свободы и защищать индивидов от групповой морали.

Носителями такой морали являются вторичные социальные группы (военные, клир, педагоги и тому подобная государственная обслуга).

Дюркгейм не питал особых иллюзий относительно государства. Оно далеко от повседневной жизни граждан и не может самостоятельно управлять обществом: « Коллективная деятельность всегда слишком сложна для того, чтобы ее мог выразить один-единственный орган - государство. Кроме того, государство слишком далеко от индивидов. Оно поддерживает с ними крайне поверхностные и неустойчивые отношения. И не обладает возможностью глубоко проникнуть в сознание множества инди- видов и социализировать их изнутри. Вот почему там, где оно составляет единственную среду, в которой люди могут готовиться к практике совместной жизни, они неизбежно отрываются от нее, отдаляются друг от друга, а вместе с тем распадается и общество. Нация может поддерживать свое существование только в том случае, если между государством и отдельными лицами внедряется целый ряд вторичных групп, достаточно близких к индивидам, чтобы вовлечь их в сферу своего действия и таким образом втянуть их в общий поток социальной жизни»4. Таковы главные социальные идеалы и ценности развитых народов.

Затем Дюркгейм анализирует вторую часть вопроса о целях современного государства. Их две: 1. Государство обязано защищать граждан от власти вторичных социальных групп. Прецеденты уже были: государство освободило детей от абсолютной власти родителей, ремесленников - от цеховой власти, крестьян - от власти феодалов.

Согласно Дюркгейму, критерием различия форм правления являются два свойства: внимание правительства к общим делам, включая критическую оценку собственных действий; отсутствие барьеров и развитая коммуникация между правительством и обществом. Эти свойства культивируются демократией. Демократические политические институты способствуют генерированию идей, мыслей и самокритики. Темп и сложность социальных изменений возрастает. Поэтому необходимо оперативное и рацио - нальное изменение всех направлений и процедур правительственной деятельности. Демократия создает условия для поиска новых решений новых проблем. Коммуникация граждан с правительством способствует широкому распространению информации и оценок. Это ослабляет силу социального сопротивления изменениям, которое обусловлено привычками и традициями и противостоит критическому анализу. Демократия предполагает участие граждан в обсуждении общих дел. Поэтому она соответствует ценностям индивидуального свободомыслия и свободного действия. Граждане демократической страны - не пассивные наблюдатели, но активные и мыслящие соучастники правительственных действий. Только путем сопричастности можно понять пределы свободы правительства и согласиться с предлагаемыми решениями. В зависимости от степени понимания указанных пределов жизнь и мысль граждан переплетается с бытием государства.

Эти характеристики определяют моральный приоритет демократии над остальными формами правления. Демократия благоприятствует развитию самостоятельности мышления, знания и действия граждан. И тем самым гарантирует решение моральных проблем как главной задачи государства.

Таковы основные пункты дюркгеймовской политико-философской концепции. Рассмотрим ее недостатки.

Проблема политических свойств.

Дюркгейм доказывал, что современное общество должно поддерживать вторичные социальные группы, поскольку они препятствуют злоупотреблениям государственных служащих. В то же время он допускал, что авторитарный режим может эффективно бороться с такими группами и даже элиминировать их влияние на политическую жизнь. Следовательно, существование указанных групп не является необходимым условием политического общества. Позиция Дюркгейма была бы прочнее, если бы государство без вторичных групп определялось как «политическое общество». Но в этом случае возникает логический круг: свойства вторичных групп не являются политическими и одновременно образуют необходимое условие определения политической организации общества.

Правда, это противоречие вполне реально. Оно всегда существовало в государствах, в которых отсутствовал политический контроль над племенными группами и провинциями. Некоторые государства прошли этот этап. Другие только начинают его проходить. Но в большинстве государств Юго-Восточной Азии, Африки и Латинской Америки и в настоящее время существует разветвленная столичная администрация и по несколько солдат и чи- новников в провинции.

Неопределенность не устраняется, если государство использует традиционные общности (племена, родовую знать) или вторичные социальные группы (профессиональные и территориальные) для достижения своих целей. В этом случае неопределенность критериев « политического общества» преобразуется в неопределенность « целей государства». Если « цели государства» недостижимы без участия традиционных и современных форм социальной организации ( а именно на этом настаивает Дюркгейм), то государство как « орган социальной мысли» сводится к накоплению данных о социальной действительности. Такой материал действительно нужен для анализа, планирования и выработки политических решений. Но тогда государство превращается в громадную научно-исследовательскую контору (хотя братья Стругацкие предлагали назвать ее НИИЧАВО - научно- исследовательский институт чародейства и волшебства). Предполагается, что она функционирует только для удовлетворения мыслительной потребности населения. А ее персонал и структура меняются в зависимости от готовности и способности разных социальных групп реализовать «научно-бюрократические идеи» государственных чиновников. Утопичность такого предположения тоже очевидна. Согласно Дюркгейму, госаппарат зависит от власти вторичных групп, но не гарантирует защиту от них. В этом случае ответ на вопрос о том, какие цели государство должно реализовать, невозможно вывести из знания о том, какие цели государство реализует на деле. Если государство не утруждается проблемой долженствования, мышление опять наталкивается на порочный круг: государство должно защищать индивидов от власти вторичных групп и одновременно создавать гражданам условия для развития способностей. В этом случае каждый рожденный индивид в момент рождения должен попадать под государственную опеку. В прошлом и настоящем трудно найти такое государство. Хотя его проект можно обнаружить в текстах Ж.-Ж. Руссо. По крайней мере, обычное правительство не ставит перед собой таких целей. Оно занято предметами более возвышенными...

Есть ли смысл рассматривать рутинные цели государства (они записаны в множестве конституций) как критерий и идеал целей, к которым оно должно стремиться ? Конечно, экономика и социальная организация усложняются. Но из этого факта не вытекает необходимость возрастания государственных функций. Они без особого труда могут выполняться традиционными и вторичными группами, частными лицами или вообще не выполняться. Возникающие лакуны в современном государстве обычно заполняются программами конкурирующих политических партий и других добровольных помощников государства. Правда, государство может взяться за поддержку традиционных механизмов биологического и социального воспроизводства. Ведь увеличение населения издавна служило аргументом в пользу того, что государство существует « не зря». В этом случае количественный и качественный рост государственных функций оправдан. Но в результате возникает множество абсурдных ситуаций. Классификации видов государственного абсурда пока не существует. Хотя ее предпосылки складывались в политической истории всех стран, включая Россию 5.

Допустим, Дюркгейм прав: всякая задержка роста государства вредит обществу. Это положение вытекает из общего постулата: сильное государство необходимо для развития индивидуальной морали как самодовлеющей ценности и необходимости одновременно. Однако сомнительна сама нужда в сильном государстве и ценности индивидуальной морали, « продуцируемой» государством, прежде всего из-за невозможности строго определить понятия «индивидуальная мораль» и « самореализация индивида». Если четко не определены индивидуальные свойства, которые следует развивать как ценности, то невозможна строгая оценка данных свойств. Если строго определить культивируемые свойства индивида, пропадает определенность их моральной оценки. То же самое можно сказать о высокой оценке данных свойств, если они воплощены в жизни конкретного человека. Иначе говоря, Дюркгейм предлагает цепь неопределенностей при обсуждении вопроса об отношении между государством и моралью.

Мораль и государство. Термины « индивидуальная мораль» и «самореализация индивида» у Дюркгейма отражают приоритет качеств индивида над свойствами группы. «Группа как таковая, - писал Дюркгейм, - уже не является ценностью в себе и для себя. Она есть только средсгво воплощения и развития человеческой природы в той степени, в которой этого требуют актуальные идеалы» 6. Но Дюркгейм не анализирует обоснованность «актуальных идеалов». Вместо этого он ставит два вопроса: как возникли данные идеалы? подлежат ли они постоянным изменениям?

Ответ на первый вопрос звучит так: социальные факты ( плотность населения и разделение труда) ослабили коллективные чувства ( социальную интеграцию) и усилили различия людей. Но общие свойства человеческой природы не исчезли. Они и образуют содержание актуальных идеалов. Ответ на второй вопрос тоже неясен: прогресс « индивидуальной морали» связан с множеством других свойств современного общества. Поэтому ликвидация «индивидуальной морали» приведет к социальным потерям. По мнению Дюркгейма, надо заменить индивидуальную мораль новыми коллективными чувствами и представлениями. Хотя такие изменения навязать невозможно.

Однако политические события XX в. делают этот вывод сомнительным. Например, не только апологеты, но и критики советской России, нацистской Германии, маоистского Китая, титоистской Югославии не отрицали привлекательность данных обществ и государств для остального мира и связывали это свойство с готовностью населения данных стран принять коллективистские ценности. То же самое относится к нынешним исламским фундаменталистам. В некоторых странах они взяли власть, а в других странах продолжают за нее бороться. Следовательно, социалистические и исламские страны пытались или пытаются заново погрузить индивида в « социальную массу», поставить ценности коллективизма выше индивидуальных ценностей, внедрить в сознание людей убеждение: рост благосостояния и славы государства - высшая ценность, к которой должен стремиться гражданин.

Социалистическая версия коллективизма потерпела крах. Но религиозная помирать пока не собирается. Возможно, в обозримом будущем она займет место социалистической. Многие современные государства пытаются

реанимировать не только религиозные, но и политические, экономические, культурно-цивилизационные и тому подобные коллективные чувства. Сколько времени протянутся эти попытки, пока неясно. Но само их « наличие» (если применить канцеляризм) позволяет усомниться в неизбежности «самореализации индивида» как главной ценности.

Не исключено, что при определенных условиях для культивирования «индивидуальной морали» некоторые индивиды не могут обойтись без государства. Тогда как государство может обойтись и без индивидов. Дюркгейм отмечал, что тенденция ослабления ( в крайних случаях - уничтожения) вторичных социальных групп является постоянной. Она помогает подчинить власти госаппарата население страны. При такой тенденции « индивидуальная мораль» эквивалентна полному отсутствию поддержки со стороны государства. Значит, усиление государства недостаточно для развития « индивидуальной морали». Ценность коллективизма для государства ничуть не меньше.

Наиболее показательный пример « благодетельного государства» - улучшение материального благосостояния населения и признание социальных прав граждан (общие права на здравоохранение, жилье, труд, обеспечение по старости и т. п. и особые модификации данных прав для бывших «государственных мужей»). Эти права - мотив и награда за лояльную службу государству. Значит, они тоже укрепляют «индивидуальную мораль». При этом политические права граждан могут успешно подавляться ( пример социалистических и развивающихся стран достаточно репрезентативен). А вместе с ними подавляется тенденция «индивидуальной морали».

Согласно Дюркгейму, политическая демократия стимулирует «индивидуальную мораль». Однако свободные

политические выборы - лишь один способ обретения материальных и персональных гражданских прав. Способствует ли он беспрепятственному развитию других свойств человеческой природы - вопрос дискуссионный. Это нетрудно уяснить при разборе других аспектов концепции Дюркгейма.

Социальная структура и мораль. Выражение « индивидуальная мораль» у Дюркгейма служит для описания определенной социальной системы морали. В этой системе самореализация индивида противостоит групповым целям. При конфликте личных и групповых целей приоритет остается за первыми. В современном обществе господствуют индивидуалистические ценности. Они подтверждают общий принцип социальной организации: «Все системы морали, которые управляют человеческими группами, есть функция социальной организации. Они связаны с социальными структурами и меняются вместе с

7

ними» .

Согласно Дюркгейму, общество есть ядро морали. Его функция - направление людей к идеалу. Идеал воплощает представление о высшем благе, которое реализует данное общество. Оно отвечает за материальное благосостояние и моральное благополучие индивидов. Все системы морали переплетены с социальными условиями их генезиса и функционирования. Поэтому без социологических исследований невозможно понять, оценить и улучшить социальную мораль.

Моральные нормы более устойчивы по сравнению с породившими их социальными условиями. Социологическая информация о « пережитках» нужна для описания диспропорций и выявления тех аспектов социальной жизни, которые требуют введения новых норм. Например, рост разделения труда в современном обществе соз- дает новые права и обязанности, которые усиливают взаимозависимость людей. Для упорядочения таких отношений надо создавать новые моральные нормы. Возникает потребность в научной социологической информации о последствиях социальных изменений . Она нужна также для идентификации объектов критики и преобразований. Речь идет об устаревших нормах морали. Они не отвечают изменению социальных условий и не должны применяться для управления обществом. Социологические исследования фиксируют распад связей индивида с семьей, « малой родиной», традициями и нормами коллективного поведения. Мобильность и независимость индивидов ослабляет контроль над ними со стороны первичных социальных групп. Однако индивид не может обойтись без новых связей со вторичными (профессиональными) группами. Они укрепляют социальный статус индивида, но подвергают его новым формам контроля. Тем самым социология становится важнейшим источником информации о новых социальных группах, нормах и силах. Без нее невозможно стимулировать и поддерживать их развитие.

Главный тезис Дюркгейма - система морали есть функция социальной организации. Это положение тоже сомнительно. В современном обществе есть разные системы социальной морали. Они конкурируют и взаимно перекрещиваются. Их влияние зависит от пространственно-временных обстоятельств и темпа изменений. То же самое относится к индивидуальной морали. В результате одна и та же система морали соответствует разным социальным структурам, а одна социальная структура - разным системам морали. Этот факт доказан в исследованиях по социологии морали.

Не менее важен вопрос методологический: на каком основании устанавливать принадлежность конкретных этических норм к системе морали данного общества? На него возможны два ответа: необходимое условие принадлежности - функциональность каждой нормы в социальной структуре; только система морали в целом функциональна в отношении общества, а некоторые нормы от нее свободны. В любом случае функциональное отношение недостаточно для решения проблемы. Ведь существуют и внеморальные нормы ( игры, этикета, торговли, промышленности), которые тоже испытывают влияние социальной организации. А факты сохранения и воспроизводства анахроничной морали свидетельствуют об отсутствии соответствия между моралью и социальной структурой во времени.

Взаимовлияние социальной структуры и морали общеизвестно. Но чье влияние больше - социальной структуры на мораль или наоборот? Некоторые этические нормы (элементарные правила общежития, сексуального поведения и т. п.) стабильны на протяжении тысячелетий и занимают главное место в обществе. Без соблюдения таких норм общество распадается. Значит, их влияние на социальную структуру не меньше обратного влияния. Но в конкретных случаях ни один элемент одной системы непосредственно не влияет на любой элемент другой системы. Причем даже при переплетении обоих систем. Чтобы убедиться в этом, достаточно совершить ночную прогулку по нынешнему российскому городу...

Вопрос без ответа. Итак, Дюркгейм сформулировал ряд общих констатации: о сложной и опосредованной связи систем морали с социальной организацией; о морально-познавательном доминировании государства над данными системами; об изменении целей государства производно от связей морали с социальной организацией;

о необходимости социального внедрения моральных идеалов в поведение граждан. Но эти утверждения разбиваются о другие максимы Дюркгейма: социальная организация не в состоянии сформировать устойчивые моральные убеждения у членов общества; различные формы социальной организации обладают одной системой морали; причины ее культивирования многообразны (исторические, экономические, социологические, религиозные, философские) и меняются в зависимости от общества. Описание и понимание данных причин - предмет социологического исследования. Социология нужна для целостного познания, оценки и улучшения социальной морали.

Но тезисы и антитезисы Дюркгейма не дают ответа на вопрос: каким образом эмпирическое социологическое знание способствует улучшению социальной морали? Дюркгейм знал историю вопроса. Достаточно упомянуть сочинения Макиавелли, Бодена и Монтескье. Эти мыслители пытались уточнить древнее убеждение: трезвая характеристика общества (человеческих страстей и нравов) необходима для улучшения его морального здоровья. Однако эти попытки не увенчались строгой формулировкой старинной мудрости. Мера ее истинности остается неопределенной. Констатации Дюркгейма не выходят за рамки данной интеллектуальной традиции. Французский социолог обошел поставленный вопрос.