Чернавский А. С. ФОТОГРАФИЧЕСКИЙ ОБРАЗКАК ПРЕДМЕТ ИНТЕРПРЕТАЦИИ
В современном мире все большее значение приобретают различные визуальные практики, которые стали одним из краеугольных камней повседневной жизни современного социума.
Значительную и все возрастающую роль среди них играет фотография, увеличивающая свое присутствие в мире с каждым днем.
В числе прочего можно смело заявить, что фотография расширяет наше окно в мир социального. При этом стоит выделить диалектическую оппозицию — фотография является не только окном, но и зеркалом. Зеркалом, в которое смотрит сам фотографирующийся, фотографическая ситуация, его культура и эпоха, предпочтения и даже мотивация. В определенном обобщенном смысле, мы все реализуем фотографическую практику не через видоискатель, а через призму индивидуальных и общественных связей фотографа.Отметим, что, вероятно, недостаточно констатировать исключительно реалистичный подход к фотографическому образу-изображению. Необходимо уточнить реализацию критического подхода, который в лучших проявлениях смог бы обеспечить понимание сложных и многослойных сущностей, которые закодированы в снимке за пределами реалистично отраженной реальности. Судя по всему, при серьезном социологическом анализе фотоснимка недостаточно поверхностного фактологического рассмотрения, необходимы процедуры более глубокого проникновения и анализа визуального содержимого. «Как вид данных фотография не сможет говорить сама за себя, информацию нужно из нее добыть, интерпретировать, раскодировать содержание, заключенное в визуальном представлении явлений» [1].
В обобщенном смысле именно такая задача ставится перед анализом фотографического образа: герменевтическим, семиотическим, структурным и дискурсивным.
Как показывает современная социологическая практика, углубленная интерпретация фотографии может дать исследователю дополнительное преимущество — реализовать новый скрытый потенциал понимания социальной реальности.
Безусловно, стоит помнить, что и сама фотография является частью ткани социальной реальности в совокупности смыслов: она создается социально, представляет социальную жизнь и одновременно является предметом общественного восприятия. При этом ни один из очевидных аспектов — автор, образ и аудитория не является, по сути, очевидным. Каждый из них скрывает внутреннюю сущность и нуждается в расшифровке исследователем.
Герменевтическая интерпретация
Одна из классиков околофотографической мысли Сьюзан Зонтаг отмечала: «Люди быстро обнаружили, что никто не делает одинаковых снимков одного и того же объекта, и предположение, что камера представляет безличный объективный образ, уступило констатации того, что фотографии являются свидетельством не только того, что на них представлено, но и того, что личность наблюдает не только за регистрацией, но и за оценкой мира».
Как только мы принимаем описанный выше факт, перед исследователем встают самые разнообразные вопросы: кто делал снимок? В какой общественной роли находился автор снимка? В какой ситуации? Для кого он снимал, кто является адресатом? Какие мотивы руководили фотографом при выборе объекта съемки? Какие убеждения, симпатии и антипатии играли роль при съемке? На какой общественной позиции находился автор снимка? Какие технические знания фотографа отражены на снимке? Какое состояние подсознание нашло отражение на снимке? Такие и подобные вопросы могут стать предметом герменевтического анализа снимка. «Контекст создания образа должен быть проанализирован рефлексивно, чтобы показать, каким образом визуальное содержание зависит от субъективных установок и намерений личностей, участвующих в создании снимка» [2].
В целом, фотография имеет общее для всех социальных явлений свойство, которое требует специального подхода, а именно — понимания. «Их понимание должно содержать элемент, которого не хватает в объяснении явлений природы: понимание цели, намерения, уникальной конфигурации мыслей и чувств, предваряющих общественное явление и находящих несовершенное и неполное выражение в наблюдаемых результатах деятельности.
Кроме того, понять человеческие действия — это то же самое, что понять значение, которым наделяют их действующие личности, задача, как легко заметить, принципиально отличная от целей естественных наук» [3].Вариант значения, который можно определить как субъективный, является предметом анализа собственно герменевтики как методологического основания. В нашем случае будет правильно говорить о герменевтике фотографического образа.
Анализируя авторский аспект снимка, всегда стоит начинать с наиболее общего уровня. Отметим, что очень часто наиболее общей мотивацией фотографа являются художественные устремления. Причина очень проста — убедительность и выразительность таких снимков, как правило, больше. Исследователю при этом необходимо обращать внимание на опасность деформации образа социальной ткани, вызванной художественными устремлениями фотографа.
Точкой отсчета и ключом к пониманию более детальной мотивации фотографа является идентификация вида, к которому относится фотография: для прессы, репортерская, официальная, пропагандистская, рекламная, портретная, семейная, туристическая, художественная, одиночная или фрагмент серии (фотографического эссе, репортажа, семейной хроники) и т. д. С каждым таким видом связаны типовые намерения, мотивации, а значит, именно определение вида может позволить достичь первого уровня приближения герменевтического анализа. Именно на таком типовом фоне можно конкретизировать приближения, выявляя индивидуальное, субъективное содержание при фотографировании.
Например, рассмотрим точку зрения Ирвинга Гофмана на памятные, приватные фотоснимки: «Личность фиксируется в тот момент, когда находится в идеальном окружении, рядом с теми, чье общество ценит, в одежде, повышающей ее престиж lt;...gt;, готовится к чему-то многообещающему или завершает какой-то важный этап. Как видно на снимке, личность в этот момент гордится своими делами. Словом, личность сфотографирована в тот момент, когда готова считать свой внешний вид типичным для себя.
Этот момент можно зафиксировать и повесить на стену своего дома, бюро, магазина, спрятать в шкаф в спортзале, положить в бумажник как момент, к которому можно постоянно возвращаться lt;...gt;, как свидетельство, доказательство того, чем была ее общественная идентичность, и затем, через импликацию, чем должна быть и в дальнейшем» [4].Совершенно другие намерения сопровождают «публичные снимки». Например, репортерский снимок должен показать, как «в другом отношении анонимные и недостойные внимания изображения подтверждают наши обиходные взгляды о человеческой экспрессии через выражение (и, вероятно, ненамеренное) таких реакций, как страх, удивление, изумление, любовь, стыд, или таких состояний, как радость, безнадежность, невинность, а также то, как мы выглядим и что делаем, когда считаем, что нас никто не видит» [5].
Иногда интерпретацию облегчает подпись под снимком или авторский комментарий, приложенный к снимку. Это подчеркивает Ролан Барт: «Кажется, сегодня в сфере массовой коммуникации лингвистическая предпосылка присутствует в каждом образе: как заголовок, подпись, сопутствующая статья в прессе, диалог в фильме, “дымок” с текстом в комиксе» [6]. Такой текст может выполнять две функции. Барт обозначает первую из них как «якорь», вторую — «связник». В фотографическом образе, по своей природе всегда многозначном (полисемантичном), текст позволяет «заякорить» значение, акцентируя, на что необходимо обратить внимание. Когда зритель сталкивается с серией снимков, репортажем, фотоэссе, текст действует как «связник», связывая одиночные снимки в повествование, анекдот [7]. В случае фотоэссе роли текста и образа равнозначны, ни один из них не может выступать отдельно. Этим фотоэссе отличается от фоторепортажа, в котором текст, подпись под снимком выполняет только вспомогательную роль [8].
В некоторых случаях для герменевтической интерпретации мы можем использовать особый, непосредственный метод: найти автора снимка и взять интервью, позволяющее выявить его точку зрения.
Это, например, необходимый элемент партнерской стратегии, которая основывается на целенаправленном инспирировании снимков путем раздачи исследуемым самых простых фотоаппаратов и заказа фотографий на важные для них темы.Дискуссия о причинах выбора этих, а не других тем или таких, а не других кадров, проводимая индивидуально с авторами или коллективно в выбранной группе, позволяет получить ответы на многие важные субъективные вопросы в подобной «фокус-группе». Однако, исследователю во всех этих случаях необходимо помнить, что комментарии или отчеты авторов никогда не могут пониматься как абсолютная истина, а требуют тщательной и критической проверки.
Герменевтика образа может относиться не только к автору, но и к запечатленным на фотографии акторам. Они в свою очередь представляют собой ребус, для ответа на который можно поставить такие, например, вопросы: кто они? Какое отношение в частности они имеют к автору снимка? Каковы их общественные позиции или роли? Каковы их мотивы? Знают ли они о присутствии фотографа и о том, что их снимают? Они ведут себя спонтанно или позируют? Что они хотят (готовы) показать, а что скрыть?
На снимке мы видим только внешние, наблюдаемые черты людей или их поведения. Предполагаем, однако, что они представляют знаки, косвенные признаки скрытого субъективного состояния, и интерпретация основывается на расшифровке этих знаков, открытии того, что они означают/могут означать. Очевидно, что немало нам может рассказать выражение лица, мимика, пластика, жестикуляция и т. п. Здесь также особую ценность имеет эмпатия, поскольку люди сами ведут себя до некоторой степени аналогично другим людям как экземпляры вида, а в определенной степени аналогично членам общины как участники одной культуры.
Исследователь должен отдавать себе отчет, что наша герменевтическая интерпретация образа в поисках, например, мотивации, изображенных людей на снимке всегда будет частичной, до определенной степени поверхностной. Ирвинг Гофман приводит пример: снимок, на котором мы видим пару, стоящую перед витриной ювелирного магазина и рассматривающую бижутерию. «Мы, посторонние, не видим, то ли Джон и Мэри посещают различные ювелирные магазины в поисках броши вместо той, которую Мэри потеряла на прошлой неделе на приеме у Джин, то ли они убивают время перед сеансом нового фильма Феллини» [9]. Задолго до Гофмана Макс Вебер сходным образом уже отличал непосредственное понимание, когда, например, мы видим охотника, прицеливающегося в животное в лесу, и более глубокое, когда стараемся вникнуть в его глубинную мотивацию: охотится ли он для развлечения или для добычи пропитания или опробует новое ружье. Сам образ подает нам не конкретное знание, а возможность сделать общие, абстрактные предположения разной степени вероятности о том, кем являются представленные лица и что они делают, исходя из своих частных намерений.