Ульянов Сергей Александрович Память, история, конструирование нации (опыт Франции) Казанский федеральный университет, Казань
Стабильность и динамика социальной эволюции в долговременной перспективе связаны с феноменом социальной памяти, создающей ценностные и смысловые поля существования общества во времени и контексте.
Чем стабильнее и целостнее социальная память, тем более стабильным и готовым к эффективным изменениям является общество. Потому проблема существования и воспроизводства социальной памяти является одной из наиболее актуальных в современном социально-гуманитарном знании.Особенности функционирования социальной памяти, характерные для предшествующих эпох, изменились во второй половине ХХ века, что напрямую связано с интенсификацией глобальных многоуровневых обменов и увеличением демократического самосознания современных сообществ. Интерес к памяти со стороны историков возник именно в последней четверти ХХ века, когда культурные, экономические и социальные обмены нарушили принципы передачи информации о прошлом своего социального объединения традиционным путем, через живое взаимодействие между самосознанием различных поколений. Размылись критерии принадлежности к определенной исторически сложившейся в длительном процессе взаимодействий общности. Результатом этих интенсивных обменов стало образование множества новых групп, или объединение на основе ранее неактуальных, удаленных во времени в сторону глубокого прошлого критериев. Новые социальные группы формируют новое самосознание, переплетая мифическое и рациональное, конструируя свою идентичность. Это «демократизация истории», под которой понимается «мощное движение освобождения и эмансипации народов, этносов, групп и даже отдельных личностей в современном мире. Речь идет о быстром возникновении разнообразных форм памяти меньшинств, для которых отвоевание собственного прошлого является необходимой составляющей утверждения собственной идентичности» [12]. В связи с этим возникает необходимость в искусственном едином рационализированном пространстве социального опыта-памяти, которое должно создать историческая наука вместе с другими науками социально-гуманитарного комплекса.
Следовательно, напряжение между историей, которая нацелена на целостную память, и другими видами памяти возрастает и приводит к «битвам» за прошлое, настоящее и будущее. Особенно ярко выражено это взаимодействие памяти и истории в рамках французской исторической науки.Современное французское общество может быть понято через стремление сформировать свою групповую идентичность, отсюда появляется и повышенный интерес к прошлому. Многие пытаются восстановить свое место в череде поколений своей семьи, в связи с чем архивы все больше наполняются посетителями [3, p. 22-23]. Исходя из этого интереса, историки все чаще пишут книги о работе в архивах, направленные на массовую аудиторию, выпускают всевозможные словари и справочники. Отсюда следует, что вопросы прошлого становятся делом общественным, и не только с традиционной идеологической точки зрения. Таким образом, история становится только одним из способов управления и презентации социальной памяти. Однако историк имеет особое значение, поскольку рационализированная память - это единственный способ противостоять свободным манипуляциям общественного сознания и объединить общество в направлении определенного проекта развития, скоординировать социальных субъектов, иначе, объединить прошлое, настоящее и будущее.
Таким образом, сегодня не только историки реконструируют прошлое, по словам известного французского ученого Пьера Нора, «он делит эту роль с судьей, свидетелем, средствами массовой информации и законодателем. Это очередной повод для того, чтобы громко и отчетливо противопоставить «долгу памяти», который некоторые из нас провозглашали двадцать или двадцать пять лет назад, «долг истории» [12]. Так законодательство во Франции ограничивает возможности абсолютно независимого исторического исследования. Законодатель определяет некоторые моменты исторической работы по отношению к крупным катастрофам гуманитарного характера в прошлом (геноцид, рабство, войны и т.д.), что характерно и для российских взаимоотношений общества и государства [5].
Иногда это выливается в публичные дебаты, привлекая большое внимание общественности, или в дискуссии о внутренних правилах исторического исследования трудных, в социально-психологическом смысле, мест памяти [8].История становится репрезентацией памяти, участвуя в судебных процессах, особенно против нацистских преступлений. Так, в 1990-е годы во Франции прошел ряд судебных разбирательств с привлечением историков в качестве своеобразных свидетелей-экспертов [1; 10], что вызвало дискуссию относительно этой роли исторической науки [4; 9; 11]. Такая роль связана с относительной объективностью, присущей исторической науке, и с давностью срока совершения преступлений, что не давало возможности привлечь живых свидетелей. В связи с этим можно отметить, что история модернизирует свои социальные функции, приобретая новую функцию «независимого эксперта» в процессе противоречивой трансформации, еще не определившей
четкие контуры такой функции. Память в таком случае становится подверженной профессиональной критике и объективной, в рамках научного познания, рационализации. Эти процессы показывают, насколько значимую роль играет сегодня память в социальной жизни.
Пристальное внимание к проблеме постоянного изменения социальной памяти побудило П. Нора к созданию масштабного научного проекта «Места памяти», который позволяет нам представить модель исследования значимых мест социальной памяти и выявить его слабые и сильные места для дальнейшей целенаправленной научной и социальной работы. В научно-исследовательскую группу, организованную П. Нора, вошли почти все крупные французские историки. Коллективная работа «Места памяти» была направлена на определение идентичности французов и проблему соотношения памяти и истории в целом. Понятие «место памяти» получившее пояснение в первом томе «Мест памяти» - это ключ к пониманию всей многолетней работы коллектива. Под местом памяти ученый понимает фактически место как материальный феномен, или как феномен имеющий место быть в прошлом в определенном географическом пространстве, и участвующий в процессе объединения определенной группы взглядов, а вместе с тем и группы социальных субъектов.
Социальная память в традиционном смысле для П. Нора, - это передача некой культурной субстанции посредством живой социальной коммуникации. Следовательно, целостная память, какой она была раньше, осуществляла живую связь между прошлым и настоящим, прошлое включалось в сознание настоящего как часть социального кода. Дистанция в быстроменяющемся мире, между памятью целостной и историей, которая нам только и доступна, привела к тому, что память не может быть целостной, а является «следом и выбором» [6, р. XVIII].
Исчезновение памяти под натиском истории привело к «разрыву с очень древней связью идентичности» [6, р. XVIII]. Из этого П. Нора продолжает свое размышление: если бы еще существовала истинная память, нам не за чем было бы посвящать ей особые места, поскольку следы на уровне бессознательного связывали бы прошлое и настоящее [2, р. 274]. Таким образом, с появлением следа, памятного места исчезает живая память, поскольку ее заменяет история, которая есть лишь «репрезентация прошлого» [6, р. XIX]. История ставит нас перед необходимостью анализа, критического осмысления, память же принимает всю совокупность разносторонней информации, отвечающей традиционным интересам группы, без ее критического осмысления, а потому свободна к манипуляциям.
Современному миру интенсивных глобальных свободных информационных обменов предшествовал мир относительно замкнутый - «мемориальная эпоха» [12]. Исчезновению «мемориальной эпохи» предшествовал ряд событий, во-первых, исчезновение крестьянства, которое было вместилищем коллективной памяти. Во-вторых, исчезновение памяти обществ, которые так же являлись живыми хранителями и распространителями памяти: церкви, традиционной школы, семьи, государства. И, в-третьих, исчезновение идеологий-памятей [6, р. XVII]. Память сама превратилась в предмет истории [6, p. XXI] . Таким образом, история сегодня подменила собой память, она представляет собой реконструкцию воспоминаний. Теперь обязанность помнить возлагается на архивы и историков, которые работают в них [6, p.
XXI].Современный вид памяти, однако, не является естественным, потому это - память-наследие. По мнению П. Нора, это возвращение к собственному прошлому без связи с национализмом [7, р. 652]. Сегодня «Франция сама своя память, или Франции не существует» [7, р. 655], - так определяет Нора современное положение страны, в которой отсутствует определенный национальный проект современности.
Тем не менее, вопреки стремлению Пьера Нора ввести памятные места в естественные границы общественного сознания, его работа привела скорее к коммеморации. Как представляется, Нора разочарован результатом исследования. Но практическая цель этой научноисследовательской программы не могла заключаться в замене «мест воспоминания» на их перечень и эволюцию трактовки. Прагматической целью, могли быть лишь выявление и анализ развития памятных «мест», создающих французскую идентичность, которая позволяет всем быть в одном пространстве рационального понимания общего, наряду с особенным. Особенное является необходимостью для каждый раз восстанавливающегося объединения и, следовательно, существования общества и государства.
Отсюда мы можем сделать выводы, которые позволяют нам на практике эффективно создавать и использовать социальную память как рационализированный проект, позволяющий координировать социальные взаимодействия в настоящем. Очевидно, что чувство единства основывается на воспоминании об общем прошлом, но эти воспоминания, чтобы стать действительно общими в современно мире должны быть защищены от идеологических манипуляций определенными научными процедурами, что повысит уровень доверия к ним и создаст возможность координировать макросоциальное развитие, исходя из одних ценностных критериев. Только в этом случае нация примириться с собой и сможет определить оптимальный путь развития, свойственный ее мировоззрению, в противном случае, память окажется разделенной, поскольку недоверие вызовет стремление к самозащите, к отделенной социальной памяти, и это раздробит нацию, в этом случае начнется не верифицируемая интерпретация прошлого в угоду той или иной политической или социальной силы.
Следовательно, необходимо демифологизировать прошлое и создать рационализированную социальную память - историю, контролируемую научными принципами верификации и свободную от политических манипуляций. Это позволит выявить действительные стартовые возможности и приоритеты построения нового проекта будущего. Последнее предопределяет включение всех социальных дисциплин в единое пространство анализа, направленное на рационализацию прошлого, его координирующую функцию в настоящем и на строительство проекта будущего, в который должна непротиворечиво включиться вся нация, доверяющая общей рационализированной памяти, и настроенная на построение будущего. Прошлое, настоящее и будущее включены в единое герменевтическое пространство; осознание и использование этого единства является ключом к успеху нации. Отсюда, если сосредоточиться на отечественных проблемах, сегодня необходимо обратить особое внимание на роль исторической науки и всего социальногуманитарного знания в строительстве и поддержании русской нации и ее будущего, после потери перспективных ориентиров вместе с падением СССР.Библиографический список
1. Bedarida F. L’affaire Touvier et l’ glise: spectroscopie d’un histo- rien // Le Debat. - 1992. - № 70. - P. 209 - 221.
2. Dosse F. L’Empire du sens: L’humanisation des sciences hu- maines. - Paris: Decouverte & Syros, 1995, rep. 1997. - 432p.
3. Duburgey C. A la recherche de vos ancetres: guide pratique de ge- nealogie. - Paris: Flammarion, 1999. - 175 p.
4. Dumoulin O. Le role sociale de l’historien. De la chaire de pretoire. - Paris: Albin Michel, 2003. - 343 p.
5. Franchon A., Buob J. Pierre Nora et le metier d'historien: «La France malade de sa memoire» // Le Mond. - 2006. - 18 - 24 fevrier. - № 105.
6. Les lieux de memoire. Tome I: La Republique: Symboles - Monuments - Pedagogie - Commemorations - Contre-memoire. / Sous la dir. de Nora P. - Paris: Edition Gallimard, 1984-1993. - 720 р.
7. Les lieux de memoire. Tome II, volume 2: La Nation: Le Territoire
- L'Etat - Le Patrimoine. / Sous la dir. de Nora P. - Paris: Edition Gallimard, 1984-1993. - 664 p.
8. Liberte pour l'histoire // Liberation. - 2005. - 13 decembre.
9. Noiriel G. Les Origines repunlicaines de Vichy. - Paris: Hachette, 1999. - 335 p.
10. Remond R. (dir.) Paul Touvier et l’ glise. Rapport de lacomission historique instituee parle cardinal Decourtray. - Paris: Fayard, 1992. - 418 p.
11. Verite judiciaire, verite historique // Le Debat. - 1998. - №102.
12. Нора П. Всемирное торжество памяти: пер. с франц. [Электронный ресурс] // [Статья впервые опубликована в журнале "Transit"
- 2002 - № 22]. - Режим доступа: URL: http://www.nz-
online.ru/index.phtml?aid=35011401, свободный. - Проверено 20.01.2007.