3.1. Основные направления, формы и особенности американской политической науки в послевоенный период

Качественно новый этап в развитии политической науки приходится на послевоенные десятилетия. Именно в это время политическая наука в тех или иных формах развивается во многих странах Западной Европы, Америки и других континентов, становится полноправной частью науки как социального института с многочисленными и организованными кадрами ученых, преподавателей, учащихся.

Преподавание политической науки в университетах и вузах гуманитарного профиля, подготовка бакалавров, магистров и докторов по различным областям политической науки являются беспрецедентными по своему размаху. В это время возникают международные, региональные и национальные ассоциации и организации политической науки; оформляются современные методологии общественных наук, более четко разграничиваются их предметные области; устанавливается взаимодействие политической науки со смежными областями знания, а в сфере политических наук возникает система национальных академических школ и основных направлений политической науки, выделяются ее методологические принципы, приемы, методы, инструментарий исследований, понятийный аппарат и т.д.. Именно после второй мировой войны эти научные школы и направления политической науки принимают свои окончательные формы. В послевоенные десятилетия в политической науке, как и в других социальных науках, происходит расширение и углубление специализации научного знания; совершается переход от работы изолированных групп и отдельных ученых к организации научных учреждений, разветвленной сети учебных заведений; успешно развивается издательская деятельность, появляются специализированные периодические издания, существенно расширяется круг политологических журналов и т.д. и т.п.. В послевоенные годы происходит значительное расширение диапазона политической науки, в круг интересов которой входят многочисленные и разнообразные проблемы: политические системы; политический процесс; политические партии; заинтересованные fруппы; политические движения; политическое поведение; политическая культура; общественное мнение; средства массовой информации и их роль в политическом процессе; политическое лидерство; шиты, их роль, типология и место в политическом процессе; корпоративизм и неокорпоративизм; многочисленные проблемы, тесно связанные с политическими идеологиями, историей политических учений, политической философией и др..

Характеризуя развитие западной политической науки а послевоенные годы, следует отметить, что этот процесс развивался неравномерно в разных странах Европы и Америки. Но если в европейских сгранах происходил широкомасштабный, интенсивный и весьма стремительный процесс восстановления и дальнейшего развития политической науки, то в США политическая наука переживала период своего расцвета, что позволило ее представителям, особенно в конце 40-50-х гг. XX столетия, продолжать задавать тон в мировой и западной политической науке 42?. Вполне естественно, что в различных странах после второй мировой войны политическая наука развивалась по-разному, в конкретных формах и по определенным направлениям, которые в значительной степени были связаны с национальными и культурными традициями этих стран, с их внутри- и внешнеполитическими проблемами и особенностями. В связи с этим можно попытаться выделить некоторые особенности развития политической науки в США и в некоторых странах континентальной Европы. Более или менее интенсивное развитие политической науки на Европейском континенте началось, в сущности, только после второй мировой войны. В политической науке в странах континентальной Европы, прежде всего, были восстановлены и получили дальнейшее развитие историко-правовые, государствоведческие и поли- 1ико-философские традиции; политические исследования основывались на органическом сочетании теоретического и эмпирического начал. В то же время нельзя не'учитывать, что процесс развития политической науки на европейском континенте после второй мировой войны шел в значительной степени в русле идей американской школы политической науки. В целом же, невзирая на все сложности, свя занные с процессом восстановления и развития политической науки, в ряде европейских стран (например, во Франции, Англии, ФРГ и др.) после второй мировой войны были достигнуты впечатляющие успехи в области исследования и разработки многих проблем. Что же касается развития американской политической науки, то здесь необходимо отметить следующее.

Во-первых, в американской политической науке всегда имело и имеет место четкое взаимодействие политической науки, политической практики и политической социализации. Во-вторых, она развивалась преимущественно в русле позитивизма и сциентизма, в ней преобладало эмпирическое начало. Представители американской политической науки, концентрируя внимание на сборе и систематизации эмпирических данных, не всегда и не в достаточной степени учитывали историческое и теоретическое измерения политики. Важную роль в распространении политической науки сыграла ЮНЕСКО (UNESCO), комиссия ООН по образованию, науке и культуре. Именно ЮНЕСКО санкционировала автономность политической науки как самостоятельной отрасли знания и содействовала ее развитию. В 1948 году в Париже на международном коллоквиуме по вопросам политической науки (политологии) был принят документ об ее содержании. Было принято решение употреблять термин «политическая наука» в единственном числе и впервые была предпринята попытка систематизировать и обнародовать составные элементы политической науки. Были выделены 4-е группы этих элементов: 1) политическая теория; 2) политические институты; 3) партии, группы и общественное мнение; 4) международные отношения ,428. Это была попытка внести определенную ясность в те многочисленные дискуссии по вопросу политической науки и ее предмета, которые велись (и до сих пор ведутся) между представителями различных наук (юристами, философами, социологами, историками и др.)- Большой вклад в развитие политологических исследований внесла Международная Ассоциация Политической Науки (МАПН), созданная в 1949 году в рамках ЮНЕСКО и сыгравшая важ- мую роль в международной институционализации политологии как I муки. После второй мировой войны, особенно в 40-50-х годах, тон и мировом обществоведении, в том числе в мировой политической науке, продолжают задавать политологи США. Политическая наука США продолжает играть ведущую роль в системе современного поли- !ического знания на Западе. Половину всех индивидуальных членов Международной Ассоциации Политической Науки (МАПН) составляли и составляют американские политологи, а Американская Ассоциация Политической Науки была и остается наиболее многочисленной.

К и)ицу 1981 года в нее входило 17000 человек ч29. После второй мировой войны нарастающими темпами шел процесс глобализации американской политической науки, расширялись ее международные рамки, происходило все более глубокое проникновение на европейский континент, в азиатские, африканские и латиноамериканские страны. Во многих из этих стран (например, в Ьольгии, Великобритании, Голландии, Дании, Аргентине, Швейцарии и др.) по примеру Американской Ассоциации Политической Науки (>ыли созданы свои, национальные, ассоциации политической науки. Причем большая их часть возникла именно после второй мировой ИОЙНЫ. Характеризуя процесс глобализации американской политической науки, нельзя не отметить некоторые факторы, которые сыграли важную роль в ускорении этого процесса. Речь идет, во-первых, о создании в 1949 г. Международной Ассоциации Политической Нау- |'и; и, во-вторых, - о деятельности благотворительных фондов и реализации программ международного культурного и научного оЬмена. Длительное время в Международной Ассоциации Политиче- кой Науки господствующее положение занимали (и во многом продолжают занимать) представители американской политической нау- |*и. Именно они задавали тон, определяя проблематику политической науки на международных конгрессах МАПН. Именно они в значительной степени диктовали общую стратегию развития мировой политической науки. Что же касается деятельности т.н. «благотворительных» фондов и реализации программ международного культурного и научного обмена, то здесь необходимо отметить следующее. В распоря жение представителей американской политической науки поступает значительная часть денежных фондов Дюпона, Форда, Карнеги, Рокфеллера, Мелона и др.. Так, только за период с 1959 по 1964 гг. благотворительные фонды Карнеги, Форда и Рокфеллера выделили более 100 млн. долл. на нужды американской политической науки цз\ Из многочисленных программ международного культурного и научного обмена наиболее крупной является Программа Фулбрайта, принятая в 1946 году.

Представители американской политической науки, опираясь на благотворительные фонды и используя разного рода программы культурного и научного сотрудничества, располагали немалыми возможностями для того, чтобы экспортировать свои идеи и кадры в другие страны, а также - проводить целенаправленную работу по подготовке и переподготовке в США политологов- профессионалов со всего света. Материальной, организационной и научной основой для развития американской политической науки являлись и являются, прежде всего, крупнейшие американские университеты (Гарвардский, Йельский, Принстонский, Стэнфордский, Беркли и др.), Массачусетский технологический институт, а также многочисленные специализированные научно-исследовательские институты (Мичиганский центр научных исследований, Школа современных международных проблем в университете Джонса Гопкинса, Стэнфордский центр перспективных исследований и др.), представляющие, по существу, интернациональные центры, объединяющие ученых из разных стран. Представители американской политической науки оказывают довольно заметное влияние на развитие политической науки других сгран ,ш и, прежде всего, на их теоретико-методологическую ориентацию. Как известно, важными функциями американской политической науки являются политическое воспитание граждан в духе либеральной политической культуры, воспитание лояльности по отношению к политическим институтам (в том числе, к западным) и т.д.. Все это способствует тому, что различные аспекты американской политической науки привлекают внимание западных специалистов при оценке перспектив развития западной политической науки в целом 432. Характеризуя процесс глобализации американской политической науки после второй мировой войны, следует, однако, под черкнуть, что он не всегда и не везде находит понимание и поддержку, прежде всего, со стороны политологов-профессионалов зарубежных стран. Более того, в некоторых случаях имеет место весьма неоднозначная реакция на вышеназванный процесс. В одних случаях он сопровождается более или менее резкой критикой в адрес представителей американской политической науки.

В других - проявляется как самый настоящий протест против их засилья. Такой протест, как правило, обусловлен рядом объективных и субъективных обстоя- юльсгв, среди которых далеко не последнее место занимают следующие: специфические традиции в развитии политической мысли и политической науки европейских, азиатских, африканских и латиноамериканских стран, своеобразие стоящих перед ними задач (поли- шческих, экономических, культурных, теоретических и пр.), структурные и функциональные особенности политических систем этих сгран, профессиональные и общественно-политические установки самих представителей политической науки и др.. Характеризуя развитие американской политической науки в послевоенные годы, подчеркивая ее сложный и многоаспектный характер, необходимо отметить, что показателями расцвета американской политической науки являлись, прежде всего, проблематика и новые методы анализа, разрабатываемые американскими политологами в рамках важнейших общих направлений исследования политики, направлений, которые довольно отчетливо выделялись в американской политической науке и вокруг которых группировались основные силы политологов-профессионалов. Речь идет о 5-ти важнейших направлениях в рамках послевоенной американской политической науки: 1) проблемы американского управления и политики; 2) проблемы сравнительной политики; 3) проблемы международных отношений и мировой политики; 4) проблемы политической теории и философии; 5) проблемы, связанные с практическими аспектами политики. Разумеется, перечисленные направления в рамках американской политической науки (в послевоенное время) являются общими. И в научной, и учебно-педагогической деятельности они могут подразделяться (и подразделяются) на более узкие области политологического знания. Например, политические партии и заинтересо ванные группы; политическая социализация; электоральное поведение и общественное мнение; законодательная политика; политическая идеология; политическая психология и др.. Одним из важнейших и крупнейших направлений в развитии американской политической науки после второй мировой войны является американское управление и политика и связанные с ними многочисленные, сложные, неоднозначные по своему содержанию вопросы, которые касаются проблем функционирования и развития общенациональных политических институтов США, как закрепленных, так и не закрепленных в Конституции США (президент, Конгресс, Верховный суд; политические партии; средства массовых коммуникаций, средства массовой информации и др.). К этому же направлению относятся вопросы, касающиеся проблем политического поведения людей на федеральном и региональном уровнях, на уровне штатов и муниципалитетов (в качестве политических лидеров, партийных функционеров, избирателей, субъектов общего политического процесса или общественного мнения, и т.д.); вопросы, касающиеся проблем политического выбора, голосования, политического лидерства, политической карьеры, политической социализации личности и др.. В разработку вышеперечисленных проблем большой вклад внесли многие американские ученые-политологи: Ф.Гринстайн, X.Симон, Д.Трумэн, Р.Скэмман, Э.Херринг, Р.Алфорд, Ж.Херцлер, Л.Бин, В.Кей, А.Грасия, А.Кэмпбелл, Н.Полсби, К.Джанда, Е.Ледд, Ч.Гамилтон, и др.4Г\ Вторым направлением в американской политической науке в послевоенные годы являлась и является сравнительная политика. Тот факт, что сравнительная политология выделилась в самостоятельный крупный раздел политической науки только в 50-х годах XX столетия, не является случайным. Этому способствовали многие факторы. Во-первых, к началу 50-х годов методологический арсенал политической науки и ее понятийный аппарат уже перестали соответствовать реальностям мирового политического развития. Многие политологические концепции и соответствующие им государственные и политические институты возникли в тот период, когда широкие массы фактически еще не получили допуска к политике. Главные позиции в политике занимали власть имущие, а политические партии и избирательные системы находились в стадии формирования. Поло жение радикально изменилось после окончания второй мировой войны, когда произошли существенные политические и социальные изменения (введение действительно всеобщего права голоса; беспрецедентное расширение круга участников политического процесса; развитие и институционализация политических партий и заинтересованных групп; возникновение множества общественных организаций; возникновение всеобщей системы образования; ускоренное развитие средств массовой коммуникации и средств массовой информации и |.д.). Все вышеперечисленные широкомасштабные изменения, естественно, потребовали соответствующего инструментария (концептуального, методологического, методического и пр.). Поэтому были разработаны и стали широко использоваться концепции политической системы, политических ролей и функций, политической культуры, политической социализации и т.д.. Во-вторых, все большую популярность в политической науке приобретали культурологические, антропологические, социальнопсихологические концепции, а также теории и методы исторической социологии и собственно социологии. Сравнительная политология была призвана осуществить ин- 1еграцию этих новых явлений, тенденций и достижений, поднять политическую науку на качественно новую ступень развития. Как направление политической науки, сравнительная поли- юлогия предполагала исследование либо многих стран, но по одной конкретной проблеме (например, по проблеме политической культуры), либо двух и более стран, но по широкому кругу политических проблем (например, по проблемам политических партий, политического поведения и т.д.). Как правило, от исследователей в области сравнительной политики требовалось (и требуется) владение многими современными методами исследования (в том числе количественного анализа), хорошее знание культуры и языка изучаемой страны. Среди американских политологов, много сделавших для развития сравнительной политологии, необходимо прежде всего, отметить таких ученых, как З.Бжезинский, С.Липсет, Р.Такер, Г.Алмонд, С.Верба, Л.Пай, П.Меркл, Р.Макридис, Б.Браун, А.Даллин, Ф.Риггс, А.Лийпхарт, Д.Эптер, Х.Экстейн и др.434. Третье направление американской политической науки в послевоенный период составляли проблемы международных отношений и мировой политики. Они продвигались, во-первых, преимущественно под влиянием смежных научных дисциплин и, во-вгорых, в связи с изменениями в международных делах. Английский теоретик Дж.Фрэнкель, характеризуя сложившееся положение в области исследований в международной политике, в свое время писал, что «ни одна из так называемых «теорий» не напоминает строгой логической организации и не приближается к канонам проверки... теорий в естественных науках. Академические круги даже близко не подходят к согласию относительно ценности или правильности хотя бы какой-ти одной теории»'35. Вместе с тем в послевоенный период было предложено значительное количество аналитических подходов, концепций, моделей, которые в определенной степени отразили отдельные стороны международных процессов, их доминирующие тенденции и об идее состояние на определенных этапах развития. Важное место занимали здесь вопросы войны и мира, внешней политики, региональной интеграции, контроля за вооружением и разоружением, вопросы власти в международном сообществе, национальной и международной безопасности, сотрудничества, конфликтов, формирования нового мирового порядка и др.. Исследуя проблемы международных отношений и мировой политики, американские ученые-политологи использовали различные методы, среди которых выделялись математическое моделирование, деловые игры, политическое прогнозирование и др.. В этой области исследований необходимо выделить таких политологов-профессионалов, как Г.Моргентау, С.Поссони, У.Кинтнер, Р.Сграус-Хюпе, Р.Осгуд, Р.Такер, Г.Тэрнер, Дж.Болл, Т.Стэнли, Г.Кан, А.Винер, М.Каплан, Р.Хилсмэн, Ф.Танненбаум, Дж.Рсзенау, Т. Шеллинг, К.Боулдинг, А.Рапопорт, Б.Рассет, Д.Даллин, Дж.Кемпбелл, Г.Робертс, З.Бжезинский, Б.Шварц, К.Дойч, Д.Ротшильд и др/'-*. Четвертое направление в рамках американской политической науки после второй мировой войны охватывает проблемы политической теории и философии. Это очень широкое по проблематике направление, ибо оно включает проблемы, начиная с истории политической мысли и кончая ее современной философской интерпретацией. Как отмечают многие американские политологи, одной из существенных особенностей западной цивилизации является тенденция рационального обобщения и моральной оценки политического поведения, ожиданий и политического опыта людей ц37. Эта тенденция в определенной степени выражается в повышении роли и значения фундаментальных разработок во всех областях политической науки. Доказательством этого являются исследования таких американских ученых, как Р.Даль, К.Дойч, Д.Истон, Р.Лейн, С.Хантингтон, Ю.Меен, Д.Смит, В. ван Дайк, Ч.Хайнеман, Л.Липсон, Л.Страусс, А.Финифтер, Д.Риччи, А.Сомит, Дж.Таненхаус и др.438. Пятое направление американской политической науки после второй мировой войны составляют проблемы общественного управления и политики, представители которого исследуют практические аспекты политики на разных уровнях общественной жизни: на уровне конкретных сфер общественной жизни (производственной, деловой, финансовой, социально-бытовой, культурной и др.); на уровне личности; на уровне социальной общности; на уровне региона и др.. Основная задача специалистов вышеназванного направления заключается в том, чтобы конкретно показать, как осуществляется практическая политика, в каких формах она проявляется, какой дает социальный эффект, какая прослеживается реакция общественности на ее проведение Представителями этого направления являются такие исследователи, как Г.Брюэр, В.Джонс, И.Доусон, Л.Рудольф и др.4Ц0. В послевоенный период в американской политической науке, ее структуре и содержании, происходят радикальные изменения. Все более заявляет о себе бихевиоризм как специфический метод исследования политической жизни. Из всех современных методов именно бихевиоризм оказал наибольшее влияние на политическую науку, на придание ей современного облика. В то же время, как отмечают американские политологи А.Сомит и Дж.Таненхаус 4А\ именно бихевиоризм вызвал наибольшие разногласия среди ученых-обществоведов после второй мировой войны. Бихевиоризм, будучи специфическим выражением и разви- 1ием позитивизма и неопозитивизма, проявился весьма многолико: во-первых, как специфический метод исследования политической жизни; во-вторых, как целое методологическое направление в общественных науках (в том числе и в политической науке) в различных странах; в-третьих, как академическое движение. Неслучайно с ис пользованием бихевиоризма многие исследователи связывают революцию в политической и общественных науках Запада после второй мировой войны ,;л2, которая стала одним из показателей расцвета этих наук на Западе в послевоенные годы 443. Именно с «бихевиористской революцией» (или «бихевиоральной революцией») было в значительной степени связано расширение масштабов политических исследований, рост системы соответствующих исследовательских и учебных заведений. Еще в условиях преобразований политической, экономической и социальной структуры американского общества, которые были связаны с «великой депрессией» и Новым курсом *ж, представители американской политической науки (стремясь связать научность политологии с ее способностью служить демократическим ценностям) обратили внимание на эмпирический подход к анализу деятельности государственных, правительственных, политических и иных институтов. Именно в русле этой тенденции зародилось бихевиористское направление политических исследований. Видимо, следует особо подчеркнуть, что бихевиоризм утвердился в американской политической науке далеко не сразу, Возникнув как определенное направление в психологии, бихевиоризм получил дальнейшее развитие в социологии. И лишь оттуда перекочевал в политическую науку. В американской психологии бихевиоризм возник в конце XIX в.. Затем довольно-таки быстро он распространился на многие общественные науки, в частности, на социологию, где получил специфическое выражение. Развитию бихевиоризма в социологии способствовали работы австрийского ученого О.Нейрата, выступившего с идеей обоснования так называемого «социального бихевиоризма». Еще в 30-е годы XX столетия О.Нейрат отмечал, что «... социология рассматривает людей не иначе, чем другие реальные науки рассматривают животных, растения и камни. Она знает только одно учение -- о «поведении» в широком смысле слова. Она представляет собой «социальный бихевиоризм»»'"'’. Идеи бихевиоризма применительно к американской политической науке были впервые сформулированы А.Бентли, в частности, и его работе «Процесс управления» (1908 г.). В этой работе А.Бентли обращает внимание на то, что политическая наука должна, прежде всего, заниматься изучением поведения заинтересованных групп в политическом процессе. Идеи А.Бентли получили дальнейшее развитие в трудах таких американских политологов, как Ч.Мэрриам и Г.Лассуэлл. В частности, в 1925 году Ч.Мэрриам, профессор Чикагского университета, высказал идею о политической науке как науке о политическом поведении, закладывая тем самым основы фундамента бихевиористского направления в исследовании политических процессов. Представители бихевиоризма провозгласили курс на изучение конкретного поведения как в формальных структурах (юридически оформленных), так и в неформальных группах. Политическая наука обратилась к индивиду, к его отношениям, побуждениям, оценкам и т.д.. При этом особенно значительным оказалось влияние бихевиоризма в американской политической науке. В 30-х годах довольно широко стремились применить психологические методы к изучению политики представители Чикагской Школы. Дж.Кэтлин, один .из наиболее известных сторонников такого подхода, в своей работе «Систематическая политика» утверждал: «Из всех междисциплинарных взаимоотношений, которые являются практически важными для политической науки, наиболее важна взаимосвязь между политикой и психологией. Для современного автора она является основной»"46. Бихевиоризм был господствующей методологией в американской психологии первой половины XX в.. А начиная с 40-х годов XX столетия, бихевиоризм совершает настоящий «прорыв» в сферу социальных и политических наук. После второй мировой войны влияние сторонников бихевиоризма еще более расширилось, а бихевиоризм стал, по существу, главным методологическим направлением в американской политической науке, значительно оттеснив не только институциональный подход (формально-юридический), но и другие, оолее или менее популярные подходы 447. После второй мировой войны бихевиористское направление в общественных науках, в том числе и в политологии, настолько раз вилось, что политологи и социологи окончательно перешли от изучения народов и масс к исследованию малых социальных групп, структуры внутригрупповых социально-политических взаимоотношений между людьми. Даже при анализе деятельности исполнительных органов государственной власти США в центре внимания ученых находился именно поведенческий аспект деятельности индивидов. Американский исследователь Э.Херринг в своей работе «Политика демократии» обращал внимание на то, что политическая наука должна в качестве факторов в политике изучать: во-первых, индивида и группы, которые объединены общим интересом; во-вторых, идеи и политические учения, которые люди выбирают, на которые они опираются, вырабатывая собственные взгляды; в-третьих, организации и институты, которые направляют поведение людей, конкретного человека нг. Эти положения были сформулированы Э.Херрингом в 1940 году. Они стали основополагающими для представителей бихевиористского направления послевоенного периода. Однако, сторонники «бихевиористского подхода» увлеклись сбором разного рода данных по таким, например, проблемам, как стремление авторитарной личности к лидерству, признаки авторитарной личности и др.. Кроме того, исследователи столкнулись с большими трудностями, когда необходимо было решить, какое поведение индивида и в какой степени следовало бы считать «политическим поведением» и каков критерий разделения факторов и мотивов политической деятельности на главные и второстепенные. Увлекшись сбором эмпирических данных, ученые стали практически полностью игнорировать показатели важности и первостепенное™ того или иного явления. Естественно, что путаница в определении специфики политического поведения привела к тому, что редактор одного из журналов (бихевиористского направления) назвал науку о политическом поведении «такой наукой, какой каждому из исследователей хотелось ее видеть»449. Бихевиоризм возник на волне достаточно резкой критики отвлеченных политических теорий и стремления расширить и обогатить поле научных исследований исторической реальности. В поле зрения исследователей-бихевиористов в первую очередь оказались неформальные, скрытые структуры власти: группы давления на правитель- а во; пропагандистские центры; мафиозные группировки 4ьи. Бихевиоризм, отвергая отвлеченные рассуждения о политике и власти, ориентировался на получение конкретного знания о политическом поведении людей. Как полагали последователи бихевиоризма, это было нейтральное знание, поскольку политическая сторона поведения человека рассматривалась как естественное свойство людей, независимое от социально-классовых интересов. Сущность бихевиористского подхода заключалась, в частности, в том, чтобы изучить заинтересованные группы в политическом процессе, чтобы определить реальные параметры и причины политического поведения на массовом уровне и, соответственно, политических процессов и функционирования политических систем. При этом представители американской политической науки делали акцент не на формально-юридическом анализе государственно- правовых и политических институтов, не на исследовании формальной структуры политической организации общества, а на изучении различных аспектов поведения людей как участников политического процесса Бихевиористское течение в современной западной политической науке основывалось на системе определенных принципов, которые во многом были заимствованы из философии неопозитивизма. Главным признаком бихевиоризма являлся специфический объект исследования - наблюдаемое (непосредственно или косвенно) политическое поведение. Исследование структур (институциональный подход) представителями бихевиоризма отрицалось как не имеющее смысла '*"•. Кроме этого, сторонники бихевиоризма считали несовместимыми научный характер исследования и ценностную ориентацию исследователя. Эту проблему представители бихевиористского направления разрешали довольно «просто» - отсекали ценностный подход от целей, методики и самого содержания исследования. Иными словами, они пытались реализовать постулат о разграничении между фактами и ценностями, согласно которому «политическая наука отделяется от политической философии так, чтобы фактологическое исследование не продолжало быть служанкой нормативных рефлексий»""3. Представители «бихевиористского» направления выступали под флагом «чистой науки», науки ради науки. Они заявляли о своей, якобы, непричастности к политической практике и устранении от решения (или рекомендаций для решения) насущных социальных проблем. Бихевиоризм, базируясь на методологии позитивизма в социальных науках, в том числе в политической науке, воспринял позитивистский принцип верификации (проверки опытом). Как отмечалось в западной политологической литературе, «... считается, что за дача бихевиорального исследования состоит в том, чтобы делать точные выводы о политическом явлении, выводы, которые могу; быть верифицированы (проверены - Л.М.Сем.) путем дальнейшего исследования...»4-. Одним из важнейших принципов бихевиористской методологии являлось требование квантификации, т.е. измерения изучаемых явлений. Существо вышеназванного требования представители современной западной политической науки определяли следующим образом: «Данные должны быть квантифицированы, и «результаты» основаны на данных, которые поддаются количественной обработке. В конечном счете... только квантификация может сделать возможным раскрытие и точные утверждения о взаимосвязях и повторяемости, С этим связано и стремление (а изредка попытка) сформулировать эти взаимосвязи как математические положения и исследовать то, что в них подразумевается, путем обычной математической манипуляции»'456. Вышеперечисленные принципы, разумеется, не исчерпывают всю характеристику бихевиористской методологии, но они являются главными и составляют суть бихевиористского кредо. Разработка программы «бихевиористской революции» и ее утверждение в политической науке США приходятся на 50-е-начало 60-х годов XX столетия. На начальном этапе формирования «бихевиористского» подхода к исследованию политических процессов его наиболее известными представителями стали Д.Истон, Г.Алмонд, Д.Трумэн и др.'1-'. Вслед за США бихевиористский подход широкое распространение получил в Англии, Германии, Италии, Скандинавских странах. После второй мировой войны бихевиористский подход стал, по существу, знаменем направления в политической науке,, представители которого выступали за превращение ее в строго на учную дисциплину. Нужно особо подчеркнуть, что бихевиористский подход стимулировал широкое применение методов конкретной социологии: наблюдения, изучения статистических материалов, анкетного исследования, опроса, лабораторных экспериментов и пр.. Все это, естественно, создало необходимые предпосылки для развития нового уровня политических исследований, каким являлась прикладная политическая наука ц-3. Представители бихевиористского направления, объявив политологию наукой, свободной от ценностей и идеологии, заимствовали из точных наук модели и методы исследования. Широкое распространение получили математические методы и связанные с ними количественные методы. Были установлены тесные связи политической науки с психологией, культурной антропологией, социологией, историей и другими науками. Политическая наука оказалась в русле так называемого «междисциплинарного движения», охватившего почти все общественные науки. Политическая наука получила достаточно широкие возможности для того, чтобы осуществлять всестороннее исследование массовых движений, широких социальных процессов, которые традиционная политология, как правило, отодвигала на второй план, либо игнорировала. Политологи-бихевиористы полагали, что функционирование политической системы и поведение политических субъектов представляют не что иное, как постоянно совершаемые и наблюдаемые действия, которые можно выразить в форме законов статистического (или причинного) характера. Эта методология в конечном счете повлияла на развитие мировой политической науки. Однако, накопив огромный эмпирический материал, бихевиорально-ориентированные политологи не смогли открыть такого рода законы. Кроме того, они не учли определенную специфику политического знания, где довольно велика непредсказуемость индивидуальных поступков. Западная и американская политическая наука добились значительных успехов в исследовании процессов и механизмов функционирования политических систем, институтов, партий, власти, политического и избирательного процессов, поведения избирателей, результатов голосования. Несомненно, изучение этого опыта, всесторонний анализ оправдавших себя приемов и методов, необходимы для российской политической науки, для развития политической нау ки в странах СНГ. Вместе с тем, нельзя не учитывать и того, что при всей разработанности исследовательского аппарата, позитивизму все же ока залось не под силу во всей полноте и многообразии охватить и раскрыть политические процессы и явления. Позитивизм, считая единственно верными факты (т.е. данные, полученные экспериментально или с помощью формально-логических или математических методов), отвергает, как ненаучные, выводы ценностного, мировоззренческого, идеологического характера. Позитивизм и связанные с ним сциентизм, квантификация и математизация в общественных науках, в том числе и в политической науке, способствуют замене реальных процессов уравнениями и абстракциями. В свое время, касаясь последствий квантификации, одного из основополагающих принципов позитивизма, американские политологи Г.Алмонд и С.Джинкоу писали о том, что «квантификация, несомненно, внесла вклад в крупные достижения в политической науке и других социальных науках. Но она также породила значительное количество псевдонаучных опытов, выпячивающих форму, а не содержание исследования в физических науках»'1-". Глубокий ретроспективный анализ становления и развития бихевиорально ориентированной политической науки и осмысление кризиса, в котором она (в конечном счете) оказалась, дан в работах американских ученых Д.Истона «Политическая наука в США: прошлое и настоящее» (1985) и Д.Риччи «Трагедия политической науки» (1984)"'Л Д.Истон признал кризисное состояние, в котором оказалась американская политическая наука по вине бихевиоризма. По мнению Д.Истона, выход из этого состояния ~ в соединении политической теории и практики. Поэтому неслучайно на 8-м конгрессе Международной Ассоциации Политической Науки Д.Истон подчеркнул ответственность роли, которую должен играть политолог, чтобы его наука была важной и полезной для общества. Как известно, «золотой век» бихевиоризма (бихевиорализ ма) приходится на 50-е годы XX столетия. После этого его влияние и распространение постепенно снизилось. Учитывая, что отношение к бихевиоризму в современной западной политической науке было далеко не однозначным и различным, усиление критической тенденции по отношению к бихевиоризму и позитивизму выглядит довольно естественно. После второй мировой войны центр тяжести в американской политической науке сместился от изучения статических структур, институтов, процедур к изучению различных процессов политической жизни, социального управления, динамических социальных систем. На смену институционализму в американской политической науке после второй мировой войны пришли: политико-системный анализ, сторонники которого исследовали политический процесс с позиций общей теории систем; кибернетико-управленческий подход (с использованием математических моделей социального управления); дистрибутивный метод, в основу которого была положена концепция политики как средства распределения ценностей в обществе и др.. Разработка американскими учеными системного и структур- но-функционального анализа политических феноменов стала одним из показателей расцвета американской политической науки в послевоенные годы. Развитию методов моделирования, системного и структурнофункционального анализа содействовали некоторые причины: необходимость всестороннего комплексного осмысления сложной общественно-политической реальности; значительное усложнение проблем политической стабильности и управленческой эффективности во многих странах Запада, испытывающих многообразные конфликты (социальные, национальные, классовые и пр.); усложнение проблем политической интеграции; стремление к сравнительному анализу политических систем и режимов различных стран (прежде всего, в интересах внешней политики США) и др.. Методы моделирования, системного и структурнофункционального анализа были заимствованы из социологии и привнесены в политическую науку США Д.Истоном, Г.Алмондом, У.Миттчеллом, К.Дойчем и др.461. Эти методы получили широкое применение в теории «политической системы»462. Разрабатывая проблемы политико-системного анализа, представители американской политической науки использовали в качестве основы общую теорию систем, которая возникла в биологии еще в 20-х годах XX в. и которая была тесно связана с именем австрийского профессора Людвига фон Берталанфи 463. Однако, по срав нению с работами /1. фон Берталанфи, сторонники политикосистемного анализа внесли три новых момента в американскую поли тическую науку: во-первых, в основу своих исследований американские ученые положили понятие «политическая система», трактовав шееся ими в бихевиористском смысле, т.е. как сисгема поведения; во-вторых, американские ученые сделали попытку создать универсальную концепцию политического процесса. По их мнению, такая концепция политического процесса должна быть применима к эмпи ри^ескому материалу любой страны и к любым человеческим коллективам; в-третьих, американские ученые отказались от анализа кон кретных институтов и таким образом почти лишили (или по крайней мере сделали попытку лишить) политическую науку прикладного ха рактера. Как показывает анализ американской общественно политической литературы, общая теория систем на определенном Bfane стала (и продолжает оставаться в настоящее время) основой двух довольно широко распространенных школ американской политической науки: структурно-функциональной школы; и школы, представители которой используют метод «ввода -вывода». Структурно-функциональный метод стал особенно широко применяться в американской политической науке в 50-х годах. Имен но в 50-е годы с развитием собственно политологических аспектов общесоциолсгической теории и с усвоением достижений системного анализа, кибернетики, структурализма и семиотики возникает так называемый «структурно-функциональный анализ» как особая политологическая дисциплина (которую точнее можно было бы назвать системной политологией), представляющая методологическое и теоретическое ядро современной политической науки в строгом и точном смысле слова 4 объединений и т.д. Второй школой американской политической науки, исследо вания которой опираются на общую теорию систем, является школа, представители которой используют метод «ввода-вывода» (или «входа-выхода», как иногда его называют). Основные идеи этой школы особенно широко представлены в работах американского по питолога Д.Истона Ч70. Анализируя работы Д.Истона, следует подчеркнуть, что центр тяжести в его исследованиях находится на выяснении зависи мости внутрисистемных и межсистемных отношений. Интересно, что сам Д.Истон, давая характеристику своим собственным работам, об ращает внимание на то, что он исследует «...полезность системы как большой единицы, сосредоточивая внимание на политической жизни как системе поведения... соответствующей ее социальному окружению»471. Поэтому, как полагает Д.Истон, политический анализ должен рассматривать четыре категории: систему, среду, реакцию и обрат ную связь. Рассматривая любую произвольно выбранную структуру (для своего описания или объяснения) как систему (хотя, по призна нию Д.Истона, не все системы имеют одинаковую полезность), Д.Истон различает два типа систем: эмпирические системы (или кон кретные) и аналитические системы. По мнению Д.Истона, компонентами эмпирических систем являются люди, собрание индивидов. Что же касается аналитической системы, то, как считает Д.Истон, она состоит из избранных элементов человеческого поведения (политика, экономика, религия и т.д.). И если, как утверждает Д.Истон, эмпири ческие системы мало интересны для исследователя-политолога, то аналитические системы представляют для нето большой интерес. Характеризуя политическую систему, Д.Истон подчеркивает, что речь идет об «аналитической системе, действующей внутри всеобъемлющей членственной системы, образованной обществом...»472. Используя метод «ввода-вывода», представители этой школы основное внимание сосредоточивают на обмене и взаимодействиях, которые происходят между системой и средой. Как полагают сторонники этого метода («ввода-вывода»), политическая деятельность представляет систему поведения, существующую в определенной среде, для влияния на которую политическая система проявляет себя определенным образом. Политические системы, по мнению Д.Истона, поддерживают в обществе одновременно изменчивость и стабильность. Это довольно сложный процесс, совершающийся посредством функций - ответов на вызовы, которые исходят от среды. Поэтому главное в методе «ввода-вывода», как это не раз подчеркивал сам Д.Истон, - это исследование развития, которое в некоторых ситуациях может привести систему к критическому состоянию, и регуляторов системы в ответ на него. Иными словами, основная идея Д.Истона - эго сохранение через изменение, т.е. выработка некоторых рекомендаций для приспособления существующего капиталистического «ис- 1эблишмента» к происходящим изменениям. По мнению сторонников метода «ввода-вывода», деятельность политической системы начинается с момента воздействия на нее среды, Ввод совершается из различной среды и происходит либо в форме требований, либо в форме поддержки системы (причем, как отмечают представители данной школы, поддержка политической системы возможна не только действиями, но также мыслями, настроениями и т.д.). В результате ввода в политической системе совершается определенный процесс, одним из следствий которого является реакция системы (вывод). Выводы представляют решения политической системы по распределению ценностей. Вслед за этим начинается обратная связь: политическая система воспринимает последствия вывода, оцененные средой, и вбирает эти данные как новый ввод. В результате всего этого происходит постоянное приспособление политической системы, чтобы в конечном счете не допустить для ее функционирования негативных последствий. Отношение к методу Д.Истона в современной западной политической науке, в том числе в американской политической науке, довольно сложное и неоднозначное. Так, одни американские политологи (О.Янг) дают сравнительно высокую оценку метода Д.Истона, подчеркивая, что он создает определенные всеобъемлющие воз можности анализа политических систем. В то же время они же о; мечают, что этот метод имеет серьезные недостатки: он недост.-i точно приспособлен для изучения массовых политических явлений (например, таких,, как голосование, блокирование политических партий и пр.), непригоден для эмпирических исследований *У5. Дру гие политологи обращают внимание на то, что модель Д.Истон,; оторвана от реальных фактов, лишена практического значения ’’Л Одним из направлений современной американской полити ческой науки является кибернетико-управленческое направление, основные исследования которого тесно связаны с теорией информации, коммуникации и кибернетики. Обобщающие концепции предсга вителей этого направления наиболее основательно изложены в ра ботах Б.Рассета, К.Дойча, Х.Алкера и др.. Представители кибернетико-управленческого направления, также как и представители политико-системного анализа, считаю],, что объектом исследования политической науки является политическая система. По мнению К.Дойча, политическая система, политиче ское поведение могут быть рассмотрены как модели, которые сводятся в основном к количественным измерениям (например, величина национального дохода, уровень грамотности населения, количестве; городского и сельского населения и т.д.). Что же касается показателей качественного порядка (например, власть, демократия и т.д.), то К.Дойч и его сторонники трактуют их в математических индексах, число которых, как правило, различно По мнению представителей школы, ориентирующейся на ки бернетико-управленческий подход, политическая система, политический процесс в значительной степени отождествляются с управлени ем и рассматриваются как процесс направления и координации чело веческих усилий для достижения определенных целей Причем они полагают, что главный механизм, посредством которого это1 процесс проявляется, - не функция, (как считают сторонники сгрук турно-функциональной школы), а принятие и осуществление решений. Как подчеркивает американский ученый Г.Саймон, «теория ре шений не есть теория человеческого или социального поведения»4’’; она «касается выбора оптимального курса действий из числа специ фических альтернативных курсов на основе критериев предпочти тельности»"-. Важную роль с позиций кибернетико-управленческого подхода имеет информация, информационный поток, поступающий в систему, его формирование и весьма неодинаковое воздействие на принятие решений. Неслучайно многие политологи, например, К.Дойч и его сторонники, тесно сотрудничали (и сотрудничают) с американским правительством по выработке практических рекомендаций для поддержки управляющей элиты в США. Представители школы дистрибутивного (ценностного) анализа основное внимание сосредоточивают на распределении ценностей, что, по их мнению, является основой политического поведения отдельных лиц, их групп и организаций. Для представителей этого направления главным является вопрос: кто, что получает, когда и как? Этот вопрос впервые в политической науке поставил американский политолог Г.Лассуэлл. «Кто, что, когда и как получает, - таков коренной вопрос при анализе политических действий и политического процесса», - писал в свое время Г.Лассуэлл ‘4’9. Именно Г.Лассуэлл разработал основные понятия и категории дистрибутивного анализа 460. Проанализировав все человеческие устремления и разделив их условно на две группы ценностей (ценности, характеризующие положение личности, - власть; уважение; нравственность; привязанность и др.; и ценности, имеющие в конечном счете дело с состоянием личности, - благополучие; богатство; образование; профессия и т.д.), Г.Лассуэлл показал, что за обладание ими и идет борьба между отдельными личностями, предпринимаются политические действия как действия отдельных личностей. Причем в этих политических акциях некоторые ценности могут быть самоцелью, а некоторые могут иметь инструментальный характер ц81. В теории дистрибутивного (ценностного) анализа Г.Лассуэлла отсутствует четкое разграничение между понятиями «влияние», «власть», «политика». По мнению Г.Лассуэлла, «процесс властвования - это не отдельная и отличающаяся часть общественного процесса, а только аспект взаимодействия целого»482. Существенную роль в этом процессе играют ценности, а также характер их распределения в обществе. Г.Лассуэлл определяет влияние как ценностную позицию отдельного лица или группы; власть - как участие в принятии решений и одновременно как инструментальную цен ность; политику - как результат взаимодействия многих решений и т.д."83. Нужно заметить, что в работах Г.Лассуэлла проблемы власти, политической власти, ее распределения в обществе занима ют важное место. В значительной степени это объясняется тем, что Г.Лассуэлл рассматривал власть в качестве центральной категории политической науки. «Когда мы говорим о науке в области политики, - писал Г.Лассуэлл,. - мы имеем в виду науку о власти*45'’. По опредо лению Г.Лассуэлла, сама политическая наука есть не что иное, как исследование вопроса о распределении ценностей в зависимости о: распределения и использования власти "S5. Анализируя проблемы, связанные с политическим процос сом, Г.Лассуэлл подчеркивает, что политический процесс относится i- обществу в целом, что его нельзя пытаться ограничить отдельными институтами. По мнению Г.Лассуэлла, чтобы понять существо поли тического процесса, представители политической науки должны решить следующие задачи: определить цели политического процес са и его объекты; выявить основные тенденции в распределении ценностей; изучить условия, которые помогают уяснить и объяснить эти тенденции; наметить и обосновать возможности изменений в бу дущем; выбрать способы действия, которые должны были бы привес ти к максимальному достижению ценностей и др."Рс. Г.Лассуэлл, раскрывая сущность дистрибутивного (ценное! ного) метода, подчеркивает, что его внимание сосредоточено про имущественно на «межличностных отношениях, а не на абстрактны* институтах и организациях», которые представляют собой не что иное, как механическое соединение личностей ,1В/. По мнению Г.Лассуэлла, фундаментальной единицей в дистрибутивном методе является личность, потому что, прежде всего, личности действуют и политическом процессе. Однако, Г.Лассуэлл имеет в виду не рядовую личность, а личность политическую, власть и влияние которой заии сят от обладания соответствующими ценностями..."63. Школа дистрибутивного (ценностного) анализа Г.Лассуэлл.» проявляет определенный интерес к проблемам, связанным с полит и ческой динамикой общества, однако, в то же время не сосредоточи вает внимание на вопросах, касающихся фундаментальных измене ний. По мнению сторонников этой школы, режим и практика могуi претерпевать изменения даже насильственным путем, но основной политический порядок тем не менее трактуется ими как постоянный. Учитывая это, нельзя не видеть, что подобный метод в определенном смысле нивелирует историческую практику и не способствует уяснению структурных элементов реально существующего политического процесса. Послевоенный период в развитии американской политической науки характеризуется усилением антикоммунистической направленности, обусловленной, прежде всего, содержанием той внутренней и внешней политики, которую проводили США после второй мировой войны. Как известно, после второй мировой войны в мире установился своеобразный «политический порядок», в значительной степени опирающийся на ядерный паритет США и СССР в условиях их идеологического противостояния. Как отмечают некоторые российские исследователи ц09, само по себе такое противостояние представляло своеобразный исторический нонсенс, напоминающий чем-то религиозные войны. И попытки подвести под них фундамент (классовый, экономический или иной) не выдерживают критики. Однако, сколь бы нелогичной (или даже дикой) нам не казалась подобная си- 1уация, идеологическое противостояние было общепланетарной реальностью "-с, которая достаточно четко определяла русло мирового исторического процесса (в том числе политического процесса) и придавала ему видимую стабильность ‘;01. Наиболее четкое выражение антикоммунистические тенденции получили в американской политической науке в условиях «холодной войны»‘192. Именно тогда представители политических кругов США сделали вывод, что конструктивное продолжение союзнических отношений с СССР противоречит их долгосрочным социально- политическим интересам ',93. Именно тогда антикоммунизм начал оказывать определяющее воздействие на все направления политики США как внутри страны, гак и на международной арене 494. В условиях «холодной войны» антикоммунизм пронизывал, по существу, все сферы американской политической науки: теоретическую учебно-педагогическую, пропагандистскую А9Ь. В этот период широкое распространение получили концепции, авторы которых делали ставку на фактор силы в международных отношениях. При чем особенно «усердствовали» представители школы прагматизма и политического реализма - Г.Моргентау, Р.Страус-Хюпе, Ст.Поссони, У.Кинтнер, А.Коттрелл и др.ц9У. Теоретическим выражением идей данной школы явились концепции «равновесия страха», «балансирования на грани войны», «сдерживания», «массированного возмездия» и др.4',у. Не улеглись антикоммунистические страсти и в период начавшейся на рубеже 60-70-х годов разрядки. Они лишь приобрели новую, более утонченную форму 499. Одним из свидетельств этого является политика «наведения мостов», вдохновителем которой выступил Р.Никсон 500. Своеобразным отражением политики «наведения мостов» в американской политической науке явились теории «конвергенции» (в том числе и т.н. теория «культурной конвергенции») и «реидеологизации», с обоснованием которых выступили такие ее представители, как С.Хантингтон, З.Бжезинский, Д.Белл, С.Липсег и некоторые другие Новый всплеск антикоммунизма в американской политической науке произошел в 80-е годы, в условиях так называемой «неоконсервативной волны»ь:;. Особый антикоммунистический размах неоконсервативная волна приобрела в период деятельности администрации Р.Рейгана, для политико-идеологической стороны которой был характерен не просто антикоммунизм, а антикоммунизм «пещерного типа»5"0. Росту антикоммунистических тенденций в американской политической науке в значительной степени способствовали т.н. «советологи»504. После второй мировой войны в США резко увеличилось количество разного рода «советологических» центров, создаваемых, как правило, на базе крупнейших американских университетов и ведущих научно-исследовательских учреждений. В 1946 г. при Колумбийском университете начинает функционировать Русский Институт ьоь, в задачи которого входило развитие «исследовательской работы в области социальных и гуманитарных наук, относящихся непосредственно к России и Советскому Союзу», подготовка «американских специалистов» по России и СССР для «научной и особой деятельности» в области торговли, финансов, журналистики, в различных правительственных учреждениях и организациях, а также для преподавательской работы 506. В состав Русского Института вошли та кие видные «советологи», как Ф.Мозли, Джен.Робинсон, Э.Симмонс, Дж.Хазард, А.бергсон и др.. В 1961 году в системе «советологических» учреждений Колумбийского университета возникает Исследо- 1шельский Институт по проблемам коммунизма, директором которо- ю был назначен З.Бжезинский 507. Этот институт становится, по существу, одним из главных поставщиков рекомендаций внутри- и имешнеполитическим службам США по проведению идеологических диверсий против СССР и социалистических стран 508. В 1948 г. при Гарвардском университете был создан Русский Исследовательский Центр 509, целью которого становится изучение актуальных проблем внутренней политики СССР и социалистического образа жизни, подготовка руководящих кадров почти для всех ос- (альных «советологических» институтов США, а также и для других капиталистических стран г->1°. В течение длительного времени Русский Исследовательский Центр при Гарвардском университете был не только одним из старейших, но и одним из самых активных и известных учреждений американской и мировой «советологии»511. В 1973- 1974 гг. Русским Исследовательским центром при Гарвардском университете руководил А.Улам, специалист по проблемам антикоммунизма. А в качестве ведущих сотрудников и преподавателей этого центра в разное время значились: Д.Белл, Р.Пайпс, Т.Парсонс., А.Бергсон (бывший директор центра), Дж.Кеннан, Р.Левенталь, И.Дойчер, У.Лакер, А.Иоув и ряд других известных в американском обществоведении ученых 512. В целом к концу 70-х годов XX столетия в США создается более 200 «советологических» центров и учреждений, что в десятки раз превышает их количество в довоенный период 51Э. Как уже было отмечено выше, послевоенные десятилетия представляют качественно новый этап в развитии западной политической науки как системы социального знания, как социального института, как формы политической культуры. Причем 60-70-е годы XX в. занимают среди послевоенных десятилетий особое место. Наметившиеся в послевоенные годы тенденции в западной политической науке (значительное расширение проблематики и эмпирических границ этой науки (в основном за счет изучения незападных политических систем); увеличение ассигнований на ее нужды; совершенствование старых и создание новых органов по руководству и управлению общественными науками, в том числе политологией; радикальное изменение в отношении к общественным наукам, к политологии, со стороны правящей элиты в индустриально развитых странах Запада; более или менее согласованные усилия в стремлении к точности и научности политической науки; повышение интереса к политической роли социальных групп и к социальным институтам; аналитическая обработка политических систем, некоторое заимствование из других общественных наук концептуальных вопросов, связанных с политическими системами, и т.д.) в 60-70-х годах XX столетия были дополнены некоторыми новыми тенденциями, которые имели большое значение для ее последующего развития. В 60-70-х годах XX в. основной теоретический блок западной политической науки составляли работы, авторы которых пытались создать новые парадигмы, соответствующие новым реалиям последней трети XX столетия, но, прежде всего, - пытались разработать теоретические и концептуальные схемы развития общественно-политической системы капитализма. В 60-70-х годах XX в. во многих странах Западной Европы и США продолжалось дальнейшее успешное развитие политической науки. Возросла роль политической науки в жизни общества, что в определенной степени было связано с ее основными функциями. Неслучайно в конце 60-х-начале 70-х годов американский ученый П.Одегард отметил, что со временем политическая наука займет место королевы социальных наук -14. В мировой политической науке 1962 год в известном смысле стал этапным: в США был создан Мировой Архив Баз Данных Межуниверситетского консорциума политических и социальных исследований ?15, являющийся в настоящее время транснациональным, своеобразной «Меккой политологов». В 60-70-х годах XX столетия ведущую и направляющую роль в западной политической науке продолжала играть американская политология. Именно под ее влиянием расширялась и углублялась «политизация» и «социологизэция» традиционных государствоведческих и политических дисциплин в ряде капиталистических стран Запада; в рамках национальных школ политических наук были обобщены результаты эмпирических исследований политических институтов и по литического поведения, в значительной степени опирающиеся на ме- юды и концепции бихевиористской политологии США. В американской политической науке в 60-70-х годах XX столетия происходят определенные структурные и содержательные изменения. Структурные изменения выразились, прежде всего, в количественных и качественных сдвигах (профессиональноквалификационных). Содержательные - касались изменений в содержании политической науки. Обращает внимание явное преобладание численности представителей американской политической науки в общем количестве политологов Запада. В начале 80-х годов их было более 17000 чело- пек 516. При этом следует учесть, что темпы роста численности американских политологов за 70 лет (с 1903 г., когда была учреждена ААПН, и до 1973 г.) были и оставались высокими. Они превышали юмпы роста численности не только политологов в других странах, но и представителей других дисциплин в США. Так, за период с 1954 по 1966 гг. численность политологов в США выросла в 2,5 раза, а за период с 1903 г. по 1966 г. - в 75 раз 517. Довольно быстрыми темпами росло в США и количество профессиональных политологов. В 1970 юду их численность составляла 6493 человека, т.е. на 25% больше, чем в 1968 году S1S. В 1970 году профессиональные политологи составляли 2% всех американских ученых и 11% всех представителей общественных наук -,IS. Если проанализировать западную общественно- политическую литературу по проблемам политической науки за период с 1960 по 1970 гг., вышедшую в свет в США и европейских странах, нетрудно заметить ее существенный количественный рост. Причем большую часть составляют работы, авторы которых претендуют на разработку общетеоретических проблем политической сферы общества. Таковы, к примеру, работы по проблемам взаимоотношения науки и политики, классификации политических и государст- монных явлений, по проблемам теории политических систем, теории международных отношений и т.д.. При этом необходимо иметь в виду, что в 60-х годах в связи < возрастающей ролью науки в жизни общества и государственным регулированием научной деятельности в ведущих индустриально развитых странах Запада в западной общественно-политической ли тературе происходило формирование нового раздела, в котором спе циально затрагивались вопросы взаимоотношений науки и техники ( политической сферой общества. Более того, эти проблемы стали предметом обсуждения на специальных сессиях и заседаниях Амери канской Академии Политических Наук 5:о. Помимо количественных сдвигов в западной общественно политической литературе 60-х-начала 70-х годов наблюдались таюк1.1 определенные качественные сдвиги. В это время набирают силу антикоммунистические тенденции, которые на определенном этапе ис торического развития, по сути, пронизывали всю систему западного обществоведения, в том числе и политическую науку 521. Нельзя за бывать и об апологетическом характере западной общественно политической литературы, учитывая времена «холодной войны» и медленное продвижение к разрядке. Однако, нельзя не видеть и того, что в западной общественно-политической литературе нашли отражение многие существенные факторы, дающие возможносгь капитализму маневрировать, использовать имеющиеся в его распоряжении резервы развития. Как известно, позднее о внутренних резервах саморазвития капитализма начинают говорить на официальном уровне не только представители западной политической науки, не только политики-практики, но и представители других направлении общественно-политической мысли современного Запада (в том число и марксисты). Признание того, что капитализм явно не исчерпал сво их возможностей, поставило многих западных ученых-обществоведон перед необходимостью пересмотреть некоторые упрощенные и весь ма прямолинейные утверждения и представления о будущем челове ческой цивилизации. Стало очевидно, что постмонополистическии капитализм, связанный с технологической революцией, требует иных теоретических представлений о переходе человечества на более высокую ступень развития цивилизации ,j:2. Во многих индустриально развитых странах Запада достижения и разработки общественных наук, в том числе политической нау ки, активно использовались (и используются) для решения многочисленных проблем экономического, политического, социального и ино го характера. Социологизация отраслей современного западного об ществоведения, усиление их прикладного характера сопровождаю! западное обществоведение на протяжении практически всей его ис тории. В частности, развитие эмпирических исследований в области политической социологии имело целью оказание помощи государству путем составления различных рекомендаций по реализации контроля чад обществом. Развитие научно-технической революции привело к усилению взаимопроникновения политической власти и науки. В последние десятилетия в результате тесного взаимодействия и взаимовлияния представителей различных обществоведческих дисциплин (политологов, социологов, политэкономов и др.), с одной стороны, и представителей государственно-политических институтов, - с дру- той, в подавляющем большинстве развитых западных стран, прежде исего, в США, образовался своеобразный политико-академический комплекс. Политико-академический комплекс, представляя организационную форму управления наукой, позволяет правительству вместе с крупным бизнесом систематически осуществлять руководство научно-исследовательской деятельностью, в максимальной степени приближать ее к своим практическим нуждам. В рамках политико-академического комплекса, как правило, научные учреждения в значительной степени теряют свою самостоя- тольность. В рамках комплекса все глубже проникает система социальных заказов на идеи, на разработки не только в военно- '.жономической и военно-политической областях, но и в сфере внешней политики. Подобная зависимосгь довольно отчетливо проявляется в деятельности тех научно-исследовательских учреждений, представители которых работают по контрактам с федеральными ведомствами, в первую очередь, с Пентагоном. Как отмечали американские исследователи Дж.Лайонс и Л.Мортон, «потребности «холодной войны» вынудили американское правительство обратиться к мастерству и талантам интеллектуалов в масштабах беспрецедентных с начала ••^нового курса» (имеется в виду «новый курс» Ф.Рузвельта - Л.М.Сем.). Благодаря этой потребности возникла новая роль интеллектуалов в послевоенном американском обществе»523. А другой американский ученый Р.Лэпп констатирует: в условиях резкого повышения значения науки возникло «новое жреческое сословие» - «странное политическое животное - гибрид ученого и политического дея- толя»524. Как показывает статистика, только в 60-х годах XX столетия примерно 5000 научных работников, занимающихся в США политологией, в той или иной форме сотрудничали с американскими правительственными учреждениями S25. Г.Моргентау, профессор Чикагского университета, подвергая всестороннему анализу процесс взаимодействия американских политологов и представителей правительствен ных учреждений, показывая постепенное усиление этого процесса, прямо говорит о том, что политико-академический комплекс проводит интересы правительственных кругов в западной науке и оказывает сильное влияние на духовную и интеллектуальную жизнь общества 5:6. Уже в 70-х годах в США существовало множество различных программ (федеральных и местных), которые должны были способствовать расширению и углублению сотрудничества между правительственными, академическими и вузовскими учреждениями. Одной из наиболее важных является программа (1970 г.), которая предусматривала обмен персоналом между федеральными и местными правительственными учреждениями всех 50 штатов, с одной стороны, и высшими учебными и академическими заведениями, с другой. Только в течение 7-летнего действия этой программы было произведено 4896 назначений, в том числе 2030 из вузовских учреждений, в различного рода федеральные службы ь;'7. Процесс взаимодействия американских политологов и представителей правительственных учреждений в США постепенно развивался и углублялся. Обращая на это внимание, американский политолог Ф.Уилкокс 1,28 в своем выступлении на ежегодной конференции Американской Ассоциации Политической Науки в 1978 году ' настаивал на необходимости дальнейшего расширения сотрудничества между политологами-теоретиками и политологами-практиками. При этом Ф.Уилкокс подчеркивал, что подобного рода сотрудничество приносит взаимную пользу и тем, и другим. В качестве доказательства Ф.Уилкокс ссылался на совмещение академической и поли тической деятельности таких людей, как Г.Киссинджер, Р.Страус Хюпе, У.Ростоу, З.Бжезинский и др.ьз°. Современные западные политологи не только пользуются высоким покровительством со стороны правительственных учрежде ний, но и активно сотрудничают с последними на самых высоких уровнях 531: официальные должностные лица становятся все более желанными фигурами на кафедрах политической науки, в редакциях политических журналов 532, на теоретических конференциях, симпозиумах и т.д.. В свою очередь политологи не только пополняют основные кадры государственных, правительственных и партийных органов 5з:\ но и широко используются в качестве консультантов этих учреждений 53'\ Политико-академический комплекс США включает тысячи научно-исследовательских центров, институтов и лабораторий. Значительно и постоянно растет число институтов, которые занимаются «исследованием политики»535. Однако, немногие из них являются подлинными «мозговыми трестами», выполняющими роль «генераторов» идей и концепций, а также - практических рекомендаций для политики правительства США. Надо заметить, что постоянное и значительное влияние на формирование политики оказывают различные центры Колумбийского, Гарвардского университетов, Гудзоновский институт, Центр международных исследований Массачусетского технологического института, Институт внешнеполитических исследований и др.. Немаловажным фактором, определяющим в конечном счете фактическую активность того или иного «мозгового центра», его позиции и влияние, являются источники финансирования 536. В настоящее время на основе цепочки «монополии - частные фонды - исследовательские центры - правительственные ведомства» в США не просто сформировался единый политико-академический комплекс, а сформировался и действует как функциональное целое 537. Как известно, примерно до 70-х годов XX столетия западная общественно-политическая мысль, в том числе западная политическая наука, развивались в условиях либерально-консервативного консенсуса. Это, естественно, наложило свой отпечаток на западное обществоведение, на западную и американскую политическую науку, и проявилось в принятии большинством их представителей в качестве методологической основы различных вариантов позитивизма (структурного функционализма; технократизма и технологического детерминизма: бихевиоризма и т.д.), ставших исходной посылкой разных подходов представителей западной политической науки к проблеме развития капитализма, к вопросу о модификации трактовок важнейших проблем современной общественно-политической систе мы капитализма, и т.д. . Начиная со второй половины 70-х годов XX в., в развитии капитализма появились новые явления и тенденции, показываю щие, что капитализм сохраняет значительные ресурсы интенсивного роста. К середине 70-х годов XX столетия обнаружились изъяны по зитивизма, технократизма и бихевиоризма, которые лежали в основе.1 почти всех методов, приемов и концепций, заимствованных политической наукой из других дисциплин. Произошло значительное ослабление позиций позитивистской методологии. Некоторые ученые ста ли говорить о том, что консенсус относительно позитивизма как методологической основы социальных наук, существовавший среди представителей западного обществоведения, стал достоянием прошлого b-iS, что «влияние логического позитивизма, сфокусированного на научной теории познания, в основном закончилось, уступив место т.н. «постэмпирическим проектам»»539. Некоторые ученые заговорили даже о «смерти» позитивизма. Новые явления и тенденции в развитии государственно- монополистического капитализма, подрыв либеральноконсервативного консенсуса во второй половине 60-70-х гг. XX в. отразились в западном обществоведении, в западной и американской политической науке. Кризис демократии, неуправляемость, призрак которой «бродит по Западу»'3"; неуправляемость, в частности, госу дарственных и политических институтов, стагнация, упадок и деморализация общественных наук, тупик, в котором оказалось западное обществоведение, в том числе и западная политическая наука i;iI, - все эти проблемы превратились в предмет постоянных дискуссий и размышлений представителей различных течений западной общественно-политической мысли. Возникла острая необходимость в разработке новых идей, концепций, в приведении новых аргументов для обоснования перспективности развития капиталистической системы. Перед представителями западного обществоведения, западной политической науки встала сложнейшая задача: переосмыслить старые методологические принципы, концепции и сформулировать новые, соответствующие новым реалиям. Если в конце 50-х-начале 60-х годов XX столетия тон в западном обществоведении, в западной и американской политической науке задавали сторонники концепции «деидеологизации»542, то примерно с середины 70-х годов более или менее отчетливо обнаружилась тенденция к «реидеологизации» всего западного обществоведения, в том числе западной политической науки 543. Тенденция к «реидеологизации» проявилась, во-первых, в появлении в различных странах множества работ, авторы которых заговорили о «бессмертии идеологий»544, стремились показать несостоятельность различных попыток представить политику как сферу, свободную от ценностей, писали о необходимости анализа политики в тесной взаимосвязи с идеологией. Некоторые ученые (например, Р.Арон) стали утверждать, что «идеологическим дискуссиям в современных обществах до конца далеко, потому что все общественные группы выражают свои надежды и чаяния на социоэкономическом языке (неожиданном и непонятном), принятом в т.н. «научных дисциплинах», поскольку они неразрывно связали в своих доктринах анализ действительности с морально-политическими оценками»545. Тенденция к «реидеологизации» проявилась, во-вторых, в попытках представителей западной политической науки по-новому интерпретировать роль государства и важнейших политических институтов, а также - в попытках разработать новые аргументы и обоснования в защиту капиталистической системы, чтобы придать последней «второе дыхание». Как известно, примерно с конца 40-х годов и до конца 70-х представители западной и американской политической науки (да и всего западного обществоведения в целом) рассматривали государство как главную стабилизирующую силу 546, которая способна смягчить (и в определенном смысле действительно смягчает) противоречия капиталистической системы. Однако, в конце 70-х годов XX в. многие западные исследо* иатели попытались обосновать необходимость свертывания государственного вмешательства в экономику и социальную сферу. Они активно заговорили о необходимости расширения использования механизма рыночной конкуренции 547. Следует, однако, иметь в виду, что восприимчивость к идеям свертывания государственного вмешательства в экономику и соци альную сферу и расширения использования механизма рыночной конкуренции, которая обнаружилась во второй половине 70-х годов, была характерна не только для представителей западного общество ведения, западней политической науки, но и для более или менее широких слоев населения индустриально развитых стран Запада. В значительной степени это объясняется тем, что, начиная со второй половины 70-х годов и в 80-е годы, появились феномены (мощный рывок научно-технического прогресса; возникновение новейшие энерго- и трудосберегающих отраслей экономики; развертывание «компьютерной», «информационной» и иных революций и др.), показывающие, что капитализм действительно сохраняет значительные ресурсы интенсивного роста. Как показывает анализ западной общественно-политической литературы, начиная с 60-х годов XX столетия, на Западе получили довольно широкое распространение определения сложившегося там общественного строя, в которых слово «капитализм» практически отсутствовало. А преобладающими стали такие понятия, как «индустриальное общество», «общество благосостояния», «общество потребления», «постиндустриальное общество» и т.д.5'43. В конце 60-х и на протяжении 70-х годов XX столетия многие западные ученые, в том числе представители американской полит и ческой науки, пытались вселить уверенность в перспективы развития капитализма 5‘,q. Они переходят к поискам путей усовершенствования существующего капиталистического строя, используя для этого научно-техническую революцию и связанные с ней достижения. Уже в конце 60-х-начале 70-х годов XX в. на Западе усиливается осознание важности НТР, стремление воспользоваться ею в практическом и теоретическом плане. В западном обществоведении на первый план выдвигается т.н. «технологическое направление», внутри которого довольно отчетливо выделились две основные школы: «оптимистическая» (У.Росгоу, З.Бжезинский и др.) и «пессимистическая» (Р.Арон и др.)г’-°. Представители «оптимистической» школы подчеркивали динамизм и жизнеспособность капитализма, в значительной степени возрожденные научно-технической революцией. Более того, многие западные теоретики рассматривали НТР как неисчерпаемый источник, определяющий общественный прогресс. Представители «пессимистической» школы большое внимание уделяли моментам, связан ным с противоречиями в развитии капиталистической системы, но ответственность за них они в конечном счете возлагали на научно- технический прогресс как таковой. Представители западного обществоведения предприняли множество разнообразных попыток, чтобы доказать, что результатом позитивных изменений предыдущих десятилетий в структуре и функционировании социально-экономической системы капитализма явилось становление «государства всеобщего благоденствия», которое с конца 60-х годов XX столетия постепенно превращалось в «постиндустриальное общество». Особенностью этого общества западные теоретики называют «всеохватывающую рациональность», которая является следствием постепенного утверждения технократической модели управления обществом, которая основывается на знаниях и информации ЬЬ1. Рассматривая государство и политические институты исключительно с точки зрения их функциональной эффективности и рациональной организации управления, представители различных течений и школ современной западной общественно-политической мысли (вслед за Т.Вебленом rj'32 и другими приверженцами технократизма и сциентизма) стали отводить науке самодовлеющую роль в решении важнейших проблем капитализма (социально- экономических, политических и пр.). Представляя государственно- политическую систему как механизм, который можно совершенствовать в соответствии с целями, которые стоят перед обществом, сторонники технократического подхода отнесли к числу основных задач политической науки поиски оптимальных методов регулирования этого механизма. В 60-70-х годах представители западного обществоведения, западной политической науки, решая сложнейшие задачи, связанные с разработкой новых идей, концепций для обоснования перспективности развития капиталистической системы, обнаружили повышенный интерес к проблемам будущего вообще и капиталистического будущего, в частности. Одним из результатов этого интереса стали многочисленные футурологические концепции. Эти концепции образовали одно из течений западной общественно- политической мысли. Они явились в определенной степени отражением ее общего стиля и направленности на той стадии разви тия капиталистической системы, когда в последней происходили важные изменения и набирали силу новые процессы. Характеризуя «футурологический бум» 60-70-х годов XX сю летия следует отметить, во-первых, что в это время экскурсы !? будущее принимают организованный и систематический характер: представители западного обществоведения стремятся к долгосроч ному прогнозированию экономических, социальных, политически* процессов; именно поэтому эти проп-юзы и получают в западной оЬ щественно-политической литературе название «футурологическс! о бума»ь^; во-вторых, футурологический аспект присущ в той или ином степени всем основным общественно-политическим концепциям, ко торые имели место на Западе в 60-70-х годах XX в.. Авторы этих мно гочисленных концепций либо уделяли первостепенное внимание пер спективам развития человеческого общества и направлению его pa.-i вития в целом (это относится, прежде всего, к теориям «стадий экономического роста» У.Ростоу, «конвергенции» У.Бакингэма, Дж.Гэлбрейта, Я.Тинбергена, «постиндустриального обществам Д.Белла, Г.Кана и др.Ь55), либо высказывали свои предложения о будущем в исследованиях, посвященных проблемам «единого индустриального общества»‘"5ь. В-третьих, будучи отраслью западной поли тической науки, футурология, ее исследования были рассчитаны на практический эффект; социально-прогностическим исследованиям отводилась значительная роль в подготовке и проведении пракгиче ской политики на разных уровнях: отдельных корпораций, общена циональном, международном; западные исследователи-футурологи рассматривали и обосновывали меры, которые должны были бы оказать влияние на ход социально-экономических процессов. Тем самым футурология тесно переплеталась с политикой реформ и совершен ствования капитализма как системы. Общесгвенно-политическое значение футурологии особенно наглядно представлено ее развитием в 70-х годах XX столетия. Такие известные футурологи, как Р.Юнг, Й.Гальтунг, Б. де Жувенель утвер ждают, что к началу 70-х годов область их исследований вступила во второй этап своего развития. Этот этап характеризовался учрежде нием новых институтов, а также, и это главное, - значительным вни манием к исследованиям, которые были ориентированы на практические нужды (к прогнозам экономического, социологического, научно го, политического и других процессов). В 70-е годы XX в. были основаны многочисленные новые футурологические институты и общества. Что же касается работы уже существовавших институтов, то она была больше ориентирована на изучение актуальных и основных проблем политики. Поворот футурологии к практическим проблемам общественной политики и политики, осуществляемой концернами, подтверждают и работы Римского Клуба 5S7. Разрушение либерально-консервативного консенсуса поставило перед западным обществоведением, в том числе перед западной политической наукой, вопрос о необходимости пересмотра устоявшихся методологических подходов. Наметившаяся в 70-х годах XX столетия реидеологизация западного обществоведения явилась свидетельством кризиса позитивистской методологии. «Бихевиоральная революция»556, развернувшаяся на Западе, особенно в США, в 50-60-х гг. XX в., к середине 60-х годов образовала главное течение политической науки, обеспечила предпосылки для изучения массового участия в политическом процессе. Однако, к концу 60-х годов бихевиорализм подвергся критике за положение «чистой науки», за свой неуспех в исследовании реальных социальных и политических проблем. Бихевиорализм, отмежевавшись от предшествующих концепций социологии политики, потому что они включали широкие 1еоретические обобщения, выступив с критикой традиционной поли- 1ической философии и концепций марксизма, исходившего из наличия абсолютных законов общественного развития и претендовавшего на знание будущего, провозгласил приоритет эмпирического исследования политического поведения индивидов 559. Последователи Ьихевиорализма противопоставили нормативному подходу и широким юоретическим обобщениям эмпирико-аналитический подход, нацеленный на выработку научно обоснованного объяснения того общественного порядка, который существует в действительности. Введение бихевиористских методов исследования в политическую науку открыло возможности для исследования более широко- ю спектра общественных отношений и их связей с государством. В политическую науку были привнесены методы исследования, заимствованные из точных наук Однако, сторонники бихевиористского подхода, ссылаясь на уязвимость представителей институционально правового метода и подчеркивая их неспособность выявить и измерить факторы, создающие отклонения в поведении индивида от общих политических ориентаций, сами оказались в уязвимом поло жении. Увлекшись сбором разного рода данных по проблемам малой социальной важности, они оставили в стороне кардинальные проблемы взаимоотношений различных общественных групп и их политических институтов в обществе. В результате этого взаимосвязь политических отношений в микро- и макроструктуре капиталистиче ского общества представлялась в несколько извращенном виде. На копившийся громадный эмпирический материал подвергался обработке на основе произвольно сконструированных принципов. Более того, такая обработка, несмотря на широкое использование ЭВМ, со временем становилась все сложнее. Кроме того, если поведение им дивидов в малых группах еще поддавалось какому-то количест венному измерению, то применительно к обществу в целом такие измерения оказались недостаточными. Коренным недостатком политической науки оставалось то, что в основе всех методов, приемов и концепций, заимствованных из других дисциплин, лежали позитивизм, технократизм и бихевиоризм, основные слабые места которых проявились к середине 70-х годов XX в.. Увлечение эмпирическими методами исследования свидетельствовало о некоторой односторонности развития политической науки в различных странах Запада, в том числе в США, которое, и частности, выразилось в методологическом тупике, в который зашла политическая наука в этих странах 561. Все эти обстоятельства, а также некоторые другие, способствовали выработке достаточно критического отношения к традиционному бихевиоризму сл' и появлению новых тенденций в западной политической науке. В конце 60-70-х гг. XX столетия формируется устойчивое стремление представителей западного обществоведения, западной политической науки к преодолению ограничений политологическою анализа, связанных с доминированием психологических и формали зованных методов изучения политики. Так, в США начинается широкое антибихевиористское движение, которое получило название (и американской общественно-политической литературе) «антибихе- ииористская революция». Представители американского обществоведения, американской политической науки, активно критикуют бихевиоризм как «ненаучный метод» исследования или отмечают его недостаточность. Они призывают дать «научное обоснование» многообразных социально-политических концепций. В связи с этим американские ученые предлагают руководствоваться другими научными подходами - биологическим, кибернетическим и т.д.563. Критика бихевиорализма и позитивизма привела к формированию новых течений: постбихевиорализма и постпозитивизма. В 1969 году Д.Истон, известный американский политолог, возглавлявший в 1968-1969 гг. Американскую Ассоциацию Политической Науки, выступил на 65 съезде ААПН с президентским обращением под названием «Новая революция в политической науке», в котором шла речь о постбихевиорализме, требовавшем пересмотра некоторых положений бихевиористского подхода в политических исследованиях. Сформулированные Д.Истоном ключевые моменты новой исследовательской ориентации позволили говорить о «постбихевио- ральной революции». Д.Истон, прежде всего, подчеркнул, что представители постбихевиорализма выражают огромное «неудовлетворение преподаванием и исследованиями политической науки, особенно теми, которые стремятся превратить изучение политики в более точную научную дисциплину, смоделированную на основе методологии естественных наук»г'м. Основные посылки постбихевиорализма, которые составляли кредо его представителей, могут быть сведены к следующему: содержание должно предшествовать технике; (это означает, что предварительные гипотезы, опирающиеся на общее видение общественно-исторической ситуации, должны оказывать определяющее влияние на направление исследований); основная задача политической науки (по мнению сторонников постбихевиорализма) состоит не столько в том, чтобы описывать и анализировать факты, сколько истолковывать их в более широком смысле - под углом актуальных социально-политических ценностей (бихевиорализм в силу своей эмпирической «зацикленности» во многом утратил связь с реальным многообразием политической проблематики, он оказался не в состоянии адекватно оценивать ее содержание и уровень сложности); требование расширения ответственности так называемых «интеллектуалов», роль которых состоит не только в том, чтобы охранять существующие ценности цивилизации, но и претвори п. свои знания в жизнь 565. Д.Истон, выступая на съезде ААПН в 1969 году, отметил, что постбихевиоральная революция стремится развивать политическую науку в новых направлениях, что в ходе этой революции выдвигаюi ся концепции, придающие большое значение ценностям, культурным аспектам социальной действительности, необходимости их учета и изучения. По мнению Д.Истона, постбихевиорализм представляет од новременно движение и интеллектуальное течение, среди сторонни ков которого все весомее становятся мнения о необходимости разлп чения методов естественных и общественных наук, выдвигается за дача исследования намерений субъектов - участников политическою процесса, анализа форм их взаимодействия Б6°. Следует отметить, что первоначально толчок к пересмотру устоявшихся позитивистских и бихевиористских принципов дали не все представители западной политической науки, а только их часть (в основном политологи левой и либеральной ориентаций). Однако, в 70-80-х годах их поддержали и политологи консервативной ориентации. Выступая против претензий бихевиоралистов на свободу от цен ностей, против претензий на объективность и нейтральность, сторонники постбихевиорализма заявили о том, что изучение политики уже само по себе является политическим актом, а человек, который ею занимается, должен способствовать исправлению всех форм не справедливости Ье;. По мнению сторонников постбихевиорализма, политолог должен использовать, прежде всего, наиболее актуальные в данный момент политические проблемы, не скрывая при этом свои> симпатий или антипатий. Как полагал К.Бей, один из ведущих представителей постбихевиорализма, цель и оправдание политики заключается в том, чтобы «содействовать созданию наиболее справедливого общества, приверженного принципу оптимальной безопасности и свободы для всех и на основе тезиса о равной и беско нечной ценности жизни каждого человека»568. Анализируя позиции сторонников постбихевиорализма, необходимо отметить, что они были убеждены в том, что политическая наука должна быть вовлечена в процесс постоянного взаимодействия теории и практики, что постбихевиорализм скорее ориентирован ш динамизм и его изучение, нежели на стабильность, на существующее положение вещей. В то же время нельзя не отметить, что в позициях сторонников посгбихевиорализма сравнительно четко виден идеоло- жческий настрой, ценностная ориентация в отличие от сторонников бихевиорализма, претендовавших на объективность и свободу от ценностей и нормативных установок Ь69. Конечно, сторонники посгбихевиорализма, давая приоритет динамике перед статикой, безусловно правы. Однако, вряд ли возможно понять динамику общественных процессов без всестороннего анализа существующего положения вещей, т.е. без статики. Поэтому нельзя не согласиться с российским исследователем К.С.Гаджиевым, который утверждает, что политология как научная дисциплина, претендующая на выявление основополагающих тенденций и закономерностей эволюции и функционирования общественно- политической системы, должна в одинаковой степени охватывать оба компонента гу;о. Вместе с тем, необходимо отметить, что в важнейших политологических построениях, которые пришли на смену бихевиорализ- му, по существу, речь идет не о «смерти» позитивизма, технократизма и структурного функционализма и т.д., а об их синтезе с другими методологическими и идейно-политическими конструкциями. Точнее, речь идет о выдвижении их новых модификаций. Это объясняется тем, что даже те новые течения, которые выдвинулись на передний план под флагом «критики позитивизма», сохраняли либо основы, либо отдельные элементы позитивистской методологии. Представители посгбихевиорализма в целом не только не отрицают, а, наоборот, всячески поддерживают бихевиоралистские методы и технику, сгремятся их усовершенствовать, чтобы более успешно использовать для исследования проблем сегодняшнего дня. Иными словами, по- стбихевиорализм представляет своеобразное соединение позитивистского и ценностно-идеологического подхода к исследованию политических явлений. Постбихевиорализм не вносит принципиальных изменений в методологию западного обществоведения, западной политической науки. Как подчеркивает американский политолог Д.Истон, в широкой исторической перспективе постбихевиорализм означает возможность осуществления необходимых изменений в политической науке при сохранении ее главных принципов 571. В течение продолжительного времени, в том числе в 60-70;< годах XX столетия, в центре внимания представителей западного об ществоведения, западной и американской политической науки, находилась (и продолжает находиться в настоящее время) проблема стабилизации капитализма как общественно-экономической и политической системы, одним из аспектов которой являлась проблема социально-политической стабильности капитализма. В условиях разрушения либерально-консервативного консенсуса стало очевидно, что поиски решения проблемы социально- политической стабильности капитализма, ее путей и форм представляют сложнейшую задачу не только в теоретическом, но и в практи ческом отношении. Проблема социально-политической стабильности капитализ ма, ее путей и форм имеет множество теоретических и практических аспектов, среди которых не последнее место занимает изучение механизмов правления и конституционно-правовых систем и норм, важнейшие проблемы, которые давно находились в центре внимания представителей западной общественно-политической мысли, западной и американской политической науки. Однако, в 60-70-х годах XX столетия стало очевидно, что поиски путей и форм социально- политической стабильности капиталистической системы включают не только изучение вышеназванных проблем, но и анализ психологических связей между членами политических общностей и формой правления. Современная западная политическая наука, претендующая на исследование реальной жизни, где центральное место занимал и продолжает занимать человек, была невправе игнорировать то, что можно было обозначить понятием «человеческое измерение» и до- зольно трудно втиснуть в созданные теории, модели и математические формулы. Поэтому нетрудно понять тех представителей западной политической науки, которые сетуют на ее дегуманизацию, на исчезновение из ее поля зрения человека, его интересов и потребностей. В 60-70-х годах XX столетия возникла необходимость преодолеть процесс дегуманизации западного обществоведения и вернуть человека с его интересами, чаяниями, потребностями и надеждами в центр их внимания. Была поставлена задача восстановить роль и значение человеческой личности как главного субъекта обще- < I венно-исторического процесса 572. 60-70-е годы дали убедительные подтверждения не только производственного и социального, но и духовного преображения человека на Западе, что в значительной степени было связано с двумя кинологическими революциями XX столетия: современной индустриальной революцией, которая пришлась на 60-е годы, и информационной революцией, которая пришлась на 70-е годы XX в.. Как известно, в начале XX в. ведущую роль в динамике мирового промышленного производства играла индустрия «дымящих 1 руб» - гиганты промышленности (сталелитейной, металлообрабатывающей, угольной), цветной металлургии, судостроения, железные дороги, производство сгройматериалов и химического сырья. В тех условиях экономическая мощь держав измерялась тоннами чугуна и пали, угля и цемента, длиной железнодорожной сети, большим числом грязных городов. К 30-40-м годам целые регионы фактически превратились в места экологического бедствия, разрушения и природы, и здоровья человека. Питтбург и Чикаго (в США), Рур (в Германии), Манчестер и Лондон (в Великобритании) стали теми «образцами», которым подражали города Восточной Европы и Дальне- ю Востока. Грязь внутреннего духовного мира человека проявилась в материальной угрозе радиоактивного заражения природы ‘73. Однако, уже в 60-е годы в странах Запада на смену фабрично-заводскому пролетариату начала XX в., борющемуся за выжива- иие, пришел принципиально другой тип работника и человека, который отличался качественно иным характером быта и уровнем жизни, образования, культуры, другими представлениями о себе и своих жизненных целях, о гражданских правах и политической активности. Эго своеобразное «очищение» и интеллектуализация внутреннего мира человека и обш.ества проявились в определенном «облагораживании» всей гаммы производимых в обществе товаров S74. В результате вьниеуказанных процессов на Западе к 60-м годам произошла феноменальная перестройка, которая нашла свое отражение практически в каждой из взаимосвязанных сторон жизни людей (производственной, бытовой, социальной и пр.). Произошла фансформация технологии, экономики и социальных структур, но 1лавное, - произошло изменение самого Человека. Как впоследст вии отмечал американский исследователь П.Друкер, многие из эиь- изменений намного превзошли цели, которые в начале XX столетия ставили социалисты и коммунисты, добиваясь политической победы «организованного рабочего движения»*75. Уже во второй половине 90-х годов XX столетия российски!.; профессор Ю.А.Васильчук, продолжая мысль П.Друкера, выска занную двадцатью годами ранее, отмечал, что «когда же эти дости жения уже утвердились, то большинство марксистов их просто не yj нало. Несмотря на всю их очевидность, в умах даже крупных учены/ господствовала мысль: «Этого не может быть!»»г;6. Анализируя современную западную общественно политическую литературу, необходимо отметить, что интерес к чело веческой личности в западном обществоведении, в западной полиги ческой науке, реализовался в разнообразных направлениях, часто весьма противоречивых. Для теории «постиндустриального общест ва», к примеру, характерным являлся позитивистский технократиче ский рационализм, который в некоторых случаях дополнялся анти- техницистскими воззрениями, а также технологическим и экологическим плюрализмом, доходящим подчас до технофобии. Это, в час» ности, проявилось в некотором росте интереса к работам Л.Мамфорда 'i77 и Ж.Эллюля которые основное внимание акцентировали на отрицательны/ последствиях научно-технического про гресса. Они подвергли достаточно резкой критике различные вари анты концепции «постиндустриального общества» за их пренебре жительно-невнимательное отношение к экологическим и социально психологическим аспектам развития техники В 60-70-х годах стало очевидно, что общество, как никогда ранее, нуждается в личности, готовой принимать ответственные политические решения и активно участвовать в их реализации. Разработку проблем, методологии и теории политических процессов, используя комплексный подход, базирующийся на соединении эмпири ческого и теоретического компонентов исследования, взяли на себя сторонники концепции «политической культуры». Политическая культура оказывает огромное влияние на са мые различные стороны политической и общественной жизни обще ства. Она является одним из тех важнейших факторов, по которым можно судить об уровне политической зрелости общества По мерс* общественного развития происходит не только возникновение, становление и развитие государства, утверждение и смена форм его устройства и правления, политических режимов и политических сис- 1ем, но и развитие социальных субъектов политики - личности, различных групп населения, общества в целом. Естественно, в процессе этого развития субъекты политики усваивают определенную политическую культуру, которая оказывает воздействие на политическую жизнь, политический процесс, политическую систему общества, политический режим. Это воздействие настолько сильное, что, как показывает практика, некоторые политологи считают политическую культуру составной частью политической системы общества. Как показывает практика, политическая культура прямо или косвенно оказывает влияние на восприятие населением внутренней и внешней политики, на оценку политических режимов, правящих групп, отдельных политических лидеров, на определение человеком своего места в политической сфере общественной жизни 5S1. Именно концепция «политической культуры» содержала определенные претензии на решение проблемы поиска путей и форм социально-политической стабильности капиталистической системы. Поэтому неслучайно представители западной политической науки обратили внимание на то, что знание политической культуры открывает довольно широкие перспективы для политического прогнозирования, что ценность политической культуры заключается в способности прогнозировать политическое поведение людей, стабильность политических режимов ~'2. Вообще само понятие «политическая культура» оказалось весьма привлекательным для представителей западной политической науки в силу многозначности и многогранности его измерений -'83. С одной стороны, оно представлялось ученым одним из результатов личного опыта человека; с другой, - в нем, по их мнению, нашло определенное отражение историческое развитие политической системы общества. Поэтому можно понять, как заманчиво для представителей западного обществоведения было «перекинуть мост» от психологического исследования политического поведения индивидов к макрс- политическим исследованиям, дополнить изучение политической системы общества данными индивидуальной психологии. Вторая половина 70-х-начало 80-х годов XX в., как известно, характеризовались небывалым обострением всех противоречий Van и талистической общественно-политической и экономической системы. Одним из важнейших их проявлений были кризисы 1974-1975 гг. и 1979-1982 гг., самые значительные после «Великой депрессии» 30 < годов -6‘\ Начавшийся в середине 70-х годов экономический кризи». капитализма оказался настолько глубоким, что потряс основы соци ально-экономической и политической системы и, как отмечал амери канский политолог Э.Тоффлер, менее чем за год развеял все «пред ставления о беспредельном росте, ведущем к изобилию и досугу..; а розовые ожидания 50-60-х годов XX столетия оказались внезапно о г брошенными..Vsr\ В.Перло, известный на Западе экономист, в статье «Особенности экономического кризиса» подчеркнул, что «за период 1979-1982 гг. мировой капитализм пережил самый глубокий за по следние 150 лет кризис перепроизводства, сравнимый в историче ском плане лишь с кризисом 30-х годов»-81'. Вышеназванный период отличался также сравнительно высоким уровнем безработицы, инфляции, обострением валютно финансовых трудностей и т.д.. В этот период капиталистический мир столкнулся с топливно-энергетической, сырьевой, продовольственной и экологической проблемами..с,"\ Обострение внутренних противоречий во второй половине 70-начале 80-х годов XX столетия оказало глубокое десгабилизи рующее воздействие на всю систему общественных отношений (в том числе политических) западного общесгва. Большую остроту приобрел кризис политической власти. На рубеже 70-80-х годов сравнительно отчетливо дала о себе знать тенденция ужесточения позиций (прежде всего, политических) определенных кругов правящей элиты, кото рая проявилась как во внутренней, так и во внешней политике. Примерно с середины 70-х годов XX в. в политической и об щественной жизни стран Западной Европы и США наблюдается сдвн! «вправо», который происходил под именем т.н. «новой консервативной волны». Усиление консервативной реакции определенных кругов правящей элиты находит проявление, в частности, в ее реакции на позитивные изменения в системе международных отношений, на из менение места и роли США и других развитых государств Запада в современном мире, на расширение общедемократической борьбы различных слоев капиталистического общества за свои права, на продолжающуюся постепенную эволюцию общественного сознания Запада «влево»... и т.д.. Сложные и неоднозначные процессы развития капиталистической системы во второй половине 70-х-начале 80-х годов XX в. нашли свое отражение в западном обществоведении, в том числе з западной политической науке. Если конъюнктура 50-60-х годов в целом благоприятствовала более или менее спокойной эволюции общественно-политической и экономической мысли Запада на основе различных вариантов теории «роста», то анализ проблем в западном обществоведении во второй половине 70-х-начале 80-х годов XX столетия постепенно подводил ученых к сравнительно крупным обобщениям, к признании:' необходимости пересмотра теоретических основ западного обществоведения, его методологии и понятийного аппарата. Это относится и к западной политической науке. Следует отметить, что западное обществоведение оказалось перед качественно новой ситуацией, когда одновременно заострились многие старые проблемы и «всплыли» новые: спад производства и его последствия; инфляция; безработица; кризис мирохозяйственных связей; энергетический кризис; проблемы охраны окружающей среды и т.п.. Все эти явления в их новом взаимодействии требовали не только серьезного анализа, но и скорейших действий. В этой обстановке в западном обществоведении наблюдается некоторая растерянность, а оптимистические настроения начинают уступать место пессимистическим. Так, в конце 1977 г. видный американский экономист П.Самуэльсон писал: «Болезнь, которой страдают светила экономики, не мнимая. Она реальная. К концу 70-х годов экономисты смотрят на свое дело со значительно меньшим спокойствием и удовлетворением, нежели в середине 60-х годов.... И с ними самими сейчас меньше считаются: экономисты уже не внушают деловым кругам прежнего уважения...'/^8. А американский социолог и политолог С.Липсег в вводной статье к сборнику, посвященному 200-летию образования США, приводит многочисленные примеры весьма авторитетных прогнозов, которые не оправдались ssэтнологи, политологи и др.) - М.Шварц, В.Тернер, Ж.Атгали и т.д. - пытаются объяснить политические процессы. Сторонники политической антропологии стремятся уподобить политические процессы неким «саморегулируемым» кибернетическим моделям, которые строятся на принципах «теории игр». Несмотря на то, что сторонники политической антропологии претендуют на универсальность и «концептуальность» своей теории, на деле именно ^концептуальность» меньше всего характерна для их метода, если учесть, что, когда они анализируют действительно существующие факторы, многие из них просто гиперболизируют роль этих факторов или же придают им универсальное значение. Естественно, в соответствии с вышеназванными тремя основными подходами Б западной политической науке разрабатываются различные реформы (локальные и пр.), которые часто носят половинчатый характер. Очень часто предложения представителей западного обществоведения, в том числе политической науки, противоречат друг другу и даже взаимоисключают друг друга. Если одни политологи рекомендуют (или требуют) создания более жестких политических структур власти, жесткого контроля со стороны государства по отношению к профсоюзам, различным общественным движениям и организациям, по отношению к бизнесу, то другие политологи, как показывает практика, откровенно выступают против «диктата» государственной власти 600. Одной из важнейших особенностей политических исследований 70-80-х годов XX в. является выдвижение на передний план про блематики, связанной со стремительным распространением новейши* информационных технологий, динамика которых уже в 70-х и ос о бенно в 80-х годах весьма существенно изменила характер социаль ного взаимодействия в наиболее развитых странах Запада. Последст вия этого процесса, несомненно, оказали и еще окажут в будущем большое влияние на эволюцию современных политических систем, политических процессов, на развитие, место и роль самого Человека. Поэтому неслучайно, что многие представители современной политической науки, особенно западной, все чаще и больше обращаются к теоретическому освоению вышеупомянутой проблематики* Анализ современной западной общественно-политической литературы показывает, что выход из сложных обстоятельств, и которых оказалась капиталистическая система во второй половине 70-х-начале 80-х годов XX в., пытались искать многие западные ученые (политологи, социологи, экономисты, и др.), занимавшиеся разработкой общих концепций социальной эволюции капитализма. Несмотря на то, что многим представителям западного обществоведения в 70-80-х годах приходится признавать, что страны Запада переживают огромные трудности 6С7, идея сохранения основ капиталистической системы при возможном ее реформировании продолжает оставаться в 70-80-х годах доминирующей в западной общественно-политической мысли, несмотря на определенную диффе- ренцированность в позициях и подходах представителей разных те чений и направлений, несмотря на сложные процессы, протекающие внутри них. В частности, в работах и исследованиях представителей политической науки в США и странах Западной Европы появляются некоторые особенности в аргументации и анализе: большая степень признания трудностей и противоречий капитализма; особое внимание к вопросам не только экономического роста, но и «качества жизни»; рецепты и предложения по преодолению экономических и поли тических потрясений капиталистической системы и удовлетворению частных нужд граждан; признание необходимости мирного сосуществования и т.д.. Однако, признание представителями западного обществоведения трудностей и противоречий капиталистической системы, порой достаточно резкая ее критика, сочетаются с верой в жизнеспособность капитализма, в его маневренные возможности. Такие и аналогичные взгляды были присущи, в частности, германскому профессору политической науки О.Флехтгейму, много написавшему о кризисном состоянии западного общества, призывавшего к «радикальному повороту», какого Человечество в своей истории «еще никогда не знало». По мнению О.Флехтгейма, нужны «решающие нововведения и реформы в социально-культурной и политико-экономической областях», которые должны помочь преодолеть «стареющий капитализм и государственный коммунизм...»608. У другс- ю западного исследователя Р.Хейлбронера надежды на эволюционный путь стабилизации капиталистической системы выразились в утверждениях, что капитализм, если его «реформировать», в сущности, имеет безграничные потенциальные возможности для приспособления и выживания. Р.Хейлбронер убежден, что «в промышленно развитых странах капитализм сможет и в будущим избежать кризиса в марксистском смысле. В прошлом он (капитализм - Л.М.Сем.) уже доказал большую степень приспособления, много больше, чем думали социалистические теоретики... Поэтому мы должны предположить с большой долей вероятности, что капитализм будет еще существовать длительное время, несмотря на глубокие и фундаментальные проблемы, с которыми он сталкивается»609. Для западного обществоведения 70-80-х годов XX столетия характерно довольно широкое использование различных футурологических концепций с целью активизации практических мер (политических, экономических, социальных, идеологических и пр.) по стабилизации капиталистической системы. Как известно, в основе многих концепций будущего представителей западного обществоведения лежит тезис о решающем значении техники, научно-технического прогресса для перспектив социального прогресса вообще, для перспектив развития капиталистической системы, в частности. Эти концепции будущего уже давно составляют ядро западных концепций общественного развития, что находит свое отражение во многих работах западных ученых- обществоведов (Э.Тоффлера, Р.Дарендорфа, Г.Кана и др.). Так, к примеру, Э.Тоффлер, не отрицая отдельных кризисных явлений 8 экономике и политике капитализма, тем не менее, не ставит под сомнение возможности дальнейшего развития капиталистической системы. По мнению Э.Тоффлера, кризисом в то время был охвачен весь мир, поэтому вполне возможно говорить о «кризисе индустриалич ма», исходя из чего можно сделать весьма оптимистический прогно.* о продвижении западного общества к некоему «новому обществу» и процессе развивающейся «сверхиндустриальной революции»' . Э.Тоффлер дает многочисленные рецепты, - которые он называем «переходными стратегиями», - по «усовершенствованию» капитали стической системы, по выработке проектов будущего По мнению Э.Тоффлера, необходима разработка модели «супериндустриально го», «нового общесгва», надо «спроецировать новую цивилиза цию»,:,1?. Некоторые другие известные западные политологи также-: стремятся вселить уверенность в перспективы капиталистической системы (Г.Кан, У,Браун, Л.Мартел и др.). Например, Г.Кан и ею коллеги из Гудзоновского Института (США) подчеркивают, что сами проблемы «современного общества» в большей степени являются следствиями крупных социальных успехов, а не неудач. Это, по и* мнению, естественный процесс постепенного «успешного перехода от прединдустриального к индустриальному, сверхиндустриальному и постиндустриальному о6ществу»,?г\ Что же касается «кризисов» и «неурядиц», то, по мнению вышеназванных исследователей, они возможны в течение непродолжительного времени, однако, перепек тивы вполне благоприятны. Г.Кан, У.Браун и Л.Мартел доказывают что «постиндустриальный мир, который мы предвидим, будет миром растущего изобилия и, таким образом, можно надеяться, сокращаю щейся конкуренции... Он будет миром больших путешествий и кон тактов, возможно, миром уменьшающихся различий между ею народами...»6". Примерно с середины 80-х годов XX в. на Западе наблюдае! ся новая вспышка «технологического оптимизма», которая, по мне нию многих исследователей, была в значительной степени связана < т.н. ^информационной или компьютерной революцией»6'1’. По мне нию т.н. «технологических оптимистов», информационная техника не юлько революционизирует технологический процесс, но и приведи в будущем к созданию принципиально нового способа произволе! ва, неизвестного (пока) образа жизни и вообще к новой цивилиз.) ции. В связи с этим большой интерес представляет доклад Римскому Клубу б1-; который озаглавлен следующим образом: «Микроэлектро ника и общество. На радость или на горе»617. Доклад в определенном смысле способствовал активизации информированного общественного обсуждения вопроса о том, какой должна быть стратегия, чтобы обеспечить на пользу Человечеству работу новых и новейших технологий. Авторы доклада, затрагивая множество аспектов этой сложной и комплексной проблемы (технологических, управленческих, политических, социальных и пр.), в то же время акцентировали внимание на общих проявлениях внедрения микроэлектроники в различных областях, включая политику и международные отношения. Касаясь перспектив внедрения микроэлектроники, авторы доклада утверждали, что если рассматривать будущее мира с точки зрения того, как техника, в частности, микроэлектроника, будет воздействовать на развитие различных регионов, взаимодействуя с другими важными тенденциями, то мы «вступаем в период глубоких переходных процессов, период, который, возможно, продлится от 30 до 50 лет, прежде чем привести к совершенно иному типу мирового общества, значительно более многочисленного, с другими ценностями, новыми политическими и административными структурами, совершенно новыми формами институциального поведения и с существенно отличной от привычной нам в настоящее время технической базой, которая будет оказывать фундаментальное влияние на образ жизни внутри любой страны и культуры»610. Необходимость рассмотрения научно-технической революции в комплексе различных факторов (социальных, политических, экономических, экологических, культурологических и пр.) отмечалась представителями различных западных общественных наук и на второй всемирной конференции на тему: «Коммуникации и будущее». В частности, на конференции было особо отмечено, что весьма «существенным является предвидение не развития новой технологии, а то- ю, что случится с людьми в результате ее применения. Какие изменения в повседневной жизни, системах ценностей, культурологических традициях, социальных процессах, методах обучения произойдут вследствие развития коммуникаций. Какие возможности информационная эра предложит для решения проблем, стоящих перед миром»01 \ На конференции в соответствии с этой установкой были рассмотрены многие вопросы, начиная от перспектив развития науки и технологии и кончая возможными изменениями в системах управления, образования, здравоохранения, в доминирующих системах це.н- носгей различных сообществ, в религиозных воззрениях и качество жизни. За последние четверть века на передний край мирового обществоведения, в том числе западного, выдвинулась глобальная проблематика -::с. Речь идет в данном случае об осознании и осмыслении кризисных проблем-противоречий современного мирового общественного развития, разнородных и комплексных по своей природе, дальнейшее углубление которых бросает вызов самому существованию Человечества и которые разрешимы лишь в рамках широкого и демократичного международного сотрудничества. Как показывает практика, регулирование глобальных проблем немыслимо без применения системного подхода, интеграции научно- технического знания, расчета глобальных моделей с применением компьютерной техники и разработки комплексных целевых программ. Представители западного общесгвоведения активно приступили к исследованию глобальных проблем в 70-80-е годы XX столетия. Ряд факторов способствовал активизации этих исследований: в этот период произошло обострение глобальных проблем; возросло воздействие глобальны/, проблем на функционирование капиталистической системы, что, естесгвенно, побуждало представителен правящей элиты искать пути для их смягчения и тем самым пытаться устранить их отрицательные последствия и др.. Многие представители западного обществоведения (экономисты, социологи, политологи, и др.) предприняли ряд попыток при помощи естественнонаучных методов и современной компьютерной техники добиться ответа на вопрос о путях решения глобальных проблем. Это привело к появлению нового метода анализа проблем планетарного масштаба - глобального моделирования е:!. В 70-80-х годах XX в. глобальное моделирование стало настоящим знаменем не только западной футурологии, но и всего западного обществоведения в целом. Характеризуя моделирование глобальных процессов, необходимо особо отметить, что его можно рассматривать как одно из важнейших достижений науки последней четверти XX столетия. Это объясняется следующими причинами; во-первых, в 70-80-х годах XX в. было начато формирование банка данных, которые касались различных аспектов и сторон мирового общественного развития (в том числе, мирового политического развития); во-вторых, в это время были созданы соответствующие технические системы, создававшие в свою очередь условия для их использования; в-третьих, получили развитие новые математические методы, адекватные глобальным процессам и их отражению в современных высокопроизводительных ЭВМ; в-четвертых, сложнейший и нетрадиционный характер «мировой проблематики» потребовал для ее эффективного разрешения подключения всего потенциала современной науки, в том числе потенциальных возможностей мировой политической науки. Как показали многочисленные и разнообразные исследования, моделирование глобальных процессов является важным и полезным инструментом долговременных прогностических расчетов системы связанных фактов, явлений, изменений. Более того, без своевременного моделирования глобальных процессов практически невозможно представить контуры будущего. В первых глобальных моделях особый акцент был сделан на экологической проблематике. Это объяснялось тем, что экологический кризис на Западе в определенной степени сфокусировал и сделал очевидными многие структурные изъяны и противоречия капиталистической общественной системы. Следует, однако, отметить, что сложное и далеко не однозначное отношение широкой общественности к различным прогнозам, которые разрабатывались и разрабатываются многочисленными правительственными и коммерческими институтами и исследовательскими группами, вызвало к жизни появление множества неправительственных организаций и научно-исследовательских групп, среди которых одно из важных мест занимает созданный в 1968 году Римский Клуб явившийся инициатором глобального моделирования на Западе. Уже первые исследования, которые были подготовлены под эгидой Римского Клуба, получили значительный общественный резонанс; и определили основные стратегические направления изучения глобальных проблем на Западе. Как известно, еще в начале 70-х годов группа социологов, политологов, экономистов и менеджеров опубликовала доклад специалистов Массачусетского технологического института (США) «Пределы роста»';::'/ положив, таким образом, начало глобалистике. Существо этого доклада, как подчеркивали его авторы (Д.Медоуз и его сотрудники) заключалось в том, что сохранение нынешних темпов экономического роста (на начало 70-х годов XX в. -- Л.М.Сем.) уже не п столь отдаленном будущем угрожает истощением всех природных ресурсов и предотвратить такую глобальную катастрофу можно только путем безотлагательного прекращения роста (так называемый ^нулевой цикл.») в цепях восстановления экономического и экологического равновесия. Основные моменты доклада Д.Медоуза были в свое время подвергнуты серьезной критике, основательно переосмыслены и дополнены в последующих докладах Римскому Клубу - в вышедшей в 1974 г. книге М.Месаровича и Э.Пестеля «Человечество на перепутье»^’4 и особенно - в коллективном труде «Пересмотр международного порядка», подготовленном под руководством Я.Тинбергена Как показывает анализ современной западной общественно- политической литературы, о глобальных проблемах много спорили и писали в начале 80-х годов XX в.°:ч’. Еще в 1980 г. в Торонто (Канада) на Всемирной Конференции футурологов глобальные проблемы и связанные с ними многочисленные вопросы получили самый широкий отклик общественности. Эта конференция, как известно, прошла под девизом: «Мыслить глобально, действовать локально!». Под таким же названием были опубликованы и материалы вышеназванной конференции в которых констатация ряда проблем сопровождалась оценками их состояния и особенно путей и методов их разрешения. Например, амери* канский социолог и политолог, профессор Э.Тоффлер полагал, что наступила «третья волна» в истории Человечества: возникает новая цивилизация ~ «высокотехнологическая и антииндустриальная>/::". Другой американский исследователь Г.Кан на конференции повторил несколько доводов из проекта Гудзоновского Института «Грядущие 200 пет». Г.Кан говорил о «великом переходе» к постиндустриально му обществу, отметил близость идей Э.Тоффлера о постиндустриальном обществе к указанному проекту Гудзоновского Института. Ряд других ученых (У.Хэлал, У.Уэджер, Р.Ирвинг, Э.Корниш и /1р.), выступивших на этой конференции, приняли активное участие в обсуждении проблем, поставленных в докладах Г.Кана и Э.Тоффлера о постиндустриальном обществе 629. Анализ современной западной общественно-политической литературы показал, что одной из наиболее острых глобальных проблем современности является проблема будущего Человечества, проблема типов общественного устройства постиндустриальной цивилизации и связанные с ней многочисленные вопросы, проблема тенденций развития мира на рубеже XX-XXI веков и в новом XX[ столетии. В связи с этим большой интерес вызывает изучение особенностей концептуального осмысления процесса развития цивилизации, характерного для современного западного обществоведения, в том числе в определенных аспектах ~ для современной западной политический науки. В 80-х годах на Западе значительное количество научных центров, различных фондов напрямую были связаны с исследованием разнообразных аспектов глобальной проблематики. Среди них - Стэнфордский и Гудзоновский институты, Институт Мирового порядка, институт Всемирной вахты, Фонд Барилоче, Европейский культурный фонд, «Хэритидж Фаундейшн» и другие. К началу 80-х годов в западной глобалистике складываются различные направления: «технократическое», «постиндустриальное», «эколого-популистское», «экзистенциально-культурное», «эво- люционно-детерминистское»63с, представители которых по-разному рассматривали причины обострения глобальных проблем и высказывали различное отношение к перспективам их решения. В аспекте проблем, связанных с политической наукой, особый интерес представляет направление, известное под названием «экзистенциально-культурная глобалистика», представители которого с позиций западной философии и политической науки рассматривают глобальные проблемы современности, учитывая политические и социально-экономические процессы и обращая особое внимание на развитие культуры и религиозно-этнических воззрений. Своеобразным научным центром вышеназванного направлю ния является Международный Институт Мирового Порядка (в Нью Йорке), которым руководил С.Медловиц. Как полагают представители этого направления (М.Мише, Р.Фолк, И.Галтунг, Р.Котари и др.)" 1 / культурное наследие человечества занимает важнейшее место в об щем процессе развития современного Человечества и играет громадную роль в духовной его трансформации в эпоху НТР. Культурное наследие, по мнению ученых этого направления, накладываем отпечаток на восприятие отдельной личностью истории и современности. Культурное наследие, отношение к нему неразрывно связано и с процессом формирования глобальных проблем и в значительной степени определяет характер и направленность реформ, с помощью которых Человечество приступит к их решению. В настоящее время мировая культура превратилась в мощный фактор развития производительных сил общества, оказывает ог роМное непосредственное воздействие на его духовные устои, кото рые в значительной степени определяют восприимчивость общества к инновациям. Мировая культура меняет т.н. «духовную инфраструктуру» материального производства: нравственные и религиозные нормы и ценности, эмоциональные и интеллектуальные потребности и идеалы, духовные представления и социальные приоритеты, ожи дания, мотивации и т.д. Это - духовно-интеллектуальные устои общественного сознания. Это - скрытая управляющая система функционирования общества 632. 80-е годы XX в. явились во многом переломным периодом в развитии западной глобалистики, периодом постепенной переориентации ее основных представителей. В западном обществоведении все чаще начинают раздаваться голоса о том, что пессимизм и оптимизм являются формами довольно-таки упрощенного отношения к современной действительности, ее проблемам, к проблемам будущего Человечества. Ярким подтверждением этого могут служить материалы наиболее значительных международных форумов по проблемам бу дущего, проведенных в Торонто (Канада) в 1980 г., в Вашингтоне (США) в 1982, 1983, 1984, 1985 гг., в Нью-Йорке (США) в 1986 г., и Кембридже (Великобритания) в 1987 г.. Уже на первой же конференции в 1980 г. в Торонто (’35 наметился отход от традиционного абстрактно-глобалистского подхода, н котором основной акцент делался на технологические императивы общественного развития. Открывая конференцию, М.Стронг, один из ее организаторов, подчеркивал: «Существует тенденция поднимать каждый вопрос до глобального уровня. Опасность такого подхода заключается в укреплении ошибочного убеждения в том, что все проблемы могут быть разрешены только на этом уровне. Существует много глобальных проблем в том понимании, что они могут быть поняты лишь в глобальном контексте. Однако, глобальных их решений существует очень мало! Большинство действий по решению этих проблем должны приниматься на «локальном» и национальном уровнях, т.е. с учетом глобального контекста»634. О необходимости определенной переориентации традиционных мировоззренческих установок западного обществоведения говорил и Э.Корниш, президент Всемирного Общества изучения будущего: «Стало очевидным, что надлежащее отношение к будущему - не пессимизм и не оптимизм, а содержащий надежду реализм, тщательно продуманное понимание проблемы риска, который лежит впереди, а также - осознанное восприятие возникающих решений и возможностей»635. По мнению большинства исследователей во всех странах мира, необходимость глубокого, целенаправленного изучения экологических и других глобальных проблем Человечества в комплексе природных, технических, социокультурных и политических факторов становится в настоящее время одной из важнейших задач современной науки, в том числе современной политической науки. Как было отмечено на международной конференции в Торонто (Канада) в 1980 году, «чтобы ни случилось в будущем, в одном мы можем быть уверены: период, в который мы вступаем, будет периодом величайших потрясений, неопределенностей и конфронтаций. Мы только сейчас начали понимать природу глубоко лежащих конфликтов, возникающих перед нами, - конфликтов, связанных с ограниченностью ресурсов, земли и жизненного пространства, конфликтов, связанных с океаном или даже воздушным пространством. Эти конфликты простираются от локального до глобального уровня»636. Следует отметить, что четвертая Всемирная конференция по проблемам будущего - «Взгляд на мир-84» - характеризовалась уже заметным поворотом западного обществоведения, западной глобалистики, в сторону более всестороннего, конкретного анализа социаль- Hbix и политических факторов мирового общественного развития, растущими тенденциями к поиску практических путей преодоления кризисов мирового развития, в том числе политических кризисов. Эти тенденции еще более отчетливо проявились на консре- ренциях «Будущее в фокусе: следующие 15 лег» (Нью-Йорк, 1986 г.) и «Образование для XXI века» (Кембридж, 1987 г.), которые прошли под лозунгом «Мы можем справляться с кризисами, которые ожидаю) нас в будущем, но мы должны готовиться к ним сейчас1 »Ьл'. 90-е годы XX столетия отмечены влиянием многих событий во всем мире, в том числе событий, ставших результатом перестройки в СССР, связанных с разложением коммунистической системы, распадом Советского Союза.... Крах коммунистической системы и тс переходные состояния, в которых оказались бывшие «социалистические» страны, естественно, вновь обострили внимание представителей мирового обществоведения, в том числе западного обществоведения, к проблемам демократии, модернизации, вновь оживили программы сравнительных исследований, в частности, по проблеме соотношения политики и гуманитарного вмешательства с целью защиты элементарных прав Человека, гю проблемам регионализма 62S и др.. Современная мировая политическая наука, в том числе западная, как ее важнейшая составная часть, наверное, больше, чем любая другая отрасль мирового обществоведения, вынуждена была считаться с условиями жизни динамичного и весьма противоречивого XX столегия. Это объясняется, во-первых, объектом исследования мировой политической науки, представляющим самый подвижный элемент современной общественной жизни 6:9; во-вторых, функциональной ролью политической науки; в-третьих, влиянием современной обстановки на развитие и функционирование политической науки. Однако, учитывая некоторые особенности развития совре менной западной политической науки, видимо, можно констатировать, что в ней наблюдается, с одной стороны, тенденция к большему реализму, стремление анализировать факты, явления и про цессы политической жизни, а с другой, - резко ослабевшая классо вая заостренность. Как показывают результаты многочисленных исследований (социально-политических, политико-социологических, политико- экономических, культурно-политических, и др.), проведенных в 80- 90-х годах XX в. в различных странах, в том числе в США и странах Западной Европы, современный научно-технический прогресс приводит к усложнению социально-экономической дифференциации общества, к повышению профессиональной и статусной мобильности, к ослаблению групповых и интегративных связей и, соответственно, к плюрализации детерминант сознания человека. Как показывают исследования, процесс постепенно усиливающегося размывания социально-классовой и социально-этнической поляризации общества сопровождается ослаблением идеологической дифференциации общества. Это находит свое конкретное проявление, во-первых, в усилении прагматической ориентации политического сознания; во-вторых, в постепенном исчезновении из политической жизни т.н. «идеологических» партий, в превращении традиционно достаточно сильно идеологизированных классовых социал- демократических и некоторых коммунистических партий 640 в народные партии, в «партии избирательных платформ» и т.д.; в-третьих, в повышении политической значимости различного рода групп интересов и общественных движений. Все это, а также формирование у населения высоко индустриальных стран Запада устойчивой демократической культуры, дает основание говорить об определенном ослаблении идеологической дифференциации современного западного общества, что, вполне естественно, находит свое отражение в западном обществоведении, в западной и американской политической науке. В настоящее время идеологическая ситуация во многих странах Запада такова, что «чистой» либеральной или консервативной идеологии (к примеру), уже не существует. Они теснейшим образом переплетаются. Более того, фактически речь идет о взаимопроникновении различных идеологических систем. В современных условиях с либеральной и консервативной идеологиями взаимодействует христианско-демократическая идеоло- I ия, пользующаяся большой популярностью среди населения западных стран, активно использующая индивидуально-этическую и ценностно-культурную аргументацию. Ее сторонники, как правило, свя зывают политическое развитие с деятельностью свободных и равно правных граждан, которые в своем поведении руководствуются в ос новном нормами религиозной морали. Христианско-демократические воззрения, взаимодействуя ( либеральной и консервативной идеологиями, оказывают огромное, подчас решающее, воздействие на массовые настроения в совре менных странах Запада, где постепенно формируется новый поли тический менталитет, в котором сочетаются различные взгляды, ценности, нормы, представления, суждения людей о свободе, власти, средствах руководства и управления, ранее относившиеся к отдель ным идеологическим доктринам.

<< | >>

↑

Источник: В.Н. Лозовой Ч Л.М. Семеренко В.И. Демченко. ПОЛИТИЧЕСКАЯ НАУКА В США: история и современность. 2003

Еще по теме 3.1. Основные направления, формы и особенности американской политической науки в послевоенный период:

- Внешняя политика и международные отношения - Вопросы политологии - Геополитика - Государственное управление. Власть - Гражданское общество - История международных отношений - История политических и правовых учений - Общие вопросы политологии - Политика - Политическая философия - Политические исследования - Политические режимы и партии - Политология в Украине - Регионоведение - Социальная политика - Социология политики - Этнополитология -

- Педагогика - Cоциология - Абитуриентам и школьникам - БЖД - Биология - Горно-геологическая отрасль - Гуманитарные науки - Журналистика - Искусство и искусствоведение - История - Конфликтология - Культурология - Медицина - Наноматериалы и нанотехнологии - Науки о Земле - Политология - Право - Психология - Публицистика - Религиоведение - Учебный процесс - Физика - Философия - Эзотерика - Экология - Экономика - Языки и языкознание -