Эволюция либеральных идей

В своей работе «Восстание масс» Ортега-и-Гассет так характеризует либерализм: «Либерализм — тот правовой политический принцип, согласно которому общественная власть, несмотря на свое всемогущество, сама себя ограничивает и старается, даже в ущерб своим интересам, предоставить в государстве, которым она управляет, место и тем, кто думает и говорит иначе, чем она сама, то есть иначе, чем большинство.

Либерализм сыграл особую роль в развитии политической теории и практики в России. Это проявилось не только в развитии теоретиками либерализма политического знания о государстве, политике и праве, но и в практическом участии либерально мыслящей интеллигенции в формировании политической культуры в России.

Самостоятельное значение в истории либерализма в России имели проекты так называемого правительственного либерализма. Его создателем стал государственный деятель, инициатор государственных реформ, помощник Александра I и Николая I, правовед и основатель социального христианства граф Михаил Михайлович Сперанский (1772-1839).

Свои политические и правовые взгляды Сперанский изложил во «Введении к уложению государственных законов» (1809). В них отразились идеи французских просветителей Ш. Монтескье, Ж.-Ж. Руссо, а также представителя немецкой классической философии И. Канта и английского либерализма И. Бентама. Сперанский считал, что в России нет политической свободы, а свобода гражданская носит ограниченный характер: «Я нахожу в России два класса: рабов самодержца и рабов земледельцев.

Под политическим рабством он понимал социально- политическую ситуацию, развивающуюся по принципу «воля одного — закон для всех», а политическую свободу определял как подчинение всех и каждого законам. Гражданское рабство Сперанский рассматривал как подчинение одного класса в «повинностях личных или вещественных» другому, а гражданскую свободу как основанную на законе независимости друг от друга всех сословий и групп в обществе. Анализируя связь между этими понятиями, он приходит к заключению, что политическая свобода является фундаментом для свобод гражданских. «Если в государстве учреждается политическая свобода, то гражданское рабство умирает само собой», — писал он. Политические права определяют степень участия подданных в государственных институтах, гражданские права определяют степень личной и имущественной свободы подданных. Конституционная монархия, основанная на законе, должна опираться на квалифицированный бюрократический аппарат, обеспечивающий ее функционирование.

Сперанский полностью одобрял идею разделения властей при конституционной монархии, конституцию же, по его мнению, дарует народу император. Он — первый, кто предложил создать высший законодательный орган, назвав его Государственной ду мой. Дума должна принимать законы. Император имел право вето, право ее роспуска, а также право отсрочить ее созыв. Выборы в Думу — трехступенчатые: депутаты волостной думы выбирают депутатов окружной, те, соответственно, депутатов губернской, последние — депутатов в Государственную думу. При императоре создается Государственный совет, назначение которого — соединить высшую законодательную, исполнительную и судебную ветви власти.

Сперанский критиковал крепостное право, однако не был сторонником его немедленной отмены. Он предлагал двухэтапную схему: вначале ограничиваются и точно определяются крестьянские повинности, крестьяне освобождаются от помещиков и приписываются к земле, а не к личности помещика, подушная подать заменяется поземельной. Затем крестьянам возвращается древнее право перехода (Юрьев день). Землю следовало оставить за помещиками, но с предоставлением крестьянам права ее приобретения.

В будущем российское общество представлялось Сперанскому состоящим из трех сословий. Первое — дворяне, которые будут обладать всеми политическими и гражданскими свободами, а также исключительным правом владения населенными недвижимыми имениями, с возложением на них обязанности законного управления ими. Второе — люди среднего достатка, которые будут иметь гражданские свободы, а их политические свободы будут ограничены имущественным цензом. Третье — народ рабочий: поместные крестьяне, мастеровые, домашние слуги. Это сословие будет иметь только гражданские свободы.

Проекты Сперанского вызвали резкую критику современников, между тем они определяли траекторию развития России как политического организма по эволюционному пути.

Традиция консервативного либерализма теоретически оформилась в пореформенный период. Борис Николаевич Чичерин (1828-1904), философ, юрист, историк, публицист и политический деятель, разработал концепцию консервативного «охранительного» либерализма. В своих работах «Несколько со временных вопросов» (1862), «Курс государственной науки» (1894-1898), «История политических учений» (1869-1902), «Философия права» (1900), «Вопросы политики» (1903) Чичерин исследовал общественные отношения, историю политической мысли, генезис и эволюцию русского государства и права. Он создал, опираясь на философию, политическую науку — государствове- дение.

Основаниями политической философии Чичерина явились оригинально интерпретированные им философия права Гегеля, этика Канта и органическая философия истории. Согласно Чичерину, существует четыре универсальных начала мира: производящее, формальное, материальное и конечное, которые в обществе проявляются, соответственно, во власти, законе, свободе и цели (общей пользе, общем благе). Этим началам (причинам, элементам), в свою очередь, соответствуют четыре союза: 1) семья, 2) гражданское общество, 3) церковь, 4) государство, которые закономерно развиваются в ходе исторической эволюции. Раскрывая многообразие факторов, влияющих на конкретные условия государственности, Чичерин особенно выделял существование независимых от человеческой воли исторических сил, без учета которых государственные реформы были бы невозможны: племенных начал, народности, состава общества и степени его развития, экономического быта, господствующих верований, предрассудков, нравов и обычаев. Разумная государственная политика основывается, по мысли Чичерина, на всестороннем изучении народного духа, общественного быта, естественного состава государства, наличного состояния сословий и партий, традиционных международных отношений.

Чичерин является наиболее представительной фигурой в ряду либеральных государствоведов и политических мыслителей второй половины XIX в. Восприняв многие идеи российских западников, он пошел по пути усиления таких аспектов их доктрины, как приоритетная роль государства в осуществлении реформ, парламентарный и конституционный строй, доктрина «правового государства» и др. Чичерин считал, что главным конструирующим элементом культуры является центральная государственная власть, оттесняющая на второй план сословные и корпоративные интересы и влияния. Государство, по Чичерину, возникает как результат общей воли на основе одного из трех видов общественных союзов: семейного, гражданского или церковного.

Идея государства наиболее полно, по мнению Чичерина, воплощена в конституционной монархии, где соглашение различных общественных элементов особенно очевидно.

Константин Дмитриевич Кавелин (1818-1885) — еще один теоретик консервативного либерализма. К. Д. Кавелин сформулировал кредо российского либерализма: «Образцовая общественная жизнь слагается из хороших учреждений и нравственно развитых людей». Политическим идеалом мыслителя была неограниченная монархия, основанная на возможно более широких местных свободах. Отжило, по его мнению, не самодержавие, а перестали выполнять свою прогрессивную роль его институты. Поэтому требуется прежде всего реорганизация администрации, не справляющейся со своими обязанностями. Прежде чем принимать конституцию, ограничивающую монархическую власть, следует создать условия для культурного проявления свободной воли людей, принять конституцию в «широком смысле» — орга низовать государственное и общественное устройство на разумных основаниях и законах, где бы не было места для произвола, а имущественные и другие права всех были бы обеспечены и неприкосновенны.

Политическую теорию консервативного либерализма развивал и Петр Бернгардович Струве (1870-1944). Его политические воззрения эволюционировали от увлечения идеями социал-демократизма (Струве стал автором манифеста, в 1898 г. декларировавшего создание Российской социал-демократической партии) к признанию в общественно-политической теории приоритетов ре- лигиозно-нравственных ценностей общества и личности. Он разрабатывал доктрину правового государства, построенного на основе синтеза политических либеральных принципов и национальной идеологии.

Струве придавал серьезное значение культурным и цивилизационным факторам развития политики. Он не принял марксистскую концепцию социальной революции, критиковал ее за радикализм и абстрактность; доказывал, что революционный путь развития характерен только для стран, находящихся на раннем этапе капитализма. Между тем для буржуазного общества XX в. естественным становится путь эволюции и реформ, улучшающий условия жизни всего народа. Поэтому идея социальной революции и классовой борьбы, на его взгляд, была бесплодна для России не только как теоретическая установка, но и как практическая ориентация. Более важной задачей, стоящей перед российским обществом в начале XX в., Струве считал строительство правового государства, которое гарантирует осуществление субъективных прав личности. Модель государства, предлагаемая

Струве, была органическим, духовно-национальным образованием — «Великой Россией», обладающей конкретно-исторической спецификой, недоступной рациональному познанию, и поэтому мистической. Чувство государственности для Струве — это ощущение важности государства как ценности, которую можно и должно любить, не рассуждая и не задумываясь. Культурная сила государства определялась его способностью выражать надклассовые и внеклассовые цели — национальную идею. По мнению Струве, только правовое государство в форме конституционной монархии сможет обеспечить «неразрывную связь между свободным творчеством прогресса и преемственностью жизни и культуры» в России.

В начале XX в. либеральная политическая философия приобрела новые черты. Своеобразие этого этапа развития либерализма заключалось в том, что он формировался в условиях резкой критики идеи правового государства со стороны леворадикальных и реакционно-консервативных сил. Теория «нового либерализма» сохранила преемственность с классическим русским либерализмом: подчеркивалась связь личного духовного совершенствования с социально-экономическим прогрессом, значение моральных элементов в политике. Эта позиция получила свое воплощение в политической программе веховства. Веховство — комплекс идейно-политических и мировоззренческих установок при оценке роли российской интеллигенции в революционных общественных преобразованиях в России XX в.

В политических теориях сторонников «нового либерализма» особое значение приобрели установки естественного права и поиск механизмов их реализации в политических институтах. Павел Иванович Новгородцев (1866-1924) в своих работах сосредоточился на проблеме осуществления социальных идеалов в истории и их связи с вечными истинами свободы, равенства. Для Новго- родцева подлинно общественными идеалами являются идеалы бесконечного развития и нравственного совершенствования личности. Таким образом, и равенство, и свобода сами по себе не являются абсолютными ценностями, их значение раскрывается только в соотнесенности с абсолютными идеалами — истинами, которые человечество хранит и постигает в религии, культуре, нравственности. В естественном праве выражаются общечелове ческие ценности общественной жизни, определяющие развитие правосознания на основе идеи справедливости. Политические идеалы анархизма, марксизма утопичны, поскольку приравнивают относительное к абсолютному. Разводя политический и нравственный идеалы, Новгородцев отстаивал право человека выбирать те или иные формы государственного устройства, акцентировал внимание на несводимости нравственного к политическому и наоборот. Он исходил из того, что социальные и политические утопии не могут не нести в себе внутренней правды, вытекающей из их связи с началами равенства, свободы, солидарности. Между тем в политике общественный идеал представляет собой элементы практической деятельности социальных групп. Поэтому в реальной политике идеалы трансформируются, превращаются в свою противоположность. Противоречия нравственного и политического в общественной практике, государственном управлении можно преодолеть, если рассматривать общество как конкретное взаимодействие личностей, а государство как гарант социального мира и индивидуальной свободы. Политической формой такого государства может стать только правовая государственность. Сама история, по Новгородцеву, есть не что иное, как рациональное развитие государственных форм в направлении правового государства. Необходимость политической власти заключается в том, что она является системой юридических отношений, психических воздействий и культурнорелигиозных символов, которые регулируют и направляют общественную жизнь. В государстве, считал Новгородцев, выражается объективное начало данного народа, которое он свободно признает над собой господствующим. Правовое государство, по мнению Новгородцева, и является таковым: его универсальная форма позволяет уживаться в нем людям разных вероисповеданий, политических воззрений и национальностей, образуя тем самым его духовную целостность.

Политическая социология либерализма разрабатывалась в начале XX в. Богданом Александровичем Кистяковским (1869- 1920), исследовавшим проблемы государственной власти, правового государства. Он одним из первых обозначил новое направление в политической теории — анализ политической и правовой культуры. Кроме того, в историю политической мысли Кистяков- ский вошел как автор своеобразной нормативно-ценностной концепции политики. Центральное место в его воззрениях занимала категория должного, отражающая сферу общественных норм, целей и идеалов, оказывающих, по мнению Кистяковского, большое влияние на развитие государства. Важный признак государственной власти — наличие идеи, которая придает силу государственности и оправдывает ее существование. Политическим идеалом Кистяковского было правовое, или конституционное, государство — высшая форма «государственного быта». Основной принцип этого государства — ограниченность его правами человека и гражданина. Свобода совести, слова (устного и печатного), союзов и собраний наряду с принципами неприкосновенности личности, жилища, собственности и переписки гарантирует политическую свободу личности. Организующая миссия государства, реализованная в правовом порядке, предотвращает беззаконие, анархию и позволяет обеспечить «наибольшую свободу деятельности и самоопределения». Поэтому все формы правовых государств, по Кистяковскому, обязаны конституционно закрепить верховенство права в обществе и предотвратить возможность жестоких форм государственного угнетения.

По мнению Кистяковского, признаком и основой власти в правовом государстве является ее народно-демократический характер, обеспечиваемый всеобщим и равным избирательным правом и представительством народа в органах власти. Разделение властей и существование авторитетной судебной власти обусловливают политическую культуру правового общества, способного разрешить социальные конфликты. В социальном государстве Правды, согласно Кистяковскому, должны быть последовательно развиты, расширены и юридически закреплены «субъективные публичные» права на труд (пользование землей и орудиями производства), участие во всех материальных и культурных благах. В таком государстве будет осуществлено прямое народное законодательство и устранена анархия производства.

Концепцию гражданского общества как идеал для России развивал Семен Людвигович Франк (1877-1950). Главным для гражданского общества он считал не столько способ удовлетворения интересов отдельных личностей, сколько обеспечение общественного сотрудничества.

Либеральная мысль России проделала большой путь — от прямых заимствований западных идей до соединения идей свободы с гуманистической стороной этатизма, открыла ценность социального правового государства.

В целом же либеральные идеи политического мышления в России распространены были слабо, имели мало влияния, что объяснимо как слабостью начал индивидуализма в культуре и экономике, так и растворенностью человека в божественном, сохранением общинности в хозяйствовании основной массы населения, то есть производителей.

Политика и тем более мораль не пережили процесса отделения от религиозных представлений, мораль не эволюционировала под влиянием утилитаризма и прагматизма. Преобладал синкретизм как разновидность эклектики, исключавший поиск путей развития человека как автономного субъекта и политики, и морали.

Вопрос о будущем либерализма имеет принципиальное значение и сегодня, хотя история либерализма в России не усыпана розами. До сих пор попытки обеспечить обществу либеральную прививку оборачивались трагически. Либерализм приживался плохо, чаще отторгался, то ли по причине укоренившейся коллективистской психологии, то ли по причине традиционно авторитарного характера власти, то ли по причине особых геополитических условий.

Консерватизм в России

Существенную роль в политической практике России сыграли концепции политического консерватизма. Одним из первых политиков, концептуализировавших консерватизм, был князь Михаил Михаилович Щербатов (1733-1790), екатерининский вельможа, историк. Отвергая петровские преобразования, он не идеализировал старину, не преувеличивал значение власти для поддержания целостности государства. Главными факторами, способствующими возрастанию его могущества, Щербатов считал моральное состояние общества, традиции и миросозерцание народа. Свою убежденность в прямой зависимости мощи государства от нравственной силы нации он передал славянофилам.

Философско-историческое обоснование самодержавия дал историк и литератор Николаи Михайлович Карамзин (1766-1826), автор «Истории государства Российского». Именно Карамзин создал идеал самодержавия, с которым он подходил к оценке роли в истории каждого из российских монархов. Карамзин не скрывал своего неприятия республиканского правления, но, сознавая глубокую укорененность этой традиции в народной жизни (история «веча»), он предпочитал подходить к опровержению ее с позиций блага, которое несет для народа самодержавие. В своих рассуждениях историк возводил самодержавие в степень высшей политической мудрости. Именно от Карамзина идет традиция русского политического консерватизма, охватывающего самые разнородные направления — от славянофильства и почвенничества до византизма.

В первой половине XIX в. консерватизм оформляется в специфическую русскую идеологию славянофильства. Оно было представлено яркими политическими мыслителями.

Впервые в русской литературе систематическую критику Запада, западной культуры дал князь Владимир Федорович Одоевский (1803 или 1804? — 1869) — русский писатель, музыкальный критик, председатель «Общества любомудрия». Об этом философском кружке любомудр и друг князя Одоевского А. И. Кошелев писал: «...общество было особенно замечательно: оно собиралось тайно и об его существовании мы никому не говорили. Членами его были кн. Одоевский, Ив. Киреевский, Дм. Виниви- тинов, Рожалин и я. Тут господствовала немецкая философия, то есть Кант, Фихте, Шеллинг, Окен, Геррес и др.»25. Главный труд князя Одоевского «Русские ночи» (1844) — в нем он говорит о двух основных потребностях человека, которые являются нераздельно в каждую минуту его существования, это потребности любви и истины. Грех современной науки, по Одоевскому, в том, что она бредет путем чувственного эксперимента, недооценивая опыт психический, проверку чувств душой. Одоевский критикует Бэкона, Локка, Кандильяка, которые абсолютизируют опыт, «приучают исследователей останавливаться на случайных, второстепенных причинах, оставляя в стороне внутреннюю сущность явлений. В результате происходят два зла: первое зло — уверенность, что всякое ощущение души только тогда действительно существует, когда может быть выражено словами»26. Но слово не может быть эквивалентом мысли. В зависимости от времени и места существенно иначе понимаются слова: излишество, добродетель, равенство, свобода, нравственность, долг, мужество, честь. А между тем именно словам люди придают фатальное значение.

Подлинно философская мысль не всегда может быть выражена словами, не всегда может найти основание для понятий, ею употребляемых в реальной жизни. Например, идеи равенства, добра, красоты существуют в нас сами собой, то есть человек, считает Одоевский, по сути, обладает некоторыми определяющими жизнь врожденными идеями.

Второе зло — гибельная специализация современной науки, ибо это — ее раздробление, измельчание, оремесление. Специалисты — это «немогузнайки»27, они ничего не знают за пределами своей узкой отрасли знания. Наука должна быть философичной, «поэтичной», должна быть целостной системой знаний. В природе нет ни физики, ни химии, ни математики; в каждом предмете соединяются все науки, существующие ныне под бесчисленными названиями. Но и этого недостаточно — наука самих предметов должна неизбежно индивидуализироваться сообразно способу воззрений каждого человека. Такая наука, может быть, некогда была известна человеку; может быть, в этом и заключается высший смысл астрологии, хиромантии, физиогномики и разных каббалистических наук.

Наряду с наукой существует вторая стихия человеческой жизни — искусство. Истинное искусство — плод непосредственного вдохновения, целостно охватывающего душу творца; такое искусство есть высшая форма восприятия мира, так как соединяет в себе, как в высшем синтезе, две другие стихии — любовь и веру.

Наука, искусство, вера и любовь своими корнями уходят в иррациональные глубины души, в область инстинктивного. Совокупность этих стихий образует то, что можно назвать поэзией жизни в широком смысле этого слова.

Человек должен дорожить материальными успехами и положительной наукой, однако, предостерегает Одоевский, «...упаси нас Бог, сосредоточить все умственные, нравственные и физические силы на одно материальное направление, как бы полезно оно ни было. Односторонность есть яд, губящий человека, общество; когда одна ветвь живет за счет целого дерева — дерево иссыхает. Рядом с полезным человеку нужно и бесполезное»28.

Князь Одоевский решительно проповедовал «индивидуализм», для него человек — цель, но не средство. Он считал, что личности принадлежит самодовлеющее значение, она автономна и не может быть принесена в жертву «фантомам».

Обращаясь к проблемам Запада, его истории и настоящему, он безоговорочно отвергает царящие на Западе «нравственную бухгалтерию», меркантильные заботы, вытесняющие искусство, убивающие поэзию жизни. Характерное зло западной жизни — ложь. Ложь раздается с парламентских трибун, ложь проповедует присяжный философ и продажный журналист, ложь отравляет воздух гостиных, ложью скрепляются брачный обряд и семейный союз.

«Ни социальная жизнь Запада, основанная на меркантилизме и экономическом рабстве, ни его культура, ни его политический строй с господством охлократии не могут возбуждать нашей зависти, — пишет Одоевский, — Франция — политический вулкан, Англия — сплошная торговая контора, Америка — страна рабства и меркантилизма, Испания — очаг нечеловеческой жестокости. Россия же сильна своим политическим и социальным бытом, а главное, особенностями народной психологии и общим направлением духовной жизни».

Политология славянофильства была создана Константином Сергеевичем Аксаковым (1817-1860). В оценке западноевропейской действительности Аксаков руководствовался тезисом о «несовершенстве земного правления», который содержался в манифесте Николая I от 14 марта 1848 г. по поводу Французской революции. По-своему интерпретировав текст манифеста, Аксаков придал ему новый смысл: Запад сотворил себе из правительства кумира и, обоготворив его, преклонился перед ним, то есть уве ровал в возможность его совершенства. «Грех обожания правительства, — отмечал Аксаков, — все же проник в Россию, и ответственность за это несет властвующая элита. Власть издревле существовала в России в форме православной монархии, но она не требовала веры в свое совершенство, веруя исключительно в совершенство Божие». Подпав под влияние Запада, заимствуя у него опыт управления государством, русские политики привнесли в жизнь западное представление о власти, увлеклись идеями управления и реформаторства. С точки зрения Аксакова, этого не нужно, так как русская консервативность «не имеет врага», а в русском народе нет духа революции. В «Записке о внутреннем состоянии России» (1855), составленной в первые месяцы царствования Александра II, Аксаков развивает свои идеи о «необожа- нии государства» и предлагает собственную концепцию «негосударственное™» русского народа. Согласно этой теории, истинное гражданское устройство возможно лишь там, где государство не вмешивается в дела народа, а народ — в дела государства. Таким было гражданское устройство в России до Петра I. Русский народ, не имея в себе политического элемента, отделил от себя государство, предоставив неограниченную власть правительству. Но, не желая государствовать, он сохранил за собой нравственную свободу, свободу жизни и духа. Так возникло разделение всей России на «государство и землю» (правительство и народ) и связанное с этим различение государства и земского дела. Под государевым делом разумелось управление государством и в особенности военное дело как самое яркое выражение государственной силы. Под земским делом разумелся весь быт народный, включая не только духовную, общественную жизнь, но и материальную: земледелие, промышленность, торговлю. Отношения между этими частями строились на взаимном невмешательстве, которое продолжалось до петровских преобразований. В лице Петра правительство впервые посягнуло на народ; в обществе произошел разрыв, русская земля оказалась «завоеванной», а государство — завоевателем. Так русский монарх превратился в деспота, а «свободно подданный» народ — в раба, невольника на своей земле. Но в этом рабском отношении к власти народ ощутил в себе политическое властолюбие. Своими реформами Петр толкнул народ на путь борьбы, искания политических прав, кото рый грозит привести к революционному взрыву и катастрофе. Аксаков видит единственный выход из создавшейся ситуации: надо восстановить древнее гражданское устройство и дать народу возможность жить прежней духовной и нравственной жизнью, а не политической. «Негосударственность» русского народа — «верная порука тишины и спокойствия» России, ее внутреннего и внешнего благоденствия.

Большая часть славянофилов относилась к существующему режиму критически, выступала за некоторые свободы, отмену крепостного права, но против заимствований западных, в том числе политических идей. Однако главным в их изысканиях было не столько устранение тех или иных пороков общества, сколько тяга к поиску какой-то общей идеи. Так, Алексей Степанович Хомяков (1804-1860) один из первых выдвигает идею соборности русского народа и формирует три духовных христианских начала Европы: 1) римское — авторитарное, с требованием повиноваться и веровать; 2) протестантское — свобода с Богом в сердце каждого, возможность создавать свою веру; 3) православие — любовь друг к другу и единомыслие в отношении к Отцу и Сыну и Святому Духу.

«...Несколько олигархов вертели делами и судьбою России и растягивали или обрезывали права сословий для своих личных выгод. Церковь просвещенная и свободная! Но назначение патриарха всегда зависело от власти светской, как скоро только власть светская хотела вмешиваться в дело избрания... С Петром начинается новая эпоха. Россия сходится с Западом, который до того времени был совершенно чужд (ей). Она из Москвы выдвигается на границу, на морской берег, чтобы быть доступнее влиянию других земель, торговых и просвещенных. Но это движение не было действием воли народной; Петербург был и будет единственно городом правительственным...

Много ошибок помрачают славу преобразователя России, но ему остается честь пробуждения ее к силе и к созданию силы. Средства, им употребленные, были грубые и вещественные; но не забудем, что силы духовные принадлежат народу и церкви, а не правительству; правительству же предоставлено только пробуждать или убивать их деятельность каким-то насилием, более или менее суровым. Но грустно подумать, что тот, кто живо и сильно понял смысл государства, кто поработил вполне ему свою личность, так же как и личность всех подданных, не вспоминал в то же время, что там только сила, где любовь, а любовь только там, где личная свобода... перед Западом мы имеем выгоды неисчислимые. На нашей первоначальной истории не лежит пятно завоевания. Кровь и вражда не служили основанием государству русскому, и деды не завещали внукам преданий ненависти и мщения»11.

Исходные положения славянофильских взглядов Ивана Васильевича Киреевского (1806-1856) были впервые изложены им в 1839 г. в статье «В ответ А. С. Хомякову». Русская культура, не отрываясь от общего духовного наследия христианского мира, считает он, должна идти своей собственной дорогой, избегая ориентаций на чуждые ей начала, разработанные в совершенно иных исторических условиях Западом и оказавшиеся плодотворными для него (главные из них — рационализм и индивидуализм).

«Один факт в нашей истории объясняет нам причину такого несчастного переворота; этот факт есть Стоглавый Собор. Как скоро ересь явилась в церкви, так раздор духа должен был отразиться и в жизни. Явились партии, более или менее уклоняющиеся от истины. Партия нововодительная одолела партию старины именно потому, что старина разорвана была разномыслием. Оттуда при разрушении связи духовной, внутренней явилась необходимость связи вещественной, формальной, оттуда местничество, опричнина, рабство и т. п. Оттуда искажение книг по заблуждению и невежеству и исправление их по частному разумению и произвольной критике. Оттуда перед Петром правительство в разномыслии с большинством народа, отвергаемого под названием раскольников. Оттого Петр как начальник партии в государстве образует общество в обществе, и все, что за тем следует»/2

Перу Федора Ивановича Тютчева (1803-1873) принадлежит серия публицистических работ, написанных в 40-е гг.: «Россия и Германия», «Россия и революция», «Папство и римский вопрос». Поводом для написания статьи «Россия и Германия» (1844) послужила книга французского путешественника маркиза А. де Кюстина «Россия в 1839 г.». Эта книга стала впоследствии синонимом неприязненных и недостоверных суждений о России (достаточно сказать, что, по Кюстину, Пушкин был подражателем, а Москва расположена на границе Европы и Азии). Тютчев не стал вести полемику с автором, который черпал информацию о России из придворных анекдотов и из окна своей кареты. Тютчеву важнее было раскрыть и объяснить причину антирусских настроений (феномен русофобии), получивших значительное распространение в Западной Европе. Подоплеку этих настроений, считает Тютчев, составляет отрицание как близости России Европе, так и ее своеобразия. Однако истинная причина — вытеснить Россию из Европы, если не силой оружия, то силой презрения. Не закрывая глаза на грехи и несовершенства России (ибо у каждой нации есть свои недостатки), Тютчев предсказывает России трудное, но великое будущее:

«Велико, знать, о Русь, твое значение!

Мужайся, стой, крепись и одолей!»

«...мое письмо не будет заключать в себе апологии России. Апология России... Боже мой! Эту задачу принял на себя мастер, который выше нас всех и который, мне кажется, выполнял ее до сих пор довольно успешно. Истинный защитник России — это история; ею в течение трех столетий неустанно разрешаются в пользу России все испытания, которым подвергает она свою таинственную судьбу... В течение целых столетий европейский Запад с полнейшим простодушием верил, что не было и не могло быть другой Европы, кроме его... Но, наконец, когда судьбы свершились, рука исполина сдернула эту завесу, и Европа Карла Великого очутилась лицом к лицу с Европою Петра Великого!.. Россия вполне готова уважать историческую законность народов Запада; тридцать лет тому назад она с вами вместе заботилась о ее восстановлении, о ее водворении на прежних основах; следовательно, она действительно расположена уважать ее не только в принципе, но даже со всеми ее крайними последствиями, даже с ее увлечениями и слабостями; но и вы, со своей стороны, должны учиться уважать нас в нашем единении и нашей силе!»”

Николай Яковлевич Дантевский (1822-1885) дополнил политическую теорию славянофилов концепцией мировой политики, идеей о всемирно-исторической роли России. Он изложил свои аргументы в книге «Россия и Европа» (1871). В системах предшественников его не устраивало главным образом то, что, провозглашая национальную идею, они не задумывались о перспективах «самобытного национального развития». В мировой истории, считал Данилевский, каждый народ преследует сугубо эгоистические цели, опираясь на собственные внутренние силы и способности. У одних народов их больше, у других меньше. И народы, в той или иной степени превосходящие остальных в культурном отношении, создают особые культурно-исторические типы — цивилизации, воплощающие их духовную сущность.

Славянство есть термин одного порядка с эллинизмом, латинством, европеизмом — такой же культурно-исторический тип. Россия и Европа разводились Данилевским в разные цивилизационные ниши. Борьба с Западом виделась ему как спасительная задача русской политики. Как славянофил Данилевский разделял идею о том, что противоречие между политической и нравственной целью несовместимо с христианским мировоззрением. Но, анализируя реалии европейской политики, он склонялся к политическому утилитаризму. Данилевский призывал осуществлять во внешней политике «совершенную свободу» в отношениях с европейскими государствами «под единственным условием, чтобы такой союз нам был выгоден», не считаясь, какими политическими принципами руководствуется в данный момент европейский партнер России.

Провозглашенный Данилевским принцип «эгоистической политики» получил свое претворение в крайне консервативной теории «русского византизма», создателем которой стал Константин Николаевич Леонтьев (1831-1891). В своих работах «Византизм и славянство» (1875), «Русские, греки и юго-славяне. Опыт национальной психологии» (1878), «Письма о восточных делах» (1882-1883) он откровенно становился на позиции религиозно-национального консерватизма. Всякое развитие представляет собой триединый процесс: 1) первоначальной простоты, 2) цветущей сложности, 3) вторичного смесительного упрощения, — охватывающий природные и социальные закономерно сти. По схеме триады развивается и государство: первый этап — становление политической формы, второй — развитие политического порядка, системы властеотношений (это, по Леонтьеву, и есть период «наибольшей сложности и высшего единства»); третий этап — период стагнации, падение государства. Различные по формам государства существуют 1000-1200 лет. Каждый народ создает собственные государственные формы.

Вся мощь европейской цивилизации держалась на многообразии составляющих ее элементов, а именно: византийского христианства, германского рыцарства, эллинской эстетики и философии и римских муниципий. Эгалитаризм, демократия, всеобщее благо вызывали у Леонтьева отвращение. Он уходил от славянофильской оппозиции «Россия — Запад» и переносил русский вопрос в плоскость евразийства, отношения России и Востока. Перед Россией стоит задача — не подчиниться Европе в процессе утверждения демократии («эгалитарном прогрессе») и «устоять в своей отдельности». То есть Леонтьев отказывается от идеи славизма как самобытного «культурного здания». Он расходится с Данилевским в проекции политических перспектив отечества. Россия, считает Леонтьев, создаст новую цивилизацию — русско-азиатскую. Для него Россия не просто государство: Россия, взятая во всецелости со своими азиатскими владениями, это целый мир особой жизни, особый государственный мир, не нашедший еще своего стиля культурной государственности. Византизм, по мнению Леонтьева, воспитал русский царизм. Византийский дух и византийские влияния насквозь пронизывают весь великорусский общественный организм. Византизм как качество государственной политики, если следовать логике Леонтьева, это монархическая политика. Монархизм-византизм служит единственным организующим началом общественной жизни, главным орудием политической дисциплины.

Михаил Никифорович Катков (1818-1887) по своим политическим убеждениям — монархист. Его идеал — самодержавие, которое он ставил выше конституционного парламентаризма. Прогресс политического развития, в понимании Каткова, заключался в «собирании» власти, то есть в утверждении самодержавия. В то же время Катков не закрывал глаза на то, что русское самодержавие теряет авторитет, уступает инициативу правитель ству. Государственная польза и государственное служение — основные цель и средство всяческих преобразований и улучшений. На это направлены политика и законодательство. Эти цели должны преследовать и готовящиеся в стране реформы. Не политические партии, а народ, по Каткову, является опорой власти. Рассуждая об отмене крепостного права Александром II, Катков замечает: «Только по недоразумению думают, что монархия и самодержавие исключают “народную свободу”, на самом же деле они обеспечивают ее более чем всякий шаблонный конституционализм». Конституционные притязания либералов и их требование ввести в России представительные (парламентские) учреждения Катков считал началом краха империи и самодержавной власти. Катков был убежден в том, что государство, собирая и сосредоточивая власть, тем самым создает свободное общество. Верховная власть над всякой властью — вот начало свободы. Все, что нарушает свободу, противно государственному началу. Это касается и печати, и политической агитации оппозиции. Правительство не должно отождествлять себя ни с одной из политических партий, не должно иметь частного интереса. Для понимающей свое призвание верховной власти самоуправление общественных групп не только допустимо, но и желательно. Важнейшим звеном укрепления верховной власти, по мнению Каткова, должно было явиться земское управление. Через земства «верховная власть может войти в более тесную связь с народом», объединить под своим скипетром «здоровые силы» общества.

Консерватором, близким Каткову, был Константин Петрович Победоносцев (1827-1907). Духовный наставник двух последних российских императоров, обер-прокурор Святейшего синода, он стал в русской политологии своего рода символом политической реакции. Победоносцеву выпало первому после убийства Александра II формулировать идеологическую программу нового царствования. Победоносцев был сторонником петровских преобразований, петровской государственности и поддерживал идею Сената как главного контрольного органа при верховной власти. В целях сохранения и упрочения монархического принципа в России Победоносцев предлагал свой план реорганизации системы органов управления. В основу этого проекта были положены идеи единства верховной власти и отрицания принципа разделе ния властей, утверждения порядка, когда монарх (верховная власть) возглавляет систему управления. Только монархия, основанная на высшем этическом принципе и требующая от верховной власти подчинения божественным заповедям, способна подняться над узкопартийными, частными, эгоистическими интересами, приобрести беспристрастность и независимость от «человеческой воли и от каких-либо народных признаний».

Апологией монархии завершил свои идейные искания Лее Александрович Тихомиров (1852-1923), в прошлом деятель народнического движения, один из создателей «Народной воли». В результате трудных поисков он отошел от идеалов народной революции, террора как политического средства борьбы с самодержавием, артикулированных в теории и практике «Народной воли», испросил помилования у императора Александра II и пришел к новому миросозерцанию, представленному в разработанной им этической теории монархии. Согласно концепции автора, «когда возникает государство — это означает, что возникает идея некоторой верховной власти, не для уничтожения частных сил, но для их регулирования, примирения и вообще соглашения». Формами верховной власти оказываются то монархия, то аристократия, то демократия. Это обусловливается соответствующим психологическим состоянием нации, ее верованиями и идеалами. С этой точки зрения, политика в деле установления верховной власти сливается с национальной психологией. В различных формах верховной власти выражается доверие народа к определенной общезначимой силе: количественной, или физической, — в демократиях, разумной, сословно-авторитетной — в аристократиях и по преимуществу нравственной — в монархиях. Монархия есть верховная власть нравственного идеала, она возникает при наличии глубокой религиозности народа и соответствующего социального строя, поддерживающего и сохраняющего эту религиозность. Поворот России к Западу привел лишь к тому, что истинная монархия трансформировалась в абсолютизм, вызвавший в качестве ответной реакции конституционное движение. Сохранению монархического принципа способствовала православная вера. Еще более осложнилась ситуация после 1861 г., когда вследствие правительственных реформ «в нации усилился элемент, уже не способный представить себе этического начала в основе политических отношений». В разночинной интеллигенции с ее «нигилизмом», «крайним отрицанием всего существующего» Тихомиров в свой монархический период видел силу исключительно разрушительную, неспособную ни к какому социальному творчеству. Но и его монархизм формировался как идеальная модель отношения «власть — народ», опирающаяся на мотивации «русского характера», «национальной психологии».

40-60-е гг. были самыми бурными годами XIX в. В эти годы сложилась русская философия, было положено начало исторической науке, создавалась русская литература, русская литературная критика, русская публицистика.

Главные кадры интеллигенции, бесспорно, по-прежнему поставляло дворянство, но важно, что уже в первых рядах интеллигенции стояли — попович Надеждин, бывшие крепостные Никитенко и Погодин, купцы Полевой, Боткин, Гончаров, прасол Кольцов и, наконец, разночинцы Белинский, Чернышевский, Добролюбов и др.

Главные обсуждаемые темы были: человек, история, Россия. И почти каждый русский мыслитель вырабатывал свое собственное отношение к коренным проблемам истории России. Каждый из них обладал своей философией истории. Образ России, образ истории и судьбы человека были связующими звеньями, объединявшими различные философско-исторические позиции тем, что уже тогда получило название «русской идеи». Это поколение усиленно торопило историю: ему хотелось дожить до перемен.

Идеализация русской истории и культуры ведет к обоснованию духовных и социально-политических утопий. Федор Михаилович Достоевскии (1821-1881) отстаивал мысль о том, что лучшее будущее принесет народ-богоносец, придерживающийся христианских принципов смирения и страдания. Таким народом может стать русский народ, так как его чертами объявляются покорность, аскетизм, всепрощение. «Русский народ весь в православии, — записал Достоевский в своем предсмертном дневнике. — Православие есть церковь — увенчание здания, и уже навеки». Эта туманная формула гораздо ярче выражена у героя «Бесов» Шатова — главного выразителя идеи Достоевского о на- роде-богоносце. «Всякий народ до тех пор только народ, пока имеет своего бога особого, а всех остальных на свете богов ис ключает без всякого примирения, пока верует, что своим богом победит и изгонит из мира всех остальных богов».

Социализму и революции Достоевский противопоставляет мирное объединение высших слоев общества с «почвой» — русским народом. Благодаря сохранившемуся в нем христианскому идеалу («всепримиримость» и «всечеловечность») русский народ, с его точки зрения, способен усваивать результаты европейской цивилизации, избегая вражды сословий, свойственной западным обществам. Во всеобщей реализации подобного идеала, тесно связанного с православием, Достоевский видел историческую миссию русского народа.

В. В. Зеньковский, крупнейший историк русской мысли, в работе «Ф. М. Достоевский, Владимир Соловьев, Н. А. Бердяев» (1929) отмечал: «Слова Достоевского о народе-богоносце, о всечеловеческом призвании Православия не выдуманы им, они разделялись многими и до него, но гению Достоевского дано было связать с этими словами основные проблемы России с такой глубиной, с такой силой, как не дано было никому другому... “Почвенничество” Достоевского, его обращение к народу было связано с самого начала с отвержением противоположностей западничества и славянофильства и с идеей их примирения.

Консерватизм второй половины XIX в. опирается на славянофильство, становится более фундаментальным и связанным с государственной политикой прямым обоснованием русской идеи. Сущность славянофильства сформулировал граф С. С. Уваров, президент Академии наук, министр народного просвещения (1833-1849): «православие, самодержавие, народность». Считалось, что народ религиозен, мистичен, покорен царю, как хозяину земли Русской.

Славянофилов часто пытались представить в качестве ультранационалистов и шовинистов, смешивая их политические концепции с более поздними устремлениями панславизма. Называя их консерваторами и реакционерами, прежде всего имели в виду их эмоциональные заявления по реставрации средневековых политических институтов и своеобразную интерпретацию самодержавного режима.

Один из видных славянофилов А. И. Кошелев писал: «Мы вовсе не желали воскресить Древнюю Русь, вовсе не хотели, обо жествляя крестьянина и его общину, всех превратить в него. Мы делали попытку найти в нем, этом крестьянине, истинно русские черты, свойственные нашему народу в целом».

Теократическая утопия Владимира Сергеевича Соловьева (1853-1900) стала поворотным этапом в развитии русской консервативной мысли. Она представляет собой политизированный вариант религиозного западничества. Его политическая философия стала обоснованием религиозной сущности права. Высшей формой государственности Соловьев признавал христианское государство. Оно соединяет все преимущества восточного и западного государства: христианство отодвигает политическую жизнь на задний план и во главу угла ставит жизнь духовную и религиозную. Христианское государство — это духовный авторитет вселенского первосвященника, представляющего истинное непреходящее прошлое человечества; светская власть национального государства, олицетворяющего интересы, права и обязанности настоящего, и свободное служение пророков, открывающее начало осуществлению идеального будущего человечества. Гармоничное сотрудничество этих трех факторов — важнейшее условие социального, национального и духовного прогресса. Идея универсального единства особенно отчетливо проявилась в ходе полемики Соловьева с русскими националистами: он называл национализм панславизмом и «фаталистическим исламом государства». Воссоздавая путь русской национальной идеи, Соловьев стремился к духовному воссоединению России и Запада, особенно перед лицом угрожающего им «пан- монголизма», фатально приближающего конец мировой истории. С точки зрения Соловьева, русская империя, объединенная в своем абсолютизме, выступает как источник бесконечных войн. Русская империя, поставившая себя на службу католицизму (в терминологии Соловьева — «вселенской церкви»), внесет в сообщество наций и народов мир и благословение. Под эгидой Рима должен установиться, если следовать идеалам Соловьева, новый миропорядок, поддерживаемый государственной властью русского монарха. Впоследствии взгляды Соловьева изменились, он ушел от теократического утопизма и исповедовал апокалиптику мировой трагедии.

Вопросы к теме: 1.

Какова эволюция либеральных идей в России? 2.

Охарактеризуйте традиции русского консерватизма. 3.

В чем отличия русского консерватизма от западного? 4.

В чем суть политологии славянофильства?

Литература

Антология культурологической мысли. М., 1996

Вехи. Сборник статей о русской интеллигенции. Из глубины.

Сборник статей о русской революции М., 1991.

Русская идея / Сост. и авт. вст. ст. М. А. Маслин. М., 1992. Русская идея: Сборник произведений русских мыслителей. М., 2002.

Смирное Г. Н, Бурсов А. В. и др. Политология. М., 2008.

Уткин А. И. Россия и Запад: история цивилизаций. М., 2000.