Политические идеи марксизма в России

Возникновение политического проекта русского марксизма связывается в истории политических учений с именем Георгия Валентиновича Плеханова (1856-1918), с его попытками применить философские, социологические, политические идеи К.

Структура взаимоотношений между экономическим базисом и надстройкой, определяющих сущность политических процессов, была дана Плехановым в работе «Основные вопросы марксизма» (1907) в следующем виде: 1) состояние производительных сил; 2) обусловленные ими экономические отношения; 3) социально- политический строй, выросший на данной экономической «основе»; 4) определяемая частью непосредственно экономической основой, а частью всем выросшим на ней социально-политическим строем психика общественного человека; 5) различные идеологии, отражающие в себе свойства этой психики.

С точки зрения Плеханова, экономический фактор позволяет систематизировать политическую теорию. Концепция разделе ния социальных групп и классов на избранные, прогрессивные, и отжившие, реакционные, на основании их принадлежности или непринадлежности к «прогрессивному историческому принципу» позволяла легко оценивать роль и значение тех или иных личностей и общественных слоев в истории, выводить их нравственно-правовые характеристики, исходя из классовой принадлежности.

Теория неизбежности классовой борьбы как движущей силы истории обусловила мессианизм идеологии диктатуры пролетариата — обладателя согласно Плеханову «нравственной и умственной культуры высшей, чем у любого другого класса всех предшествующих периодов».

Государство в его становлении Плеханов представлял как синтез классового государства и государства общей пользы. Оно было продуктом неравенства и разделения интересов, а в последующем и классовой борьбы. При этом естественным фактором, непосредственно обусловившим образование государства, являются природные условия, требующие организации коллективного труда и повлиявшие на характер управляемых авторитарно восточных государств. Русское государство, по мнению Плеханова, обладает социально-историческим своеобразием в рамках действий общих закономерностей общественного развития. Политическая концепция Плеханова отразила конкретные противоречия движения российского общества к развитому капитализму и демократии. Плеханов признавал, что Россия должна «окончить школу капитализма, в которую она уже вступила»; поэтому он считал демократические политико-правовые институты и юридические нормы буржуазного государства необходимыми для развития политической культуры рабочего класса, его подготовки к грядущей социалистической революции. Плеханов ушел от противопоставления экономики и политики, присущего народничеству, он считал, что классовая борьба неизбежно есть и борьба политическая.

Вместе с тем Плеханов декларировал антикапиталистическую направленность политической борьбы в России. Плеханов не принял практику большевизма, осудил события октября 1917 г. По его мнению, несвоевременная социалистическая революция порождает «патриархальный и авторитарный коммунизм», при котором национальным производством руководит новое правящее сословие чиновников — «социалистическая каста».

На рубеже XIX-XX вв. зарождается социал-демократическое движение в России. Отталкиваясь во многом от идей Г. В. Плеханова, меньшевизм, лидерами которого стали Павел Борисович Аксельрод (1850-1928), Юлии Осипович Мартов (1873— 1923), а впоследствии Александр Николаевич Потресов (1869— 1934) и Федор Ильич Дан (1871-1947), в своих интерпретациях политического процесса в российском обществе ориентировался на идеи социал-демократического реформизма, популярные в те годы в Западной Европе.

Политическая теория большевизма представляет собой своеобразный синтез революционных идеалов социал-демократизма западноевропейского типа и традиций радикализма, сформировавшегося в русской общественно-политической мысли. Задачи свержения феодально-самодержавной системы и создания правового государства совпали в большевизме с фантастическим планом ускоренного строительства в стране «второго эшелона капитализма» — развитого индивидуального общества. Во всех своих разновидностях — «ленинском», «неленинском» (А. А. Богданов и А. В. Луначарский), в троцкизме, в позиции Бухарина — большевизм отражал столкновение двух политических проектов — утопического и реалистического.

Становление и формирование идеологии большевизма непосредственно связано с теоретической и практической деятельностью Владимира Ильича Ленина (Ульянова) (1870-1924), по литического мыслителя, основателя большевистской партии и Советского государства. В работе «Что делать?» (1902) Ленин предлагает свою концепцию пролетарской партии. Он исходит из того, что рабочий класс не может самостоятельно выработать революционное сознание, и поэтому необходима революционная организация как сила, способная внедрить в пролетариат марксистскую идеологию, организовать и поднять его. Субъективный фактор политической практики он определял как уровень политической сознательности и организованности рабочего класса, степень овладения им революционной теорией, тактикой и стратегией классовой борьбы. Ленин разделял марксистскую идею о всемирно-исторической миссии пролетариата, его прогрессивной роли в истории, которая превращалась в идеологии и теории марксизма в гарантию истинности отстаиваемых партией рабочего класса идеалов и успехов в практических действиях.

Политический ленинизм. Все в ленинизме и все в личности Ленина сводится к политике. Но политика обретает совершенно иной смысл, чем в традиционной философии. Согласно Аристотелю «различные формы общения являются делом влечения, так как непринужденный выбор жить сообща не что иное, как проявление влечения людей к общению... И государство суть общность семей и селений в прекрасной и независимой жизни, то есть, на наш взгляд, жизни счастливой и добродетельной. Таким образом, мы должны провозгласить принцип, что политическое общество существует ради блага, а не для того, чтобы жить в обществе»38.

Ленин позаимствовал у К. Клаузевица знаменитое выражение «Война есть продолжение политики иными средствами» и полностью переиначил, изменив его смысл на прямо противоположный. Война, по Клаузевицу, может привести к потенции, к крайностям, и не следует ее замышлять, не предусмотрев и не предвосхитив эти крайности. Поскольку война есть продолжение политики, она сохраняет и цели политики, а именно: раздел по договоренности между независимыми субъектами. Вооруженный конфликт есть способ ведения этих переговоров39. Ленин же считает, что у войны, по существу, одна цель — полный разгром, вытеснение и уничтожение врага; и война непременно сопровождается ненавистью, которую Клаузевиц считал бесполезной. И именно потому, что война есть продолжение политики, по существу, последняя также стремится к полному разгрому врага и его истреблению. Замысел Ленина становится более ясным в свете перевернутой им формулы Клаузевица «политика есть продолжение войны иными средствами».

Цель политики — уничтожить противника. Победить — значит уничтожить, навсегда лишить врага возможности восстановить свои силы. Так, в апреле 1918 г. Ленин пишет: «Буржуазия побеждена у нас, но она еще не вырвана с корнем, не уничтожена и даже не сломлена еще до конца. На очередь дня выдвигается, поэтому новая, высшая форма борьбы с буржуазией, переход от простейшей задачи дальнейшего экспроприирования капиталистов к гораздо более сложной и трудной задаче создания таких условий, при которых бы не могла ни существовать, ни возникать вновь буржуазия»40. Середины не существует. «Либо победа над эксплуататорами в гражданской войне, либо смерть революции». К этому времени гражданская война еще не началась. Но она существует невидимо. Это не Ленин хочет войны. Она существует на деле, в каждый момент. Она всегда объявлена, и социальный мир означает либо надувательство, либо признание поражения. Это война, война не на жизнь, а на смерть, и ее завершением становится революция. Следовательно, заниматься политикой — значит готовить революцию.

Революцию Ленин рассматривает сквозь призму власти. «Коренной вопрос всякой революции есть вопрос власти в го- сударстве»^. Это один из тех вопросов, где Ленин более всего отходит от народнической традиции, которая отдавала предпочтение общественным отношениям до такой степени, что пренебрегала и даже порой отказывалась от политической борьбы. Ленин представляет борьбу «противоположностей в виде противостояния двух армий, организованных, со своим командованием, с четкой иерархией. И высшая форма этой организации — государство.

Совершить революцию — это значит завоевать государство. Такая точка зрения порождена тем, что борьба противопоставляет классы, но ее исход решается на уровне государства. Поскольку не существует политического сообщества, государство состоит на службе у одного класса, и его функция — не быть арбитром в споре, а обеспечивать господство. И так было всегда: «Мы имеем в истории человечества десятки и сотни стран... В каждой из них... вы всегда видите возникновение государства. Этот аппарат, эта группа людей, которые управляют другими, всегда забирает в свои руки известный аппарат принуждения, физической силы, все равно, выражается ли это насилие над людьми в перво- бытной дубине или в эпоху рабства в более усовершенствованном типе вооружения, или в огнестрельном оружии... Государство есть машина для угнетения одного класса другим, машина, чтобы держать в повиновении одному классу прочие подчиненные классы»56.

По Ленину, полем борьбы является государство, так как именно оно венчает совокупность, которую оно и представляет. Борьба, стало быть, не может развиваться только в узкой сфере политики. Революционное движение проявляет большую активность и на фронте экономической борьбы. Оно не остается безучастным к требованиям заработной платы и условий жизни. Оно действует и на фронте идеологической борьбы. Оно разоблачает буржуазную ложь и старается распространять классовую истину в рядах класса, который призван восстановить истину. Но эта всесторонняя борьба подчинена определенной иерархии, как и сама реальность, иначе говоря, она может быть оценена только после своего решительного завершения, с завоеванием государственной власти.

Ленинизм не бланкизм, в чем обвиняли его противники из числа классических социал-демократов, полагавшие, что Ленин слишком рассчитывал на политические средства в узком смысле слова. Обвинение было несправедливо. В зависимости от обстоятельств Ленин мог отдать предпочтение политике или, наоборот, использовать движение масс, или ликвидировать пробел в теории: каждое из этих действий следует расценивать как политические действия, как момент политической борьбы. Ленинизм — это политизация. Все сводится к политике, а политика — к захвату власти.

Сочтя, что мировая война открывает возможность разорвать империалистическую цепь государств и завладеть русским государством, Ленин тотчас решил начать подготовку мировой революции. Неважно, что бедственное положение России заранее обрекало на неудачу идею социализма в понимании II Интернационала. Для него главное — начать революцию. Он приводит слова Наполеона «On signage et puis... on voir». В вольном переводе это значит: «Сначала надо ввязаться в серьезный бой, а там уж видно будет». Но когда надежда на мировую революцию не оправдалась, то главным стало защитить оплот мирового пролетариата. Именно тогда обрело свою важность понятие империализма, которое придает географическое содержание классовому конфлик- гу. Империализм и социализм противостоят друг другу, как две смежные территории, как два государства, конкурирующие в экспансии.

Обладая совершенным знанием законов, благодаря марксизму революционная партия у власти, по Ленину, сможет обеспечить себе материальные условия саморазвития. Она приводит в порядок поле, устраняет препятствия, указывает правильное направление, и все пойдет как по маслу, очень просто и, главное, гораздо быстрее. Власть обеспечит развитию истории более короткий путь. Стало быть, никогда не рано взять власть, и сама возможность взять ее доказывает, что момент для этого наступил.

Нужно отличать партию от древних и современных заговорщиков и конспиративных групп. Они являются политическими по своим целям: речь идет о захвате власти внутри общества, которое остается политическим и после захвата власти, поскольку сохраняет свою структуру. Партия же является политической по своим средствам. Речь идет о захвате власти с целью преобразования общества в соответствии с планом и в такой степени, чтобы политика была упразднена путем стихийной саморегуляции общества. Политизация призвана исчезнуть в революции, которая сделает ее бесполезной и приведет к роспуску самой партии.

В большевизме существовало и неортодоксальное направление (упоминавшийся ранее «неленинский большевизм»), исходившее из идей Маркса и Энгельса о пролетариате как носителе высшей формы культуры — коммунистической. Проблемы формирования культурных предпосылок социалистической революции при капитализме были в центре внимания А. А. Богданова и А. В. Луначарского, чьи позиции не одобрялись Лениным. Их попытки развития концепции политической культуры и политического сознания он посчитал ревизионистскими, искажающими революционное ядро марксистской идеологии. Александр Александрович Богданов (1873-1928) развивал свою концепцию политической культуры с позиций эмпириомонизма — созданной им философской концепции. Он анализировал все явления мира как процессы организации — дезорганизации. По мнению Богданова, социально-исторический прогресс происходит путем преодоления стихийности социального развития с помощью организованности и планомерности, а также постепенной замены правовых, моральных и политических «норм принудительности» научно обоснованными и соответствующими гармоничному ходу развития «нормами целесообразности». В разработанной им теории равновесия формула социального прогресса выглядела следующим образом: непрерывное развитие общества, идущего от одного состояния равновесия через его временное нарушение к другому, складывающемуся на новой основе. Из теории равновесия следовали выводы, важные для политической теории, позволяющие оправдать политику «военного коммунизма», революционные атаки на капитал как примеры перерывов в равновесии системы, и одновременно обосновать правоту новой экономической политики. Богданов считал, что в будущем обществе воплотился идеал бестоварного, коллективистского, основанного на совместном труде общества. Своеобразие позиции Богданова заключалось в том, что с развитием процесса самоорганизации рабочего класса, постепенно распространяющегося на другие слои общества, он связывал рост пролетарского сознания, являющегося, по его мнению, главной силой в социалистических преобразованиях.

Политический троцкизм. В разработке политической теории и практики большевизма значительную роль после 1917 г. сыграл Лее Давидович Троцкий (1879-1940). Его основные работы «Основные вопросы революции» (1923), «Уроки Октября» (1924), «Перманентная революция» (1930), «Преданная революция» (1936).

Расхождения J1. Д. Троцкого и В. И. Ленина по вопросам строительства партии дают основание вывести происхождение троцкизма из «организационного оппортунизма». Несмотря на революционность Троцкого, эти расхождения — наглядное свидетельство общности троцкизма и меньшевизма. Это же обстоятельство во многом объясняет, почему в дооктябрьский период ареной борьбы Ленина и большевиков против Троцкого стала сфера партийного строительства. Именно Ленин впервые употребил понятие «троцкисты», «троцкизм», причем в сугубо антипартийном значении, еще в 1911 г.: «...Троцкий и подобные ему

"троцкисты и соглашатели” вреднее всякого ликвидатора, ибо убежденные ликвидаторы прямо излагают свои взгляды, и рабочим легко разобрать их ошибочность, а гг. Троцкие обманывают рабочих, прикрывают зло, делают невозможным разоблачение его и излечение от него. Всякий, кто поддерживает группку Троцкого, поддерживает политику лжи и обмана рабочих, политику прикрывания ликвидаторства. Полная свобода действий для г. Потресова и К0 в России, прикрывание их дел “революционной” фразой заграницей — вот суть политики “троцкизма”41.

В этом политическом течении отразились настроения части городской мелкобуржуазной интеллигенции, отсталых рабочих, люмпен-пролетариев, которым была свойственна демонстрация сверхреволюционности, впрочем, как и способность впадать в панику, нередко оказываясь в стане реакции в моменты ее спада. Сам Троцкий наглядно продемонстрировал справедливость такой оценки троцкизма. Она подтвердилась и позже. В мае 1917 г. Ленин жестко отмечал: «Колебания мелкой буржуазии: Троц-

58

КИИ...» .

Свершившаяся Февральская революция, которую и Ленин, и Троцкий «проглядели», тем не менее примирила их в одном — оба они считали ее началом мировой социалистической революции и были уверены, что дальнейшее ее развитие возможно только в этом направлении. Иначе говоря, менялось само содержание перманентной революции: перерастание не буржуаз- но-демократической революции в социалистическую, а российской социалистической — в мировую или, по крайней мере, общеевропейскую.

Троцкий выстроил свое видение революционной политической практики как планомерного насилия, принуждения к социализму. Политическая линия троцкизма была линией радикального большевизма, стоящего за продолжение жесткого политического курса, направленного на воплощение проекта бесклассового и нерыночного общества. По мнению Троцкого, в условиях глубокого социально-экономического кризиса, охватившего развитые капиталистические страны в начале XX в., государства с неразвитыми буржуазными отношениями, подобные России, лишены возможности достигнуть промышленного прогресса, ибо, «упершись в тупик, цивилизаторы преграждают дорогу цивилизуемым». Для выхода из варварского состояния отсталым в экономическом отношении странам следует, не дожидаясь развития своих производственных сил до уровня передовых стран, использовать закон «комбинированного» развития, а именно обобществить и сосредоточить собственность на средства производства в руках государства для того, чтобы затем «догнать и перегнать» развитые страны капитала.

По Троцкому, в российском обществе того времени существовали только две основные политические силы — пролетариат и самодержавие, буржуазия же была неспособна на самостоятельные действия. Рабочий класс должен, считал Троцкий, захватить государственную власть, подчинить себе враждебное ему крестьянство и, минуя буржуазно-демократический этап, немедленно начать осуществление социалистических преобразований в стране. Демократическая революция становится перманентной и непосредственно перерастает в социалистическую. Таким образом, программа-минимум большевистской партии сливается с программой максимум. Однако завоевание власти пролетариатом не завершает, а открывает эпоху пролетарских революций. Российский пролетариат, считает Троцкий, придя к власти в результате временного соотношения сил в русской буржуазной революции, будет воспринят мировой буржуазией как враг, следовательно, он будет вынужден связать судьбу собственного политического господства и. следовательно, судьбу всей российской революции с судьбой социалистической революции в Европе. Концепция государства Троцкого также предусматривала временное, «до окончания классовых битв», усиление функций государственной власти для построения социализма. Осознавая новые тенденции в развитии политической ситуации в Европе в 1939 г., к моменту начала Второй мировой войны, Троцкий приходит к следующему выводу: если международный пролетариат не способен выполнить свою миссию, то не остается ничего другого, как открыто признать, что социалистическая программа, основывающаяся на внутренних противоречиях капиталистического общества, превратилась в утопию.

В работах Николая Ивановича Бухарина (1888-1938) обосновывались аргументы против троцкистского видения политических перспектив социалистической практики. На его политические воззрения существенное влияние оказали идеи А. А. Богданова, в частности, тезис о равновесии как состоянии общества. Бухарин в своей политической эволюции был «левым» (противником Брестского мира), а впоследствии предстал одним из сторонников тезиса о победе социализма в одной отдельно взятой стране и критиком троцкизма. В борьбе с «левым уклоном» Троцкого Бухарин использовал некоторые аргументы Ленина из его последних писем и принципы теории равновесия. Согласно Бухарину, период нестабильности в государстве — гражданской войны, революции, — играющий необходимую роль во время ломки устаревшей системы, обязательно должен смениться гражданским миром, постепенной стабилизацией политической системы под руководством рабочего класса и его партии, налаживанием социальных связей. Переходный этап предполагает смягчение кровавых, острых форм классовой борьбы, их перенос в другие сферы: идеологию, культуру, экономику и пр. Все классы: пролетариат, крестьянство и собственники — сознательно или бессознательно могут и обязаны участвовать в строительстве социализма, «всасываться» в него рынком, кооперацией, конкуренцией между разными видами собственности. Бухарин также отказался от наиболее радикальных моментов доктрины мировой революции и придумал гибкую формулу, синтезирующую создание политико-экономических предпосылок социализма в отдельно взятой стране и активное распространение коммунистической идеологии в другие страны. Экономика переходного периода опиралась на сильное партийно-классовое государство, не ограниченное в своей деятельности даже собственными законами.

Сталинизм. Этим понятием определяют состояние советского общества периода 1930-1950-х гг., связывая его экономические, политические и культурно-психологические характеристики с именем генерального секретаря ЦК ВКП(б) Иосифа Виссарионовича Сталина (Джугашвили) (1879-1953). Многие исследователи характеризуют политические воззрения И. В. Сталина как «революционный консерватизм». В его работах «Марксизм и национальный вопрос» (1913), «Об основах ленинизма» (1924), «Национальный вопрос и ленинизм» (1929), «Марксизм и вопросы языкознания» (1950), «Экономические проблемы социализма в СССР» (1952) и других излагались основные идеологемы и постулаты его политического проекта построения социализма в одной отдельно взятой стране — СССР — и новая версия мировой социалистической революции. Многие противники и оппоненты Сталина характеризовали его идеи как «систему сталинократии», которая на практике вылилась в процесс монархической трансформации республики. Как политическая установка сталинизм вырос из борьбы за власть в 1920-е гг. различных течений большевизма и явился закономерным результатом прагматизации большевистского мировоззрения, превращения ленинизма в конкретную практику построения политической, экономической, социальной системы в СССР.

Политическая победа Сталина над пользовавшимися значительно большим авторитетом политическими лидерами большевизма Бухариным, Зиновьевым, Каменевым, а также Троцким означала поворот новой партийно-государственной элиты закрытого типа («номенклатуры») к идеалам социального порядка, созидания. Сталин не обещал, как Троцкий, мировую революцию, а предлагал политические механизмы для решения конкретных задач, обеспечивающие достижение быстрых результатов за кратчайшие сроки. Всего 10-15 лет он отводил на превращение СССР в индустриально развитую державу, опирающуюся на достижения научно-технического прогресса, развитие науки, культуры, образования, просвещения, социальных инициатив. Очевидны были в этом плане преимущества Сталина и перед Бухариным, который рассчитывал, что «врастание» советской многоукладной экономики в социализм растянется на 30-50 лет. Консервативное начало сталинизма, выраженное в реставрации принципов бюрократического авторитаризма в управлении государством, в воссоздании «аристократической» структуры общества (нового класса партийных чиновников), а также сакрализации власти и использовании дореволюционной военной символики дали повод его оппонентам среди политических мыслителей Русского Зарубежья отметить сходство сталинского отношения к народу с позицией самодержца.

Сталинизм начинается с марксизма. Начинается как несколько упрощенный, несколько вульгаризированный, возможно, не много недопонятый. И это на первых порах и не слишком заметно. Тем более, что все эти «упрощения» и «отступления» в той или другой степени были присущи отнюдь не одному Сталину. Все члены большевистского руководства начиная с Ленина грешили этим — и Зиновьев, и Троцкий, и Каменев, и Бухарин, и Пятаков, причем «грех» этот у всех был одного и того же свойства: они все немного припадали на «левую ногу» — слишком большую роль в истории отводили человеческой инициативе и активности. Их революционные биографии, вся логика их прежней борьбы, боевая послеоктябрьская атмосфера толкали их к преувеличению одной идеи марксизма, изложенной в знаменитом 11-м тезисе Маркса о Фейербахе: «Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его»59. Понималось это как-то таким образом, что «объяснение» (то есть понимание) мира — это что-то маловажное, второстепенное и даже не очень нужное. Главное — «изменить» мир, «переделывать». И практика как будто подтверждала это: все гигантские «изменения» и «переделки», начатые в Октябре 1917 г., удавались прекрасно. Мир подчинялся и не сопротивлялся. Почти все получилось. Победили монархистов, кадетов, эсеров, меньшевиков, не спасовали перед немцами и Антантой, разбили Белую гвардию.

Сталинизм культивировал перманентную гражданскую войну, когда на основе «револьверного», революционного права власти становится «все позволено». В таком особом мобилизационном режиме функционирования общества статистические закономерности эволюции сменяются волюнтаристскими приемами организации специфической социальной структуры.

Характерно выступление И. Сталина по поводу смерти Ленина: «Уходя от нас, товарищ Ленин завещал нам держать высоко и хранить в чистоте великое звание члена партии. Клянемся тебе, товарищ Ленин, что мы с честью выполним твою заповедь... Уходя от нас, товарищ Ленин завещал нам хранить единство нашей партии, как зеницу ока. Клянемся тебе, товарищ Ленин, что

60

мы с честью выполним и эту твою заповедь» .

Понять «клятву» Сталина позволяет следующее: унаследованная от Ленина триада «идеология — партия — власть» не может быть расчленена. Ленин свободно ее сформулировал, и она стала необходимостью. Отныне ее приходится терпеть. В свое время Ленину пришла в голову первая часть триады. Он выковал вторую. Он завоевал третью. Его наследникам следует читать триаду в обратном порядке. Если они хотят сохранить власть, они должны защищать единство партии, а для этого надо сохранять ее нематериальную душу, идеологию. И теперь в России невозможно потерять власть, не потеряв жизнь. Сохранение идеологии, не важно, живой или мертвой, стало вопросом жизни и смерти.

В политической концепции Сталина синтезированы принципиальные положения, заимствованные им у Ленина, Троцкого, Бухарина. У Ленина Сталин взял теорию партийного государства диктатуры пролетариата; у Бухарина — его идею эпохи военного коммунизма о развертывании и усилении классовой борьбы по мере движения общества к социализму. Из идей Троцкого осталась только доктрина мировой революции. Отныне она понималась как обоснование поэтапного «отпадения» новых социалистических стран от империалистического окружения СССР и связывалась с идеей построения социализма в одной отдельно взятой стране. Поэтому укрепление социализма в СССР рассматривалось как важнейшая предпосылка грядущей мировой революции. По мнению Сталина, новая мировая война, как и предыдущая, приведет к созданию революционной ситуации в капиталистических странах.

Говоря о государстве, Сталин проводил аналогию с механизмом. Его рычагами, «приводами» являлись массовые организации (профсоюзы, Советы, кооперация всех видов, комсомол и партия как основная и направляющая сила в диктатуре пролетариата). Делая различая между диктатурой класса и диктатурой партии, Сталин все свои усилия сосредоточил на укреплении всевластия партии и ее органов в стране. Сталинизм оказался заложником своей идеологии классовой конфронтации. Идея обострения классовой борьбы подталкивала к поиску все новых и новых врагов нового строя, к разделению общества по принципу «свой — чужой». Спекуляция на чувствах демократизма, коллек тивизма, социальной ответственности и патриотизма стала принципом работы пропагандистского аппарата, оправдывающего любые действия власти. Политика Сталина представляла собой политическую мобилизацию общества для решения задач социально-экономического развития страны. При этом свободы, права личности, гуманистическое измерение политического творчества, самодеятельности масс сбрасывались со счетов.

Известный французский ученый, член Французской Академии А. Безансон пишет: «Одна из причин большевистских успехов кроется в том, что и иностранные державы, и само русское общество ошиблись в политическом анализе самого феномена. Всем казалось, что партия растворится в возрождающемся гражданском обществе либо сама станет таковым, попросту заменив собой то, что только что разрушила. Это было ошибкой. Партия действительно подменила прежде гражданское общество, но оказалась неспособной создать таковое, по причине отношений, которые связывают партию с идеологией»01.

По мнению американского исследователя А. Рабиновича, успех большевиков в октябре был, по существу, обеспечен «двумя обстоятельствами чрезвычайной важности: демократической и гибкой структурой большевистской организации и исключительной популярностью в массах Советов, о чем свидетельствовал известный лозунг «Вся власть Советам!»42

После сокрушительного разгрома оппозиций Сталин и его соратники получили небывалую свободу политического маневра, вследствие чего возникли предпосылки для культа Сталина. Его прообразом стал культ Ленина, уже превратившийся в неотъемлемый институт общественной жизни в стране.

В правительственных кругах Сталина называли «хозяином», что отражало отношение к нему в советской иерархии. Однако в 1929 г. культ Сталина еще не существовал и не было даже никаких указаний на то, что правящая партия стремится создать его.

Культ личности — так была охарактеризована суть политической системы 1930-1950-х гг. Политическая система сталинизма действительно создала культ. Любая тоталитарная система созда ет этот культ. Но подлинным и главным объектом его выступает не человек, а власть как таковая. Культ власти — в этом состоит сущность сталинизма, как, впрочем, и других авторских версий тоталитарной системы64.

В тоталитарном сознании неизменность мира может обеспечить только бессмертие вождя, эта абсурдная вера лишь продолжает культ власти, доводя до логического предела идею исключительности и всемогущества первого руководителя. Подобная вера ведет к признанию справедливости любого наказания, фактически к оправданию любого проявления силы и власти.

Сталинизм поначалу выглядел как продолжение марксизма и как выражение воли и настроений народных масс, но по мере развития общественной практики, все отчетливее выявлявшей подлинную социальную суть сталинизма, рушилась и его связь с народным сознанием, с массами. Сталинизм в каком-то смысле вырастает на народной почве, но в нем отражаются не подлинные, не действительные, не глубинные интересы народа, а лишь поверхность его сознания, его психологии в определенный конкретноисторический период. Эксплуатируя «предрассудок», «ложное сознание» трудящихся масс, сталинизм постепенно укреплял исполнительную власть и создавал соответствующую своей сути армию бюрократии, способную с помощью карательных органов дать отпор всем, кто поднимется до уровня «рассудка» и заявит свои права. Вот почему сталинизм и народ, поверхностно и противоречиво соединенные на начальных этапах нашей истории, с течением времени все дальше отходят друг от друга. По мере развития экономики страны и культурности трудящихся, по мере того, как искаженные, деформированные представления о целях социального движения заменяются в сознании трудящихся более точными, а ложные представления о средствах их достижения вытесняются все более истинными, сталинизм утрачивает и ту ограниченную народную опору, что он когда-то имел.

Однако с уменьшением роли одной из опор сталинского режима: резко возрастает роль другой опоры — бюрократии, со временем ставшей главной социальной базой сталинизма, который превращается к середине 1930-х гг. в антинародную по сути диктатуру бюрократии, опирающуюся на силу карательных органов, на силу страха.

Усиление административно-бюрократического слоя связано с объективной невозможностью значительной части (если не большинства) трудящихся — в силу своей культурной неразвитости — принимать реальное участие в управлении, в контроле за деятельностью хозяйственного и государственного аппарата.

Послесталинская политическая система 1950-1970-х гг. не уничтожила сталинизм, она как бы надстраивалась над его глубинными основами. То обстоятельство, что природа хозяйственных и политических механизмов, сложившаяся в 1930-1940-е гг., не изменилась принципиально, что общественные отношения так и не пришли в соответствие с требованиями постиндустриальной эпохи, в свою очередь обусловило половинчатость и недостаточность конкретных результатов функционирования этих механизмов на протяжении сорока лет после смерти Сталина.

Вопросы по теме: 1.

Каковы политические истоки ленинизма? 2.

В чем причины прихода большевиков к власти? 3.

Назовите политические взгляды большевиков А. Богданова и Н. Бухарина. 4.

Охарактеризуйте суть политических идей Троцкого. 5.

Почему необходимо осмыслить роль сталинизма в политическом процессе России?

Литература

Безансон А. Интеллектуальные истоки ленинизма. М., 1998.

Бухарин Н. И. Избранные произведения. М., 1988.

Восленский М. Н. «Номенклатура». Господствующий класс Советского Союза.

Джилас М. Беседы со Сталиным. М., 2002.

Джилас М. Лицо тоталитаризма. М., 1990.

Такер Р. Сталин. Путь к власти 1879-1929. История и личность. М., 1990.

Троцкий Л. Д. К истории русской революции. М., 1990.