О ДОСТОИНСТВАХ И НЕДОСТАТКАХ ФИЛОСОФИИ ГЕГЕЛЯ В СВЯЗИ С ПРИНЦИПОМ ИСТОРИЗМА
Определяя исторические заслуги Гегеля, Маркс характеризует его как мыслителя, который первым дал исчерпывающую картину общих форм диалектического движения. Блестящей иллюстрацией этого является логика Гегеля, в которой он «воспроизвел образ действительности и определил метод ее постижения, который также является картиной мира» (136у 150). Последовательное применение диалектических принципов к анализу познания позволяет философу дать всестороннее исследование всей системы логических категорий в их становлении и развитии, в их связях и взаимопереходах. В силу этого познание выступает в качестве процесса восходящего развития, имеющего определенные формы, включающего необходимые ступени и подчиняющегося объективным закономерностям.
Глубже, чем кто-либо до Маркса, поняв диалектику гносеологического процесса, Гегель пытается дать его анатомию, что и обусловливает непреходящую историческую ценность гегелевской концепции, послужившей одним из источников научной теории познания.
Наиболее ценным в логике Гегеля является ее результат— диалектический метод, однако историческая заслуга Гегеля состоит не только в создании, но и в сознательном применении диалектического метода. Благодаря этому через все сочинения философа красной нитью проходит «великолепное понимание истории, и повсюду материал рассматривается исторически, в определенной, хотя и абстрактно извращенной, связи с историей» (/, XIII, 496). И хотя мировая история должна была, по замыслу Гегеля, служить лишь проверкой хода его собственного мышления, хотя правильное отношение между
мышлением и действительностью было перевернуто и поставлено на голову, тем не менее «развитие его мыслей всегда шло параллельно развитию всемирной истории», благодаря чему «реальное содержание повсюду проникало в философию» (там же). И именно благодаря систематическому применению инструментов диалектического анализа, благодаря настойчивому стремлению Гегеля в каждой из исследуемых областей философского знания найти и указать проходящую через них нить развития его выступление, по характеристике Энгельса, «везде составило эпоху» (/, XXI, 278).
Философ, правда, не был до конца последователен в осуществлении принципа историзма. Это находит свое выражение в первую очередь в том, что указанный принцип, по Гегелю, оказывается неприложим к царству природы. Помимо того, гегелевский историзм не отличается должной последовательностью и в тех разделах учения, где он осуществляется философом с наибольшей полнотой. Тем не менее разработка и осуществление принципа историзма составляют выдающуюся заслугу немецкого мыслителя.
Выражением указанного принципа является прежде всего требование конкретно-исторического подхода ко всем исследуемым явлениям. Для Гегеля характерно требование рассматривать всякое явление как продукт определенных (природных, социальных) условий. Помимо того, Гегель конкретизирует и углубляет это требование. Всякое явление, с его точки зрения, — это продукт не только данных, наличных условий (во всей их совокупности), но и предшествующего развития. Ибо коль скоро определенные условия порождают данное явление, то и изменение этих условий оказывает определенное воздействие на само явление. Последнее не остается неизменным, раз навсегда данным, оно изменяется вместе со средой, его порождающей. Кроме того, явления способны обретать значение, выходящее за рамки породивших их условий (ступени развития сознания, например, обладают «объективным» содержанием, ибо они причастны «абсолютному духу», хотя возникают и уничтожаются вместе с соответствующими условиями). Наконец, понимание любого явления (природного и общественного) возможно, по Гегелю, на основе не только истории данного явления, но и в связи с историей всех форм жизни, а это
требует всестороннего рассмотрения всей совокупности явлений, не только непосредственно порождающих исследуемое явление, но и связанных с ним косвенно.
Таким образом, исходные требования историзма вызывают к жизни проблему взаимодействия (действие, по Гегелю, зависит не только от природы субстанции, оказывающей воздействие, но и от природы субстанции, испытывающей воздействие), проблему всеобщей связи и взаимосвязи, в анализе которой философ стремится к диалектическому истолкованию принципов детерминизма: взаимодействие рассматривается им как высшая категория по отношению к простой каузальности (как понятое в полном развитии каузальное отношение).
Идея всеобщей связи, неоднократно высказываемая философом, проблема взаимодействия неразрывно связаны с проблемой движения, изменения, развития. Движение, изменение, по Гегелю, составляют принцип диалектики. Содержание этого изменения составляет смена старого новым, осуществляемая в форме скачка, в форме диалектического отрицания, движущей силой которого выступает борьба противоречивых тенденций, причем новое, приходящее на смену старому (отрицающее его и сохраняющее положительное в его содержании), является качественно отличным и притом высшим этапом развития, в силу чего весь процесс в целом имеет прогрессивную направленность. Настоящее можно объяснить только исходя из прошлого (попытка такого объяснения и составляет цель гегелевской «Философии истории»), в связи с чем Гегель и выдвигает принцип «мыслящего рассмотрения истории», подвергая критике старые, оказавшиеся несостоятельными способы ее рассмотрения. Иными словами, философ выдвигает в качестве руководящего принципа исследования принцип историзма, осуществление которого требует анализа всей совокупности условий, порождающих данное явление и его эволюцию, анализа самого процесса становления и развития этого явления как момента общей цепи развития во всем богатстве его взаимосвязей и взаимодействий, определения его содержания, характера и исторической роли.
Интересно отметить, что зачатки исторического подхода к общественным явлениям встречаются уже в ранних произведениях Гегеля (см. 226), в них же формируется и зародыш диалектического понимания истории
(в частности, понимание всего процесса исторического развития как результата деятельности самих людей). Тот же диалектический принцип конкретно-исторического подхода к анализу общественных явлений и революционную идею закономерности смены устаревшего, отжившего новым философ формулирует в рукописи «Позитивность христианской религии» (1795—1796). В работе «О различных способах рассмотрения естественного права» (1802) Гегель впервые четко высказывает мысль о скачкообразном характере исторического развития и признает (в работах 1805—1806 гг.) закономерность скачка, историческую необходимость революции (в частности, французской). В этих же работах («Система нравственности» и «Реальная филосо.фия») он указывает на роль труда в становлении личности и общества и характеризует процесс истории как развитие через борьбу и отрицание одних форм другими.
Эти диалектические идеи получают дальнейшее развитие в «Феноменологии духа» Гегеля, где высказываются гениальные догадки о роли труда как основы исторического прогресса, о подлинных творцах человеческой истории и т. д. В этой работе философ чрезвычайно близок к пониманию материальной основы формирования общественного организма. Анализируя проблему отчуждения, Гегель приходит к рассмотрению всех, в том числе и духовных, богатств общества в качестве результатов овеществленного труда, продуктов материализации сущностных сил человека. Это ставит перед ним задачу объяснения фактов конкретной истории и объяснения закономерностей ее развития.
Идеи диалектики и историзма в анализе общественных явлений получают свое развитие и в последующих сочинениях философа. И если в «Феноменологии духа» он чрезвычайно близок к пониманию материальной основы общества, то в «Науке логики» мыслитель вплотную подходит к материалистическому пониманию истории в своей оценке значения производства орудий для человеческой истории.
Несомненная заслуга философа состоит в том, что он не только обосновывает идею закономерности исторического процесса, но и акцентирует роль самих людей как творцов этой истории. Отсюда и стремление Гегеля рассматривать исторический процесс и самого человека в его
развитии, причем развитие осуществляется отнюдь не гладко, а через борьбу противоречивых тенденций и сил, и при всей сложности своего пути идет по восходящей (но отнюдь не прямой) линии, т. е. является в конечном итоге прогрессивным.
Таким образом, гегелевская философия истории является попыткой преодолеть ограниченность современной ему науки на путях историзма и диалектики. Причем достоинства его концепции сказываются не только в постановке наиболее общих проблем, но и при анализе частных, конкретных вопросов. Весьма интересны мысли философа о роли исторической личности и творческой деятельности народа, об обмене, товарном фетишизме, о капитале как самовозрастающей стоимости, об отношениях индивида и общества, об антагонистическом характере прогресса и исторических судьбах личности и т. д.
Последние проблемы связаны с гегелевским учением о так называемом гражданском (т. е. буржуазном) обществе, где с особой силой проявляется гениальная прозорливость философа.
Признавая историческую неизбежность капитализма и его прогрессивность по сравнению с феодализмом (и это выгодно отличает его от различного рода сентиментальных критиков капитализма), Гегель не только не закрывает глаза на противоречия, раздирающие буржуазное общество, но и стремится к их анализу, выяснению их причин, ищет средства их преодоления (чем выгодно отличается от современных апологетов капитализма). Философ анатомирует буржуазную экономику, высказывая гениальные догадки о товарном фетишизме, о товарном характере всех отношений общества капитала, где все, в том числе и духовные, способности человека становятся предметом купли-продажи. Он глубоко анализирует проблему отчуждения и дает точную картину положения индивида, которому в буржуазном обществе противостоят как внешние, чуждые, отчужденные все силы этого общества, в числе которых и результаты его собственной деятельности. Философ показывает пагубные последствия капиталистического разделения труда, уродующие человека, и поляризацию богатства и нищеты, приводящую к духовному оскудению масс. Он справедливо усматривает антагонизм труда и капитала в самой сущности буржуазной системы и, не ограничиваясь анализом экономики
капитализма, исследует все основные области социальных отношений, обнажая царящий в них антагонизм. Он разгадывает антагонистический характер прогресса в условиях капитализма, обнаруживает пороки буржуазной демократии, метко характеризует психологию буржуа, делает вывод о враждебности этого общества искусству и художественному творчеству. Гегель глубоко проник в природу буржуазного общества и закономерности его динамики, сформулировав исключительно ценную мысль, что реализация этих закономерностей осуществляется через конкурентную борьбу. Вместе с тем несомненным достоинством Гегеля является и то, что он постиг и некоторые существенные тенденции развития капиталистической системы, предугадав тем самым в известных аспектах будущее «гражданского общества» (например, говоря о преодолении национальных рамок и распространении буржуазных противоречий на область межгосударственных отношений).
Наконец, заслугой философа является и данная им острая критика реакционных политических теорий (исторической школы права, реакционной идеологии романтизма и др.).
Принцип историзма, идея закономерности развития блестяще применены Гегелем и к а.нализу истории философии, в результате чего последняя предстает как процесс закономерной смены объективно обусловленных ступеней, из которых каждая новая ступень, будучи высшей по отношению к предшествующей, сохраняет ее в себе в снятом виде, удерживая все позитивное в ее содержании, и в свою очередь, будучи исторически ограниченной, отрицается новой, более высокой ступенью, причем движущей силой этого поступательного развития является внутреннее противоречие движения философских идей, так называемая внутренняя «диалектика форм». Применив диалектику в качестве основного методологического принципа историко-философского исследования, философ по-новому определил не только метод, но и сам предмет этого исследования. История философии в гегелевской концепции предстает уже не как традиционная галерея пестрых мнений, конгломерат субъективно-умозрительных конструкций, произвольно сформулированных авторами и столь же произвольно интерпретируемых комментаторами. История философии, по Гегелю, — это не исто-
рия человеческих заблуждений, а история становления абсолютной истины.
Постановка вопроса об историко-философском исследовании на научную почву составляет главное, но не единственное достоинство гегелевской концепции. Философ, в частности, не только выдвигает требование конкретно-исторической оценки отдельных философских учений, но пытается и сам реализовать это требование, результатом чего являются глубокое понимание и объективная оценка отдельных систем. Гегель, например, подвергает обстоятельной критике многих мыслителей, выявляет ограниченность их воззрений, причем не только когда речь идет о его антиподах-материалистах, но и когда анализируются взгляды идеалистов и агностиков (Фихте, Беркли, Юма и др.). В истории философии Гегеля содержится и оценка действительных достоинств многих мыслителей и философских школ, в частности Гераклита, отдельных аспектов французского Просвещения и т. д.
В конечном итоге в своей интерпретации истории философии как науки Гегель оказывается значительно выше не только своих, но и многих наших современников — буржуазных историков философии.
Исключительно ценные мысли содержатся и в эстетике Гегеля, в которой ему во многом удалось успешно реализовать идею историзма. Сама теория искусства строится им на основе исследования различных видов, жанров и стилей искусства, историческое возникновение и смена которых рассматриваются как закономерный процесс. При этом периоды расцвета и упадка искусства философ ставит в определенную связь с характером общественного производства, не впадая при этом в вульгаризацию, не устанавливая прямой механической зависимости между состоянием искусства и уровнем развития производства. Чрезвычайно важен взгляд Гегеля на искусство как на определенную форму отношения к миру, истолкование искусства как очеловечения внешнего мира. Что же касается уже упоминавшейся гегелевской идеи о враждебности буржуазного общества искусству, получившей творческую разработку у Маркса, то современная действительность является убедительным свидетельством гениальной прозорливости Гегеля.
Наконец, и в философии религии немецкого мыслителя содержится немало ценных мыслей в духе историзма
(о причинах возникновения, закономерности и формах ее развития, о связи религии с иными формами общественного сознания и различными сторонами жизни общества и его институтами, с государственным устройством в частности, и т. д.). И хотя сам Гегель далек от атеизма, споры вокруг его учения стали одним из отправных пунктов в процессе возникновения атеизма младогегельянцев.
Уже этот достаточно беглый обзор позитивных моментов философии Гегеля свидетельствует о том, что в его учении трудно найти раздел, который бы не был представлен ценнейшими мыслями и гениальными догадками, перечислить которые в более или менее полном виде практически почти невозможно. Однако среди всех этих положений невозможно найти хотя бы одно, которое нельзя было бы сопроводить определенным «но». Позитивное в учении Гегеля неизменно соседствует с негативным, сопровождается им, неразрывно с ним связано. Причем речь идет не просто об ограниченности, от которой не застрахован в принципе ни один мыслитель (хотя бы в силу исторической обусловленности его воззрений) и которой практически не избежал ни один философ до Маркса (в силу либо метафизичности, либо идеалистического характера воззрений). Речь идет об одной из специфических особенностей самой философии Гегеля — ее глубокой вну. тренней противоречивости, одной из форм проявления которой и является сочетание в ней позитивного и негативного, прогрессивного и консервативного.
Идеалист Гегель извращает действительное отношение между материальным и идеальным, что сказывается роковым образом на всех разделах его учения и на всей его системе в целом. Не случайно Маркс в своем анализе «Феноменологии духа» — этого «истинного истока и тайны гегелевской философии» (2, 624)—характеризует ее как «самую консервативную философию» (У, II, 210).
В результате и процесс познания претерпевает у Гегеля ту же трансформацию, оказывается перевернутым. И хотя философ, как указывалось выше, стремится проникнуть в диалектическую природу этого процесса, хотя в диалектике понятий он угадывает диалектику вещей, мир этих вещей оказывается растворенным в логических категориях, понятие объявляется сущностью и демиургом самого мира, а самосознание провозглашается «единственной и всеобъемлющей реальностью» (/, II, 210).
Да и сам процесс познания оказывается ограниченным, получает завершение в самосознании духа. Хотя философ и исследует формы сознания в их взаимосвязи и в их отношениях с иными сторонами общественной жизни, существо этой связи не улавливается мыслителем, а самим формам познания отводится пассивная роль лишь постижения действительности, да и конечная цель этого постижения — примирение сознания с действительностью. Центральная идея гегелевской гносеологии — идея единства исторического и логического — приобретает извращенный смысл, логическое получает приоритет, а историческое выступает лишь как подчиненный момент, как отражение логического, как его тень и в конечном итоге растворяется в нем. В результате гениальные идеи гегелевской логики уживаются с совершенно ошибочными и явно антинаучными. В конечном итоге главный результат логики Гегеля — его диалектический метод — оказывается отнюдь не подлинно научным методом исследования.
Таким же противоречивым сочетанием позитивных и негативных моментов характеризуется и гегелевская концепция философии истории. Главное ее достоинство — идея закономерности исторического развития, однако сама эта идея трактуется отнюдь не исторически. Философ фактически увековечивает стихийный характер исторического развития, наконец, само развитие в конечном итоге отрицается в том смысле, что оказывается ограниченным. Действительно, коль скоро реальный исторический процесс сводится Гегелем к движению духа (от в-себе-бытия к для-себя-бытию), то и истолкование истории приобретает фаталистический характер. Философу присущ телеологический взгляд не только на природу, но и на историю. Гегель, правда, пытался, хотя и безуспешно, преодолеть исторический фатализм, акцентируя на активной роли личности, а гегелевское учение об имманентной целесообразности было направлено своим острием против вульгарной телеологии Вольфа, поскольку учение Гегеля о цели есть по существу учение о внутренней закономерности предмета. Кроме того, в противовес своему исходному телеологическому пункту философ высказывает догадку о том, что исторический процесс в целом невозможно предопределить по его конечным результатам. Но фаталистический и телеологический моменты не единственное свидетельство ограниченности, антиисторич-
ности гегелевской трактовки понятия исторической закономерности. Дело в том, что его дефиниция понятия «закон» при всех ее частных достоинствах, отмеченных В. И. Лениным в «Философских тетрадях», весьма абстрактна (Гегель, в частности, не рассматривает какие- либо разновидности закономерностей), гегелевское учение о законе, понимаемом как стадия саморазвития идеи (а не природного или общественного явления или их познания), мистично.
Ограниченность гегелевской концепции сказывается и в его теории революции. Хотя философ признает закономерность революции при переходе к новому историческому этапу, он наделяет революцию исключительно негативными, разрушительными функциями, а в конечном итоге отдает предпочтение духовной эволюции, т. е. реформации, и сводит сущность общественных преобразований к изменениям в сфере сознания. В результате политическая революция в будущем, по Гегелю, оказывается невозможной.
Центральной категорией философии Гегеля является понятие «противоречие», однако проблема противоречий в конечном итоге получает у него ложное истолкование, на что специально обращали внимание классики марксизма-ленинизма. Хотя развитие осуществляется через борьбу противоречий, последние рассматриваются философом преимущественно не как побудительная причина дальнейшего движения, а скорее как результат предшествующего движения (т. е. односторонне), а разрешение их сводится к примирению сторон противоречий. Философ абсолютизирует единство противоположностей. Так, все противоречия общественной жизни снимаются в государстве, в прусском государстве в частности. Гегелевская теория государства— самый слабый пункт в его философии истории, но показывающий особенно наглядно непоследовательный, компромиссный характер его воззрений, наиболее ярко выявляющий классовую ограниченность его позиции.
Непоследовательность исторической концепции Гегеля постоянно проявляется в его учении о «гражданском обществе». Осознавая в известной мере, что возникновение государства есть результат классового расслоения общества на эксплуататоров и эксплуатируемых, философ вместе с тем рассматривает экономическое неравен-
сїво, классовое расслоение как естественное и, более того, правомерное явление, оправдывая и даже увековечивая его так же, как он увековечивает и частную собственность. При этом философ не видит истинной роли частной собственности как основы эксплуатации. Ограниченность Гегеля сказывается и в том, что он не осознает классового характера права в буржуазном обществе, не видит антагонизма между стремлением к свободе и сохранением частной собственности, двойственного характера труда в условиях капитализма и т. д. В конечном итоге философ при всей его проницательности не видит преходящего характера буржуазного общества, объявляет его конечным пунктом исторического движения человечества, т. е. увековечивает не только отдельные институты, но и капиталистическую систему в целом, мистифицируя всю историю. В силу этого, как отмечает Маркс, гегелевская философия истории «оказывается лишь историей философии — его собственной философии» (Л IV, 132).
Что же касается самой истории философии Гегеля, то и для нее характерно сочетание позитивных и негативных моментов. Отмеченная выше непоследовательность мыслителя в истолковании проблемы развития сказывается и в этой части учения. Здесь мы встречаем все ту же мистификацию, в силу которой развитие и смена философских систем рассматриваются лишь как проявление развития абсолютной идеи, а историческое выступает как отражение логического. Сам поступательный характер развития истолковывается упрощенно, как исключительно восходящее развитие, поскольку учитывается лишь преемственность в соотношении философских систем. Гегель, правда, не отрицает наличия противоречащих друг другу систем в истории философии вообще, но рассматривает их лишь как моменты становления абсолютной истины, не принимая во внимание возможность их сосуществования во времени, как не учитывает он и моменты известной деградации философской мысли, периоды упадка и отступлений. Последнее обстоятельство обусловлено тем, что развитие философской мысли в представлении Гегеля не опосредуется классовой борьбой и связь между философией и породившей ее эпохой истолковывается им упрощенно. Хотя философ впервые выдвинул мысль о связи философии с эпохой, со всеми прояв-
лениями общественной жизни (государственным устройством, политикой, гражданской историей, искусством, религией и т. д.), он подобно всем мыслителям до Маркса не смог проникнуть в существо этой связи, понять истинный ее смысл. К тому же эта связь истолковывается односторонне: обратное воздействие философских идей на общественную жизнь отрицается. Что же касается воздействия эпохи на философские системы, то рождение их, по Гегелю, происходит в переломные моменты (и в этом сказывается огромное историческое чутье Гегеля), однако оно связано не с возникновением нового общества, а с завершением развития старого. Поскольку мировой прогресс, по Гегелю,, уже завершен, а задача философии сводится к познанию прошлого и настоящего, философия не имеет будущего. Венцом развития оказывается собственная философская система Гегеля. Таким образом, и здесь, стремясь проследить нить развития, проходящую через всю историю философии, Гегель приходит к парадоксальному результату — к отрицанию самой идеи развития.
Историко-философская концепция Гегеля страдает и другими недостатками. Он, в частности, отрицает сам факт наличия философии у народов Востока, пренебрежительно относится к культуре некоторых народов (игнорирует славянскую культуру), возвеличивает историческое значение культуры германцев и допускает иные проявления национализма.
Партийность гегелевской позиции сказывается также в его явных симпатиях к идеалистам и в его столь же явных антипатиях к материалистическим учениям.
Позитивное и негативное в философии Гегеля (и это очевидно уже из изложенного) не просто постоянно сочетаются друг с другом, не просто соседствуют, а вступают в различные, и притом весьма сложные, отношения. Позитивное и негативное у Гегеля постоянно отрицают и порождают друг друга. И это их взаимоотрицание выступает как форма их связи, форма их внутреннего единства. В силу этого и дифференциация противоположных моментов составляет исключительно трудную, порой недостижимую задачу. Эта противоречивость, пронизывающая всю философию Гегеля, в конечном итоге является результатом главного и поистине рокового противоречия учения Гегеля — противоречия между консервативной си-
стемой и революционным методом его учения. Противоречие это не остается внешним, проявляется не между частями или компонентами философии Гегеля, а проникает в само их содержание, в том числе и в саму систему, и в сам метод.
Если основное противоречие внутри гегелевского метода, выступающее в форме связи идеализма и диалектики, придает идеалистический характер диалектике Гегеля, в силу чего последняя предстает и как противоречивая в своем существе, и как антипод материалистической диалектике, то проникновение основного противоречия в систему Гегеля имеет порой противоположный, т. е. положительный, результат. Здесь отношение революционного и консервативного в силу все той же их связи принимает зачастую форму отрицания последнего первым, в результате чего сами идеалистические формулы наполняются материалистическим содержанием. И если диалектику Гегеля неизменно (и вполне справедливо) характеризуют как идеалистическую, то не следует забывать, что и идеализм Гегеля должен быть охарактеризован как диалектический идеализм.
Хотя и природа, и общество, и сама деятельность человека у идеалиста Гегеля сводятся в конечном итоге к сознанию, сколько гениальных, подлинно научных мыслей высказывает философ по всем этим проблемам!
Весьма показательно в этом отношении исходное положение всей гегелевской философии — идея тождества бытия и сознания. Это идеалистическое решение основного вопроса философии служит отправным пунктом для чрезвычайно важных и ценнейших выводов. Оно было выражением идеи единства бытия и сознания, т. е. идеи философского монизма, и, следовательно, основой для преодоления дуализма; оно вместе с тем и основа для преодоления агностицизма. В этом положении имплицитно содержалась мысль о естественном происхождении сознания, ведущая к истолкованию сознания как исторически возникающей высшей формы движения материи. В нем же содержится идея рациональности, логичности, познаваемости всего сущего, связанная в конечном итоге с идеей его закономерности, и т. д. и т. п.
Реалистическое содержание действительно пронизывает все разделы идеалистической философии Гегеля, в которой, по характеристике Энгельса, содержатся «бес-
численные сокровища, до настоящего времени сохранившие свою полную ценность (У, XXI, 278).
Духом историзма насыщены многие разделы гегелевского учения, и в реализации этого принципа Гегель сделал неизмеримо больше, чем кто бы то ни было из его предшественников.