НАУЧНЫЙ МАТЕРИАЛИЗМ-СМ. ФИЛОСОФИЯ СОЗНАНИЯ

от сознания онтологическое строение. Научные теории, по сути, служат описаниями изучаемой (наблюдаемой и ненаблюдаемой) области, которые могут быть истинными или ложными. Теоретические термины зрелой науки референциальны, т.е. если содержащие их теории истинны, то по крайней мере некоторые из этих терминов обозначают реальные структурные компоненты Вселенной, а не просто выполняют роль удобных соглашений или инструментов, используемых для систематизации эмпирических данных. Более того, согласно н.р., истина (в том числе и теоретическая) достижима, но это не означает, что наука может обладать полной и окончательной истиной, ибо такая истина - лишь идеал, к которому наука будет постоянно стремиться, обладая на каждом этапе «приблизительно» или «относительно» истинными теориями. Наиболее важный аргумент в пользу н.р. в формулировке X. Патнэма звучит так: Н.Р. - «единственная философия, которая не делает из успеха науки чудо», т.е.

Понятие истины имеет особое значение для Н.Р. Подчеркивая, что только с помощью этого понятия можно раскрыть сущность науки и уяснить структуру, динамику развития и цель научной деятельности, научные реалисты определяют истину как соответствие реальности. Однако корреспондентная теория истины сталкивается с рядом серьезных трудностей, обусловленных прежде всего концептуальной непроясненно- стью отношения соответствия и понятия факта, или реального положения дел, которому должна соответствовать наша мысль, поэтому эта теория стала главной мишенью внешней и внутренней критики н.р., а также, по признанию многих, и его «ахиллесовой пятой». Во многом критика н.р. опиралась на тезис о недоопре- деленности теорий эмпирическими данными, согласно которому в науке нередко сосуществуют две или более эмпирически эквивалентных теории, т.е. теории, в равной мере подтверждаемые имеющимися эмпирическими данными, но постулирующие разные теоретические объекты и дающие разное теоретическое описание изучаемой области. Из факта существования таких теорий критики делали вывод о бессмысленности каких- либо разговоров об истинности этих теорий, ибо при выборе между ними ученые могут руководствоваться лишь прагматическими критериями (экономичностью, простотой и т.п.). Еще одно серьезное возражение против н.р., получившее благодаря Л. Лаудану название «пессимистическая индукция», состоит в том, что предлагаемое научными реалистами объяснение успешности науки разрушается самой историей науки, знающей немало теорий, которые в течение долгого време- ни были эмпирически успешными, но в конечном счете оказались ложными. Отсюда методом индукции можно заключить, что и нынешние успешные теории, вероятно, являются ложными, а стало быть, между эмпирической успешностью и истинностью теорий нет той связи, на которую указывают научные реалисты.

Уязвимость н.р. перед критикой стала для многих его сторонников доказательством его «метафизичности» и «догматичности» и послужила поводом для поиска «реалистических» концепций, отвечающих духу науки, но не связанных с трактовкой истины как соответствия реальности. Так, Я. Хакинг и Н. Картрайт отвергают истинность научных теорий, но признают существование объектов, постулируемых этими теориями, на том основании, что эти объекты действуют как причинные факторы, фиксируемые в экспериментальной работе ученых, которые могут манипулировать ими, заставляя их порождать определенные эффекты. Дж. Уоррол защищает концепцию «структурного реализма», согласно которому единственными реалистически интерпретируемыми элементами теорий являются математические формализмы, отражающие структуру ненаблюдаемого мира. Ряд философов (ТХ. Патнэм, ГМ.Б. Хессе, А. Мас- грейв и др.) предложили концепции «реализма» («внутреннего», «прагматического», «умеренного» и т.п.), сочетающие когерентную трактовку истины с различными прагматистскими и верификационистскими критериями («рациональной приемлемостью», «оправданной утверждаемостью» и т.п.). А. Файн, занимающий нейтральную позицию в споре между научными реалистами и их противниками, называет ее «естественной онтологической установкой» и объявляет все философские истолкования истины «чужеродными дополнениями» к науке. Б. ван Фраассен в противоположность н.р. разрабатывает концепцию «конструктивного эмпиризма», настаивая на том, что подлинной целью науки является не теоретическая истина, а эмпирическая адекватность теорий.

неоаристотелизм

Некоторые философы (Р.

Пик дискуссий вокруг н.р. пришелся на 1960-1970-е годы, и хотя затем интерес к нему стал убывать, он продолжает оставаться одним из направлений в совр. философии науки.

Лит.: BhaskarR. Realist Theory of Science. Sussex, 1978; Harre R. Varieties of Realism: A Rationale for the Natural Sciences. Oxford, 1986; Psillos S. Scientific Realism: How Science Tracks Truth. L., 1999; Putnam H. Mathematics, Matter and Method. Philosophical Papers. Vol. 1. Cambridge, 1975; Smart J. Philosophy and Scientific Realism. L., 1963; Smith R. Realism and the Progress of Science. Cambridge, 1981.

НЕОАРИСТОТЕЛИЗМ - различные философские направления, использующие идеи Аристотеля. При этом к н. не относятся разнообразные исследования работ Аристотеля, представляющие собой пеструю смесь историко-филологических и систематических штудий. Н. называются лишь те направления, которые, возвращаясь к идеям Аристотеля, в то же время вносят собственный систематический вклад. В перв. трети 20 в. англоязычная философия в некоторых областях шла по иному пути, нежели философия континентальная. Данное обстоятельство не касается н., поскольку он развивался в обеих традициях, как правило, независимым образом.

К аристотелевской 'онтологии обращался уже Ф. Брентано, один из основателей совр. феноменологии и предшественник ГЭ. Гуссерля. Польский логик тЯн Лукасевич обязан развитием своей многозначной логики интенсивным исследованиям трудов Аристотеля.

неоаристотелизм

мышление слишком независимо, чтобы относить его исключительно к н. В «Бытии и времени» место относительно самостоятельного аристотелевского анализа философского и морально-политического тбытия (так же как разделения онтологии и тэтики) занимает возвысившийся до онтологии и фундаментальной философии анализ дофилософского бытия.

Под лозунгом «антиэссенциализма» тУ.В.О. Куайн отвергает восходящую к Аристотелю метафизику субстанции. В своем «Опыте дескриптивной метафизики» в книге «Индивиды» (1959) Питер Стросон подвергает анафеме субстанциальную теологию и объявляет себя готовым к «доброму старому аристотелевскому эссен- циализму». При этом он удовлетворяется описанием фактической структуры нашего мышления, в котором прослеживается близость к кантовской теории опыта. Дэвид Виггинс в своей работе «Сходство и тождество» (1980) с помощью так называемых сорталов (субстантивных высказываний, говорящих о том, чем является предмет) реабилитирует аристотелевское понятие предиката субстанции. Его идея «естественных видов» как элементарного класса сорталов также отсылает нас к Аристотелю.

Еще большее значение н. приобретает в практической философии, причем как в философской ттеории действия, так и в философской этике и Политической философии.

Оксфордская школа аналитической философии языка (ordinary language philosophy) не полностью принадлежит н. в узком смысле слова. Однако аристотелевский дух оказал на нее сильное влияние в исследовании элементарных многозначностей, в теории критики языка и в дискуссии об апориях. Впрочем, стремление разрешить философию с помощью языковой терапии отличает ее от Аристотеля.

Гертруда Э.М. Энском, ученица ТГ. Райла и ТЛ. Витгенштейна, в своей основной работе «Интенция» стремится к обновлению практической философии из аристотелевского духа. При этом она противопоставляет себя совр. эмпирической традиции, начинающейся с Д. Юма; кантовская философия морали и права остается ей чуждой и по сути дела неизвестной. В центре «Интенции» находится изначальное практическое знание, которое, в противоположность знанию теоретическому, не основано на наблюдениях и по аналогии с аристотелевским практическим силлогизмом может быть реконструировано на основе комбинации намерения (intention) и способов его достижения. «Логический вывод» Г.Э.М. Энском состоит не в высказывании, а в осуществлении действия.

Яростно критикуя консеквенциализм, Г.Э.М. Энском развивает инспирированную Аристотелем и Фомой Аквинским тэтику добродетелей. По этому же пути идет и Георг Хенрик фон Вригт, установивший различие между добродетелями, ориентированными на собственное тблаго, и добродетелями, направленными на благо других. Филиппа Фут противопоставляет добродетелям, ограничивающим действие определенных аффектов (смелость, благоразумие), добродетели, компенсирующие дефицит мотивации (справедливость, благотворительность). В своей работе «Естественная добродетель» (2001) она защищает морально-философский натурализм, на который, в свою очередь, оказал влияние аристотелевский аргумент ergon tou anthrdpou (дела, характерного для человека). По ее мнению, добродетели играют в жизни человека столь же важную роль, «как жала в жизни пчел». Пожалуй, самый сильный импульс для новой этики добродетели исходит от инспирированной Аристотелем и Фомой Аквинским критики ТА. Макинтайра в адрес Просвещения, дарующего произвольность выбора моральной позиции. Для его преодоления нужно сохранять те традиции, которые вырабатывают необходимую историческую взаимосвязь для форм действий и жизненных форм. В то же время защищаемый А. Макин- тайром релятивистский ткоммунитаризм противоречит универсальной по своим масштабам эвдаймонистиче- ской этике Аристотеля. Подобно О. Хеффе нерелятивистскую аристотелевскую этику добродетели, соединяющуюся с «аристотелианской социал-демократией», разрабатывает и Марта С. Нуссбаум. Философская этика О. Хеффе сильнее ориентирована на самого Аристотеля. Он возрождает не только аристотелевские методические идеи о знании-плане, но и определяемую принципом счастья и настойчиво претендующую на универсализм этику добродетели. Однако О. Хеффе рассматривает такую этику не как альтернативу И. Канту, видя в кантовской этике автономии важное дополнение и углубление этики Аристотеля. В своей политической философии О. Хеффе реабилитирует аристоте- левскую кооперационистскую модель политики, однако опять-таки не как единственную, а как дополнительную по отношению к теории договора Т. Гоббса и ее развитию у И. Канта и гДж. Ролза.

Лит.: Макинтайр А. После добродетели. М., 2000; Хайдеггер М. Бытие и время. М., 1996; Хеффе О. Политика, право, справедливость. Основоположения критической философии права и государства. М., 1994; Anscom- be G.E.M. Intention. Ithaca, 1958; Hennis W. Politik und praktische Philosophie. Eine Studie zur Rekonstruktion der politischen Wissenschaft. Neuwied etc., 1963; Hdjfe O. Praktische Philosophie - Das Modell des Aristoteles. Regens- burg, 1971; Hoffe O. Lebenskunst und Moral. Miinchen, 2007; MacIntyreA. After Virtue. Notre Dame, 2007 (3 ed.); Nussbaum M. Gerechtigkeit oder das gute Leben. Fr./M., 1999; Perelmati Ch., Olbrecht-Tyteca L. Traite de l'argumen- tation. P., 1958 ; Riedel M. Metaphysik und Metapolitik. Studien zu Aristoteles und zur neuzeitlichen Sprache der politischen Philosophie. Fr./M., 1975; RitterJ. Metaphysik und Politik, Studien zu Aristoteles und Hegel. Fr./M., 1967; Viehweg Th. Торік und Jurisprudenz. Miinchen, 1953.

НЕОГЕГЕЛЬЯНСТВО - первоначально - собирательная характеристика философских течений в (і) Германии, (2) Италии, (з) Франции, (4) англосаксонской культуре и (5) Нидерландах, которые существовали на рубеже 19-20 в. и опирались на философию Г.В.Ф. Гегеля. В наст, время как н. рассматривают неопрагматическое (см. тНеопрагматизм) истолкование Г.В.Ф. Гегеля (6).

неогегелъянство

(і) Критическое рассмотрение философии Г.В.Ф. Гегеля в Германии (в отличие от других стран) являет собою важный поворотный момент. Возникшие на волне индустриальной революции прагматические настроения привели как к широкой маргинализации идеалистического системного мышления, так и к релятивистскому 'историзму. Впервые позитивное истолкование в Германии философия Г.В.Ф. Гегеля получила у В. Диль- тея. В своей работе «Возрождение гегельянства» (1910) В. Виндельбанд обращается к изданным Г. Нолем ранним теологическим работам Г.В.Ф. Гегеля. На их основе гегелевская философия не предстает более как рационалистическая 'метафизика и оказывается весьма полезной для 'философии культуры, ибо в таком виде н. не составляет конкуренцию господствующему в это время 'неокантианству. Для н. характерно постоянное переключение внимания с системно-метафизических моментов, как то концентрации на 'феноменологии и философии объективного духа, - на проблему удовлетворения, согласно формуле В. Виндельбанда, «мировоззренческого голода, охватившего молодое поколение». В этой связи, напр., Г. Лассон разрабатывает узко религиозную интерпретацию Г.В.Ф. Гегеля. О систематическом развитии философии от И. Канта к Г.В.Ф. Гегелю впервые стал говорить Р. Кронер. Наметившемуся уже у Т. Геринга и в особенности проявившемуся у Ю. Биндера и К. Ларенца злоупотреблению философией Гегеля в интересах фашистской идеологии, опирающемуся на гегелевское понятие «народного духа», противостоит точка зрения Т. Литта с его либеральной интерпретацией, ориентирующейся на философию культуры В. Дильтея, а также позиция И. Риттера. (2)

В Италии н., возникшее на основе более раннего неаполитанского гегельянства А. Веры и Б. Спавенты, основное внимание сосредотачивает на систематических притязаниях Г.В.Ф. Гегеля. Однако при этом выносятся за скобки рационально-метафизические моменты философии Г.В.Ф. Гегеля, о чем свидетельствует и заглавие основной работы Б. Кроче «Что живо и что умерло в философии Гегеля» (1907). Б. Кроче подхватывает тезис о самообъективации абсолютного духа в социальной и культурной жизни, но при этом отвергает панлогизм, а в своей эстетике, находящейся под влиянием Канта, не признает гегелевское подчинение искусства религии и философии, равно как и тезис о смерти искусства. Дж. Джентиле более решительно, чем Б. Кроче, разрабатывает идею самоманифестации абсолюта, укореняя ее, в противоположность Г.В.Ф. Гегелю, не в чистом мышлении, но, примыкая в этом к И.Г. Фихте, в чистом акте (atto puro). (3)

Во Франции, благодаря Ж. Валю (1929), А. Кой- ре (1939) и Ж. Ипполиту (1946), философия Г.В.Ф. Гегеля обрела значительное влияние. В центре гуманистической интерпретации феноменологии у ТА. Кожева, ориентирующегося на ТМ. Хайдеггера и К. Маркса, находится диалектика отношений господина и раба. Эта интерпретация, которую разделяют и слушатели А. Кожева - М. Мерло-Понти, 'Ж, Батай и "Ж. Лакан, - вопреки или из-за знаменитого изречения Ж. Валя, полагающего, что она «явно ложна, но очень любопытна», ответственна также за заметное и сегодня во французской философии усвоение гегелевских мотивов мышления и мыслительных форм, позволяющее этой философии сохранять самостоятельность. В то время как А. Кожев, вслед за К. Марксом, исходит из того, что Г.В.Ф. Гегель рассматривает труд как сущность человека, Ж. Ипполит, хотя и следует Ж. Валю в определении феноменологии как собственно центра гегелевской философии, тем не менее придерживается мнения, что ее фундаментальной темой является «несчастное сознание»: «Счастливое сознание - это или наивное сознание, еще не осознавшее свою несчастность, или сознание, преодолевшее свою дуальность и обретшее целостность по ту сторону разделения».