РАНСЬЕР Ж. - СМ. НЕОМАРСКИЗМ, ПОЛИТИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ
РАССЕЛ (Russell) БЕРТРАН (1872-1970) - крупнейший брит, философ 20 в., логик, математик, общественный деятель, один из основоположников Аналитической философии. Лауреат Нобелевской премии по литературе (1950).
Учился в Кембридже, где в 1895 защитил диссертацию по основаниям геометрии. С Кембриджем связана и последующая преподавательская деятельность Р., хотя его многократно приглашали читать лекции в ун-ты других стран, прежде всего США.Р. неоднократно пересматривал свои философские воззрения, но есть несколько ключевых идей, которым он стремился сохранять верность при всех изменениях его взглядов. К ним, прежде всего, относятся идея эмпиризма и вера в первостепенное значение логики для философии. В период обучения Р. увлекался Неогегельянством в таком его англо-американском варианте, как Абсолютный идеализм, затем под влиянием своего коллеги тДж. Э. Мура он обратился к реализму, а в конечном счете - к эмпиризму, который в той или иной форме отстаивал всю оставшуюся жизнь. Идеалистический монизм неогегельянцев Р. подверг критике преимущественно с логических позиций - как опирающийся на ошибочное представление о том, что все суждения имеют субъектно-предикатную форму. Неогегельянской теории внутренних отношений Р. противопоставил теорию внешних отношений, которая легла в основу разрабатываемой им «новой» логики. Помимо самостоятельной ценности, логические исследования Р. имели кардинальное значение для его философского развития, во многом определив характер и направление философских поисков.
Исследования Р. в области математики касались, прежде всего, проблемы ее оснований. Независимо от ТГ. Фреге, выдвинувшего логицистскую программу, он увлекся идеей сведения всей «чистой» математики к логике. Результаты Дж. Пеано по аксиоматизации арифметики еще более укрепили веру Р. в возможность построения всей математики как единой дедуктивной системы, опирающейся на минимальное количество понятий и основоположений, которые могут быть определены в логических терминах и выведены из чисто логических принципов.
В осуществлении этого логицистского проекта Р. использовал теорию множеств Г. Кантора, определяя натуральные числа и все фундаментальные понятия арифметики с помощью множеств (классов). Однако в 1901 Р. обнаружил в теории множеств парадокс, впоследствии названный его именем. Согласно этому парадоксу, если мы рассмотрим множество всех множеств, которые не являются своими собственными элементами, и попытаемся ответить на вопрос, содержит ли это множество себя в качестве элемента, мы получим противоречие. Считая «самоприменимость» некоторых понятий источником этого и ряда других парадоксов, Р. предложил для их преодоления «теорию типов», первый «простой» вариант которой был представлен им в работе «Принципы математики» (1903). Эта теория предполагает иерархизацию переменных по различным типам (в ней выделяются, к примеру, переменные по индивидам, предикатам, множествам и т.п.) и содержит ограничения на допустимые подстановки вместо переменных. В дальнейшем Р. разработал «расширенную» теорию типов, которая в наиболее полном виде была сформулирована в его совместном с ТА.Н. Уайтхедом трехтомном труде «Principia Mathematical (1910-1913). Эта фундаментальная работа, считающаяся ключевой вехой в развитии математической логики и важнейшим достижением в логицистском обосновании математики, вместе с тем рождала сомнения относительно осуществимости логицистской программы, ибо построенная в ней формальная система содержала проблематичные аксиомы (аксиому бесконечности и аксиому сводимости), которые нельзя признать бесспорными логическими принципами. Точка в этом вопросе была поставлена ТК. Геделем, доказавшим в 1931 принципиальную неполноту формальной системы «Principia Mathematica» и аналогичных ей систем, что, по сути, означало невозможность сведения математики к логике.Усматривая в логике «сущность» философии, Р. полагал, что философия должна начинаться с «анализа суждений», и поэтому главное внимание уделял разработке метода анализа, для которого в 1914 он ввел название «философская логика».
Основная идея этого метода состояла в том, чтобы переводить проблематичные суждения в выражения логически совершенного языка (вроде языка «Principia Mathematica»), выявляя тем самым их правильную логическую форму. Необходимость такого перевода, согласно Р., обусловлена тем, что обыденный язык заключает в себе источники путаницы, многозначности и неясности, которые на протяжении веков были причинами философских заблуждений. Наиболее наглядное применение философская логика Р. нашла при решении им проблемы «обозначающих выражений»: под ними он понимает все те слова и словосочетания, которые, помимо имен собственных, могут выполнять в предложении роль подлежащего. Исходя из того, что значением слова является объект или сущность, обозначаемая данным словом, Р. первоначально, вслед за А. фон Мейнонгом, считал, что каждому обозначающему выражению должно соответствовать нечто такое, что существует реально (как вещь) или идеально (как платонистическая сущность). В дальнейшем он подверг резкой критике эту т. зр., призвав и в логике сохранять «чувство реальности». В статье «Об обозначении» (1905) Р. сформулировал «теорию дескрипций», в которой иначе решил вопрос о значении такой категории обозначающих выражений, как дескрипции («какой- то человек», «самая высокая гора» и т.п.). Дескрипции, считает Р., по своим логическим функциям сильно отличаются от имен собственных: если имя обладает самостоятельным значением, то дескрипция - это неполный символ, приобретающий значение только в контексте целого предложения и исчезающий при переводе предложения в логически совершенный язык. Так, на языке «Principia Mathematica» предложение «Сократ смертен» выражается формулой F(a), тогда как предложение «Нынешний король Франции лыс» представляет собой конъюнкцию из трех предложений, одно из которых утверждает существование человека, являющегося нынешним королем Франции, второе говорит о единственности такого человека, а третье приписывает ему свойство быть лысым. Подобный анализ устраняет иллюзию того, что выражение «нынешний король Франции» кого-то обозначает (ибо иначе как мы могли бы высказывать о нем истинные или ложные суждения?), и позволяет, по мнению Р., не впадая в противоречие, отрицать существование ч.-л. Теория дескрипций дает ключ к решению многих концептуальных проблем. Так, опираясь на нее и понятие квантификации, Р. показывает, что существование - это не свойство отдельных вещей или сущностей (стало быть, основанное на этом допущении онтологическое доказательство бытия Бога ошибочно), а свойство пропозициональной функции, говорящее о том, что эта функция по крайней мере при одном значении аргумента принимает значение «истинно». В различные периоды творчества Р. по-разному проводил границу между именами и дескрипциями: если вначале в категорию имен он включал обычные имена собственные («Джон», «Скотт» и т.п.), то затем стал трактовать их, наряду с именами вымышленных персонажей, лак «скрытые» или «сокращенные» дескрипции, отводя роль подлинных имен только указательным местоимениям («этот», «тот» и т.п.) и словам вроде «белое», а начиная с 1940-х гг. вернулся к своей первоначальной позиции, о чем свидетельствует его книга «Исследование значения и истины» (1940).Б. Рассел
Подобно Р. Декарту, Р. стремился открыть основание всего нашего знания, не подверженное скептическому сомнению. Такое основание он обнаружил в знании, которое мы получаем в актах непосредственного восприятия и которое, по его мнению, исключает возможность ошибки. Однако, в отличие от Р. Декарта, Р. не считал, что на основе этого исходного знания можно достичь достоверности в отношении знания вещей физического мира, других людей или своего собственного «я». Знание такого рода всегда является выводным, или «производным», а потому подверженным ошибкам. В соответствии с теорией дескрипций Р. обозначил эти два вида знания как «знание-знакомство» и «знание по описанию»: имя применяется только к тому, с чем человек непосредственно знаком, а дескрипции используются для выражения знания, которое мы получаем от других или выводим из наших непосредственных восприятий.
На вопрос о том, что же мы непосредственно познаём в ощущении, Р. в работе «Проблемы философии» (1912) отвечает: чувственные данные, понимая под ними цвета, звуки, запахи и т.п.
Если вначале Р. трактовал чувственные данные как универсалии, то в последующем он пришел к выводу, что они представляют собой конкретные сущие («партикулярии»), т.е. к чувственным данным относятся, скажем, не цвета как таковые, а конкретные цветовые пятна. На основе чувственных данных мы строим суждения восприятия; напр., из восприятия сложного визуального пятна мы делаем вывод, что «видим собаку». На разных этапах Р. давал разное объяснение соотношения чувственных данных и физических объектов. В работе «Проблемы философии» он рассматривает физические объекты как причины чувственных данных, о которых мы не можем иметь достоверного знания, однако затем в работе «Наше знание внешнего мира» (1914) он применил к эмпирическому материалу метод «логического конструирования», который доказал свою плодотворность в логических исследованиях. В результате физические объекты были определены как сложные классы, а их конституентами выступили чувственные данные. Этот подход составил важную часть наиболее известной метафизической (тМетафизика) концепции Р. - логического атомизма, на формирование которой оказали влияние идеи ТЛ. Витгенштейна.Б. Рассел
За свою долгую творческую жизнь Р. не раз менял свои онтологические представления. Если «Принципы математики» демонстрируют богатую 'онтологию, включающую сущности и объекты, обладающие как реальным, так и идеальным существованием, то в дальнейшем теория дескрипций побуждала Р. к поискам все более экономной метафизики. В работе «Философия логического атомизма» (1919), в которой многообразие мира конструируется из исходного набора «атомов», эта тенденция нашла наиболее яркое выражение. Р. использует слово «атомизм» с тем, чтобы противопоставить свою позицию монизму неогегельянцев. Онтология Р. плюралистична и содержит дискретные факты и составляющие их конкретные вещи. Последние и представляют собой предельные «атомы», обнаружить которые можно только с помощью логического анализа языка, ибо для Р. существует корреляция между онтологической структурой реальности и логической структурой (совершенного) языка: для того чтобы предложение утверждало какой-то конкретный факт, оно должно иметь логическую структуру, совпадающую с онтологической структурой факта.
Однако «отображают» реальность только «атомарные» предложения в силу того, что входящие в их состав имена обеспечивают связь с ми- ром: если выражение является именем, то должна существовать конкретная вещь, обозначаемая данным именем. Истинность атомарных предложений, в которых утверждается наличие у какой-то конкретной вещи некоторого свойства («это белое») или говорится о наличии некоторого отношения между конкретными вещами («это больше того»), обусловливается атомарными фактами. Истинность же молекулярных предложений, образуемых из атомарных при помощи связок «и», «или» и т.п., определяется как функция от истинности составляющих их атомарных предложений. По мнению Р., в реальности нет ничего, что соответствовало бы молекулярным предложениям, хотя наряду с конкретными фактами он признает существование общих фактов, а также положительных и отрицательных фактов. Логическими «атомами» в онтологии Р. выступают чувственные данные, которые включают не только чувственные данные отдельного человека, но и чувственные данные других людей, а также «неощущаемые сенсибилии», т.е. объекты, имеющие тот же метафизический статус, что и чувственные данные, но не воспринимаемые никаким сознанием. В последующем Р. постепенно отошел от трактовки физических объектов как логических конструкций из чувственных данных. Так, в книге «Анализ материи» (1927) он во многом возвратился к прежнему представлению о них как причинах чувственных данных, подчеркивая, что нам недоступна их внутренняя природа и мы можем знать лишь их структурные свойства, анализируя понятие структуры с помощью понятия интерпретации логической системы. Работа «Человеческое познание: его сфера и границы» (1948) подводит итог рассуждениям Р. на эту тему: обращаясь уже не к физическим объектам, а к физическим событиям, он определяет их как «комплексы» сосуществующих непосредственно воспринимаемых качеств, не предполагающих носителя и скрепляющихся благодаря их совпадению в пространственно-временных аспектах.Важным этапом в развитии метафизических воззрений Р. стала сформулированная им в работах «Анализ сознания» (1921), «Очерк философии» (1927) и «Анализ материи» (1927) концепция «нейтрального монизма». Хотя основную идею этой концепции Р. воспринял от ТЭ. Маха, ТУ. Джеймса и неореалистов и первоначально очень критически к ней отнесся, именно он придал ей наиболее систематичное и полное выражение. Стремясь разработать приемлемую для науки метафизику, совместимую и с бихевиоризмом совр. психологии, и с «дематериализующей материю» совр. физикой, Р. предположил, что в своих предельных основаниях реальность не является ни материальной, ни идеальной. Мир состоит из единого онтологически нейтрального «вещества», элементы которого могут стать психическими или физическими данными в зависимости от каузальных последовательностей, в которые они включаются. Сгруппированные по-разному, эти нейтральные элементы (называемые Р. сначала «ощущениями», а затем «перцептами»), с одной стороны, образуют внешний физический объект, а с другой стороны, служат ингредиентами индивидуального опыта, выступая, т.о., предметом изучения как для физики, так и для психологии. Вместе с тем, поскольку опыт обладает непосредственной данностью для человека, психология стоит «ближе к тому, что существует». В дальнейшем в работе «Человеческое познание: его сфера и границы» Р., сохраняя трактовку физических объектов и событий как конструкций из сущностей того же рода, что даны в чувственном опыте, тем не менее указывает, что у нас нет никаких оснований отрицать у физических сущностей качеств, не познаваемых нами в чувственном опыте.
тТеория познания, отрицающая непосредственное восприятие в опыте физических объектов, имеет скептические следствия, указывающие на разрыв между «миром чувств» и «миром науки», ибо научное знание всегда выходит за пределы чувственного опыта и возникает благодаря научным выводам из чувственных данных. Оправдание этих выводов, которые по своей природе являются индуктивными, составляет важную тему в творчестве Р. В «Проблемах философии» он формулирует «принцип индукции», связывающий вероятность получаемых выводов с количеством подтверждающих данных. Согласно Р., мы должны или принять этот априорный принцип на основании присущей ему очевидности, или признать науку чистым «вздором». Вторая альтернатива для Р. неприемлема в силу практической эффективности научного знания. В работе «Человеческое познание: его сфера и границы», представляющей собой скрупулезное исследование «отношения между индивидуальным опытом и общим составом научного знания», Р. отверг свой прежний принцип индукции в пользу «эмпирических постулатов», под которыми он понимает минимальные допущения, необходимые для оправдания научных выводов. Т.о., Р. никогда не был сторонником чистого эмпиризма, полагая, что для знания, помимо опыта, необходимы еще априорно постигаемые истины.
Трудно найти философскую тему, которой бы не касался Р. в своем творчестве. Всемирную известность ему принесла книга «История западной философии» (1945), которая одновременно свидетельствует и о широте его философских интересов. Но Р. был автором не только философских произведений. В целом им написано 70 книг, более 2 тысяч статей и приблизительно 40 тысяч писем. В таких работах, как «Принципы социальной реконструкции» (1916), «Дороги к свободе» (1918), «Почему я не христианин» (1927), «Брак и мораль» (1929), «Завоевание счастья» (1930) и др., он обсуждал наиболее важные для обычного человека проблемы: образование, роль религии, отношения между полами, война, твласть, свобода и т.п. Его позиция, в которой либерализм сочетался с радикализмом и скептицизмом, а так- же убедительная аргументация, блестящий литературный стиль и язвительное остроумие производили неизгладимое впечатление на читателей. За антивоенную деятельность Р. дважды заключали в тюрьму (в 1918 и 1961). После Второй мировой войны вместе с А. Эйнштейном он возглавил кампанию борьбы за ядерное разоружение и стал одним из инициаторов Пагуошско- го движения.
Соч.: Немецкая социал-демократия. СПб., 1906; Проблемы философии. СПб., 1914; Человеческое познание: его сфера и границы. М., 1957; История западной философии. Т. 1-2. М., 1959! Почему я не христианин. М., 1987; Мое философское развитие // Аналитическая философия: Избр. тексты. М., 1993; Введение в математическую философию. М., 1996; Исследование значения и истины. М., 1999; Философия логического атомизма. М., 1999; A Critical Exposition of the Philosophy of Leibniz. Cambridge, 1900; The Principles of Mathematics. L., 1903; Our Knowledge of the External World as a Field for Scientific Method in Philosophy. L., 1914; Principles of Social Reconstruction. L., 1916; Mysticism and Logic. N.Y., 1918; Roads to Freedom. L., 1918; The Analysis of Mind. L., 1921; The Analysis of Matter. L., 1927; An Outline of Philosophy. L., 1927; Marriage and Morals. L., 1929; The Conquest of Happiness. L., 1930; Common Sense and Nuclear Warfare. L., 1959; Has a Man a Future? L., 1961; War Crimes in Vietnam. L., 1967; The Autobiography of Bertrand Russell. 3 vols. L., 1967-1969.
Лит.: Колесников Ф.С. Философия Бертрана Рассела. Л., 1991; AyerA.J. Russell. L., 1972; Sainsbury R.M. Russell. L., 1979; Grayling A. C. Russell. Oxford, 1996.
П. Рикер
РЕЙХЕНБАХ (Reichenbach) ГАНС (1891-1953) - нем.- амер. философ науки и логик. Родился в Гамбурге, изучал математику, физику и философию в ун-тах Берлина, Геттингена и Мюнхена, где среди его учителей были М. Борн, Д. Гильберт, М. Планк и ТЭ. Кассирер. В 1926 при содействии А. Эйнштейна стал проф. философии физики, в 1933-1938 преподавал философию в ун-те Стамбула, с 1938 в Калифорнийском ун-те. До эмиграции из Германии Р. был наиболее влиятельным членом Берлинского кружка философов науки, в состав которого входили также ТК.-Г. Гемпель, В. Дубислав и др. Его интересы были связаны с философскими проблемами естествознания, прежде всего квантовой механики и теории относительности. Он внес большой вклад в разработку теории вероятности в ее приложениях к физическому знанию, в частности разработал вероятностную трехзначную логику в контексте анализа философских оснований квантовой механики. Исследуя проблемы теории относительности, Р. разработал специальную методологию «координативных дефиниций» как способ задания 'семантики абстрактных математических пространств. Р. ввел важное для 'философии науки различение между «контекстом открытия» и «контекстом
обоснования» знания. Выступая против спекулятивно ориентированных философских систем, Р. ставил задачу раскрыть значение достижений совр. естествознания с тем, чтобы создать адекватную им философию.
Соч. : Направление времени. М., 1962; Философия пространства и времени. М., 1985; Experience and Prediction. Chicago, 1938; Philosophic Foundations of Quantum Mechanics. Berkley, 1944; The Rise of Scientific Philosophy. Berkley, Los Angeles, 1951.
РИКЕР (Ricoeur) Поль (1913-2005) - фр. философ, ведущий теоретик феноменологической 'герменевтики. Философское образование получил в Реннском ун-те и Сорбонне; проф. ун-тов Парижа, Страсбурга, Чикаго; почетный доктор более тридцати ун-тов мира. С1974 руководил одним из ведущих философских журналов Франции «Revue de Metaphysique et de Morale». Своими учителями считал ТЭ. Гуссерля, ТГ. Марселя, ТК. Ясперса; испытал значительное воздействие идей французского 'персонализма и 'психоанализа. Задачу своей философии Р. видел в разработке обобщающей концепции человека с учетом того вклада, который внесли в нее 'философия жизни, 'феноменология, 'экзистенциализм, персонализм, психоанализ и др., имеющие глубинные истоки, заложенные в античности и опирающиеся на идеи своих непосредственных предшественников: И. Канта, И.Г. Фихте, Г.В.Ф. Гегеля. Существенную роль в определении Р. главного предмета собственных исследований сыграло понятие личности, разрабатываемое французским персонализмом, которое он развивал и обновлял, исследуя проблемы деятельности, языка, повествования, 'этики, политики.
Обращаясь к совр. философским течениям, Р. стремится сохранить «плюрализм суждений», определить меру компетентности и исследовательские возможности каждого из них и согласовать их в многоплановой и многогранной концепции - феноменологической герменевтике, где сталкиваются и пересекаются различные мнения, что, собственно, и составляет сущность 'интерпретации. В отличие от Ф. Шлейермахера и ТВ. Дильтея, в значительной мере трактовавших герменевтику в духе 'психологизма, смыкающегося с традиционной 'эпистемологией, Р., опираясь на ТМ. Хайдеггера, переносит вопрос о ней в онтологическую плоскость: герменевтика не только метод познания, но, прежде всего, способ 'бытия.
324 "
и. Уикер
В своих философских исследованиях Р. руководствуется регрессивно-прогрессивным методом, опираясь на который стремится осмысливать явления в единстве их трех временных измерений: прошлого, настоящего и будущего. Применительно к человеку цель этого метода в том, чтобы выявить «археологию» субъекта, т.е. его укорененность в бытии, и найти доступ к его телеологии, движению в будущее. Р. противопоставляет свою концепцию классической трактовке субъекта как сознания, опираясь на учение Э. Гуссерля о '«жизненном ми- ре», онтологию М. Хайдеггера и особенно психоанализ т3. Фрейда. Последний он понимает как герменевтику, нацеленную на постижение «изначальных влечений» человеческого Я через осмысление их форм тсублимации в культуре. Пределом регрессивного анализа Р. полагает «изначальную волю» индивида к бытию, связанную с переживанием и осознанием возможности не-бытия. Прогрессивный анализ направлен на «профетию» человеческого духа, где источник смысла располагается перед субъектом. Здесь Р. опирается на идеи феноменологии духа (Г.В.Ф. Гегель), нацеленной на раскрытие телеологии человеческой субъективности, и феноменологию религии (М. Элиаде), свидетельствующую об устремленности человека к священному, которое задает эсхатологические перспективы человеческому существованию, а через него и истории в целом. Философии как герменевтике надлежит соединить эти расходящиеся в разных направлениях интерпретации и стать экзегезой всех смыслов, существующих в мире культуры.
Изначальным условием человеческого опыта Р. считает его языковой характер: культурное творчество всегда символично. Эту идею Р. заимствует у 3. Фрейда, полагавшего, что тлибидо обладает исключительной способностью к отсроченному символическому удовлетворению, при котором либидозная цель заменяется целью идеальной: либидо выводит человека из области биологии в сферу культурных значений. Языку, считает Р., изначально свойственна символическая функция, суть которой была раскрыта Э. Гуссерлем, предъявившим к языку двойное требование: требование логичности, идущее от telos, и требование допредикативного объяснения, идущего от arch . Особенность Символа, по Р., состоит в том, что он придает смысл при помощи другого смысла: изначальный, буквальный, смысл отсылает к смыслу иносказательному, экзистенциальному, духовному.
В 1970-е гг. Р. осмысливает проблематику символа, обращаясь к метафоре. Метафора, перемещающая анализ из сферы слова в сферу фразы, вплотную подводит Р. к проблеме инновации, на которую направлен его прогрессивный анализ: значение метафоры не заключено ни в одном из отдельно взятых слов, оно рождается в конфликте, в той напряженности, которая возникает в результате соединения слов во фразе. Метафора наглядно демонстрирует символическую функцию языка: буквальный смысл отступает перед метафорическим смыслом, и, как это ни парадоксально, соотнесенность слова с реальностью и творческо-эвристическая деятельность субъекта усиливаются; в метафорическом выражении, нарушающем семантическую правильность фразы, несовместимым с ее буквальным прочтением, осуществляется человеческая способность к творчеству.
В 1980-е гг. Р. признает трактовку герменевтики как интерпретации символов весьма узкой и переходит к анализу культурных текстов (литературных произведений, исторических повествований и т.п.). Он стремится понять истолкование как преимущественный способ включения индивида в целостный контекст культуры, как одну из существеннейших основ его деятельности в культуре. Задачу герменевтического постижения Р. теперь видит в том, чтобы обосновать роль человека как субъекта культурно-исторического творчества, в котором и благодаря которому осуществляется связь времен и которое зиждется на активной деятельности индивида. Позиция Р. складывается под воздействием, с одной стороны, учения Августина о времени как состояниях души, с другой - аристотелевской трактовки завязывания интриги в художественном произведении и миметической сущности искусства, где на первый план ставится деятельностная сторона искусства. Подводя итог своим антропологическим исканиям, Р. выделяет четыре существенные черты, определяющие человека как такового: способность говорить, вступать в общение с другими посредством языка; способность участвовать в ходе событий посредством действий и прокладывать свой путь в окружающем мире; умение повествовать о своей жизни и тем самым формировать собственную т идентичность; способность быть субъектом собственной деятельности, за которую он несет ответственность.
Разрабатывая феноменологическую герменевтику, Р. считал настоятельно необходимым сохранять плодотворный диалог между философским и научным подходами в объяснении человека и мира культуры. Он полагал, что философия прекратила бы свое существование, если бы порвала многовековую связь с науками. Р. говорил о диалектическом взаимодействии между пониманием и объяснением, имея в виду, что они являются не исключающими друг друга полюсами, а моментами сложного процесса, который, собственно, и носит название интерпретации.
В 1990-х гг. - нач. 21 в. Р. делает акцент на проблеме взаимодействия и взаимопонимания людей, их общении, совместном бытии; в центре внимания философа такие проблемы, как этика и политика, и особенно - вопрос об ответственности в политической деятельности. Сегодня политика, утверждал мыслитель, должна говорить на языке морали, в противном случае человечеству грозит смертельно опасный политический цинизм. Философия, по его убеждению, должна содействовать повышению уровня общественных дискуссий, помогать их участникам правильно употреблять слова и, прежде всего, такие фундаментальные понятия, как т«свобода», «равенство», ^справедливость», «демократия», быть образцом Толерантности, свободы слова, плюрализма мнений.
Соч.: Герменевтика. Этика. Политика. М. 1995; Герменевтика и психоанализ. Религия и вера. М. 1996; Рикер П. Время и рассказ. Т. 1-2. М.-СПб. 2000; Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике I. М., 2002; Ис- тория и истина. М., 2002; Память. История. Забвение. М. 2004; Справедливое. М., 2005 (совм. с М. Дюфреном); Karl Jaspers et la Philosophie de l'existence. P., 1947; Philosophie de la volonte. I. Le Volontaire et l'lnvolontaire. P., 1950; Philosophie de la volonte. II. Finitude et Culpabilite. i. l'Homme faillible. 2. La Symbolique du Mai. P., i960; De Interpretation. Essai sur Freud. P., 1965; Metaphore vive. P., 1975; Temps et Recit. T. 1-3. P., 1983-1985; Du texte a Taction. Essas d'hermeneutique II. P., 1986; A l'ecole de la phenomenologie. P., 1986; Reflexion faite. Autobiographie intellectuelle. P., 1995.