225
8-551
«Философия права» Гегеля представляет для философов-марксистов в современных условиях не только исторический интерес. Необходимость анализа и оценки этого труда объясняется целым рядом причин, и прежде всего той исключительной важной ролью, которую сыграла «Философия права» в идейной эволюции Маркса. Впервые выступивший на литературной арене в качестве левого гегельянца молодой Маркс, опираясь на ряд теоретических положений, развитых Гегелем в «Философии права» (понятие права, закона, преступления, наказания и др.), защищал радикальные демократические позиции в ряде статей, написанных в 1842 г. («Заметки о новейшей прусской цензурной инструкции», статьи в «Рейнской газете»). Но идейная эволюция Маркса от левого гегельянства к научному коммунизму протекала быстро. Уже в статьях, помещенных в «Рейнской газете» 1842 г., как отмечал В. И. Ленин, «намечается переход Маркса от идеализма к материализму и от революционного демократизма к коммунизму» (5, XXVI, 82). Это особенно следует отнести к известной статье о дебатах шестого рейнского ландтага по поводу закона о краже леса. В дальнейшем критический пересмотр гегелевской «Философии права» сыграл существенную роль в формулировке Мар-
ксом основных положений исторического материализма. Уже в рукописях Маркса 1843 г. (впервые опубликованных в СССР в 1927 г.) дается детальная критика гегелевского учения о государстве, содержащегося в «Философии права». В статье «Введение к критике гегелевской философии права» (опубликованной в 1844 г.) Маркс дает глубокую политическую оценку «Философии права» Гегеля, рассматривая ее критику как идейную подготовку пролетарской революции в Германии. Здесь он впервые указал на пролетариат как на единственный класс, который заинтересован в уничтожении всякой эксплуатации человека человеком и который должен выступить как могильщик буржуазного общества. Идейная эволюция Маркса от революционного демократизма к научному коммунизму не может быть понята без знания «Философии права» Гегеля. Знание идейной эволюции Маркса, а следовательно, и «Философии права» Гегеля необходимо для борьбы с враждебной идеологией, ибо современная антикоммунистическая пропаганда стремится противопоставить зрелому Марксу и использовать в борьбе с марксистско-ленинской теорией литературное наследие молодого Маркса. Известно, что отдельные положения Гегеля о государстве, содержащиеся в «Философии права», были использованы итальянским и немецким фашизмом для теоретического обоснования своей реакционной внутренней и внешней политики. Неогегельянство XX столетия, до второй мировой войны, в лице некоторых его представителей носило явно выраженный профашистский характер. Разгром фашизма во второй мировой войне не означал смерти неогегельянства как определенного течения буржуазной общественно-политической мысли эпохи империализма. Более того, неогегельянство развилось в странах, где ранее у него почти не было сторонников. В этом отношении следует отметить Францию, где впервые после второй мировой войны неогегельянство получило заметное распространение, здесь впервые появляются переводы сочинений Гегеля, в частности «Философии права» (с предисловием недавно умершего проф. Сорбонны Ж. Ипполита) (221). Появляются новые работы, посвященные социально-политической доктрине Гегеля. Среди неогегельянцев происходит определенное политическое размежевание. Наряду с теми, кто использует наиболее реакционные элементы гегелевской «Фи-
лософии права» — трактовку государства как шествия бога на земле в работах католических философов (например, бельгиец Грегуар),— появляются и более либеральные истолкователи гегелевской концепции государства (Валь, Ипполит и др.). В политической доктрине Гегеля они ищут ответы на проблемы современного развития буржуазного государства. Гегелевское учение о субстанциальном значении государства, трактовка гегелевского этатизма с его подчинением личности государству как якобы разумного сочетания интересов индивидуальной свободы личности и государства используются фактически для оправдания возросших авторитарных тенденций в развитии современного империалистического государства, для оправдания политики монополистического капитала, направленной на принесение в жертву его интересам демократических прав и жизненных интересов широких масс трудящихся (261, 207, 231, 203). Без знания «Философии права» Гегеля нельзя успешно вести борьбу с неогегельянским течением в современной буржуазной
государственно-правовой идеологии.
* ?
•
Вопрос о политическом смысле «Философии права» Гегеля является основным в марксистской оценке этого произведения.
Продолжительное время в нашей философской литературе имела хождение характеристика классической немецкой философии как аристократической реакции на французскую буржуазную революцию и французский материализм. Эта оценка не отвечала в действительности объективному политическому смыслу ни критической философии Канта и Фихте, ни гегелевской философии. Аристократическая реакция на французскую революцию и французский материализм политически могла означать лишь одно — феодальную реакцию на политические идеи и завоевания французской революции. Как известно, Маркс назвал философию Канта «немецкой теорией французской революции», т. е. выражением идейно-политических взглядов экономически слабой и политически трусливой немецкой буржуазии. «Философия права» Гегеля, как в этом нетрудно убедиться, по своему объектив-
но-политическому смыслу сводилась к защите как разумных тех правовых и экономических условий, которые представлялись необходимыми для развития капиталистических отношений в Германии при сохранении социально- политических основ прусской монархии. Рассмотрение основных разделов «Философии права» — «Абстрактного права», «Морали», «Гражданского общества» — показывает, что Гегель разрабатывает в них целую программу буржуазно-правовых положений в качестве необходимых этапов в развитии идеи права.
В «Абстрактном праве» Гегель выступает в защиту частной собственности как полной и неограниченной собственности лица над вещью. Он против рабства и крепостничества. «В природе вещей, — провозглашает Гегель, — заключается абсолютное право раба добывать себе свободу» (54, VII, 91). Философ выступает против феодального права на землю, считая, что собственником земли должен быть тот, кто ее обрабатывает. Гегель защищает свободу договоров как опосредствование права собственности, как ее реальное выражение. Принцип свободы договоров он объявляет «необходимостью разума». Юридические институты буржуазного общества он рассматривает как абсолютную необходимость разума. В области уголовного права, защищая назначение преступнику наказания исходя из ценности нарушенного преступлением блага, Гегель выступает за равенство всех перед законом. Признавая за преступником право на наказание, он, выражаясь словами Маркса, «вместо того чтобы усматривать в преступнике только простой объект, раба юстиции, поднимает его до ранга свободного, самоопределяющегося существа» (/, VIII, 531). В уголовно-правовой теории Гегеля нашли отражение прогрессивные для своего времени черты буржуазно-правовой идеологии.
Ряд буржуазно-правовых положений развивает философ и в отделе «Мораль» своей «Философии права». Диалектика внутреннего и внешнего при рассмотрении проступка служит здесь обоснованием того, что человека можно судить и наказывать лишь за совершенное преступное деяние, а не за его мысли, настроения, намерения и склонности. Гегель отрицает возможность наказывать лицо без вины, за одно лишь причинение вреда. Для уголовной ответственности он требует умышленного совершения преступного деяния. Он выступает против объек-
тивного вменения и ответственности лишь за подозрительность, широко известных феодальному праву.
В разделе «Гражданское общество» философ защищает свободу частной инициативы, свободу промыслов, распоряжения частной собственностью. К гражданскому обществу Гегель отнес и рассмотрение отправления правосудия, необходимого, по его мнению, для утверждения действительности частной собственности. При этом он защищает ряд типично буржуазных правовых требований: кодификацию гражданского и уголовного законодательства, публичность судебного процесса, введение суда присяжных, отказ от системы формальных доказательств, принцип свободной оценки доказательств по внутреннему убеждению судьи и т. д. Гегель отстаивал принцип формального равенства всех людей. «Человек обладает таким образом значением, потому что он человек, а не потому, что он иудей, католик, протестант, немец, итальянец и т. д. и т. д.» (54, VII, 229).
Ознакомление с учением Гегеля об абстрактном праве, морали, гражданском обществе со всей очевидностью показывает, что Гегель здесь выступал не как идеолог феодальной реакции, а как буржуазный идеолог, защищавший целую систему буржуазных экономических и правовых положений, несомненно имевших прогрессивное значение в условиях тогдашней прусской монархии.
Консервативные и реакционные политические положения гегелевской философии права содержатся главным образом в учении о государстве. Здесь философ обосновывает необходимость не только сохранения дворянства, но даже учреждения майоратной наследственной собственности на помещичье владение в явном противоречии со своим тезисом о том, что земля должна принадлежать тому, кто ее обрабатывает, и всем учением о собственности, развитом в «Абстрактном праве» и разделе, трактующем о гражданском обществе. Он обосновывает преимущественное значение государства по сравнению с интересами отдельной личности. Государство для него имеет самостоятельное субстанциальное значение; философ обожествляет государство, рассматривая его как «шествие бога в мире», выступает против демократических идей народовластия. В рамках гегелевского государства должно было якобы происходить примирение всех обще-
ственных противоречий. Воспроизводя основное противоречие всей своей философии (противоречие между диалектическим методом и метафизической системой), Гегель рассматривает в качестве заключительного этапа развития нравственной идеи сословную конституционную монархию, в которой нравственная идея, по его мысли, получает форму, адекватную своему разумному содержанию. Следует иметь в виду, что требование конституции онной монархии само по себе было типично буржуазным. Более чем через 30 лет после появления «Философии права» Энгельс писал, что немецкая философия «встала на сторону буржуазии, когда Гегель в своей «Философии права» объявил конституционную монархию высшей и совершеннейшей формой правления. Иными словами, он возвестил о близком пришествии отечественной буржуазии к власти» (/, VIII, 16). Правда, гегелевская концепция конституционной монархии допускала лишь скромное участие буржуазии в законодательной власти, в ней сохранялась политическая гегемония дворянства. Наследственный собственник майората являлся и политическим представителем земледельческого сословия в палате депутатов. Полнота власти сохранялась в руках старого бюрократического аппарата феодальной монархии. В письме, направленном прусскому канцлеру Гарденбер- гу-вместе с экземпляром «Философии права», философ выразил свое убежденйе, что познанный им разум государства является одновременно и душой прусского государства. Однако это письмо не может служить доказательством того, что Гегель был выразителем феодальной реакции. Гарденберг по своему политическому мировоззрению не был сторонником феодальной реакции, он стремился осуществить буржуазные реформы в рамках прусской монархии. Своим письмом Гегель, очевидно, хотел лишь подчеркнуть, что содержание его книги соответствует идеям и политической программе канцлера. У феодальной реакции, средоточием которой являлся королевский двор, Гегель и его философия вызывали подозрения. Новые данные, которыми мы теперь располагаем, свидетельствуют о том, что жизнь Гегеля в Берлине фактически протекала под пристальным надзором полиции, письма его подлежали перлюстрации, ряд его ближайших учеников подвергался политическому преследованию, сам философ неоднократно активно выступал в защиту жертв
политической реакции, используя свои связи и свое общественное положение. После его смерти для борьбы с «вредным» влиянием гегелевской философии на молодежь в Берлин на кафедру философии университета был специально приглашен Шеллинг22.
«Философия права» Гегеля в политическом отношении совмещала в себе противоречивые взгляды, что явилось отражением классовых позиций ее автора — идеолога немецкой буржуазии, искавшего компромисса с монархией в целях создания необходимых условий дальнейшего развития буржуазных отношений. Объективно исторически «Философия права» Гегеля отстаивала тот путь развития капиталистических отношений, который Ленин назвал прусским путем. Политическая позиция Гегеля была выражением и бессилия немецкой буржуазии, и вместе с тем ее страха перед собственным народом.
«Философия права» Гегеля выражала размышления над практикой формирования буржуазных порядков в других странах. «Немцы размышляли в политике о том, что другие народы делали» (У, I, 421), — писал К. Маркс. Результатом этих размышлений было признание разумности приспособления буржуазных порядков к основам существующей монархии. В. И. Ленин, как известно, считал, что капитализм может развиваться при различных политических режимах, в конце концов подчиняя их себе. Гегелевская конституционная сословная монархия при осуществлении ее в действительности была бы, разумеется, не завершением исторического развития государства, а лишь определенным шагом вперед по пути превращения монархии феодальной в монархию буржуазную. Несмотря на эти достаточно умеренные и консервативные конечные выводы, нельзя забывать и того, что Гегель в своей «Философии права» изобразил все основные экономические и правовые черты буржуазного общества в их взаимной связи. Поэтому Маркс мог написать: «Немецкая философия права и государства — единственная немецкая история, стоящая al pari официальной современной действительности» (см. У, I, 420). Маркс рассматривал «Философию права» Гегеля как абстрактное выражение буржуазных отношений. Именно поэтому и критику
гегелевской философии права Маркс в своей известной статье «К критике гегелевской философии права. Введение» рассматривал как критику экономических и правовых основ буржуазного общества, а тем самым и как составную часть идейной подготовки пролетарской революции в Германии (см. 1, I, 425—429). Изображать Гегеля как идеолога аристократической реакции было явно ошибочным. Но не менее ошибочно и приукрашивать политическую доктрину Гегеля, изображая его учение о государстве как якобы проникнутое «буржуазным либерализмом», как сочетание индивидуальных свобод с интересами коллектива (95, 75; 203, 187—188). Гегель был сыном своего времени. В «Философии права» он писал: «Что же касается отдельных людей, то уж, конечно, каждый и без того сын своего времени, таким образом, и философия есть точно так же современная ей эпоха, постигнутая в мышлении. Столь же глупо думать, что какая-либо философия может выйти за пределы современного ей мира, сколь глупо думать, что отдельный индивидуум может перепрыгнуть через свою эпоху, перепрыгнуть через Родос» (54, VII, 16). В «Философии права» он пытался теоретически отобразить политическую позицию немецкой буржуазии своего времени. Но величие Гегеля заключается не в его теории политической организации общества, а в том вкладе, которой он внес в развитие диалектического мышления. «Мистификация, которую претерпела диалектика в руках Гегеля, отнюдь не помешала тому, что именно Гегель первый дал всеобъемлющее и сознательное изображение ее всеобщих форм движения» (/, XXIII, 22). Это приводит нас к необходимости оценить роль гегелевской диалектики в разработке им «Философии права».
* *
«Философия права» Гегеля по своему содержанию выходит далеко за рамки рассмотрения лишь правовых вопросов в их современном понимании. Еще Ф. Энгельс отмечал, что «Философия права» включает в себя всю область права, морали, экономики и политики (см. 1, XXI, 295). «Философия права» была учением об обществе, своеобразной социологией Гегеля, разработанной с позиций его идеалистической диалектики. Для того чтобы оце-
нить роль этой диалектики в разработке философии права, нужно прежде всего напомнить гегелевское понимание взаимоотношения «Логики» и остальных наук о природе и обществе. «Остальные науки (кроме логики.— А. Я.), —писал Гегель, — интересуются лишь тем, чтобы познать логические формы в образах природы и духа...» (54, I, 56). Поэтому в системе гегелевской философии каждая отдельная область знания, а в том числе и философия права, есть не что иное, как «прикладная логика». О значении логики для всей «Философии права» Гегель специально писал в предисловии к своему сочинению: «.. .читателю... бросится в глаза, что как все произведение в целом, так и разработка его частей имеют своим основанием дух логики» (54, VII, 6).
Эта черта «Философии права» явилась для молодого Маркса предметом решительной методологической критики: «Философское значение имеет здесь не логика самого дела, а дело самой логики. Не логика служит для обоснования государства, а государство — для обоснования логики» (1, I, 236). Хотя эта методологическая оценка была дана Марксом непосредственно при рассмотрении гегелевского учения о государстве, тем не менее она полностью должна быть отнесена и ко всей философии права в целом. Идеалистическая диалектика служит у Гегеля не столько для раскрытия объективного развития предмета, сколько для подтверждения уже заранее известного из «Науки логики» развития логических категорий. Это вытекало из основ самого объективного идеализма Гегеля. Для него природные и общественные явления были не чем иным, как инобытием понятия. Но при всем логическом схематизме гегелевской «Философии права» в целом нельзя не отметить и следующей важной особенности: Гегель, как это отмечал В. И. Ленин, в диалектике понятий угадал диалектику вещей — «именно угадал, не больше» (З, XXIX, 179). В мистифицированной форме гегелевской идеалистической диалектики тем самым были своеобразно отражены общие объективные законы развития реального мира — природы и общества. Благодаря этому автор «Философии права» нередко дает под идеалистической оболочкой действительную характеристику предмета, а в ряде случаев в его труде содержатся и прямые зачатки исторического материализма. Еще при оценке гегелевской «Феномено-
логии духа» Маркс отмечал, что Гегель в спекулятивной характеристике вещи иногда все же «дает действительное изложение, захватывающее самый предмет» (/, II, 66). Это относится и к «Философии права».
Наиболее содержательной частью данной работы является учение о гражданском обществе, в котором рассматривается система потребностей, проблема разделения труда, имущественное положение отдельных сословий в буржуазном обществе, задачи политической экономии. Наряду с экономикой буржуазного общества здесь рассматриваются вопросы отправления правосудия, полиции и корпорации. В чем же выразил здесь философ характеристику реальных отношений буржуазного общества?,
Прежде всего следует отметить как гениальную догадку Гегеля-диалектика установление им основных тенденций развития буржуазного общества. Философ угадал внутреннее противоречие экономики буржуазного общества, проявляющееся в процессе его поступательного развития. Он понимал, что накопление в буржуазном обществе богатства, созданного руками трудящихся, ведет к «зависимости и бедственности положения прикрепленного к этому труду класса, с чем также связана неспособность чувствовать и наслаждаться дальше свободами и, в особенности, духовными преимуществами гражданского общества» (54, VII, 254). Гегель видел присущую буржуазному обществу тенденцию концентрации богатства в руках немногих, а также роста безработицы и бедности и грозящую отсюда для буржуазного общества опасность революционных возмущений «черни». «.. .При чрезмерном богатстве, — писал он, — гражданское общество не достаточно богато, т. е. не обладает достаточным собственным достоянием, чтобы бороться с чрезмерностью бедности и возникновением черни» (там же, 255). Но философ не видел выхода из этого противоречия гражданского общества. Предоставление работы безработным должно было бы привести к увеличению обилия продуктов, а «между тем, как слишком большое обилье этих продуктов и отсутствие потребителей, самостоятельно производящих соответственно потреблению, именно и составляет то зло, против которого борются и двояким образом его лишь увеличивают» (там же). Это внутреннее противоречие гражданского общества заставляет Гегеля
взывать о помощи к полиции в целях охраны порядка, чем философ невольно разоблачает эксплуататорскую сущность полицейского аппарата обожествленного им государства.
Следует отметить, что и общая характеристика гражданского общества как поля борьбы индивидуальных частных интересов, данная Гегелем, соответствует действительности. По поводу этого положения, сформулированного Гегелем в § 289 его «Философии права», Маркс писал в своей критике государственно-правовой теории Гегеля: «Здесь замечательно: 1) определение гражданского общества как bellum omnium contra omnes»
(Л I, 266).
Таким образом, диалектическое мышление и историческое чутье Гегеля приводят его к пониманию гражданского, т. е. буржуазного, общества как общества антагонистического, характеризуемого наличием классовых противоречий. Признание Гегелем антагонистических противоречий в гражданском обществе невольно влекло за собой, несмотря на идеализм и даже мистику, которыми проникнуто в «Философии права» учение о государстве, - и признание того, что само развитие государства (это «шествие бога в мире») все же подчинено развитию противоречия между богатством и бедностью. В учении о гражданском обществе в § 185 «Философии права» философ сформулировал свой взгляд на гражданское общество как на переплетение необычайной роскоши и нищеты и общего тому и другому физического и нравственного вырождения. Вместе с тем в прибавлении к этому параграфу можно прочесть: «Лишение и нужда являются безмерными, и запутанность этого положения может быть приведена в гармонию лишь путем подавления его государством» (222, 535). С указанным положением гегелевской «Философии права» перекликаются и соответствующие страницы его «Философии истории». Говоря о развитии государства в Северной Америке, он отмечает здесь, что «настоящее государство и настоящее правительство возникают лишь тогда, когда уже существует различие сословий, когда богатство и бедность становятся очень велики и когда возникают такие отношения, при которых огромная масса уже не может удовлетворять свои потребности так, как она привыкла» (54, VIII, 82). „ Эти положения представляют собой своего рода зачатки
исторического материализма, наличие которых у Гегеля специально отмечал В. И. Ленин в своих конспектах при чтении «Науки логики». Для иллюстрации этого достаточно сопоставить с приведенными гегелевскими положениями высказывания Энгельса о том, что «государство есть продукт общества на известной ступени развития; государство есть признание, что это общество запуталось в неразрешимое противоречие с самим собой, раскололось на непримиримые противоположности, избавиться от которых оно бессильно» (У, XXI, 170). Необходимо подчеркнуть, что само противопоставление гражданского общества и государства в гегелевском учении отражало не только определенные реальные взаимоотношения между базисом и надстройкой, но и специфическое, свойственное тому времени соотношение между экономикой буржуазного общества и буржуазным государством. Противопоставление гражданского общества и государства исторически возникает в связи с освобождением развивающегося в недрах феодального общества капиталистического хозяйства от пут средневековья, от опеки феодального государства. Критикуя философию государственного права Гегеля, Маркс писал: «.. .Гегель исходит из раздельности «гражданского общества» и «политического государства»у как двух прочных противоположностей, двух действительно различных сфер. Эта раздельность действительно существует, конечно, в современном государстве. Тождество гражданских и политических сословий было выражением тождества гражданского и политического общества. Это тождество исчезло. Гегель исходит из того, что оно исчезло» (У, I, 301). Однако, правильно поставив вопрос о необходимости различать гражданское общество и государство, философ вместе с тем оказался не в состоянии правильно разрешить вопрос об их взаимоотношении. В его учении о гражданском обществе встречаются указания о том, что семья и гражданское общество (сословия) являются базисом государства, но это не должно вводить нас в заблуждение. Хотя государство как полная реализация нравственной идеи, казалось бы, является завершением развития семьи и гражданского общества, философ тем не менее трактует государство как «подлинное основание» и семьи, и гражданского общества. «Государство есть вообще скорее первое, лишь в пределах которого семья развивается в
гражданское общество» (54, VII, 262). Иначе и не могло быть у мыслителя, для которого государство как действительность нравственной идеи является подлинным богом исторического развития. С позиций материалистической диалектики Маркс открыл в гражданском обществе как общественном базисе ключ для понимания развития всей общественной надстройки.
Тем не менее зачатки исторического материализма, учения об определяющей роли общественного бытия по отношению к общественному сознанию, можно усмотреть в гегелевских рассуждениях об общественном сознании отдельных сословий гражданского общества. Нетрудно убедиться, что философу не было чуждо понимание зависимости общественного сознания от общественного бытия. Так, исходя именно из общественного бытия земледельческого сословия, он характеризует умонастроение этого сословия, его идеологию. Благодаря характеру земледельческого производства это сословие гражданского общества, по мнению Гегеля, сохраняет патриархальный образ жизни и нравственное мировоззрение, покоящееся на семейных отношениях и доверии. «Человек здесь принимает даваемое и получаемое, непосредственным чувством благодарит за него бога и живет в благочестивом уповании, что эта благость не перестанет и впредь проявляться» (54, VII, 226). Общественное сознание промышленного сословия Гегель также пытается объяснить через его социальное бытие, исходя из того, что все предметы, которые производят и потребляют представители этого сословия, создаются главным образом их же собственной деятельностью. «Индивидуум в промышленном сословии, — писал Гегель, — должен надеяться на себя, и это чувство собственного достоинства теснейшим образом связано с требованием правопорядка. Чувство свободы и порядка возникло поэтому главным образом в городах. Первому сословию, напротив, приходится мало самому думать; добываемое им есть дар чужого, природы: это чувство зависимости у него на первом плане, и с этим чувством у него легко связывается готовность терпеть от людей все, что бы ни случилось; первое сословие поэтому больше склонно к подчинению, а второе — к свободе» (54, VII, 226—227).
В учение о гражданском обществе философ включил, как известно, и рассмотрение вопроса об отправлении
правосудия. За это Гегеля нередко упрекали, считая, что эти вопросы должны быть рассмотрены в учении о государстве. Однако, включая рассмотрение правосудия в учение о гражданском обществе, философ преследовал определенные цели. Гражданское общество покоится на частной собственности. Но в отличие от сферы абстрактного права здесь право частной собственности выступает уже в качестве «в себе и для себя» сущего, т. е. обнаруживающего свою действительную силу права. А действительная сила права может быть обнаружена в гражданском обществе лишь путем ее судебной защиты. Таким образом, Гегель и здесь объективно содействовал вскрытию реальной сути вещей, действительного смысла и основной задачи осуществления правосудия в буржуазном обществе — охраны института частной собственности— этой основы буржуазного общества, классового господства буржуазии. Наказание, применяемое судом, служит орудием утверждения неприкосновенности частной собственности. Применение наказания за посягательство на частную собственность демонстрирует ее незыблемость, ее «действительность».
Немногие из буржуазных юристов выразили столь явно значение института частной собственности как основного объекта преступлений в буржуазном обществе и значение наказания как орудия утверждения незыблемости этого института. В своих дополнениях к «Философии права» Гегель писал: «Уголовное право не есть нечто внешнее для собственности» (225, 32). Определяющее значение института частной собственности для всего буржуазного законодательства философ отчетливо представлял и в более ранний период, до создания «Философии права». В одном из сохранившихся отрывков из рукописей, относящихся еще к франкфуртскому периоду его жизни, можно прочесть: «В государствах нового времени охрана собственности является той осью, вокруг которой вращается все законодательство; с этим связано и большинство прав граждан» (цит. по: 256, 525). В понимании отправления правосудия и роли буржуазного уголовного права Гегель, несмотря на идеалистический характер своих построений, отобразил в известной мере действительные черты предмета. Поэтому в самой постановке вопроса о смысле правосудия в гражданском обществе с полным основанием можно усматривать заро-
дыш исторического материализма. Философ рассматривал все вопросы права в их диалектической связи, а историческое чутье и чувство реальной действительности позволяли ему, хотя и в мистифицированной форме, отразить суть дела.
Следует указать, что вслед за своим философским предшественником, Фихте, Гегель рассматривает право (абстрактное право) как своеобразное общественное отношение между двумя абстрактными личностями, т. е. как правоотношение. Его понятие абстрактного права было абстрактным понятием основного типа правоотношений, свойственных буржуазному обществу, как волевого отношения между двумя товаровладельцами, признающими друг в друге частных собственников. Закон для Гегеля представляет собой лишь четкое и определенное выражение права в себе как всеобщей воли, которая в гражданском обществе выражается в правоотношениях между людьми как частными собственниками, имеющими действенную силу благодаря возможности прибегнуть к правосудию. Эти гегелевские положения, своеобразно отображающие реальную действительность буржуазного общества, получили материалистическое истолкование в «Немецкой идеологии» Маркса и Энгельса, где было показано, что закон в буржуазном обществе является лишь «цивилизованной» политической формой выражения правоотношений, а «всеобщая воля», воплощенная в нем, лишь выражением классовой воли буржуазии (см. /, III, 336—338); (152,97—98).
Отображение действительной сути предмета следует отметить и в гегелевском истолковании уголовной ответственности. В отличие от Канта он рассматривает эту проблему не только в субъективной, но прежде всего в объективной плоскости как определенное объективно существующее общественное отношёние, как противоречие между волей преступника и всеобщей волей, разрешением которого является применение наказания. В мистифицированной форме здесь выражена правильная мысль о том, что уголовная ответственность не есть только индивидуально-психологическая проблема, но одновременно и проблема социальная, находящая свое правовое выражение в особом правоотношении между государственной властью и личностью преступника. Весьма реалистически трактуется Гегелем и ряд других вопросов оргаии-
зации и отправления правосудия в буржуазном обществе. Философ и здесь вскрывает саму суть, несмотря на то что отправление правосудия рассматривается им лишь как момент в развитии нравственной идеи.
Отметим прежде всего вопрос о взаимоотношении гражданского общества и юридических законов, регулирующих его общественные отношения. Законы он рассматривает как нечто производное от гражданского общества, вторичное по отношению к нему. «Законы могут образоваться лишь после того, как люди создали для себя многообразные потребности и приобретение этих потребностей переплелось с удовлетворением» (54, VII, 230). Материалистическое содержание приведенного положения Гегеля специально отметил Маркс в «Немецкой идеологии»: «Гегель объясняет, следовательно, существование права из эмпирических потребностей индивидов, спасая понятие только путем голословного утверждения. Мы видим, насколько бесконечно более материалистически поступает Гегель, чем наше «Я во плоти» — святой Санчо» (/, III, 311).
Реалистически подходит философ и к оценке социального смысла деятельности суда в буржуазном обществе. Защищая ряд буржуазно-правовых положений в организации судебной репрессии, он не поддерживал обычного тезиса буржуазных идеологов о независимости суда от государственной власти. Реалистически подходя к оценке деятельности суда, он понимал, что суд есть орган власти. Применение законов и распоряжений есть, по терминологии Гегеля, подведение под всеобщее единичного и особенного. «Это дело подведения вообще выполняется правительственной властью, в которую входят также и судебная и полицейская власти, имеющие более непосредственное отношение к особенному в гражданском обществе и выдвигающие в этих особенных целях всеобщие интересы» (54, VII, 314). Но реалистически оценивая суд, Гегель, разумеется, не понимал, что сущность государственной власти заключается в осуществлении классового насилия.
Следует отметить позицию Гегеля и в отношении суда присяжных. Философ открыто защищает суд присяжных не по соображениям его технической целесообразности, как это нередко делалось в буржуазной правовой литературе, а по соображениям политического характера —
необходимости таким путем охранять свободу каждого гражданина. «Право самосознания, момент субъективной свободы, может рассматриваться как субстанциальная точка зрения в вопросе о необходимости публичного судопроизводства и так называемых судов присяжных» (54, VII, 246). Политическая постановка вопроса Гегелем выгодно отличалась от распространенной среди буржуазных юристов аполитичной аргументации в защиту этого демократического института, этого «суда улицы», как презрительно именовали суд присяжных реакционеры из лагеря защитников феодально-абсолютистских порядков. В. И. Ленин в статье «Бей, но не до смерти» писал о суде присяжных: «Либеральные сторонники суда присяжных, полемизируя в легальной печати против реакционеров, нередко отрицают категорически политическое значение суда присяжных, усиливаясь доказать, что они вовсе не по политическим соображениям стоят за участие в суде общественных элементов. Отчасти это может зависеть, несомненно, от того политического недомыслия, которым часто страдают именно юристы, несмотря на их специальные занятия «государственными» науками. Но главным образом объясняется это необходимостью говорить эзоповским языком, невозможностью открытого заявления своих симпатий к конституции» (3, IV, 408). В обосновании необходимости суда присяжных Гегель не проявлял политического недомыслия.
Заслуживает внимания и гегелевское решение вопроса о природе истины, устанавливаемой в процессе судебного разбирательства. В судебном процессе речь идет лишь о доказывании эмпирической истинности события, установлении наличия определенного факта. Для этого, как считает Гегель, не требуется специальных юридических познаний. Познание эмпирической истины доступно каждому образованному человеку. Суд не занимается установлением «истин разума», т. е. разумного содержания предмета. Гегель правильно считал, что суд ставит своей задачей фиксацию объективно существующего факта, познание которого может быть верным или неверным. Его позиция в вопросе о характере истины в уголовном процессе по существу является материалистической. Она на голову выше распространенного в буржуазной юридической литературе субъективистского понимания истины как лишь максимальной вероятности совершения обви-
няемым преступления. Последняя позиция, как известно, в свое время настойчиво пропагандировалась Вышинским и в нашей юридической литературе; она причинила тяжелый ущерб социалистическому правосудию.
Рассмотренные положения гегелевской «Философии права» свидетельствуют о том, что философ нередко схватывал саму суть в характеристике экономических, правовых и политических явлений буржуазного общества, но она неизменно была облачена в идеалистические одеяния. Все это позволяет сделать вывод, что характеристика философии Гегеля как одного из источников марксизма должна быть отнесена не только к методу Гегеля, но и к ряду конкретных положений отдельных разделов его философской системы и отдельных его работ, в частности к его «Философии права».
Через всю «Философию права» красной нитью проходит диалектическая по своему существу идея о взаимной связи и взаимодействии отдельных общественных явлений. Эта связь выражается в том, что абстрактное право, мораль, семья, гражданское общество и государство являются определенными этапами развития в объективном мире идеи права как наличного бытия свободы воли. Разумеется, в силу объективно-идеалистического характера своего мировоззрения философ понимает и изображает эту связь извращенно.^ Идея взаимосвязи общественных явлений находит у Гегеля свое выражение и в том, что он понимает общество не как простую механическую совокупность людей, а как определенный организм, как некое единое целое, как определенную систему взаимосвязанных между собой частей.
Этот системный подход к общественным явлениям характерен для всей «Философии права». В силу этого указанная работа Гегеля ценна для нас и как первая попытка диалектического подхода к рассмотрению общественных явлений буржуазного общества, хотя и осуществленного на идеалистической основе. Рассмотрение общества как системы взаимосвязанных и взаимообусловленных явлений на материалистической основе с пониманием определяющей роли экономического базиса, с научным пониманием характера и движущих сил общественного развития было дано в работах основоположников научного социализму. «Введение» к «К критике политической экономии» свидетельствует, что Маркс намечал гранди-
озную программу исследования буржуазного общества как системы взаимосвязанных экономических, правовых и идеологических явлений: «Производство. Средства производства и производственные отношения. Производственные отношения и отношения общения. Формы государства и формы сознания в их связи с производственными отношениями и отношениями общения. Правовые отношения. Семейные отношения» (У, XII, 735). «Капитал» был частью этой обширной программы, намеченной Марксом. На идеалистической основе такую программу пытался осуществить Гегель в своей «Философии права».
Все, что в этом труде философа было направлено на защиту и охрану личных прав граждан, все, что было продиктовано уважением к достоинству человеческой личности и стремлением к укреплению законности, сохраняет свое прогрессивное политическое значение и сейчас, в эпоху империализма, когда буржуазия ведет наступление на демократические права и завоевания трудящихся, когда идет процесс ограничения и ломки буржуазией своей собственной законности. Очень многие положения «Философии права» ныне уже принадлежат истории. Однако нельзя забывать и об использовании реакционных положений гегелевского учения о государстве для оправдания политики современного империалистического государства, в целях антикоммунистической пропаганды. Это требует нашей неустанной бдительности.
Диалектический подход к рассмотрению общественных явлений, проведенный Гегелем в его «Философии права» (и в «Философии истории»), освобожденный от его мистифицированной формы и развитый на материалистической основе, приобрел новую жизнь в марксизме. Рациональное зерно гегелевской диалектики живет и развивается в материалистической диалектике Маркса — Энгельса — Ленина, в работах ученых-марксистов.