3. «Альтернативная культура» — плод кризиса буржуазного общества
Пропаганда культа потребления и наслаждения в 60-х годах была на Западе основным инструментом манипулирования сознанием личности. В то время апологеты буржуазии, распространяя повсеместно иллюзорные представления об обществе «равных возможностей», о «гармонии классовых интересов», ориентировали подрастающее поколение па благосостояние. Они обрисовывали в мажорных тонах перспективы социального развития личности независимо от ее классовой принадлежности. Приверженцы теории «трансформации» капитализма в «общество массового потребления» (У. Ростоу, Ф. Фура- стье, Д. Белл, Э. Фромм, Г. Каи, Дж. Гэлбрейт, Р. Арон и др.) утверждали, будто в «обществе потребления» нет классов, а есть «равноправные потребители», что якобы это общество делится лишь на потребителей различных рангов, групп и производителей, что целью «нового общества» является уже не извлечение прибыли, а удовлетворение спроса потребителя, и притом «с учетом интересов широкого потребителя» 42. Нет необходимости говорить, что теоретики «общества потребления» видели в человеке прежде всего потребителя, единственное желание которого, по словам Э. Фромма, «растрачивать все больше п как можно лучших вещей». Великим идолом того времени считали «комфорт». В Западной Германии, например, молодой человек, поддавшись буржуазной пропаганде, планировал свою жизнь так: в 20 лет иметь собственную машину, в 24 года — собственную квартиру, в 25 лет — жену, в 28 — ребенка и к 37 годам «добиться всего» Ч Спустя некоторое время оказалось, что эти планы для подавляющей части молодежи, как и для большинства населения капиталистических государств, нереальны, а чем дальше, тем больше. Мечте о благополучии не суждено было сбыться. С усилением кризиса экономики, социальной политики капиталистических стран концепция «общества благоденствия» лопнула как мыльный пузырь. Да и вообще в антураже жесткой экономической ноли- тики было бы неуместно развивать потребительские аппетиты молодых людей. Разрыв между удовлетворением потребностей буржуазии и трудящейся массы сильно возрос, резко упал уровень жизни последней. И теперь, в трудные для буржуазной системы времена, ее идеологи поняли, что лучше будет отключить «потребительский механизм». В этой связи Ю. В. Согомонов замечает: «Если сворачивается деловая активность, а «стратегия выживания» требует жесткой экономии энергетических и сырьевых ресурсов, если инфляционный процесс оказывается бесконтрольным и резко падает жизненный уровень широких слоев трудящихся, то и потребительский идеал оказывается раздражающим сверх всякой меры фактором. В такой ситуации пребывавший в резервном эшелоне идеал «умеренного» аскетизма выдвигается на передний план. Его установки, символика и язык все громче заявляют о себе в модных требованиях замедления темпов экономического роста, требовании «нулевого роста» производства и потребления, приучения «общества» к мысли о потребительской сдержанности» 44. Даже представители буржуазии сегодня высмеивают культ потребления, «государство всеобщего благоденствия», ряд других концепций, оказавшихся несостоятельными. Западногерманский журнал «Штерн» на вопрос: «Какая разница между экономическим чудом и экономическим кризисом?» — в шутливой форме отвечает: «Икра, мерседес и подруга уступают место ливерной колбасе, велосипеду и маме...» Шутка шуткой, а провал «экономического чуда» признают даже те, кто его так ретиво пропагандировал. Вслед за «обществом потребления» поблекла и теория «субкультуры», имевшая широкое хождение среди молодежи капиталистических стран, поскольку она базировалась на концепции «общества потребления» 5 Сегодня, когда западные исследователи пускаются в пространные рассуждения вокруг специфических стиля жизни или культуры молодых людей, они все чаще оперируют понятием «альтернативная культура» или его синонимами — «промежуточная культура», «вторая культура». Что же такое «альтернативная культура» и чем она отличается от «субкультуры»? ^Понятие «альтернативная культура» вошло в лексикон в связи с альтернативными движениями. Им пользуются многие «альтернативные», как, впрочем, и «неальтернативные», идеологи, хотя никто из них не дает точного определения этого понятия. Западногерманский исследователь У. Майер,-задавшись целью выявить структуру последнего, включает в него практически все, что связано с термином «альтернативный»: альтернативные движения, «альтернативные сцены», «альтернативные проекты» и т. д. И сам термин определяется им довольно пространно: стремление личности к выходу из современного «индустриального общества» с целью жить автономно, «вне системы», возобновить утраченные традиции иррационалистического и мистического свойства; создание жилищных общин, небольших трудовых коллективов, в которые вступают как «сознательно вышедшие» из общества (bewupten Aussteiger), разочаровавшиеся в своей профессии, так и «вынужденные выходцы» (unfreiwillige Aussteiger), т. е. безработная молодежь, выпускники учебных заведений, которые не могут найти соответствующего своей специальности занятия45. В характеристике этого понятия У Майер выделяет еще одно положение: принципиальное неучастие приверженцев «новой культуры» в институциональных отношениях, связях. Согласно данным социологических исследований, проведенных в ФРГ, влиянию «альтернативной культуры» особенно сильно подвержено студенчество. Результаты исследования, предпринятого У. Майером, показывают, что около 86% студентов Западной Германии зачисляют себя в ряды сторонников «альтернативной культуры»46. Столь высокий показатель увлеченности студентов «новой культурой» автор объясняет тем, что опрошенные связывают с данным понятием любые отклонения от общепринятых норм поведения. Этим объясняется и тот факт, что на вывесках торговых палаток и баров нередко появляется слово «альтернативный», хотя они мало чем отличаются от обычных торговых или увеселительных заведений капиталистического мира. Майер говорит также о случаях, когда молодые люди, желая приобщиться к своеобразной «молодежной культуре», создают особый «язык» для общения между собой, являющийся в действительности искажением существующего лексикона. Подобного рода увлечения нередко встречаются у молодежи из «высших» и средних слоев, стремящейся к «самоутверждению», что выражается чаще всего в приобретении какого-нибудь старого крестьянского двора для времяпрепровождения. Результаты другого исследования, проведенного Фондом Ф. Эберта (ФРГ), показывают относительно невысокий интерес студенческой молодежи к «альтернативной культуре». Так, 36,2% студентов не желают идентифицировать себя с какой-либо культурой, существующей в буржуазном обществе. К «альтернативной» же причисляют себя около 12% опрошенных47. В рассмотрении «альтернативной культуры» У. Майером, как и другими исследователями, мы не видим классового анализа. Емкую характеристику «новой культуры» с классовых позиций дают М. Бур и Р. Штайгер- вальд, показывающие главную причину возникновения данного феномена. Критикуя идеологов, считающих деление на «левых» и «правых» устаревшим, марксисты замечают, что эти идеологи не поднимают на щит вопрос об «исторических возможностях» той или иной общественной системы либо затрагивают его с негативис- тских позиций теории конвергенции, игнорируя коренные различия между капитализмом и социализмом. «Отсюда вытекает, — резюмируют философы-марксисты, — одно из основных стремлений сторонников непролетарского протеста — выдвинуть другую, «альтернативную» культуру внутри существующей империалистической культуры»48. Между «субкультурой» и «альтернативной культурой» много общего. Во-первых, та и другая сформировались как результат кризиса социализации молодежи; во-вторых, сторонники обеих «культур» стремятся выделиться из общей массы; в-третьих, они ставят задачу «освобождения от разума», так как последний-де является главным препятствием на пути мистического сознания. Но между ними существуют и значительные различия. Если «субкультура» — продукт относительного оживления капиталистической экономики, то «альтернативная культура» — это плод того резкого обострения ее кризиса, который грянул еще в середине 70-х годов. Главные компоненты «контркультуры», являющейся частью «субкультуры» (секс, религия и наркотики, составляющие иррациональную основу поведения), представлены в «новой культуре» неравнозначно. Например, сексуальная волна затихла. По образному выражению советского ученого Ю. Н. Давыдова, «терапия вёсельй» уже не соответствует современному состоянию государственно-монополистического капитализма. Правда, ряд немарксистских идеологов непопулярность секса и наркомании объясняют «усталостью» людей от «веселой жизни», от вседозволенности. Дж. Хоу- ард, в частности, пишет, что молодежь отказывается от наркотиков и сексуальных влечений, поскольку она устала от бесплодного и разрушительного риска49. Однако дело, вероятно, все же не в утомлении, а в том, что жизненно важные заботы о труде, жилье, профессии буквально захлестнули молодежь. «Веселая жизнь» требует материальных средств, на которые трудно рассчитывать в условиях затяжного кризиса, общего сггада жизненного уровня населения. Ссылка идейных оппонентов на «усталость» не убедительна и потому, что речь идет о различных поколениях молодежи. Допустим, что предыдущее поколение «устало» от чрезмерного материального, гедонического насыщения. Но как могли устать от такой «сытости» нынешние молодые люди, которых в годы относительного благополучия даже не было на свете? В «альтернативной культуре» большее место заняли различные «новые религии» (о чем разговор будет в следующей главе). Однако лицо «новой культуры» определяет экология, выражающая ее сущность, характер и направление. Почему именно экология? Дело в том, что на Западе все более модным становится противопоставление экологии экономике, суть которого сводится к следующему. Рост экономики, промышленности является результатом научно-технического прогресса, а последний наносит большой вред природе. Хотите спасти окружающую среду, природные богатства — живите скромно, экономно и не требуйте того, что связано с большими материальными затратами, говорят новоявленные идеологи. Другими словами, они предлагают выбор: экономика или экология. Нет необходимости говорить об ошибочности подобных суждений. Ведь решение любой экологической проблемы требует материальной основы, экономических средств. Альтернативисты, противопоставляя экологию экономике, наивно полагают, что можно «трансформировать» капитализм, изменить его сущность, придать ему новые, гуманные черты, разглагольствуют об «общности» интересов враждующих классов. Сами того не замечая, они фактически перекладывают на плечи трудящихся всю тяжесть кризисного положения в капита листическом обществе. А логика их рассуждений сводится к следующему. Поскольку-де' в природе экономические ресурсы ограничены, то не надо требовать повышения зарплаты, снижения цен на продукты питания, ибо этим «можно только ускорить гибель природы». Критикуя подобную точку зрения, бытующую, впрочем, не только в «альтернативных» кругах, западногерманский марксист Р. Крингс саркастически замечает, что «каждое требование повышения зарплаты можно объявлять безответственным, выдвигая идею о необходимости меньше потреблять, и убедить людей в том, что кризис и личное страдание, личное ущемление нужно принимать как нечто естественное»50. Здесь альтернативисты по сути дела сближаются с другими немарксистскими идеологами, пропагандирующими «воздержание во всем». Протесты, митинги, демонстрации с требованиями повышения зарплаты, снижения цен на продукты питания защитники частной собственности объявляют «безответственными поступками» перед всем обществом. Подобные требования могут быть пагубными, пытаются «доказать» они, так как в природе энергетические и вообще экономические ресурсы ограничены. Отсюда мораль, выдвигаемая апологетами буржуазии: не нужно бастовать, митинговать, требовать, а надо покорно трудиться, стараться жить экономно и принимать все невзгоды (в смысле личных ущемлений и притеснений) как нечто естественное. Один из видных неоконсерваторов, Г. К. Кальтенбруннер, заявляет, что «конкуренция» между группами, классами может осложнить проблему существования человечества. Политика, по его словам, должна принимать во внимание будущее рода человеческого и будущее природы как «партнера человека с собственными притязаниями». Так, мол, должна сложиться «этика всеобщей системы», являющаяся «предпосылкой выживания»51. Так что «альтернативный» лозунг «жить просто — значит жить материально скромно» используется идеологами крупной буржуазии для манипулирования сознанием масс. Желая переложить на плечи трудящихся всю тяжесть кризиса, охватившего буржуазное общество, апологеты последнего лицемерно заявляют, что, ведя-де неприхотливый образ жизни, можно экономить материальные ресурсы страны, сохранять среду обитания без изменения существующей общественной системы. Более того, «управляющие» общественным мнением, играя на чувстве солидарности людей, твердят о том, что если-де население «богатого» Запада будет жить экономно, непритязательно, то можно оказать помощь и развивающимся странам в самом необходимом. Этот довод не представляется убедительным на фоне громадного увеличения империалистическими государствами военных расходов. «Альтернативная культура», таким образом, выходит за рамки чисто «молодежных» проблем, что говорит еще об одной отличительной ее черте по сравнению с «субкультурой»: она еще больше попадает под влияние буржуазной идеологии, сильнее идеологизирована и теснее связана с процессом манипулирования сознанием масс. Если общетеоретической базой «субкультуры» является концепция «общества потребления» 6, то «альтернативная культура» опирается на «общество воздержания», что находит свое идейно-политическое выражение в теории «качества жизни». Последняя подвергнута обстоятельному критическому анализу в советской литературе52. Поэтому мы рассматриваем теорию «качества жизни» лишь в той мере, в какой она -связана с проблемами «альтернативной культуры». В дискуссию о «качестве жизни» вовлечены многие исследовательские центры, правительственные органы, церковь, профсоюзы, различные международные организации. О популярности теории «качества жизни» говорит тот факт, что многие политические партии взяли ее на вооружение. Лозунг «жить качественно» они включили в свои программные документы. СДПГ, например, еще в 1972 г. проводила избирательную кампанию под этим лозунгом. «Качество жизни» нашло отражение и в программе Австрийской народной партии. Термин этот вошел в активный лексикон левых и буржуазно-либеральных кругов США в конце 50-х — начале 60-х годов. Уже тогда не было единого мнения о «качестве жизни». Одни связывали это понятие с защитой окружающей среды, экологическим равновесием, другие — с ликвидацией негативных последствий науч но-технического прогресса, третьи — с критикой потребительского сознания и т. д. Концепция «качества жизни» чаще всего трактуется немарксистскими теоретиками следующим образом: высокоразвитые индустриальные страны достигли технического совершенства, высокого уровня материального обеспечения, но мало уделяли внимания качественным показателям жизни, духовным ориентирам населения, поэтому, мол, пора задуматься и над качеством их бытия. Р. Ингельгарт (ФРГ) исходит, например, из того, что «нематериальные» ценности как форма самоосуществления, форма эстетических потребностей и т. д. занимают ведущее место в жизни людей, поскольку их материальные интересы уже обеспечены. Другие философствуют примерно так: человек — ненасытное существо, сколько ни производи — все равно ему мало, а потому надо ограничивать материальные потребности, идя в сторону «расширения духовных благ». Именно в таком ключе писал Д. Белл: если «индустриальное общество» определяется количеством товаров, свидетельствующим об уровне жизни, то «постиндустриальное общество» — «качеством жизни», измеряемым услугами и удобствами, здравоохранением, образованием, организацией отдыха, развитием искусства. Все это звучит утешительно, однако осталось лишь мечтой как для Д. Белла, Г. Кана, так и для тех, кого они обнадеживали. Нет смысла доказывать, что для основной массы населения капиталистических стран услуг и удобств не стало больше, здравоохранение не улучшилось, уровень образования падает. Растет число неграмотных, нищих, бездомных. Но на Западе есть политики и идеологи, которые подходят к рассмотрению проблемы «качества жизни» трезво, реалистично. Политический деятель ФРГ Э. Эп- плер еще в 70-х годах замечал: «Сейчас мы говорим о качестве жизни, хотя точно не знаем, в чем оно заключается, а в еще меньшей степени— как его осуществить. Мы говорим о качестве, потому что зашли в тупик с количеством»53. С тех пор в разработке данного понятия особых сдвигов нет. Одно становится очевидным, — под ним подразумевают все нематериальные ценности: общение, дружбу, счастье, любовь, свободное время, самообразование, творчество, самореализацию, самовыражение — словом, все те нематериальные блага, на которые в современном буржуазном обществе ощущается довольно сильный дефицит. Дело, конечно, не в оп ределении понятия, а в том, что политики, идеологи заговорили о качестве, когда действительно зашли в тупик со своими обещаниями «райской жизни». «Качество жизни» теперь противопоставляют экономическому росту, увеличению национального дохода. Проповедуется ограничение потребления товаров, продуктов и т. п. Спрашивается, как можно думать о счастье, досуге, о духовных благах, если миллионы людей озабочены тем, чтобы найти работу, чтобы вообще выжить? Буржуазные идеологи усиленно разрабатывают различные системы, теории, концепции, пытаясь как бы снять с буржуазии ответственность за возникновение острых противоречий между обществом и природой, сбить с толку участников экологического движения, доказать, будто капитализм способен выжить в новых условиях. Они много рассуждают об «общей судьбе» представителей всех классов и социальных слоев, об «одной лодке», об «общечеловеческих интересах». Теория «качества жизни», распространившаяся в странах Запада, имеет различные варианты в зависимости от политических, идейных позиций их авторов. Но общий смысл ее заключается в пропаганде ограничения потребления. Перетолковывая известную фразу Маркса в отношении религии, некоторые немарксистские идеологи сравнивают потребительство с опиумом. Конечно, нельзя сказать, что буржуазная пропаганда сняла с повестки дня идеал «потребительского общества». Ориентация на него и теперь все еще остается одной из характерных черт мировоззрения многих молодых людей. Но сегодня потребительская психология в большей мере используется империалистической пропагандой против молодежи социалистических стран. В любых формах и любыми средствами, особенно через радиоканалы, распространяются слухи о несуществующем царстве «неограниченных возможностей», чтобы путем ложного противопоставления дискредитировать социализм как общественный строй в глазах молодежи социалистических стран. Ориентация молодежи Запада на «качество жизни» сказалась и на ее отношении к традиционным ценностям. Результаты социологических исследований свидетельствуют о том, что в среде альтернативистов заметной становится переоценка ряда традиционных ценностей; резко изменилось отношение молодежи к так называемой триаде «работа — карьера — потребление». Растет тенденция к внепрофессиональной деятельности, утрате интереса к социальному продвижению. Дело в том, что буржуазной пропаганде все труднее убедить каждое новое поколение в том, будто молодой человек независимо от своего положения в обществе может подняться по социальной лестнице своим трудом, а тем более в том, будто каждый может быть в конце концов обеспечен работой. А раз человек лишен возможности трудиться, то и надеяться на карьеру не приходится. Известный социолог консервативной ориентации Эрвин Шойх на советско-западногерманском симпозиуме, состоявшемся летом 1982 г. в Москве, приводил такие данные опроса населения ФРГ: лишь от 15 до 20% опрошенных заявили, что предпочли бы карьеру в любой области трудовой деятельности большему свободному времени54. А вот еще один любопытный факт из социологических исследований в ФРГ: лишь 40% опрошенных молодых людей высказывают мнение, что работа и карьера принадлежат к важнейшим ценностям жизни55. Эту же тенденцию подчеркивает профессор В. Хор- нштейн. По его словам, на Западе материальные ценности сменяются «постматериальными». К материальным ценностям он относит ориентацию на эффективную производственную деятельность, профессиональный успех, экономический рост и т. д., к «постматериаль- ным» — духовные ценности, в том числе личность и ее возможности для самовыражения, увеличение ее влияния в обществе, в политике: гармоническую среду; ориентацию на частную жизнь56. Ныне многие молодые люди в капиталистических странах нацеливаются не на работу, карьеру или потребление, а ищут другие, «нестандартные» ценности. Они озабочены тем, чтобы сохранить свое «скромное существование» в «нишах» общества. Их усилия направлены в первую очередь на обретение чувства безопасности жизни, чувства защищенности своего «Я». Сегодня значительная часть молодежи капиталистических стран взамен упомянутой «триады» пытается создать свои собственные ценности: равенство между всеми членами коммуны, солидарность с себе подобными, непринужденную, размеренную жизнь. Кстати, буржуазные идеологи не предполагали, что ориентация молодежи на солидарность когда-нибудь могла бы быть преобладающей. Еще в 70-х годах средства массовой информации более всего отмечали наличие соперничества между молодыми людьми. Тогда, в связи с начавшимся усилением массовой безработицы, западногерманский журнал «Штерн», в частности, писал: «В школе, на предприятии принцип таков — кто кого обставит, конкуренция между учениками носит острый характер». Быть может, такая конкуренция на первых этапах кризиса 70-х годов и имела место, но вскоре молодые люди убедились в ее бессмысленности, так как на бирже труда на сотню человек приходится, как правило, одно вакантное рабочее место. А что касается слова «солидарность», то альтернати- висты вкладывают в него свое понимание, и оно, естественно, далеко от принципов пролетарского интернационализма. Солидарность нередко приобретает у них узкогрупповой, корпоративный характер, что не имеет ничего общего с единодушием трудящихся как на государственном, так и на международном уровне. Это и понятно: ведь подавляющая часть участников альтернативных движений близка по своему положению и взглядам к мелкобуржуазным слоям (или представлена выходцами из них), которые всегда отличались своими весьма колеблющимися позициями. Ориентация на нематериальные ценности (солидарность, гуманные отношения между людьми, досуг для самообразования) 57 является определяющей в «альтернативной культуре». Для ее сторонников характерно желание уйти от «мира вещей» в свой внутренний, духовный мир, сконцентрироваться на познании и развитии своей личной, внутренней жизни, стремление к простоте в быту («жить лучше с меньшим»), нежелание подчиняться общепринятым стандартам потребительства. «Альтернативный» стиль жизни основан на принципе «добровольной простоты»: меньше стрессов и работы, меньше денег и потребления, т. е. этот стиль означает поворот от мира вещей к человеку, его быту, намерение ограничить свою зависимость от «мегамашины» государства и концернов58. Надо сказать, определенная часть населения капиталистических стран, и особенно новые социальные движения, подхватили формулу «качество жизни» и пытаются применять ее на практике. Многие даже стали расширительно толковать «качество жизни», ВЫДВИНУВ длинный список его критериев. Каковы эти критерии? Снижение шума, употребление естественной пищи, овощей, создание маленьких ремесленных предприятий, отказ от химии, атомной энергии, использование солнечных коллекторов, гуманизация труда, сохранение природы, качества воздуха, воды, пищи, жилья, удовлетворенность Семейной жизнью и работой, безопасность на работе и на улице и т. д. Конечно, увлеченность проблемой «качества жизни» используется буржуазной идеологией с целью увести людей в сторону от важных социальных проблем. Но пропаганда «качества» доставила немало хлопот самой буржуазной системе. За качество? Так давайте качественное жилье, качественную воду, качественные литературу и прессу, качественные фильмы и т. д. Словом, буржуазные идеологи подогрели страсти населения, а дать конкретно ничего не могут. Это послужило одним из толчков для развития экологического, скваттерного движений, «альтернативных» предприятий и т. д. Западногерманский публицист О. Нойман подчеркивает, что в данном процессе особую роль играет молодежь, которая начинает выражать свои требования все более настойчиво, во всех сферах жизни, на иной качественной основе, вплоть до постановки вопроса о «смысле жизни» 59. В борьбе за «качество жизни» проявляется крайняя противоречивость альтернативного движения. С одной стороны, его сторонники верно ставят вопрос о защите природы как общечеловеческого достояния, выражая беспокойство о ее сохранении, с другой — источники экологической опасности рассматриваются ими вне социально-экономического контекста. Они не отдают себе отчета в том, что гармонизация отношений человека и природы происходит не в сфере сознания, а является социальной проблемой, решение которой связано с утверждением нового общественного строя. Кстати, здесь сказывается и влияние на «альтернативную» идеологию многих работ Римского клуба, в частности получившего широкую известность исследования «границ роста». Исходя из положения об истощении энергетических ресурсов, его авторы делают неверный вывод об абсолютной ограниченности экономического развития человеческого общества независимо от социальной системы. Тем не менее идеи о «простоте жизни» овладевают умами значительной части населения. Например, в США около 4 млн. человек, утверждает американский социолог И. Иллич, «приобщились к коммунитаризму» (он имеет в виду соседскую взаимопомощь, обмен различными услугами и т. д.); примерно 28 млн. человек исповедуют некоторые принципы экологизма (попытки использования «мягкой технологии» в быту, предпочтение велосипеда и т. д.)60. Консультант исследовательского центра в Стэнфорде (США) Д. С- Эльджин выделяет с точки зрения отношения к «простому» образу жизни три категории людей: тех, кто полностью живет в соответствии с принципами простоты; тех, кто частично воспринял эти идеалы; тех, кто сочувственно относится ко многим ценностным установкам простого образа жизни, но в силу разных причин не принимает активного участия в самом движении. Причем социологи подсчитали, что если стопроцентные сторонники «нового стиля жизни» в 1977 г. составляли в США 5 млн. человек, то к 1987 г. их число должно увеличиться до 25 млн., а к 2000 г. — до 60 млн. человек61. «Альтернативное» поведение побуждает жить экономно, с наименьшими затратами, сокращать расходы на роскошь, стремиться к общению, в котором молодые люди видят возможность расстаться с одиночеством, отчужденностью, изолированностью, столь характерными для буржуазного общества. В этом отношении представляет интерес исследование, проведенное социологом из ФРГ Д. Корчаком в 97 «альтернативных» коммунах. На вопрос: «Каковы мотивы вашего вступления в коммуну?» — он получил следующие ответы: экономия в расходах на жизнь — 37% опрошенных, изменение традиционного распределения социальных ролей и власти — 32, улучшение условий для общения между людьми — 20, совместное воспитание детей — 10% и т. д. Кстати, и другой западногерманский исследователь, Г. Лейф, в числе главных мотивов вступления в подобные коммуны называет потребность людей в общении, а также материальные факторы62. Эльджин выделяет среди тех, кто стремится «жить просто», две группы. К первой относятся те, кто выбит из сил в повседневной борьбе за выживание, не желает жить как все. Ко второй принадлежат в основном молодые люди, избравшие «простоту» в силу идейных убеждений. «Альтернативная культура» игнорирует социальную структуру общества. Ее приверженцы считают, что важно не то, к какому классу, социальной группе относишься, а какую культуру, какую форму, какой стиль поведения принимаешь. Теория альтернативистов не учитывает, что определяющими в обществе являются производственные отношения, а не культурная сфера- Подводя итог сказанному, подчеркнем, что рождение «альтернативной культуры» объясняется кризисом бур жуазной цивилизации, разрушением старых парадигм. «Альтернативная культура», пришедшая на смену «субкультуре», является следствием кризиса социализации личности, охватывающего широкие слои населения капиталистических стран. В то же время появление данного феномена свидетельствует о кризисе буржуазных ценностей, а также о провале еще одной несостоявшейся, но довольно долго просуществовавшей буржуазной концепции — «общества потребления». Значительная часть молодого поколения отвергает господствующую в буржуазном обществе мораль, его культуру и ищет новые ценности, смысл жизни. Вместе с тем в поисках лучшей жизни молодежь оказывается под влиянием немарксистской идеологии, в частности идеологии альтернативных движений, и поэтому она не в состоянии понять, что для коренного улучшения жизни необходимо создание совокупности социально-экономических и политических условий с учетом тех ценностей, которые созданы в обществе и которые являются достоянием всего общества, всех его членов, а не отдельных лиц. Для коренного улучшения жизни необходим переход к качественно новому общественному строю — социализму, способному коренным образом изменить на подлинно справедливых основах отношения между людьми, а также гармонизировать взаимоотношения между обществом и природой.