Исследователи о социалистах - революционерах после свержения самодержавия

Отличительной чертой наполнения исторической науки в 90-е годы XX века стала публикация в России монографий и статей зарубежных авторов, посвященная той или иной проблеме истории советского общества. На этом этапе в России появляются работы Р.Конквиста, А.Рабиновича, Р.Такера, А.Авторханова,

М.Восленского, С.Коэна и другие418. В первую очередь

востребованными российским читателем оказались труды, объектом исследования которых была КПСС, ее лидеры, организационные структуры, идеологическая платформа.

В то же время как бы вторым эшелоном зарубежной исторической литературы в России стали публиковаться работы, посвященные в том числе и социалистам - революционерам419. Знакомство с публикациями западных историков наряду с общим крахом советской, однопартийной системы безусловно, оказало значительное влияние на всю последующую историографию проблемы. Конкретно это проявилось в лавинообразной смене тем,

и, в частности, уходу отечественных историков от изучения «борьбы КПСС против...» и возрастающем внимании к оппонентам большевизма.

Смена приоритетов в исторических исследованиях в полной мере сказалась и на возросшем интересе к истории России в первой четверти XX в., в частности, к событиям 1917 г., которые стали оцениваться многими исключительно негативно. Одним из направлений общественного и научного интереса к истории революции вновь стало актуальным обращение к теме политических партий в 1917 г., в том числе к эсерам, так как социалисты-революционеры традиционно воспринимались историками как наиболее значимый и крупнейший оппонент большевизма в то время.

Как писал в свое время В.М.Чернов, партия эсеров в феврале 1917 г. представляла «скелетообразное состояние, она существовала как организационное целое в виде сети немногих нелегальных групп, не имевших даже правильного,

57

общепризнанного организационного центра» . Положение изменилось в течение первого месяца революции. В партию стали

58

записываться полками, заводами и деревнями . В июне 1917г. ПСР стала самой крупной политической партией России.

В то же время одним из парадоксов революции 1917г. было почти безраздельное господство на Первом Всероссийском съезде Советов рабочих и солдатских депутатов меньшевиков, а не эсеров. Первым обратил внимание на это обстоятельство

В.П.Булдаков420. Он полагает, что представители РСДРП к марту 1917 г. имели установку на создание Советов и были широко известны в рабочих секциях Военно-промышленных комитетов. Что касается эсеров, то они достаточно послушно следовали за меньшевиками. «Для этого было несколько причин. Во-первых, меньшевики ближе стояли к социал-демократическим лидерам II Интернационала, с пацифистской деятельностью которого связывались надежды на окончание империалистической войны.

Во-вторых, среди умеренных социалистов укоренилось «марксистское» (лидеров II Интернационала) убеждение в том, что Россия не сможет избежать длительного периода демократической эволюции страны в условиях парламентаризма.

К аналогичным выводам пришли П.В.Волобуев, С.В.Тютюкин и Г.И.Злоказов422: «После Февраля эсеры положили свою программу «крестьянского социализма» под сукно и уверились в творческой мудрости меньшевиков и преждевременности социализма в России». Развивая эту мысль, Г.И.Злоказов в то же время считает, что политика «золотой середины», используемая эсерами и меньшевиками, обрекла ВЦИК в конечном счете на поражение и

/ГЛ

уход с политической арены . Кстати, В.И.Ленин метко назвал такую политику «расхлябанной революцией»423.

Рассматривая позицию и тактику умеренных социалистов, историки пришли, по сути дела, к единому мнению, согласно которому шаги, предпринимаемые партиями эсеров и меньшевиков, во многом были обусловлены их взглядами на перспективы революции. В частности, эсеры «не верили в собственную способность удержать власть и управлять страной», поскольку считали, что приход к власти только «социалистических» партий «активизирует силы крайне правой реакции и может привести к реставрации царизма»424. Вместе с тем в работах как отечественных, так и предшествующих им западных авторов была высказана точка зрения, согласно которой «соглашательская» политика эсеров закономерно вытекала из их позиции «классового мира» и идеи «единства живых сил страны»425.

Наибольший интерес в плане объяснения хода и исхода революции представляет вопрос о политических последствиях создания коалиционного правительства. В отечественной историографии в связи с разработкой этой проблемы выделялись два аспекта. Отмечалось, что лидеры эсеров, следуя за меньшевиками, пошли на образование коалиционного правительства в тот момент, когда сложились благоприятные условия для перехода мирным путем всей власти к Советам.

Во-вторых, по мнению отечественных историков, как и их западных коллег, политика эсеров и меньшевиков в 1917 г. привела к падению авторитета и влияния этих партий среди рабочих и солдатских масс и в конечном счете к их «логическому поражению». Правда, в рамках обсуждения вопроса о политических «альтернативах Октябрю» обозначилась точка зрения, сторонники которой рассматривают эсеров как носителей «демократической альтернативы», противопоставляя ее как «контрреволюционной диктатуре», так и «диктатуре пролетариата». Однако неразработанность методологических аспектов исследований в целом привела к тому, что эти альтернативы, по мнению В.П.Булдакова, «подбирались сообразно

67

пристрастиям авторов» .

Гораздо меньшее внимание уделено разногласиям и противоречиям между участниками умеренно-социалистического лагеря, в следствие чего даже складывается впечатление, что эсеры и меньшевики всегда были заодно и в отношениях этих партий отсутствовали конфликтные ситуации, хотя в действительности это было далеко не так. Видимо, данная сторона взаимоотношений эсеров со своими союзниками должна найти более полное отражение в работах исследователей. Историкам необходимо показать, как складывался блок между партиями, какие взаимные оценки давались партнерами по коалиции, на каких принципах строилось сотрудничество оборонческих элементов обеих партий, с одной стороны, и интернационалистских - с другой.

В современной историографии ПСР выделяется несколько крупных исследовательских проблем, связанных с рассмотрением конкретных моментов деятельности эсеров, а также с общей концептуальной оценкой значения и роли ПСР в 1917 году. В последнем случае эту задачу призваны решить работы обобщающего характера по истории партии эсеров.

История России до 1917 г. показала ограниченность консервативной и либеральной моделей модернизации страны. С 1917 г. борьба происходила за торжество одного из вариантов социалистической модели модернизации страны. В этой борьбе победа оказалась за большевиками не случайно. Как полагает Н.Д.Ерофеев, в тех условиях их программа имела индустриальную направленность, они были «государственниками» и более соответствовали решению главной задачи, стоящей перед страной. Эсеровская же модель модернизации исходила из того, что Россия в силу сложившегося международного разделения труда останется и после обновления преимущественно аграрной страной. Нельзя сбрасывать со счетов и эволюцию ПСР от революционного народничества к западноевропейскому реформистскому социализму, в ходе которой эсеры теряли свою «цельность и революционную энергию». Именно в этом, по его мнению, кроется причина поражения эсеров428.

Точка зрения Н.Д.Ерофеева по поводу причин политического крушения ПСР достаточно обоснована, но в современной литературе есть и иные позиции, ставящие под сомнение отказ эсеров принять индустриализацию «как наиболее важный

7П

императив» российского будущего . Насколько утопична была программа ортодоксальных эсеров, если в 1917 году в их партии доминировало именно правое крыло? В.Н.Гинев в свое время писал, что «переход с крестьянских позиций на так называемые «общегосударственные» вообще был характерен в 1917 г. для эсеровских вождей, особенно занимавших правительственные посты». Развивая свою мысль, историк на совместном российско- зарубежном коллоквиуме, состоявшемся в 1993 г.

сыграли более позитивную роль, чем правые в 1917 году. Сейчас это представляется дискуссионным. Равное право на землю, запрет наемного труда, отказ практически от уравнительного землепользования? Измена ли это крестьянству и своей аграрной программе или проявление элементов реализма?»429. В этом случае, как подчеркивает известный немецкий историк М.Хильдермайер, не может быть никакого разговора об утопизме ПСР, если даже «левоцентристская» фракция В.М.Чернова примирилась с

72

«мягкой» формой индустриального развития России .

Радикальные изменения, произошедшие в России в 1990 - е гг. внесли определенные коррективы в освещение взаимоотношений партии социалистов-революционеров и крестьянских организаций. Первой ласточкой в этом плане стала публикация в книге «Политические деятели России 1917: Биографический словарь» под редакцией П.В.Волобуева (М.,1993) (впервые с конца 1920-х гг.-А.К.) сведений о трех Всероссийских крестьянских съездах, включивших в себя полный состав делегатов, их партийную принадлежность и основные требования. В дальнейшем роль крестьянских организаций нашла свое отражение в монографиях

В.М.Лаврова и Т.В.Осиповой430.

В первой исследованы важнейшие принятые резолюции, позволяющие сделать вывод о событиях, происходивших на съездах, их социальном составе, характере разногласий, имевших место при обсуждении основного вопроса по сохранению частного землевладения до решений Учредительного собрания. Ключевая проблема, по мнению В.М.Лаврова, заключалась в том, чтобы немедленная социализация земли не вызвала взрыв ненависти собственников, составлявших не менее четверти всего крестьянского населения России. Кардинальные изменения в аграрном вопросе могли бы спровоцировать (что позднее и произошло. - А.К.) крушение финансовой и экономической жизни страны в целом, т.к. огромное количество земли (31,671 миллиона десятин.) было заложено в банках. Под залог земли банки выдали около 32 млрд. 268 млн. руб., почти столько же, сколько на кредитование промышленности. Национализация земли, предлагаемая большевиками, или социализация, на чем настаивали эсеры, неминуемо привела бы к банкротству банков.

На I съезде Советов крестьянских депутатов доминировали эсеры, из 1353 делегатов было лишь 9 большевиков. Однако большинство депутатов, как отражено в протоколах, интуитивно тяготело к позиции В.И.Ленина, решительно требовавшего немедленно передать всю земли крестьянам. В.М.Лавров полагает, что депутаты крестьянского съезда поддержали бы незамедлительную передачу земли крестьянству и даже переход власти к Советам, призови к тому лидеры эсеров. Крестьяне искренне считали, что государство и общий труд есть благо, а вред исходит от частных интересов «зажравшихся» капиталистов и им подобных431. В итоге позиция В.М.Лаврова фактически совпала с выводом английской исследовательницы М.Перрье, считающей, что эсерам не удалось оказать серьезное влияние на крестьянское движение. Английский историк утверждала: «Основное требование крестьянства - безвозмездно отдать им всю помещичью землю нельзя отождествлять с социализмом. А ничего более крестьяне и не хотели»432.

Комплексное исследование крестьянства как активного участника исторических событий трагических лет революции и гражданской войны 1917-1922 гг. предприняла Т.В.Осипова. Она полагает, что аграрная программа эсеров не давала ответа на вопрос, за счет чего и кого государство будет удовлетворять запросы городского населения и армии в продуктах сельхозпроизводства, если уравнение в нормах землепользования будет обеспечивать лишь собственные потребности крестьянских хозяйств, не предусматривая товарного производства. Уравнительное землепользование по мнению Т.В.Осиповой, было давней социальной утопией крестьян, от которой они не отказались в 1917 г., что в конечном итоге привело к их трагедии. Крестьянство, полагает историк, оказалось обманутым классом, потерпевшим поражение в борьбе с коммунистическим государством.

Освещение отношений между эсерами и крестьянством нашло свое место как в столичных, так и региональных исследованиях. Среди исследований последних лет следует отметить работы А.А.Куренышева, В.С.Кобзова, А.В.Медведева, Е.П.Сичинского,

С.В.Старикова, О.В.Коноваловой, И.В.Маримовой,

А.А.Воробьева433. Крестьянские организации в качестве сопутствующего элемента исследовательского процесса привлекли внимание и американо-российского историка Ю.Г.Фельштинского. В монографии «Крушение мировой революции. Брестский мир: Октябрь 1917 - ноябрь 1918». (М.,1992) ряд страниц посвящен Чрезвычайному и II Всероссийским крестьянским съездам. Развивая взгляды американского исследователя О.Х.Радки434, Ю.Г.Фелыптинский полагает, что раскол в партии эсеров на левых и правых способствовал усилению партии большевиков. Причем левые эсеры, встав на раскольнический путь борьбы со своей партией и «доверившись» большевикам, содействовали роспуску Исполкома Совета крестьянских депутатов, а приняв участие в разгонах крестьянских несоветских организаций, также ответственны за драматическую судьбу российского крестьянства.

Среди проблем истории партии эсеров после Октября 1917 г. наиболее активно разрабатываются четыре сюжета: роль правых эсеров в формировании политической оппозиции большевистскому режиму в первые послеоктябрьские месяцы; деятельность ПСР в годы Гражданской войны; вытеснение партии с политической сцены в годы нэпа и формирование эсеровской эмиграции. В последние годы началось активное изучение репрессивной политики советского государства по отношению к Партии социалистов-революционеров.

До мая 1918 г., когда произошло выступление чехословацкого корпуса и фактически началась полномасштабная Гражданская война, ортодоксальные социалисты-революционеры потерпели два серьезных поражения: в октябре 1917 г., когда не сумели

противостоять большевистскому перевороту, и в январе 1918 г., не сумев отстоять Учредительное собрание, где ПСР имела большинство мест. Эти сюжеты и находятся в центре внимания современных исследователей.

Определенный интерес исследователей вновь вызывает проблема создания «однородного социалистического правительства» после октябрьских событий в Петрограде. Предпринятые по инициативе Викжеля (Всероссийского исполнительного комитета союза железнодорожных рабочих и служащих) переговоры по этому поводу с участием большевиков, правых и левых эсеров, меньшевиков и ряда других партий и групп закончились неудачей. Большинство авторов склонно винить в провале переговоров обе стороны, не сумевшие в силу идеологических и практических соображений пойти на компромисс, в то время как существовала реальная возможность создания многопартийного демократического социалистического

78

правительства . А.X.Бурганов объяснял поведение правых эсеров «практически полным отсутствием связи с революционным народом», в результате чего ЦК ПСР превратился в штаб без

79

армии .

Другие историки, напротив, указывают на большевиков в качестве главных виновников неудачи переговоров, так как они «готовы были делить власть только с теми партиями, которые согласятся на роль младшего партнера и будут беспрекословно утверждать большевистские резолюции»435. В этом плане обычно

ссылаются на известную оценку В.И.Лениным переговоров как

дипломатическое прикрытие военных действий. Он увидел в

случае с Викжелем нечто большее, чем борьбу за

правительственные посты. Для В.И.Ленина было ясно —

меньшевики и эсеры хотят не допустить политической монополии

большевиков на власть. Шанс на создание демократического

правительства с участием всех социалистических партий был

после октябрьских событий в Петрограде, на наш взгляд, ничтожен

ввиду отсутствия даже желания для соглашения между правыми

лидерами ПСР и РСДРП с большевиками, хотя в отдельных

01

местных эсеровских организациях существовали иные взгляды . Лидеры ПСР были настроены резко антибольшевистски. Со своей стороны, вожди большевиков В.И.Ленин и Л.Д.Троцкий испытывали недоверие к своим оппонентам. Возможности компромисса в этом случае представляются умозрительными.

В ноябре-декабре 1917 г. эсеры связывали все свои надежды на изменение политической ситуации в стране с созывом Всероссийского Учредительного собрания, где они завоевали большинство мест. Голосование за эсеров, отмечает Л.Г.Протасов, можно рассматривать как выбор в пользу центристской линии, оказавшейся, однако, в силу объективных обстоятельств невозможной: партия центра стала партией борьбы, превратилась в

с>2

главную оппозиционную силу . Так, на вопрос, заданный в сентябре 1917 г. Е.К.Брешко-Брешковской, как поступят эсеры, если получат меньшинство голосов на выборах во Всероссийское

Учредительное собрание, она ответила: «Мы его разгоним» .

Тем не менее ряд правых эсеров, по мнению JI.Г.Протасова, считал тогда недопустимым вооруженный путь борьбы за власть, что, по мнению некоторых историков, сыграло на руку большевикам - социалисты демократического толка могли опереться на широкую поддержку народных масс, если действовали бы решительней. Как пишет об этом Т.А.Сивохина, «сказался раскол в партии, отсутствие настоящего лидера, единой точки зрения на роль предстоящего Учредительного собрания»436. В результате эсерам не удалось, по мнению историка, эффективно противодействовать энергичной политике большевиков и мобилизовать массы на защиту народных избранников. Разгон Учредительного собрания в итоге стал поворотным пунктом в истории русской революции, так как «в эмбрионе» содержал свертывание тех демократических свобод, ради которых революция и совершалась.

В современной историографии сохраняется и точка зрения, господствовавшая в советской науке - разгон Учредительного собрания соответствовал настроениям широких масс. На такой

ос

позиции находится А.В.Медведев . Эсеры, по его мнению, плелись в хвосте событий. Выход для них был тот же, что и для левых эсеров - активное участие в осуществлении Декрета о земле, работа в советских органах власти437. А.В.Медведев, таким образом, считает, что социалисты-революционеры и другие оппозиционные партии должны были сразу же признать законность большевистского правительства и отказаться от борьбы за власть. С этим трудно согласиться хотя бы потому, что предназначение политических партий - в достижении государственной власти, а не в отказе от нее. Более верным представляется мнение A. JI. Литвина, полагающего, что все участники конфликта несут равную ответственность за свои действия, так как в итоге победителем могла оказаться любая

87

сторона .

В литературе последнего десятилетия сделано немало для преодоления тенденциозных стереотипов в освещении идеологических предпосылок формирования Партии социалистов - революционеров438, разработке аграрной программы439, экономической политики ПСР440. Необходимо отметить, что в исследованиях этого периода социальная база эсеровских организаций заметно «расширилась». Исследователи все чаще обращают внимание на увеличение количества партийных организаций вне городов после свержения монархии. Однако, по их наблюдениям, ПСР в 1917 г., в отличие от кадетов и левых радикалов, стремившихся распространить свое влияние и на деревню, приобретала городской характер. Ряд историков подверг сомнению традиционные представления о численности эсеров. Если в советской литературе их количество определялось в 0.7 - 1 млн. человек, то в работах последнего десятилетия результаты подсчетов оказываются более скромными. Особенно разительны отклонения в оценке численности эсеров, если идти по пути сбора информации о региональных организациях. Так, современным ученым удалось собрать сведения лишь о нескольких десятках организаций социалистов - революционеров на Урале441, вместо 104

92

обозначенных в работах предшественников . Последняя цифра вызывает недоумение, значительно расходясь с официальными данными ПСР - 436 организаций эсеров по всей стране .

Серьезно различается статистическая информация о численности дальневосточных эсеров в 1917 г. в работах

С.П.Рудника442 и И.С.Кочетковой443. Ряд работ, в которых регионом исследования партийных организаций эсеров стали Поволжье, Мордовия, Чувашский край, Урал и Сибирь, свидетельствует в пользу того факта, что обобщенные цифровые данные о численности эсеров выполняли пропагандистскую функцию и явно завышались444.

В качестве примера может служить тот же Уральский регион, где численность крупнейшей организации партии социалистов- революционеров настолько разнится, что вызывает недоумение. Так, по сведениям ряда историков, в 1917 г. численность ПСР на

97

Урале составляла около 40 тысяч человек . По свидетельству И.Подшивалова, в регионе (конец 1917 - начало 1918 гг.) первыми по численности были левые эсеры, «которые насчитывали в своих

QO

рядах 7-8 тысяч членов» . Можно только предположить, что историк подразумевал не весь Урал, а лишь Екатеринбург, либо произошел обвальный выход из партийных рядов, или имело место искусственное завышение численности организаций «для отчета». Период в истории эсеров после Великой Российской революции долгое время был в советской историографии практически закрытой темой. Дело в том, что все попытки эсеров действовать в рамках советских законов в роли оппозиции большевистскому режиму были в конечном счете пресечены советскими карательными органами и закончились уходом ПСР с политической арены. Резкие антибольшевистские выступления эсеров, с одной стороны, и расправа с ними властей - с другой, в советское время относились к темам, не предназначенным для широкого обсуждения в открытой печати. Отмена этого запрета дала в 1990-е гг. первые обнадеживающие результаты: наряду с упомянутыми выше публикациями документов ФСБ, осуществленных российскими историками, появились первые монографии".

Аналогичная картина сопутствует и другой политической партии - ПЛСР. Одной из первых ласточек нового подхода к левым социалистам-революционерам стал «круглый стол» в журнале «Родина» (1990, №5) с участием Л.М.Овруцкого и Ю.Г.Фельштинского, который назывался «Левее левых». За этим названием стояли радикальная антибольшевистская позиция Ю.Г.Фельштинского и «ортодоксальная» точка зрения Л.М.Овруцкого. Сам факт появления подобной публикации говорил, что в советской историографии «под занавес» ее существования действительно подули ветры больших перемен.

А.С.Велидов, признанный исследователь событий 6-7 июля 1918 г. в Москве, хотя и продолжал утверждать о «неопровержимых свидетельствах, о том, что левые эсеры ставили своей целью вооруженное восстание», в то же время «уточнил», ради чего они это сделали - «спасения советской власти и мировой революции»445. В этом, по его мнению, «ярко отражена опасность мелкобуржуазной революционности»446. Как видно, обвинения в «антисоветском» характере «мятежа» в 1990-е гг. стали отпадать даже у консервативных историков.

В литературе последнего десятилетия был поставлен ряд проблемных вопросов, таких как причины политического и организационного разрыва левых эсеров с ПСР, теоретические воззрения левых, социальная база, география партии, численность, тактика на разных этапах деятельности, причины политической гибели. Событием, вызвавшим к жизни левое течение в ПСР, явилась Первая мировая война, считает Л.М.Овруцкий447. По его мнению, группа «пораженцев» сыграла роль ядра, вокруг которого в будущем сложилась Партия левых социалистов-революционеров.

Я.В.Леонтьев полагает, что историческими

предшественниками ПЛСР были эсеры-максималисты и крайне левая группа в ПСР, возглавляемая Я.Л.Юделевским, возникшие еще до войны. Историк согласился с мнением Л.М.Овруцкого, что в годы Первой мировой войны большинство будущих левых эсеров заняло четко выраженную интернационалистскую позицию, а в период Великой Российской революции интуитивно поддержало большевиков. Как пишет Я.В.Леонтьев, причинами этой поддержки стали безусловная вера левых эсеров в мировую революцию, в революционный социализм, и так называемый «голгофизм» - жертвенное настроение принести себя на алтарь революции.

Другой причиной политического и организационного разрыва с ПСР Я.В.Леонтьев называет принципиальные расхождения по вопросу о политико-правовом устройстве страны. «Если идеалом для основной массы эсеров являлась классическая демократическая республика парламентского типа, то левые эсеры были убежденными сторонниками власти Советов»448. Убежденность левых эсеров в справедливости советской системы базировалась на возможности путем перевыборов своих представителей влиять на работу госаппарата. По мнению Я.В.Леонтьева, «именно этот пункт стал главным камнем преткновения и перевесил чашу весов в момент мучительных колебаний левых эсеров в вопросе о выборе между «однородносоциалистическим правительством» и коалицией с большевиками»449.

Социальный состав партии левых эсеров в современной литературе характеризуется как союз леворадикальной внесословной интеллигенции, трудового крестьянства и рабочих, как правило, еще не успевших оторваться от деревни450. Сами левые эсеры считали себя выразителями интересов прежде всего трудового крестьянства, под которым подразумевали мелкого самостоятельного производителя451. По мнению историков, левацкие «замашки» ПЛСР крестьянство не интересовали и даже порой настораживали, однако именно эта партия отстаивала их интересы, провозгласив лозунг «Земля и воля!». Исследователи подсчитали, что более половины делегатов партийных съездов левых эсеров принадлежали к возрастной группе от 25 до 30 лет, а почти четверть была младше. Правда, отмечают они, за плечами у левых эсеров уже были целые биографии: тюрьмы и ссылки, а у некоторых и каторга, побеги, эмиграция, фронт. Их особый психологический склад «романтиков революции» дополняет принадлежность к «группе риска» и отсутствие разностороннего жизненного опыта452.

Политическая география ПЛСР, по мнению историков, достаточно широка - партия имела свои организации во всех регионах России. Споры вызывает вопрос о численности партии левых эсеров. Понятно, что процесс выделения ПЛСР из ПСР протекал неравномерно и в некоторых регионах затянулся до лета 1918 года. Невозможность сразу наладить партийный учет, а также отсутствие связи с рядом территорий и районов, отрезанных Гражданской войной от Центральной России, не позволяют достаточно точно определить численность партийных рядов. В исторической литературе приводятся две совершенно не сопоставимые цифры - 300 тыс.453 и 150 тыс. левых эсеров454.

Так, по сведениям Л.М.Овруцкого и А.И.Разгона, мандатная комиссия III съезда ПЛСР, который состоялся 28 июня - 1 июля 1918 г., засвидетельствовала быстрый рост партийных рядов (были представлены 85 тыс. членов партии, однако, по подсчетам

мандатной комиссии, всего их было не менее 300 тысяч)455. Тем поразительнее, отмечают историки, что 6-7 июля 1918 г., «в два дня мощная и все набирающая силу советская партия превратилась в конгломерат групп и группок, тянувших в разные стороны, дезориентированных в политическом пространстве и лишенных единого руководства»456. По нашему мнению, определение

численности левоэсеровских организаций нуждается в дополнительном уточнении. Точно так же необходимо дальнейшее изучение электората ПЛСР и установление различий между

членами с партбилетами и сочувствующими, так как в

левоэсеровские фракции в Советах, партийные отряды и боевые дружины зачастую записывались беспартийные.

В литературе последних лет был поставлен вопрос об этапах деятельности Партии левых социалистов — революционеров. Решение его дает возможность историкам опираться на более точную хронологию, четче и полнее показать деятельность этой партии. Я.В.Леонтьев предложил периодизацию истории

левоэсеровского движения на территории России:

«I период (июнь - октябрь 1917г.) - время фракционного существования левоэсеровского крыла внутри ПСР. II период (ноябрь 1917 - первая половина марта 1918г.) - провозглашение и организационное строительство самостоятельной партии и блок с большевиками. III период (вторая половина марта - начало июля 1918г.) - превращение в массовую партию, конструктивная

оппозиция. IV период (июль 1918 - первая половина февраля 1919г.) - попытки борьбы за власть, полулегальное существование и серия партийных расколов. V период (со 2-й половины февраля по конец 1919г.) - нелегальное существование ПЛСР, инициативы создания «Партии революционного социализма» и левонароднического блока. VI период (начало 1920 - середина 1922г.) - собирание сил и дифференцированное существование различных течений партии. VII период (вторая половина 1922 - 1925г.) - объединение с эсерами-максималистами, распад

партийных структур, существование кружков, и ... «агония» партии»457.

В целом соглашаясь с данной периодизацией, заметим, что во многих регионах России левые эсеры уже в 1919 г. перестали представлять сколько-нибудь значимую политическую силу. К примеру, одно из последних упоминаний об организации ПЛСР на Урале - письмо левоэсеровского активиста, направленное 15 сентября 1919 г. из Уфы - бывшей в недавнем прошлом безусловным доменом партии: «Вчера было общее собрание

организации.... Присутствовало много публики, купцы, офицеры и другие чуждые революции люди... . Выгнать их к чертовой матери

113

из наших рядов!» . Последующие упоминания о левых эсерах края связаны исключительно с деятельностью ВЧК, в информационных сводках которой сообщалось: «...Все они под контролем и опасности не представляют»458.

В современной историографии левых эсеров представлены разные, а порой и противоположные оценки тактики ПЛСР. По мнению Ю.Г.Фелыптинского, с которым солидарен В.М.Лавров, «травля, совместная с большевиками, несоветских крестьянских организаций лишила ПЛСР поддержки многомиллионной группы крестьянства, не принявшего Октября. Отстаивание интересов «советского» трудового крестьянства столкнуло левых эсеров с сельскими пролетариями (батраками), требующих, при безусловной поддержке большевиков, передела всей земли и перераспределения не только помещичьего, но и крестьянского имущества. Наконец, неприятие самой логики большевистского социализма с его экспериментами в деревне обрекло ПЛСР на поражение»459.

Л.М.Овруцкий и А.И.Разгон, наоборот, считают тактику ПЛСР удачной. Возглавив, наряду с большевиками, процесс углубления революции, поддержав лозунг «Вся власть Советам!», ПЛСР зимой-весной 1918 г. добилась существенных успехов и даже по некоторым позициям стала опережать своего партнера по коалиции - РКП (б). В подтверждение своему тезису историки приводят слова малоизвестного депутата от Псковской губернии, а затем одного из теоретиков ПЛСР О.Л.Чижикова: «Мы не будем входить в правительство не потому, что мы не хотели ратифицировать мир - это сущие пустяки. Но в правительство мы не будем входить по более глубоким причинам, именно по тем, что в настоящий момент партия большевиков разрушается. А раз так, то мы должны сконцентрировать все свои силы, чтобы быть в состоянии взять в свои руки власть»460. Действительно, авторитет ПЛСР, особенно в сельской местности, был гораздо весомее авторитета РКП (б). К тому же именно в это время в самой партии большевиков образовалась фракция левых коммунистов, настаивавших на немедленной революционной войне с Германией.

Среди значительных трудов, в которых рассматривается

тактика партии левых эсеров, следует назвать монографию Ю.Г.Фельштинского «Крушение мировой революции» (М., 1992) и сборник его очерков «Вожди в законе» (М., 1999). Следует, однако, согласиться с Я.В.Леонтьевым, что фантастическая реконструкция тайного руководства левоэсеровским «заговором» работниками ВЧК по приказу Ф.Э. Дзержинского, сделанная

Ю.Г.Фелыитинским, представляется на сегодняшний день не

117

вполне убедительной . Существенный вклад Ю.Г.Фельштинского в освещение взаимоотношений между двумя партиями большевистско-левоэсеровского блока неоспорим. В то же время более вдумчивым представляется анализ этих отношений в работах Л.М.Овруцкого, А.Л.Литвина и А.И.Разгона.

Давая собственную оценку сюжетам, исследуемым Ю.Г.Фелыптинским, хотелось бы обратить внимание на предшествующую ситуацию. Во-первых, восстание левых эсеров вряд ли можно назвать антисоветским, потому, что советской власти с ноября 1917 г., а, возможно, и июля 1917 г. не существовало. Возникшие в марте 1917 г. Советы органами государственной власти не являлись, так как воспринимались современниками как общественные и классовые организации солдат, рабочих и крестьян, созданные с целью недопущения реставрации монархии. Потребовав снять лозунг «Вся власть Советам!» после событий 3-4 июля 1917 г в Петрограде,

В.И.Ленин признал, что государственная власть в России находится у Временного правительства. После октябрьских событий в Петрограде, когда власть фактически перешла к большевикам, Советы превратились в «ширму» двухпартийной, а с 6 июля 1918 г. и однопартийной диктатуры. Как справедливо заметил секретарь пермского губкома ПСР Л.В.Затейщиков —

«Советы рабочих и солдатских депутатов потеряли свое значение

и большевики сыграли при этом свою роль. Теперь Советы - -

118

только союзы партии» .

Во-вторых, если на IY Всероссийском съезде Советов ПЛСР была представлена 20% голосов, то на Y съезде она получила около трети мандатов, 31%. Кроме того, исследователи полагают, что большевиками была допущена фабрикация твердого большинства своих делегатов, иначе бы левоэсеровских делегатов было бы еще больше461.

Рост авторитета левых эсеров заключался в крестьянской поддержке, так как весной 1918 г. из советских партий только ПЛСР выступала против большевистской продразверстки и насаждения с июня комбедов, именовавшихся в обиходе «комитетами лодырей».

Политика ПЛСР, направленная против ратификации Брестского мирного договора, как известно, нашла моральную поддержку и в другой правящей партии - РКП (б), среди левых коммунистов, хотя серьезные разногласия между ленинцами и левыми коммунистами ко времени проведения V Всероссийского съезда Советов были уже преодолены. Несмотря на это, вряд ли события 6 июля можно характеризовать как антибольшевистские. Как утверждают Ю.Г.Фелыптинский и Л.М.Овруцкий, «многие лидеры ПЛСР, ее многочисленная партия ни съезде Советов узнали о выступлении из газет»462.

В комментариях к опубликованному в 1990 г. в России письму М.А.Спиридоновой в ЦК партии большевиков, Ю.Г.Фелыптинский, выступивший редактором, заметил, что,

обвиняя коммунистов, М.А.Спиридонова не сказала, что до 6 июля

1918 г. ПЛСР вместе с большевиками столь же «подло и гнусно»

травила все партии, стоящие правее. Не упоминает Спиридонова и

о том, как левый эсер П.П.Прошьян арестовал правых эсеров

Гельсингфорса, а левый эсер В.А.Устинов участвовал в закрытии

«Известий Совета крестьянских депутатов», контролируемых

правыми социалистами-революционерами, и в разгоне несоветских

крестьянских организаций. Письмо М.А.Спиридоновой, по

замечанию автора, - своебразный эпилог к недолгому

болыпевистско - левоэсеровскому союзу.

Эсеровские, как и другие небольшевистские организации,

рассыпались под влиянием враждебности или страха окружающих,

массовых переходов бывших сторонников к большевикам,

подозрительности и «контрольных» репрессий со стороны 121

властей . Определенный интерес в этом контексте представляет заявление Г.Е.Зиновьева на XI съезде РКП (б) в марте 1922 г.: «Мы не даем возможности легально существовать тем, кто претендует на соперничество с нами. Мы зажали рот меньшевикам и эсерам. Диктатура пролетариата, как говорит т. Ленин, есть очень жестокая вещь. Для того, чтобы обеспечить диктатуру пролетариата, нельзя обойтись без того, чтобы не переломать

1 'У'У

спинной хребет всем противникам этой диктатуры» . Состоявшийся вскоре ряд показательных процессов и арест в 1925 г. последнего состава Центрального бюро ПСР не являются адекватными доказательствами существования и политической борьбы эсеров на территории Советской России. Определенное место в современной историографии занимает

тема провинциальной многопартийности. Это вполне закономерная

реакция на ситуацию предыдущих десятилетий, когда данная

Ifr проблематика разрабатывалась узко. Даже в конце 1980-х гг.,

когда на общероссийском уровне наметились определенные сдвиги

в исследовании темы, в концептуальных подходах региональных

историков, за немногим исключением, определяющими являлись

прежние взгляды и суждения.

Необходимость региональной составляющей в организации

исследований истории партии эсеров важна, прежде всего, потому,

что с ослаблением в 1917-1918 гг. вертикальных связей (центр —

провинция) существенно возросла роль периферии. Наиболее

1

успешно эта проблема решается историками Урала . Статья И.В.Нарского в собрании трудов, посвященных 60-летию

В.В.Шелохаева, освещает деятельность организаций политических партий в Уральском регионе. Автор полагает, что все партии, являясь инородным инструментом, занесенным в общественную жизнь России из Европы, сыграли в целом отрицательную роль«Расцвет многопартийности в 1917 г. был мнимым, а ее разложение позволительно интерпретировать как естественный процесс и одно из проявлений социального распада, охватившего все сферы человеческой деятельности в период революционной катастрофы»124.

И.В.Нарский также отметил, что по результатам выборов в 123

Обзор литературы о партии эсеров на материалах Уральского региона см. в работе: Кононенко А.А. Социалисты в политической жизни Урала (1917- 1918 гг.). Тюмень, 2003. С.4-17. 124

Нарский И.В. Революция и судьба провинциальной многопартийности (Урал, 1917-1922) // Призвание историка. Сб. ст. к 60-летию В.В.Шелохаева. М., 2001. С.322-339.

Учредительное собрание уральские эсеры намного опередили местных большевиков. Для них эти результаты оказались еще более неутешительными, чем по стране в целом, особенно если иметь в виду, что в партийных верхах этот регион по традиции считался оплотом большевизма.

Историкам в целом удалось достаточно полно показать процесс выделения партии левых эсеров из ПСР на материалах Урала. По мнению М.И.Люхудзаева, этот процесс начался несколько ранее, чем в центральных губерниях463. Блок левых эсеров с большевиками на Урале наиболее эффективно проявил себя в промышленных районах края464. Значительную роль в консолидации левоэсеровских сил сыграла их военная организация в Екатеринбурге. Используя свое влияние среди трудящихся края, левые эсеры, как полагает М.И.Люхудзаев, не довольствовались второстепенным и подчиненным положением и принимали участие во многих сферах политической жизни Урала. Левые эсеры вошли в революцию во многом с идейным багажом народничества. Они стали наследниками аграрной программы эсеров с ее разрушительным требованием уравнительного раздела земли. Борьба левых эсеров против мира за «революционную войну» стоила им потери 19% голосов на Всероссийских съездах Советов: на III съезде в январе 1918 г. они имели 39% делегатов, а на IV съезде уже 20%465.

Акция ЦК ПЛСР 6-7 июля 1918 г., по мнению

М.И.Люхудхаева, в целом не получила поддержки уральских левых эсеров. Скорее они стремились к компромиссу с большевиками, но последние достаточно резко расстались со своими недавними партнерами по коалиции. Это позволило автору Ш усомниться в выводе некоторых историков, заявивших о гибкой

тактике большевиков по отношению к левым эсерам, особенно после июля 1918 года128. В последующем левые эсеры приняли активное участие в Гражданской войне на территории региона, в

129

том числе на стороне Красной армии .

Определенный интерес в этой связи представляет монография новосибирского историка А.В.Добровольского, посвященная

1 'ЇП

политической борьбе эсеров Сибири . Историк пишет о крупном политическом успехе сибирских эсеров весной 1917 г., кредит доверия к которым не был исчерпан и поздней осенью. События октября 1917 г. в Петрограде, по мнению А.В.Добровольского, раскололи сибирские организации социалистов-революционеров, » одни из них приветствовали большевистский переворот, надеясь

на формирование однородного социалистического правительства, другие стали в оппозицию . Известия о большевистской революции, разгон Учредительного собрания и многих органов местного самоуправления сделали организации эсеров Сибири центрами формирования антисоветского вооруженного подполья. Автор подробно осветил деятельность Всесибирского комитета ПСР, его участие в Западно-Сибирском комиссариате и развертывании антибольшевистского движения в Сибири. Успехи этого движения связываются историком с наличием в регионе 128

Люхудзаев М.И. Указ. соч. С.20. 129

ГАПО Ф. Р-804. Оп.1. Д.1. Л.31-32.

1ЧП

Добровольский А.В. Эсеры Сибири во власти и оппозиции (1917-1923 гг.). Новосибирск, 2002. 131

Там же. С.323. более зажиточного, более хозяйственного, чем в Центральной России, крестьянства. А.В.Добровольский полагает, что с уступки эсерами властных полномочий буржуазно - областническим кругам Щ Сибирское временное правительство взяло откровенный курс на

возрождение старых, дореволюционных порядков, а эсеры своей политикой объективно способствовали приходу к власти

А.В.Колчака132.

Комплексное исследование социалистических партий в рамках региональной многопартийности (на материалах Поволжья) предпринял С.В.Стариков133. Его интересовала расстановка политических сил после Февральской революции, возникновение левых групп в социалистических партиях - меньшевики- интернационалисты, левые эсеры, эсеры-максималисты. Одна из глав диссертации посвящена левосоциалистической концепции революции. Практические действия левых социалистов в ноябре 1917-апреле 1918 гг. получили освещение в процессе реализации

І

концепции левого блока. С.В.Стариков обстоятельно, на основании широкого и разнообразного круга источников исследовал отношения левых социалистов с большевиками, показал причины распада революционного союза РКП (б) и ССРМ в Самаре и РКП (б) и ПЛСР - в Казани.

Некоторые суждения автора, на наш взгляд, недостаточно

!/

аргументированы. Так, трудно согласиться с авторским тезисом о том, что «нельзя утверждать, что большевики развязали террор...в эти месяцы (начало 1918 г.-А.К.), ибо даже по отношению к 132

Там же.

1

Стариков С.В. Левые социалисты в российской революции (март 1917- июль 1918 года). (На материалах Поволжья): Дисс. ...д-ра ист. наук. СПб., 1997.

правым социалистам и кадетам его не было»466. Но, как известно, еще 27 октября 1917 г. В.И.Ленин подписал «Декрет о печати», и вслед за ним - «Декрет об аресте вождей Гражданской войны», направленный против кадетов. 4 декабря 1917г. В.И.Ленин подписал Декрет об аресте И.Г.Церетели, В.М.Чернова, Ф.И.Дана,

А.Р.Гоца, М.И.Скобелева и др. за оппозиционное выступление в

135

печати, названное им «провокационным» . 15-17 января 1918 г., в Екатеринбурге, например, большевики разогнали организацию правых эсеров, а ее лидеров А.А.Кощеева, Б.А.Железнова и

А.А.Егорова арестовали .

В то же время разработка «узких» проблем и сюжетов, внимание, как может показаться на первый взгляд, к частным вопросам, присущие работе С.В.Старикова, позволяют понять «дух времени». Умеренные социалисты, по его мнению, довольно быстро исчерпали кредит доверия жителей Поволжья, поэтому летом-осенью 1917 г. сложился блок большевиков и левых социалистов в крупнейших центрах региона: в Казани - между левыми эсерами и большевиками, в Самаре - между эсерами-

137

максималистами и большевиками . При этом автор пришел к выводу, что левые социалисты, проявив инициативу, сами вошли в созданные большевиками чрезвычайные органы власти - ВРК. В Казани между большевиками и левыми социалистами- революционерами произошло своеобразное распределение обязанностей - первые работали исключительно в городе, вторые — в деревне. В Самаре и Симбирске максималисты приняли активное участие в дискредитации правых эсеров. «Если в центре на уровне правительства блок большевиков и левых эсеров практически D исчерпал себя Брестским миром, то в Поволжье на губернском и

уездном уровне он по-прежнему сохранялся», - делает вывод

С.В.Стариков467.

Своеобразие ситуации в Поволжье состояло в том, что к апрелю 1918г. регион стал превращаться в центр большой политики. В Казань вернулся А.Л.Колегаев, в Самару перебрался почти весь штаб ССРМ - Н.И.Ривкин, А.А.Зверев, М.В.Селиванов, здесь же подпольно собирались будущие деятели Комуча, а Пенза в связи с ухудшением продовольственного снабжения столиц даже стала объектом пристального внимания В.И.Ленина. Важнейшей составляющей назревающего конфликта, как полагает

С.В.Стариков, стал вопрос о партийном влиянии в Советах. ^ Именно весной 1918г. впервые был озвучен лозунг «Власть

Советам, а не партиям!», инициировали который максималисты. В качестве ответа большевики, по мнению историка, «фактически спровоцировали «анархо-максималистский мятеж», целью которого стала ликвидация губисполкома и всей организации

139 т—г ^

максималистов» . Приказ о роспуске высшего органа советской власти на территории губернии поступил из центра. В Казани, в

?

сущности, повторилось то же самое. Местные большевики, выполняя указания Кремля, разогнали левоэсеровские структуры, поднявшие в ответ, как называет его автор, - «Казанский бунт». Следует согласиться с авторским выводом: «Использовав сполна левых социалистов, большевики более в них не нуждались,...трагизм левых социалистов состоял том, что их альтернатива не дала и не могла дать мгновенных результатов, которых ожидали. Чрезвычайные меры в трактовке большевиков получили больше шансов»468.

Интересные факты о последних днях левых и правых эсеров содержатся в упомянутой уже книге Д.Б.Павлова469. На основе ранее не доступных документов из АП РФ, ЦА ФСБ и других архивов автор показал процесс ликвидации партий эсеров, меньшевиков, анархистов и других представителей российской многопартийности. Главную роль в исчезновении оппозиционных партий, как показывает Д.Б.Павлов, сыграла репрессивная политика большевистской диктатуры. Новаторское значение книги велико, однако целый ряд вопросов в этой работе освещен, на наш взгляд, недостаточно подробно. Применительно к ПСР это касается репрессий по отношению к партии в октябре 1917 - первой половине 1918 года. Нет четкости в суждениях по поводу «легализации» ПСР в 1919 году. В более подробном анализе, с учетом новых материалов нуждается судебный процесс 1922 года. Необходимо отметить неполное, по нашему мнению, освещение внутренних причин распада и дезорганизации партии эсеров, без характеристики которых невозможно составить цельную картину реальных событий.

Начало репрессий против левых социалистов-революционеров автор относит к июлю 1918г., связывая их с убийством германского посла В.Мирбаха: «Помимо ареста многочисленной фракции ПЛСР на V-м съезде Советов, в ночь с 6 на 7 июля в Москве в полном составе были арестованы комитеты левых эсеров в Рогожско-Симоновском, Краснопресненском и др. районах, прошли аресты на фабриках и заводах, в Московском совдепе. 8 июля без какого-либо разбирательства были расстреляны 14 левых эсеров, по мнению властей, принявших наиболее активное участие в «мятеже». Всего по делу 6 июля к ответственности было привлечено 964 человека»470.

Пик репрессий против левых эсеров и близких им максималистов, по мнению Д.Б.Павлова, пришелся на 1919 год. В качестве аргумента он ссылается на письмо от 1 июля 1919 г. зампреда ВЧК И.К.Ксенофонтова, который назвал партию левых эсеров «одним из самых опасных врагов»471.

Неотступная слежка за лидерами ПЛСР была установлена еще в начале 1919 г., после чего в результате проведения спецопераций была арестована почти вся левоэсеровская верхушка. В мае 1920г. руководитель ВЧК Ф.Э.Дзержинский констатировал, что ПЛСР «разгромлена ЧК» и «для нас неопасна»472. По мнению Д.Б.Павлова, руководитель ВЧК поспешил с выводами. Историк полагает, что ПЛСР погибла не ранее конца 1922 г., хотя партия образца 1920 г. являлась лишь бледной тенью того 150-тысячного коллектива, каким она была в 1918 г.473 К сожалению, автор не приводит четких доказательств о конечной дате существования партии левых эсеров и его утверждение выглядит голословным. Перечисленные недостатки вполне понятны - при небольшом объеме работы и широких хронологических рамках (1917 г. - середина 1950-х годов) некоторый схематизм в освещении отдельных вопросов неизбежен. Тем не менее книга Д.Б.Павлова является существенным вкладом в изучение проблемы политической гибели оппозиционных партий и может служить отправной точкой для дальнейших исследований. В разной степени эти сюжеты освещались также в работах А.М.Рыбакова, В.Н.Лупоядова, Ю.Г.Фельштинского и других исследователей474.

Определенные успехи достигнуты отечественными историками в восстановлении имен руководителей эсеров. Причем если раньше в работах, написанных в русле биографического жанра, преобладали апологетические тона, то сейчас оценка деятельности В.М.Чернова, М.А.Спиридоновой и других лидеров эсеров становится более сбалансированной475. Биографические данные о лидерах социалистов-революционеров практически отсутствовали в отечественной историографии. Теперь же основным критерием в оценке личностей эсеров стало их реальное участие в общественной и политической жизни России, глубине того следа, который они оставили в ее истории и степень разработанности их персоналий.

Авторам очерков пришлось проделать большую исследовательскую работу в возвращении имен политических деятелей, к которым история оказалась несправедливой. Д.А.Колесниченко, подготовившая публикацию о В.М.Чернове, высоко оценила его публицистическую деятельность, указав, что труды лидера эсеров «получили в советской исторической литературе довольно обстоятельный разбор и оценку как антинаучные, враждебные марксизму, наносящие вред революционному движению ложными теоретическими посылками и утопическими воззрениями»476.

Не отрицая значительности вклада советских историков в изучение теоретических постулатов эсеров, обоснования закономерности исторической гибели их партии и краха эсеровской концепции социализма, автор считала, что «настало время более умеренного подхода к наследию неонародников»477. Д.А.Колесниченко подробно осветила политическую биографию фигуранта, подчеркнув, что главные крестьянские требования Временное правительство, куда в качестве министра сельского хозяйства с мая 1917 г. входил В.М.Чернов, выполнить не могло. «Для осуществления эсеровского аграрного законодательства требовалось немедленно порвать с политикой соглашательства. Чернов же на это не решался. Он предпочитал тактику лавирования и попыток нажима на буржуазию и помещиков, с тем, чтобы убедить их пойти на некоторые уступки. С другой стороны, он увещевал крестьян не вести захватов помещичьих земель»478.

Другая публикация в коллективной работе «Россия на рубеже веков: исторические портреты» была посвящена

М.А.Спиридоновой. Ее автор, С.В.Безбережьев, отметил наличие весьма солидной биографии Спиридоновой, появившейся на Западе еще при ее жизни. Время от времени там выходили и другие, посвященные ей публикации479. В советской печати небольшие материалы о М.А.Спиридоновой стали появляться

152

совсем недавно . С.В.Безбережьев подробно остановился на описании жизни М.А.Спиридоновой как до 1917 г., так и позже. Он сделал акцент на обстоятельства борьбы М.А.Спиридоновой против правоцентристской части руководства ПСР, утверждая, что эта борьба не была направлена на раскол Партии социалистов- революционеров. М.А.Спиридонова и ее товарищи стремились лишь к укреплению своих позиций внутри партии и привлечению на свою сторону большинства ее членов. В подтверждение своих доводов С.В.Безбережьев приводит слова М.А.Спиридоновой, которая в одной из своих статей писала: «Мы, меньшинство, оставаясь в партии,... объявляем идейную борьбу за преобладание в партии»480.

Организовать свою отдельную партию левые эсеры решились только в ноябре 1917 года.481 Вплоть до провозглашения 18 ноября 1917

г. левоэсеровским совещанием себя I съездом ПЛСР М.А.Спиридонова питала надежду на завоевание левыми большинства в ПСР. С.В.Безбережьев дает оценку позиции левых эсеров как непоследовательной и колеблющейся. Это проявилось в первоначальном отказе войти в состав советского правительства.

Блок большевиков и левых социалистов- революционеров характеризуется автором как имеющий важное значение для укрепления советской власти. М.А.Спиридонова, по мнению историка, к ореолу великомученицы в это время сумела прибавить, во многом благодаря характерному для ее политической практики популизму, известность эмоционального оратора, публициста и политического деятеля, отстаивающего крестьянские интересы. Дж. Рид называл ее в тот момент «самой популярной и влиятельной женщиной в России». Позиция М.А.Спиридоновой по отношению к Брестскому миру автору представляется неоднозначной, этапной. Даже 19 апреля 1918 г., выступая на II съезде ПЛСР, она призывала разделить ответственность за него с большевиками482. Полемизируя с Б.Д.Камковым, М.А.Спиридонова отвергала в то время призывы некоторых делегатов развязать «революционную войну». В апреле - июне 1918 г. она круто меняет свою позицию. Автор в строгом соответствии с традицией инкриминирует М.А.Спиридоновой обвинение в том, что «мелкобуржуазная революционность взяла верх над ответственным государственным отношением к делу», не задумываясь над тем обстоятельством, что ПЛСР просто стала терять властные полномочия и функции. Но М.А.Спиридонова после выхода 19 марта 1918 г. левых эсеров из правительства была единственным связующим звеном с большевиками и ушла от них «позже других»483.

Другим обстоятельством конфликта М.А.Спиридоновой и большевиков, на которое не обратил внимание автор очерка, является декрет СНК об организации комитетов деревенской бедноты от 11 июня 1918 года. В период осложнения отношений между большевиками и левыми эсерами (еще контролировавших большее число сельских Советов) комбеды должны были стать «второй властью» на селе и изъять «излишки» сельхозпродукции у крестьян. Ранее того было принято постановление СНК от 13 мая 1918 г., дающее широкие полномочия Наркомпроду, в котором государство провозглашало себя главным распределителем еще до того, как стало главным производителем. Этот важнейший, на взгляд автора диссертации, сюжет невозможно мотивировать пресловутой «мелкобуржуазностью». Замена «социализации» земли ее «национализацией» является краеугольным камнем противоречий, анализа которым С.В.Безбережьев, к сожалению, не дал. Жизнь М.А.Спиридоновой после событий 6-7 июля 1918 г. представлена сплошной чередой арестов, амнистий, ссылок, и, наконец, в соответствии с классическим выражением жирондиста Верньо («Революции как Сатурн пожирают своих детей») - расстрелом 11 сентября 1941 года.

Крупный вклад в дальнейшую персонификацию деятелей ПСР внес биографический словарь «Политические деятели России. 1917»(М., 1994), вышедший под редакцией П.В.Волобуева. В словарь включено более 300 биографий деятелей всероссийского масштаба, активно проявивших себя в событиях 1917 года. Среди них члены ЦК всероссийских партий, ряд известных региональных политиков. Большинство из них входило в Предпарламент, было избрано (или выдвигалось) в члены Учредительного собрания. В составе персоналий - 30 человек, участвующих в работе высших руководящих органов ПСР и ПЛСР. Обращение к этой галерее портретов дает возможность познакомиться со сторонниками социалистической идеи, являвшимися в основном приверженцами крестьянского социализма на базе социализации земли, уравнительного землепользования с регулярным переделом земли по трудовой норме. Составители словаря стремились дать возможность познакомиться с реакцией политиков на важнейшие события бурного 1917 г., в том числе на такие, как крушение монархии со всей цепью последствий, создание и эволюция Временного правительства, участие революционной демократии в деятельности Временного правительства и другие.

В общем ряду словарь содержит биографии Н.А.Авксентьева, В.А.Алгасова, А.А.Биценко, Е.К.Брешко-Брешковской,

К.С.Буревого, В.К.Вольского, М.Я.Гендельмана, А.Р.Гоца, Б.М.Донского, А.А.Измайлович, В.А.Карелина, Б.Д.Камкова, И.Каховской, А.Ф.Керенского, И.Н.Коварского, А.Л.Колегаева, И.А.Майорова, С.Л.Маслова, О.С.Минора, М.А.Натансона, П.П.Прошьяна, Н.И.Ракитникова, В.В.Руднева, Б.В.Савинкова, П.А.Сорокина, М.А.Спиридоновой, А.М.Устинова, В.М.Чернова.

По мнению автора диссертации, работа авторского коллектива внесла существенный вклад в изучение истории, и в частности истории партии эсеров, в том числе левых. Метод обращения к прошлому посредством жанра политического портрета давно взят на вооружение человечеством. Биографический словарь наиболее активных граждан, отражающий их общественно-политические взгляды, формы и методы практического действия, способен показать один из факторов, влияющий на исторический процесс, а именно личностный. В истории партий необходимо видеть сложное целое, сотканное из реальных судеб конкретных людей в их диалектическом взаимодействии. Не осуждать и не прославлять, но постараться понять, почему каждый из них действовал в предложенных историей обстоятельствах именно так, а не иначе. Думается, что такой подход был реализован коллективной редакцией словаря.

Особо нужно выделить такое этапное по значимости и информативности издание, как энциклопедия «Политические партии России» (М., 1996). В нее включены подробные

исторические очерки обо всех крупных партиях, в том числе эсерах, их печатных органах, уточненные и более полные данные о лидерах. Это делает энциклопедию незаменимым пособием для подготовки историографических работ. Издание получило

высокую оценку научной общественности, однако, на наш взгляд, ему не хватает более полных библиографических обзоров.

Определенный вклад в изучение биографий политических оппонентов большевизма (на материалах Урала) внес

1 57

Д.В.Бугров . Обратившись к личностному аспекту истории эсеровского движения (в рамках Пермской губернии) в 1917 г., он опубликовал данные, отражающие позиции, которых придерживались лидеры местных организаций ПСР. Показал эволюцию их взглядов, основные вехи политической истории 1917 г. на Урале. В работе приведены резюме 18 эсеровских функционеров, обобщен материал, касающийся съездов Советов, крестьянских съездов различного уровня, проходивших под влиянием правых эсеров на территории губернии в 1917 -1918 годах. Основными источниками автору служили архивные фонды Урала и периодическая печать того времени.

К сожалению, некоторые биографические работы выполнены на весьма низком уровне. Так, статья В.П.Чаплыгина о В.М.Чернове не только не вносит практически ничего нового в образ лидера ПСР, но и содержит грубые фактические ошибки и ни на чем не основанные суждения158. В.П.Чаплыгин, например, 157

Бугров Д.В. Оппоненты большевизма на Урале в 1917 г. Свердловск,

1991.

1 SX

Чаплыгин В.П. В.Чернов: интеллигент и революционер // Вопросы без всяких ссылок на источники утверждает, что именно под влиянием В.М.Чернова ЦК ПСР в феврале 1918 г. «высказался за тактику террора против советской власти»484. Даже составители «Обвинительного заключения» на процессе 1922 г. не утверждали подобного.

Положительную оценку научной общественности получили два издания учебника по истории политических партий России, вышедшего под редакцией А.И.Зевелева (М.,1994.1-е изд.), и

В.В.Шелохаева, А.И.Зевелева и Ю.П.Свириденко (М.,2000. 2-е изд.). При этом повторное издание расширено за счет привлечения материалов эсеровских национальных партийных формирований. Авторы стремились дать наиболее полные сведения о каждой из общероссийских партий - с момента возникновения до исчезновения с политической арены. Они считали, что «дробление» деятельности партий по различным, часто субъективно устанавливаемым этапам и периодам страны, снижает ценность исследований - исчезает цельность изложения истории каждой отдельной партии. Поэтому авторский коллектив отошел от этой историографической традиции.

В отличие от предыдущих коллективных монографий эта работа построена по принципу « справа - налево», т. е. сначала излагалась история правых партий, затем более левых. Основную свою задачу авторы видели в преодолении сложившегося в обществе стереотипа смены парадигм - появление вместо бывших врагов народа новых антигероев - В.И.Ленина и большевиков.

Главным недостатком этой, как и других коллективных монографий, автору представляется все та же несогласованность отдельных глав и различия в трактовке сопряженных проблем, которые не в силах преодолеть даже редакторская правка. К достоинствам же данного труда необходимо отнести достаточно полный историографический обзор работ предшественников, постановку первоочередных задач на современном этапе, в том числе комплексного изучения системы многопартийности в России. По мнению авторов учебника, необходимо дальнейшее изучение причин и последствий ликвидации многопартийности в России, а также развитие историографических и источниковедческих исследований, анализирующих партийную работу ПСР - ПЛСР, стратегию и тактику этих организаций485.

В то же время в учебнике присутствуют и некоторые неточности фактического характера486. «Главные оппоненты большевизма во влиянии на рабочий класс - эсеры и меньшевики, -

пишет Н.С.Симонов, - первоначально не объявлялись вне закона. Коммунисты проводили по отношению к ним более гибкую политику, чем к другим партиям. Наряду с насильственным подавлением их политической активности большевики использовали методы соглашения с теми фракциями, которые разделяли их идею мировой социалистической революции»487.

Историк подчеркнул, что в ходе Гражданской войны большевики стремились к тому, чтобы довести раскол внутри оппозиционных социалистических партий до окончательного организационного разрыва между теми из них, кто тяготел к большевизму, и теми, кто, наоборот, стремился противопоставить ему альтернативную программу перехода к социализму и организации советской власти.

Нам трудно согласиться с такой авторской терминологией, как «советская и парламентская демократия (Учредительное собрание)». Скорее здесь подошла бы формулировка «советская власть и парламентская демократия». Ведь неслучайно Ю.О.Мартов на чрезвычайном съезде РСДРП (объединенной), состоявшемся 30 ноября- 6 декабря 1917 г., произнес фразу - «Победа Советской власти — меньшее зло по сравнению с попытками насильственного ее свержения даже во имя торжества демократии», четко понимая, что советская власть не есть демократия. С другим утверждением Н.С.Симонова о том, что «страна встретила известие о роспуске Учредительного собрания с редким безразличием»488, солидарен С.В.Тютюкин. Он пишет: «Учредительное собрание ушло в историческое небытие, не вызвав в сердцах абсолютного большинства россиян желания активно его защитить»489. К такому же мнению склонился В.И.Миллер. Он отмечал: «Мало кому известно, как прореагировал ЦК ПСР на роспуск Учредительного собрания. Хотя, конечно, были протесты и даже «решительные», против этого акта, но уже 8 января на заседании ЦК было решено выяснить, «каковы условия работы на III съезде Советов, а когда съезд открылся, эсеры приняли в нем участие. Более того, когда съезд избрал ВЦИК Советов, в него вошли и 7 эсеров»490.

Других взглядов придерживался известный историк-литератор Р.Б.Гуль: «Как демократ я считал необходимым созыв

Всероссийского Учредительного собрания, которое должно установить в России демократическую конституцию. Так как созыв Учредительного собрания был лозунгом Добровольческой армии, я поехал туда на вооруженную борьбу с большевизмом»491. Однако следует признать, что такие признания единичны.

Одним из самых дискутируемых и сложных вопросов в литературе о ПСР является проблема террористической деятельности партии в 1918 г. (убийство В.В.Володарского и второе покушение на В.И.Ленина). Впервые со всей остротой эта тема прозвучала на судебном процессе ЦК ПСР летом 1922 года. С этого момента вся историография проблемы террора разделилась на два направления: советские историки придерживались версии официального обвинения, сводившейся к ответственности ЦК ПСР за покушения в 1918 году. С другой стороны, эмигранты, а вслед за ними зарубежные исследователи и диссиденты ставили под сомнение причастность социалистов-революционеров к террору492.

Ситуацию осложняла почти полная закрытость документальных источников в советских архивах, прежде всего материалов процесса 1922 года. Одним из первых, поставивших под сомнение участие в покушении на В.И.Ленина правой эсерки Ф.Каплан, стал Б.М.Орлов. В своей публикации «Миф о Фанни Каплан» он назвал Л.В.Коноплеву в качестве возможной убийцы В.И.Ленина, однако не привел источниковедческого анализа документов. Сомнения в том, кто стрелял, возникли еще в годы Гражданской войны. Об этом свидетельствует и возвращение к уголовному делу о втором покушении на В.И.Ленина во время судебных процессов по делу партии правых эсеров (1922 год) и «антисоветского правотроцкистского блока» (1938 год). Как известно, генеральный прокурор А.Я.Вышинский настойчиво добивался от обвиняемых признаний в покушении на В.И.Ленина правых и левых эсеров, а также Н.И.Бухарина.

Первое сообщение ВЦИК в связи с покушением на Ленина

было подписано Я.М.Свердловым и датировано 30 августа 1918 г.,

то есть сразу после выстрелов. Там были определены заказчики

168

преступления - правые эсеры. . В свою очередь, ЦК партии эсеров (ПСР) заявил о своей непричастности к покушению. ЦК партии левых эсеров (ПЛСР) 31 августа 1918 г. призвал в ответ на выстрелы в В.И.Ленина перейти к террору против «цитадели отечественного и международного капитала». Доказательства членства Ф.Е.Каплан в рядах ПСР не обнаружено.

К сожалению, больше вопросов, чем ответов, оставляют комментарии к сборнику документов «Судебный процесс над социалистами - революционерами (июнь - август, 1922 год)» (М.,2003). С.А.Красильников и К.Н.Морозов, пытавшиеся ответить на вопросы, существовал ли в реальности отряд боевиков- террористов Г.А.Семенова, в какой степени руководство ПСР несет ответственность за террористическую деятельность этого отряда, действительно ли Ф.Е.Каплан стреляла в В.И.Ленина, по нашему мнению, не смогли этого сделать. Наоборот, можно утверждать, что о втором покушении на В.И.Ленина 30 августа 1918

г. нам по-прежнему известно немного.

В 1990-2000-е гг. под влиянием зарубежной историографии и в связи с появлением новых документов тема террора и ПСР вновь стала необычайно актуальной. При этом часть исследователей

169

продолжает отстаивать прежнюю концепцию , появилось также

170

множество иных гипотез . Наиболее оригинальная из них - так называемый «кремлевский заговор», представленный в работах Ю.Г.Фельштинского. Американо-российский историк полагает, что с конца лета 1918 г. на фоне кризиса большевистских и советских властных структур и роста недоверия к ним со стороны населения начинает усиливаться влияние Я.М.Свердлова с одновременным падением авторитета В.И.Ленина493. О кризисе в большевистской партии летом 1918 г. известно намного меньше, чем о таковом во время подписания Брестского договора, но сами факты убийства М.С.Урицкого и покушения на В.И.Ленина - в известном смысле слова свидетельства этого. К лету 1918 г. в руках Я.М.Свердлова сосредоточилась вся партийная и советская власть, в руках В.И.Ленина - лишь власть председателя Совнаркома. Не случайно Я.М.Свердлов в документах 1918-1919

1 7 'У

гг. именовался даже Председателем ЦК РКП (б) .

Ю.Г.Фелыптинский склоняется к мнению, что к покушению на

В.И.Ленина был причастен именно Я.М.Свердлов и в какой-то мере Ф.Э.Дзержинский. Доводы Ю.Г.Фельштинского могут стать лишь основанием для дальнейшего изучения этой версии. Зачем Я.М.Свердлов приказал перевести Ф.Е.Каплан из здания на

Лубянке в Кремль, чем вызвана спешка с ее расстрелом, хотя следствие еще не было закончено, чего опасался Я.М.Свердлов, требуя уничтожить останки расстрелянной без суда Ф.Е.Каплан? Ответов на эти вопросы пока нет.

В то же время большинство историков высказывает суждение, что большевистские декларации по этому вопросу достаточно тенденциозны и не всегда аргументированы. В их свете причастность ЦК ПСР к загадочным покушениям лета 1918 г. выглядит по меньшей мере сомнительной, что приводит к выводу о фальсификации властями ключевых обвинений на процессе 1922 года494.

Для работ современных авторов, посвященных деятельности ПСР в годы Гражданской войны, характерен интерес к причинам провала их политики «третьего пути». Эсеры противопоставили свою партию и большевикам, и белому движению, но не сумели прийти к власти в общероссийском масштабе, хотя в 1918 г., в эпоху Комуча, казалось, имели для этого все шансы. Ряд историков, в том числе Ю.А.Поляков, указывает, что в условиях поляризации политических сил длительное существование промежуточных образований невозможно495.

Этот тезис всегда выдвигался и советской историографией, однако теперь заметно сожаление об «упущенных возможностях» и стремление разобраться в происшедшем на основе отказа от ленинского тезиса о «мелкобуржуазной» природе ПСР. Как отмечал А.X.Бурганов, для «третьей силы» не оказалось в достаточном масштабе социальной базы, «народ-демос» в России еще не был сформирован . По мнению А.В.Добровольского, «предпосылки для такого финала для социалистов- революционеров были заложены еще в период утверждения власти Советов, с установлением тесного сотрудничества правых и левых контрреволюционеров. За сравнительно короткий период события расставили все политические силы по своим местам и очень быстро привели к власти крайне правых реакционеров, установивших военную диктатуру А.В.Колчака»496. Для убедительности А.В.Добровольский приводит мнение Г.К.Гинса, писавшего: «Как подпольные деятели эсеры незаменимы, как администраторы и работники они, за малым исключением, никуда

177

не годны» . А.В.Добровольский пишет: «Первые же мероприятия

эсеровской власти в лице Западно-Сибирского комиссариата

наглядно продемонстрировали разность взглядов и подходов

социалистов-революционеров и представителей других

политических сил на будущее устройство Сибири»497. Эсеры

добровольно передали власть в руки Временного Сибирского

правительства, и, по мнению новосибирского историка,

«объективно способствовали приходу к власти А.В.Колчака»498.

Таким образом, А.В.Добровольский соглашается с мнением

В.И.Ленина, писавшего, что «учредительное собрание и белая

гвардия означают одно и то же, что вслед за первым неминуемо

180

приходит вторая» . Интересна в этом ключе современная позиция К.В.Гусева. Он отмечает: «На территории Учредительного собрания были введены военно-полевые суды, возникли конфликты между буржуазией, офицерством и учредиловцами. Политика «третьей силы» реального воплощения не находила»499. Пытаясь занять промежуточную позицию, делает вывод историк, ПСР оказалась неспособной противостоять осуществлению реставраторами своих намерений, а рассчитывая на поддержку крестьянства, которое хотело избавиться от продовольственной диктатуры, она не учла категорического неприятия крестьянами сословного характера землевладения, непримиримого отношения к помещичьей собственности на землю и их растущего недовольства политикой партии, не сумевшей преодолеть сопротивления «врагов крестьянства» - кадетов500.

Другой важнейшей причиной поражения эсеров К.В.Гусев считает внутрипартийные противоречия в оценке политики «третьей силы». Правые эсеры выступили в поддержку Добровольческой армии и А.В.Колчака. Другая часть партии отвергала решения IX Совета на том основании, что «обе стоящие друг против друга армии одинаковы, и подход к ним ,

1 83

практические планы и прочее должны быть одни и те же» . Наконец, третья группировка объявила проповедь борьбы на два фронта скрытой поддержкой белогвардейцев.

По мнению К.В.Гусева501, конфликт В.М.Чернова с левым крылом партии, так называемой группой «Народ», получившей свое название от издаваемой ими газеты, оказал серьезное влияние на процесс распада ПСР. Группа «Народ» вступила в переговоры с

Уфимским ревкомом на тему совместной борьбы с А.В.Колчаком.

«Стремление угодить всем - преступно» - так квалифицировали

«народовцы» черновский лозунг «третьей силы» и потребовали от

1

ЦК, чтобы он встал на путь борьбы за революцию» . В ответ ЦК ПСР постановил распустить группу «Народ», но она не подчинилась и заявила о выходе из партии. В подтверждение своего мнения К.В.Гусев приводит отрывок из письма эсеровских активистов: «Дробление партии на ряд самостоятельных групп, с одной стороны, нанесло тяжелый удар основной партии, обессилив ее и нарушив равновесие, а с другой стороны - обесцветило новые эсеровские образования, которые в процессе дальнейшего почкования свели свою деятельность к нулю»502.

Современные историки пришли к выводу, что в основе разногласий в эсеровской среде лежали различные представления о характере происходившего переворота и позиции в нем эсеров. По мнению исследователей, в период гражданской войны положение усугублялось еще и тем, что страна оказалась поделенной фронтами на целый ряд обособленных районов, связи местных партийных организаций с центром были чрезвычайно затруднены. В сложной, быстро меняющейся обстановке, полагает Н.Д.Ерофеев, «этим организациям нередко приходилось действовать самостоятельно, и их действия, при существовавших значительных идейных расхождениях, нередко расходились с

1Я7

официальной линией партии» .

Таким образом, большинство современных историков считает причинами поражения эсеров в период гражданской войны: политику центризма, в то время как произошла крайняя поляризация всех сил. Другой причиной исследователи называют отсутствие серьезной социальной базы. Крестьянство, по их мнению, ушло к большевикам, видя в них единственных противников возвращения к помещичьему землевладению, а пролетариат уже традиционно считался «вотчиной» РКП (б).

Видимо, к этим причинам следует добавить разнородность антибольшевистских сил, с которыми пришлось вступать в соглашения, внутренние противоречия, фракционность, организационное несовершенство партии.и вмешательство интервентов. Не секрет, что англо-французские «союзники» оказывали финансовую и военную помощь в первую очередь тем, кого на деле видели истинными борцами с большевизмом, а эсеры таковыми считались лишь временно.

На иных позициях находятся представители того направления

в историографии ПСР, которое в основных чертах продолжает

придерживаться взглядов и оценок советской исторической науки.

По их мнению, правые эсеры погибли как политическая партия

ввиду отказа от конструктивного сотрудничества с большевиками

и упорства в отстаивании своей «третьей линии», нереальной во

время Гражданской войны. Таковы работы уже упомянутого

188

А.В.Медведева, И.Т.Филиппова и других . В них повторяется традиционный набор обвинений в адрес ПСР: правые эсеры играли роль подстрекателей Гражданской войны, организовывали антисоветские восстания, в том числе Тамбовское. Что касается судебного процесса 1922 года, то он, как пишет А.В.Медведев, «показал неопровержимые факты антисоветской деятельности

189 гг

правых эсеров» . Практически все приведенные положения подвергаются в современной историографии, как зарубежной, так и отечественной, аргументированной критике. «Трагедией крестьянских восстаний, - считает М.С.Френкин, - были стихийный, неорганизованный характер и отсутствие должного политического руководства этим мощным движением. Особенно роковыми для восстаний оказались непростительные ошибки эсеровской партии, которая в условиях гражданской войны заблаговременно не создала свою вооруженную силу в противовес большевикам»503.

«Партийное руководство эсеров, - пишет Н.Д.Ерофеев, - считало, что партия не должна базироваться в своей политической и социальной борьбе «на зыбкой почве политически аморфного бунтарства», спекулировать «на народном озлоблении». Оно более чем сдержанно относилось к многочисленным, но разрозненным, стихийным крестьянским выступлениям. Даже «антоновщину» оно оценивало как «полубандитское» движение. Но главное, такие выступления не одобрялись партией потому, что они распыляли силы демократии, не соответствовали ее тактике их накапливания и организации»504. Историки сходятся во мнении, что о непосредственной организации и руководстве ПСР крестьянских восстаний не может быть и речи. Отдельные эсеры, безусловно, могли участвовать и участвовали в этих выступлениях, в целом, однако, носивших стихийный характер505. Но, как отмечает известный исследователь крестьянского восстания в Западной Сибири В.И.Шишкин, материал, на который исследователи ссылались при доказательстве существования на территории Тюменской губернии и смежных с ней уездов «Сибирского крестьянского союза» и ведущей роли в нем партии эсеров, был исключительно узким, имел главным образом чекистское происхождение и абсолютно не подвергался проверке на фактическую достоверность, а воспринимался некритически506.

Бесспорно, социалисты-революционеры сыграли

определенную роль в развязывании Гражданской войны, приняв соответствующие решения на VIII Совете ПСР в мае 1918 года. Как полагает А.Ю.Суслов, правые эсеры имели полное моральное право бороться за власть вооруженным путем в силу того, что победили на выборах во Всероссийское Учредительное Собрание507. С этим утверждением можно согласиться лишь частично. Действительно, каждая демократия должна уметь защищаться. Но имели ли эсеры моральное право начать Гражданскую войну только потому, что выиграли выборы в Учредительное собрание? По мнению большинства современных историков, разгон Учредительного собрания не стал глобальной причиной для начала Гражданской войны и народ воспринял это событие в целом безразлично. Тогда ПСР руководствовалась не интересами демократии и народа, а исключительно собственными, партийными и значит, несет свою долю ответственности за Щ развязывание Гражданской войны в России.

Репрессивная политика большевистского правительства стала одной из главных причин ухода ПСР с политической сцены. Первые специальные работы по этой теме появились в отечественной науке в конце 1980-х годов508. Однако процесс политической гибели ПСР нельзя считать исключительно результатом большевистского террора. Сложно согласиться с мнением Е.Г.Гимпельсона, что «такой результат репрессий стал возможным вследствие потери связи этих партий с массами, изоляции от них»509. Скорее политическая гибель эсеров была не только следствием карательной политики властей, предпринимавших все меры для изоляции российских социалистов. Более верной выглядит точка зрения И.В.Чубыкина, автора единственного на данный момент специального исследования о социалистах-революционерах в эмиграции: «вытеснение эсеров с российской политической арены вскоре

после окончания гражданской войны стало следствием не только репрессивных действий большевистских властей и белогвардейских режимов, но и глубоких идейно-политических -

~ 197

разногласии в самой эсеровской партии» .

Современные историки, анализируя характер репрессивной политики в отношении социалистов-революционеров, отмечают ее многоступенчатый характер. По мнению Д.Б.Павлова, «приоритеты» политики менялись в зависимости от степени опасности разных групп эсеров. В 1919 г. наиболее враждебными считались левые эсеры, в 1920-1922 гг. - эсеры и левые эсеры - «подпольники». Но общий курс политики большевиков оставался прежним: отстранение эсеров от власти, лишение их массовой поддержки, путем разного рода махинаций и прямых репрессий вытеснение из Советов, а затем изолирование от общественно- политической жизни вообще198.

А.И.Юрьев считает, что помимо жестких репрессий в отношении эсеров применялись и «мягкие» меры, такие как организация Всероссийского и региональных съездов бывших членов ПСР. Данные мероприятия организовывались и проводились под контролем ГПУ и имели целью провозгласить «самоликвидацию» или «самороспуск» организаций социалистов- революционеров. В результате привлечения новых материалов, обнаруженных историком в ЦА ФСБ, А.И.Юрьев сделал вывод о финансировании чекистами Всероссийского съезда бывших эсеров. Конкретно ведомство Ф.Э.Дзержинского выделило, по данным

107

Чубыкин И.В. Российские социалисты-революционеры в эмиграции (1920-е годы): Дисс. ...канд. ист. наук. М., 1996. С.144.

1 QO

Павлов Д.Б. Большевистская диктатура против социалистов и анархистов. 1917-середина 19150-х годов. М., 1999. С.102. А.И.Юрьева, 18 млн. рублей199.

С начала 1920-х гг. деятельность ПСР переносится за границу, главным образом в Германию, Чехословакию и Францию. Судьбы Щ оставшихся в Советской России немногочисленных и

разрозненных групп социалистов-революционеров практически не изучены из-за отсутствия доступа к соответствующим архивным документам. Между тем очевидна необходимость изучения истории ПСР в целом и ее отдельных членов вплоть до конца 1930-х годов, так как ГУЛАГ пережили единицы социалистов- революционеров. На этом исследовательском направлении российскими и зарубежными историками пока сделано очень мало. Немногим более повезло эсеровской эмиграции (1920-1950-е годы), хотя и здесь немногочисленные исследования, за исключением упомянутой диссертации И.В.Чубыкина, рассматривают лишь отдельные аспекты ПСР за рубежом, и в частности, издательскую деятельность200. В то же время эсеровская эмиграция оставила большое идейно-теоретическое наследие, в том числе мемуарные и исторические работы, непредвзятое изучение которых представляет немалый интерес.

Подводя итоги разделу, отметим, что непростой переход к новому этапу историографии ПСР, во-первых, породил своеобразный симбиоз разных подходов и оценок, некритическое использование пришедшей из публицистики терминологии. Даже в некоторых лучших работах Л.М.Овруцкого, А.И.Разгона, К.В.Гусева присутствовали сугубо публицистические названия 199

Юрьев А.И. Последние страницы истории Партии социалистов- революционеров // Отечественная история. 2001. №6. С. 130. 200

Лисенкова Л.Н., Постников С.П. Об издательской деятельности партии эсеров за рубежом // Российская эмиграция в Чехословакии (1918-1945).

/

СПб., 1996. С.19-24. «Пасынки революции», «Рыцари террора», «Эсеровская богородица» и т.д. Однако авторы других работ придерживались и более академической терминологии: «умеренные социалисты», «левые социалисты-революционеры», «правые социалисты», «социалистические партии». В исследованиях делалась попытка раскрыть содержание термина «умеренные социалисты», который сводился к понятию «сторонник социалистической реформации».

Во-вторых, анализ литературы, посвященной Партии социалистов-революционеров, показывает, что исследования в этой области развивались в русле тех же закономерностей, что и отечественная историография в целом. Вероятно, в решении теоретических аспектов проблемы сегодня трудно ожидать каких - то качественно новых открытий либо оригинальных концепций. Это следует из того, что современные историки стоят перед выбором: придерживаться традиционных положений советской историографии, либо подойти к проблемам истории партии эсеров с альтернативных позиций, которые в свою очередь сформировались под сильным влиянием зарубежной, а ранее того - эмигрантской литературы, также глубоко субъективной.

В-третьих, современными историками сформулирована задача конкретного наполнения научных знаний о партии с учетом специфики регионов, социальных групп, пополнявших партийные ряды, ее тактики по отношению не только к большевикам, но и меньшевикам и более правым партиям. Мы пока еще мало знаем об эсерах-кооператорах и профсоюзных деятелях, об участии эсеров в работе разного рода легальных съездов, где обсуждались наиболее животрепещущие вопросы политической и социально- экономической жизни страны, больничных касс, культурнопросветительских организаций и т.д. Недостаточно изучен процесс ухода ПСР с общественно-политической арены в 1920-е гг.

Заполнение этих лакун требует расширения архивных поисков как в самой России, так и за рубежом, в первую очередь в США и Нидерландах, поскольку архив ЦК ПСР хранится в этих государствах. Нужен и обстоятельный биографический словарь эсеровских деятелей разных уровней, т.к. изданные содержат фамилии лишь членов ЦК, библиографические указатели эсеровской литературы и листовок. Дальнейшего изучения требует вопрос о численности, социальном и национальном составе ПСР.

В-четвертых, историография ПСР 1990-2000-х гг. претерпела значительные изменения по сравнению с предыдущими десятилетиями. Хотя часть работ продолжает пропагандировать стереотипные положения советской историографии, большинство историков отказалось от ленинского партийно-классового подхода. Тому немало способствует введение в оборот новых источников (данный процесс еще далеко не завершен) и критическое переосмысление известных материалов. *

* * *

Говоря о состоянии постсоветской историографии эсеров, отметим, что большинство современных исследователей партии обратило внимание на дооктябрьский этап ее истории, в то же время процесс публикации и вовлечения в научный оборот новых источников создает необходимую основу для создания крупных обобщающих работ по истории ПСР в 1917-1920-е гг., потребность в которых очевидна.

Несмотря на ряд позитивных изменений, произошедших за последние 10-15 лет в отечественной историографии Партии социалистов - революционеров, мы далеки от идеализации современного этапа российской исторической науки. Задумываясь о ее перспективах, нельзя не отметить негативные аспекты, напрямую связанные с социальной действительностью современной России. События на постсоветском пространстве (Грузия, Украина) красноречиво свидетельствуют о том, что там, где недовольство людей существующей властью достигает критической точки, когда народ, в том числе научная общественность, заняты элементарным физическим выживанием, а у правящего слоя не хватает мудрости и гибкости, чтобы своевременно проводить радикальные реформы, за дело обычно берутся революционеры.

В этой связи нельзя не отметить ставшие уже хроническими трудности финансирования исследовательских программ,

постоянную угрозу закрытия научных учреждений, особенно академического профиля, различия между уровнем жизни и зарплатой ученого, особенно в сравнении с зарубежными коллегами. Хотя проблема здесь не только в материальной «подпитке». Казалось бы, именно сейчас исследователи могут выступить в роли объективных и беспристрастных толкователей истории. Но этого не происходит. Вместо глубоких и ярких трудов современный книжный рынок заполнен множеством серых, впрочем, судя по качеству полиграфии, далеко не дешевых, конъюнктурных подделок, вроде томов А.Т.Фоменко и Г.В.Носовского, написанных в жанре «народной истории». Сегодня за потоком литературы не могут уследить, а тем более купить новые книги даже специалисты, особенно в регионах, не говоря уже о любителях истории.

Среди обстоятельств, тормозящих интенсивное изучение политических партий России начала XX в., можно выделить три фактора: преобладание интерпретаций истории ПСР с помощью инструментария политической истории, запаздывание проникновения подходов исторической антропологии, робкие попытки применения элементов просопографического анализа и истории опыта. В результате объективное осмысление роли эсеров далеко от завершения. Остается надеяться, что история Партии Щ социалистов-революционеров станет полноправной составной

частью новой российской историографии. Отрадно, что серьезные научные исследования с привлечением архивных материалов сегодня начинают брать вверх над конъюнктурой, которая «радовала» читателей в первой половине 90-х гг. XX века.