4.2. Изучение истории левонароднических партий и организаций

В свою очередь, наличие в странах Восточной Европы режимов «народной демократии», подразумевавших двух - и многопартийные варианты государственной модели, представлялось достойным ответом буржуазным «клеветникам и фальсификаторам». В этой связи идеологически своевременной становилась разработка вопроса научной реконструкции изначальной многопартийности советского государственного устройства. В отечественной исторической науке эта проблема традиционно связывалась со взаимоотношениями большевиков и ПЛСР, стоявшей в 1917-1918 гг. на советских позициях.

Кроме того, именно ПЛСР среди всего спектра партийнополитических сил тех лет была одной из близких большевикам организаций по своим программным требованиям.

Основную цель авторы - разработчики темы П.Н.Хмылов, Д.Ф.Жидков, И.Я.Трифонов, М.В.Спиридонов, П.И.Соболева, К.В.Гусев, Р.М.Илюхина336 видели в раскрытии причин формирования однопартийного государственного устройства

СССР. Этой цели можно добиться, считали они, взяв за основу

отношение коммунистической партии и народных масс к левым

эсерам на различных этапах развития революции.

Советские историки сформулировали ряд конкретных

проблем: причины возникновения ПЛСР; причины формирования и

распада болыневистско - левоэсеровского блока; особенности

аграрной программы левых социалистов-революционеров и

некоторые другие.

В работах К.В.Гусева и Р.М.Илюхиной, наряду с раскрытием

борьбы и противоречий внутри блока, значительное место

отводилось также показу и положительных моментов совместных

действий по ряду конкретных вопросов, отмечалось стремление

части левых эсеров «к искреннему сотрудничеству с

большевиками»337. П.Н.Хмылов напротив утверждал, что левые

эсеры являлись скрытым, замаскированным врагом советской

власти. «В процессе борьбы с ними большевики даже пошли на

сотрудничество со своими врагами, чтобы дать массам постепенно

убедиться в их сущности»338. «Большевики, - оппонировал ему

Л.М.Спирин - не пошли на подобное соглашение с врагами

советской власти. Они и не могли пойти на такие соглашения

потому, что левые эсеры, признав Октябрьскую революцию, в тот

1 ^0

период были за советскую власть» . Л.М.Спирин также не согласился с Р.М.Илюхиной, которая высказала мнение, что уже летом 1917 г. левые эсеры выступили за разрыв с правыми и

153

признавали диктатуру пролетариата .

Новый и, на наш взгляд, научно более плодотворный подход к проблеме блока утвердился в основном в работах, опубликованных в последующее десятилетие.

соглашения339.

При обсуждении книги К.В.Гусева «Крах партии левых эсеров» столкнулись мнения сторонников и противников нового и старого подходов к оценке блока большевиков и левых эсеров. Сторонники нового подхода указывали, что блок способствовал укреплению союза рабочих и крестьян, расширил возможности большевистского влияния на деревню, привел к изоляции правых эсеров и помог завоевать крестьян на сторону советской власти340.

В то же время JI.М.Спирин подверг критике ряд выводов К.В.Гусева в историографической статье, опубликованной в

«Вопросах истории КПСС» (1964. №4.). Он не согласился с

трактовкой социальной базы левых эсеров, оценкой классовых сил в деревне летом 1918 г. и московского мятежа левых эсеров, тезисом о гибели ПЛСР к осени 1918 года.

Несмотря на ряд важных замечаний, высказанных предшественниками, наибольший успех в изучении партии левых эсеров, по нашему мнению, был, несомненно, достигнут в работах К.В.Гусева и В.Н.Гинева. Причины, побудившие большевиков искать союз с группой леворадикально настроенных эсеров, достаточно полно выявлены в работе В.Н.Гинева «Аграрный вопрос и мелкобуржуазные партии в России в 1917 году» (Л., 1977). Большевики, по мнению автора, шли на блок с левыми эсерами «не ради левых эсеров как таковых, а из-за того влияния, которое имела на крестьян эсеровская программа»341.

Однако представляется, что дело было не во влиянии программы, а в левоэсеровских партийных работниках, имевших, в отличие от большевиков, доступ в деревню. Я.М.Свердлов в марте 1918

года признавал, что до революции большевики «работой среди крестьянства совершенно не занимались»342. Более того, в ряде документов справедливо подчеркивалось, что большевикам «не удалось к моменту Октябрьской революции создать своей крестьянской организации в деревне, которая могла бы занять

158

место социалистов-революционеров» .

Заинтересованность в блоке отнюдь не была односторонней, только со стороны большевиков, - отмечал В.Н.Гинев. В блоке с большевиками нуждались и левые эсеры, поскольку он давал им реальную возможность осуществить свою аграрную программу социализации земли. Основная заслуга В.Н.Гинева, по мнению автора диссертации, заключается в том, что исследователь, видимо, сам не желая того, показал непопулярность большевистской аграрной программы национализации земли!

Большевики в 1917 г., с одной стороны, предложили

крестьянству немедленно перейти к ликвидации помещичьего землевладения, уничтожить все правовые акты на землю и лесные угодья, с другой - обнародовав свою программу «национализации» земли - столкнулись с частнособственническими крестьянскими интересами и были вынуждены корректировать свои лозунги.

Вывод В.Н.Гинева - «официально после 1906 года аграрный вопрос был поставлен на повестку дня только на Всероссийской партийной конференции в апреле 1917 года. Принятая по нему резолюция и стала аграрной программой партии»345 - появился не на пустом месте. Большевистский публицист В.Мещеряков в работе «Марксизм и социализация земли», опубликованной в «Правде» в январе 1918 г., писал: «Как поступать с

национализированной, обобществленной государственной землей? Программа национализации у большевиков совсем не давала ответа на этот вопрос, откладывая его на время после захвата земель, после победы революции, после национализации... . Ни в проекте национализации, предложенной большевиками

Стокгольмскому съезду рабочей партии (1906 г.), ни в программе

национализации, принятой на конференции партии в апреле 1917

года, ни в обширной литературе по этому вопросу - ни разу никто

из сторонников национализации в среде марксистов не затрагивал

162

этого вопроса, не предлагал решений» .

Специфика темы предполагает подробнее остановиться на аграрной политике большевиков как одной из причин их блока с левыми эсерами.

В.Н.Гинев сделал совершенно иной вывод из своего исследования -

«советские историки убедительно доказали, что подлинными представителями крестьян являлись не мелкобуржуазные партии, а партия рабочего класса, партия большевиков»

Действительно, до апреля 1917 г. В.И. Ленин и партия большевиков не брала на себя обязательств по земельному вопросу. Но с апреля 1917 г. вождь большевиков ясно высказался о необходимости коррекции своих взглядов: «Повторить теперь то, что мы говорили в 1905 году, и не говорить о борьбе классов в деревне - есть измена пролетарскому делу... Надо соединить требования взять землю сейчас же с пропагандой Советов батрацких депутатов»346. После I Всероссийского съезда крестьянских депутатов большевики берут на вооружение эсеровскую программу социализации земли. По всей стране была развернута большевистская агитация. В.И.Ленин требовал ее «перестроить так, чтобы выяснить полную безнадежность получения земли крестьянами, пока не свергнута власть, ...пока не разоблачены и не лишены народного доверия партии эсеров и меньшевиков»347. В конце августа В.И.Ленин уверяет крестьян, что только партия большевиков «может на деле выполнить ту программу крестьянской бедноты, которая изложена в 242 наказах»348.

Таким образом, В.И.Ленин выделяет в отличие от эсеров три противоборствующих лагеря: помещиков, крестьян - хозяев и батраков. Последних, большевики должны поддерживать и только на них опираться. Для выполнения своей задачи: «Вместе с крестьянами - хозяевами против помещиков и помещичьего государства, вместе с городским пролетариатом против всех крестьян-хозяев. Вот лозунг сознательного деревенского

167

пролетария» . В целях проникновения в деревню необходимо было перетянуть на свою сторону часть активных деятелей крестьянских Советов и крестьянских Союзов, большинство которых были представлены эсерами.

Союз с левым крылом эсеровской партии и был выдающимся тактическим ходом большевиков.

Что касается степени влияния левых эсеров на крестьянство - существовали различные точки зрения, однако само влйяние признавалось всеми историками. Ведь блок для того и заключался, чтобы использовать левоэсеровские связи в деревне и их влияние на крестьянских съездах349. Большинство исследователей полагало, что основой социальной базы левых социалистов-революционеров было среднее и отчасти мелкое крестьянство. При этом одна группа историков - К.В.Гусев, В.П.Наумов, П.А.Голуб - считала, что социальная база левых эсеров менялась в зависимости от их политики на различных этапах революции, вплоть до включения в нее кулацких элементов. Другие исследователи - Л.М.Спирин, А.X.Бурганов - полагали, что политика левых эсеров колебалась не от перемен в их социальной базе, а от самой широты базы - «от бедноты до зажиточных середняков и богатых крестьян»350.

По мнению В.Н.Гинева, «свою массовую базу левые эсеры имели главным образом в среднем и мелком крестьянстве, еще не утратившим хозяйственной самостоятельности Эти категории крестьян, не разбираясь в особенностях и тонкостях эсеровского социализма, видели в левых эсерах защитников мелкого

171 у ж

хозяйства» . Интересным в этом плане оказался вывод

А.М.Малашко: «Хотя между обеими партиями и существовали серьезные идеологические разногласия, но на том конкретном этапе классовой борьбы их точки зрения на практические вопросы по осуществлению первых советских декретов в основном совпадали, а в низовых звеньях рядовые члены обеих партий дружно трудились над укреплением Советской власти»351.

Таким образом, общий вывод по проблеме звучал так: несмотря на колебания левых эсеров, блок сыграл положительную роль в истории революции. Однако тут же добавлялось: блок облегчил борьбу против эсеровской контрреволюции и помог большевикам организационно связаться с крестьянством. Отмечалось также, что союз не мог быть прочным по причине противоречий, разделявших обе партии. Крах союза в транскрипции советских историков был предопределен и неизбежен.

Ряд историков, в первую очередь А.М.Малашко, полагал, что большевики имели дело с оформляющейся партией народнического социализма, «претендующей на равную роль мелкой буржуазии и рабочего класса в государственном управлении и стремящейся придать формирующейся власти мелкобуржуазный характер. Глубокие разногласия с левыми эсерами касались классового содержания советской власти и

1 ТХ

положения в ней рабочего класса и его партии» . Мнение историка о том, что «левые эсеры как партия не могли стать верными союзниками большевикам»,352 вызвало возражения

175

В.Н.Гинева , который поддержал К.В.Гусева в том, что «большевики шли на блок с левыми эсерами, вовсе не предполагая, что он будет кратковременным, а исходя из того, что они смогут стать союзниками рабочего класса и его партии». В целом аргументы К.В.Гусева получили большую поддержку отечественных историков, считавших, что конкретный исторический факт распада блока еще не означает его предопределенную недолговечность353.

Одним из важных вопросов, привлекших внимание всех исследователей проблемы, стали события 6-7 июля 1918 г., когда ПЛСР подняла «мятеж» и перестала существовать. Следует обратить внимание на то, что историки в то время не могли пользоваться таким авторитетным сборником документов как «Красная книга ВЧК», первое издание которой вышло в 1920 г. и было немедленно изъято органами ВЧК. Уцелело лишь несколько ее экземпляров в специальных хранилищах двух-трех библиотек354. В таком случае неправомерна сама ссылка К.В.Гусева на протокол заседания ЦК ПЛСР от 24 июня 1918 г., опубликованного в «Красной книге ВЧК», где якобы было принято решение убить Мирбаха.

Если же К.В.Гусев имел возможность ознакомиться с машинописной копией книги, хранящейся на микрофильме, то им была допущена фальсификация, так как прямых указаний на намерения левых эсеров убить Мирбаха в протоколе от 24 июня нет. Следовательно, протокол сам по себе не доказывает причастности ПЛСР к убийству посла. Более того, в протоколе указано, что время проведения террористических актов будет определено на следующем заседании ЦК ПЛСР. Но до 6 июля, как известно из протоколов, такого заседания не было. Из текста протокола, наоборот, следует, что левые эсеры опасались подвергнуться разгрому со стороны большевиков355. Такая постановка явно не укладывалась в авторскую концепцию, возлагавшую всю вину на левых эсеров, иначе бы «контрреволюционный, антисоветский мятеж» был бы не контрреволюционным, не антисоветским, более того, «мятеж» не стал бы мятежом.

Следует также обратить внимание на суждение, высказанное А.Рабиновичем: «Анализ этого протокола, одного из наиболее важных свидетельств, использованных советскими властями в качестве доказательства заговора левых эсеров против советской власти в июле 1918г., приводит меня к выводу, что он был сфабрикован после свершившегося факта. Однако то, что Центральный Комитет партии левых эсеров принял предварительное решение относительно начала программы террора против высоких официальных германских деятелей 24 июня, подтверждается таким количеством многих прочих источников, что этот факт неоспорим»356.

Необходимо отметить, что работа К.В.Гусева о партии левых эсеров написана с привлечением широкого круга источников, выгодно отличаясь от трудов предшественников использованием множества документов (отчеты, справки о численности организаций). Высокая степень информативности, хороший стиль подачи материала делали книгу интересной для разных групп читателей. Присущие ей известные недостатки - заданность выводов, сглаживание острых проблем, определенная недоговоренность назывались и ранее. В то же время монография К.В.Гусева не могла полно и объективно осветить все стороны деятельности ПЛСР, являясь не только «продуктом» той эпохи, но и фактически первой научной работой по теме в СССР.

Определенный вклад в освещение событий 6-7 июля 1918 г. в Москве внесли воспоминания бывшего коменданта Московского кремля П.Д.Малькова. Написанные в 1955-1960-е гг. с участием

А.Я.Свердлова, они «пережили» три издания, отразив в

1 ЯП

определенной мере разные требования, предъявляемые цензурой . Левые эсеры, по мнению П.Д.Малькова, «не только готовили заговор, не только замышляли контрреволюционный переворот. Они выступили против Советского правительства, подняли

1 О 1

вооруженный мятеж» . Далее следовали известные утверждения о намерениях арестовать В.И.Ленина, Я.М.Свердлова и других членов ЦК большевистской партии. Сам П.Д.Мальков, как очевидец событий на V Всероссийском съезде Советов, констатировал, что «эсеры вели себя как заправские деревенские горлопаны на сельских сходах. Они так кричали, стучали, неистовствовали, что порой казалось, что их большинство...Их бессильная злоба на силу и влияние большевиков выливалась

порой в форму грубых мелочных выходок. Тов. Свердлов не раз

182

просил их выражать свои чувства членораздельно» . 180

На основании постановлений ЦК ВКП (б), опубликованных в «Правде» 4 апреля 1925г. и 12 февраля 1927г., воспоминания о Ленине до публикации должны были визироваться несколькими инстанциями, в том числе ИМЛ при ЦК ВКП (б). Фрагмент о расстреле Ф.Каплан и уничтожении ее тела, опубликованный в первом издании воспоминаний П.Д.Малькова (М., 1959.

С.160.), в третьем издании отсутствовал. (М., 1967. С.149.). 181

Мальков П.Д. Записки коменданта Кремля. М., 1967. С.202-203. 182

Там же. С.204.

События 6-7 июля 1918 г. изложены П. Д.Мальковым в негативно-ироничной форме. Усилив по приказу В.И.Ленина и Я.М.Свердлова охрану Кремля, П.Д.Мальков арестовал левоэсеровскую фракцию V Всероссийского съезда Советов. Вечером 7 июля 1918 г. он доложил В.И.Ленину о результатах операции. П.Д.Мальков вспоминал: «Он выслушал мой доклад внимательно, но как-то спокойно, без особого интереса. Было очевидно, что для него левоэсеровский мятеж - уже прошлое, пройденный этап, что все его думы, помыслы устремлены вперед,

1 O'!

в завтрашний день» .

События 6-7 июля 1918 г. в Москве привлекли внимание Д.Л.Голинкова. Историк писал о попытках левых эсеров развернуть активную работу на местах и захватить исполнительные комитеты местной власти. Он отмечал, что ЦК ПЛСР «готовился прибегнуть к вооруженной обороне занятых

1 ЯД.

позиций» . Главным обвиняемым в мятеже, по мнению автора, стал заместитель председателя ВЧК В.А.Александрович. Он не только организовал мятеж, но подготовил убийство Мирбаха, а также похитил 544 тыс. руб. из кассы ВЧК. По мнению Д.Л.Голинкова, Б.Д.Камков, М. А.Спиридонова и П.П.Прошьян оказались заложниками «псевдореволюционной,

авантюристической» политики В.А.Александровича.

Освещая события 10 июля 1918г. в Симбирске, Д.Л.Голинков писал, что заговорщик М.А.Муравьев, выступавший на собрании актива левоэсеровской организации, продолжал утверждать о своей приверженности советской власти. Историк отметил: «Муравьев предложил образовать Поволжскую Советскую республику, главой правительства избрать Б.Д.Камкова, членами правительства М.А.Спиридонову, В.А.Карелина и других...»357. Таким образом, его трудно было обвинить в антисоветском

заговоре, но попытаться инкриминировать ему авантюризм, безусловно, удалось. По утверждению Д.Л.Голинкова,

провокационная авантюра левоэсеровских лидеров была

неожиданной для многих местных организаций партии левых эсеров358. Часть из них объявила себя партией «народников- коммунистов», другие - «партией революционного коммунизма». Третьи продолжали именоваться Партией левых социалистов- революционеров и вести «контрреволюционную» деятельность. После ряда амнистий и перманентных арестов, писал

Д.Л.Голинков, левоэсеровская партия сошла с политической сцены, похоронив саму себя.

В ряде сборников статей, таких как «Борьба

Коммунистической партии Советского Союза против

оппортунизма и национализма» (Л., 1978), «Великий Октябрь и исторические завоевания советского народа» (Л.,1980),

«Большевистский опыт борьбы с непролетарскими партиями» (Л., 1986) и др. были рассмотрены проблемы, связанные с историей левосоциалистических народнических организаций. Следует также отметить, что в Ленинграде был даже создан проблемный совет по изучению «опыта борьбы КПСС с оппортунизмом». Среди авторов сборника, представителей ленинградской высшей школы, следует назвать П.А.Подболотова, Е.П.Алексеева, Г.Т.Косых,

А.Н.Сказецкого, а также псковского историка А.Ф.Жукова359. В работах историков-ленинградцев был поставлен ряд проблемных вопросов, связанных с борьбой большевиков против эсеров- максималистов, левых эсеров. Исследователи традиционно аргументировали актуальность своей темы «необходимостью творческого развития теории революционной борьбы против буржуазной идеологии и ревизионизма», видимо, искренне полагая, что эти «пережитки» имеются в советском обществе.

Показательны в этом плане работы А.Ф.Жукова посвященные истории эсеров-максималистов. В отличие от других неонароднических движений максималисты называли свою организацию союзом, а не партией, полагая, что устав любой партии сковывает революционное творчество и инициативу масс, способствует бюрократизации освободительного движения. По мнению А.Ф.Жукова, в летний период 1917 г., когда радикальными социалистами объективно культивировались разрушительные антигосударственные тенденции, эсеры - максималисты, наряду с левым крылом Партии социалистов-революционеров и большевиками действовали в одном направлении. Оценивая максималистскую тактику, историк писал: «после июльских

событий, когда двоевластие закончилось и власть полностью перешла к Временному правительству, максималисты все более приближались к большевикам в критике Временного

188

правительства и соглашателей» .

В то же время, по мнению А.Ф.Жукова, максималисты до конца не понимали «империалистической сути» Временного правительства и расходились с большевиками по программным вопросам. Они продемонстрировали непоследовательность и ограниченность, призывая к «примирению» с правыми эсерами и меньшевиками.

Развивая свои взгляды, А.Ф.Жуков писал: «поддержав

большевиков в их борьбе против «соглашателей» за переход власти в руки Советов на местах: в Ижевске, Кронштадте, Курске, Самаре и т.д., максималисты, в силу своей мелкобуржуазности выступали против диктатуры пролетариата, являлись противниками централизации управления экономикой, вели борьбу

189

против заключения Брестского мира» . Переход максималистов на оппозицию к советской власти, по его мнению, выразился в антисоветских вооруженных выступлениях в Ижевске в апреле и Самаре в мае 1918 года.

После подавления мятежа состоялись новые выборы в Ижевский Совет, которые принесли победу меньшевикам, правым эсерам и части беспартийных. В то же время большевистская организация фактически развалилась. Этот факт дал А.Ф.Жукову основание возложить всю вину на эсеров-максималистов. Историк писал: «После принятия административных мер по отношению к максималистам большевистская организация очистилась от примазавшегося буржуазного элемента, и из нее выбыло около 1300 человек»360. В то же время современники А.Ф.Жукова называли совсем иные причины падения численности Ижевской организации РКП (б). Л. М. Спирин объяснял этот феномен изменением в 1918 г. партийной программы, названия партии, подписанием Брестского договора361, то есть указал на внутренние причины кризиса.

Хотя максималисты заняли двойственную позицию в оценке событий 6-7 июля 1918 г. в Москве и по сути не поддержали левых эсеров, они были изгнаны большевиками из Советов. В этой связи курьезно звучит утверждение А.Ф.Жукова о «клевете» максималистов в адрес большевиков, «необоснованных» репрессиях и партийной нетерпимости последних362.

В период становления молодой советской государственности максималисты со своими «анархистско-демократическими» взглядами явно не вписывались в рамки диктатуры пролетариата. Основными причинами «краха» максималистов А.Ф.Жуков считал их внутреннюю неорганизованность, склонность к революционной демагогии и фразерству, несостоятельность теоретических

взглядов и отказ от сотрудничества с советской властью. Достаточно подробно остановившись на описании ликвидации максималистов в Ижевске и Самаре, А.Ф.Жуков сделал

совершенно противоположный вывод. Он писал: «Крах «Союза эсеров-максималистов» как политической организации был

обусловлен не запрещением его, не репрессиями со стороны большевиков, а ложностью идейно-теоретических взглядов и

193

тактических установок максималистов» .

Отдельные аспекты деятельности эсеров-максималистов, взаимоотношений с ними большевиков рассматривались в работах, посвященных РКП (б) в период становления и упрочнения

-> 194 п

советской власти на местах . В первую очередь регионами исследований стали территории, на которых эсеры-максималисты в 1917-1918 гг. были представлены мощными организациями - Поволжье и Удмуртия.

На примере творчества А.Ф.Жукова нам удалось проследить, как на излете советской историографии приходилось писать историку. Изменение названий его публикаций напоминало известный курьез с парижской газетой «Moniteur» во время «Ста дней» Наполеона I. В 1970 г. А.Ф.Жуков назвал свою статью «Разоблачение большевиками мелкобуржуазных взглядов эсеров- максималистов...»363, в 1978 г. - «Критика большевиками эсеро - максимализма...»364. В 1980 г. очередная статья историка называлась «О взаимоотношениях большевиков с эсерами-

максималистами...»365. И, наконец, в 1990 г. - «О сотрудничестве

большевиков с левыми элементами мелкобуржуазных партий в Октябрьском вооруженном восстании»366.

К истории левых эсеров Сибири обращались И.М.Разгон, Э.И.Черняк и А.А.Бондаренко 367. В работах Э.И.Черняка прослеживалась динамика нарастания раскола в сибирских организациях ПСР, показывался процесс формирования левоэсеровских структур. Объектом специального исследования

А.А.Бондаренко368 стали вопросы о степени влияния сибирских левых эсеров на массы, их численность, география партийных организаций в Сибири. Автором были подняты и раскрыты такие проблемы, как левые эсеры Сибири и Брестский мир, блок большевиков и левых социалистов-революционеров. По мнению историка Первая мировая война привела к расколу сибирских эсеров на оборонцев и интернационалистов. А.А.Бондаренко отметил, что появление первой формально организовавшейся левоэсеровской группы произошло лишь после июльских событий

1917г. в Красноярске. Осенью 1917 г. противоречие между левым и правым крылом сибирских эсеров проявилось уже повсеместно. Историк установил, что левоэсеровские организации Сибири были преимущественно городскими, их общая численность к весне 1918г. достигла 2 тыс. человек. К моменту чехословацкого выступления организации все еще находились в стадии формирования, что во многом обусловило их относительную малочисленность и слабую организованность. По мнению исследователя, левые эсеры Сибири не имели достаточно прочных связей со своим ЦК и по целому ряду вопросов занимали более радикальные позиции, чем однопартийны в Центральной России, их сотрудничество с большевиками в Сибири носило более прочный характер.

Большинство левых эсеров с оружием в руках выступило против чехословаков. Вместе с большевиками действуя в партизанском подполье, они внесли значительный вклад в разгром армии А.В.Колчака. В ходе Гражданской войны, отмечал

А.А.Бондаренко, большая часть левых эсеров перешла в ряды РКП (б), меньшая отошла от политической деятельности. По его мнению, к лету 1920 г. в Сибири не осталось не одной организации ПЛСР. Причины этому А.А.Бондаренко видел в логике революционной борьбы, в общем для левых эсеров и большевиков противнике - колчаковской диктатуре, общем кризисе

«левонароднической» теории.

С начала 1970-х гг. началось комплексное изучение левоэсеровских организаций на Северном Кавказе, Кубани и Тереке. Историков интересовала главным образом тактика

большевиков по отношению к «мелкобуржуазным» партиям в 1917 - 1918 гг., как направленная на создание широкого фронта антикалединских сил в регионе369.

Раскрывая особенности левого блока в казачьих областях, В.Н.Сергеев выделил три этапа сотрудничества большевиков и левых эсеров: 1.

«Март - октябрь 1917 г. - возникновение сотрудничества большевиков с «низами» партии эсеров. 2.

Октябрь 1917 - март 1918 г. - время наибольшего успеха блока, прежде всего в связи с заключением РСДРП (б) правительственного соглашения с «мелкобуржуазной» партией левых эсеров. Большевикам удалось вовлечь в борьбу с кадетско- казачьей контрреволюцией сторонников левых эсеров, расколоть местные эсеровские организации и изолировать их вождей от масс, подорвать социальные основы коалиционных областных правительств, объединить Советы города и деревни. 3.

Апрель - июль 1918 г. - период настойчивой борьбы посланцев ЦК РКП (б) Г.К.Орджоникидзе и А.С.Бубнова, руководителей местных организаций большевиков за сохранение блока с левыми эсерами во имя дальнейшего укрепления советской власти».

Из данной характеристики левого блока видно, что

В.Н.Сергеев более чем упрощенно трактовал факты. Следуя его логике, большевики буквально «заставляли» инертных левых эсеров принять участие в борьбе с вооруженной контрреволюцией. Утверждая о расколе большевиками партийных организаций эсеров и изоляции их лидеров, историк вступает в противоречие со своим же выводом о якобы исключительно внутренних причинах самоликвидации организаций ПСР. Остаются неясными причины, побудившие большевиков весной - летом 1918 г. сохранить блок с левоэсеровскими «революционными фразерами». Понятно, что в основе концепции исследования В.Н.Сергеева лежали несколько заранее заданных постулатов: гегемония пролетариата, монополия большевиков на подлинную революционность, предательство народных интересов мелкой буржуазией и ее партиями. Такой подход оборачивался плакатной черно - белой схемой революционного процесса, в котором в реальной действительности было гораздо больше красок и оттенков.

История левоэсеровских партийных организаций центрального промышленного района стала объектом исследований Н.П.Маргелиной. По подсчетам историка, в центрально - черноземном районе в течение 1917 г. сформировалось 109 организаций ПЛСР, в два раза больше большевистских. Н.П.Маргелина считала, что выделение левого крыла из ПСР произошло во второй половине лета - осенью 1917 года370. Новаторскими представляются суждения Н.П.Маргелиной о финансировании большевиками раскола Партии социалистов- революционеров и помощи в формировании организаций левых эсеров. Так, «смоленские большевики, - констатировала автор, - по просьбе левых эсеров дали им взаимообразно 2 тыс. руб. - на организацию городской левоэсеровской ячейки371. Фракция большевиков Коломенского Совета Московской губернии передала 500 руб. на укрепление фракции левых эсеров»372. Аналогичные факты передачи денег большевиками левым социалистам- революционерам на создание организаций ПЛСР выявлены нами в

ллг

Ярославле, Туле, Орле .

Подводя итоги разделу, отметим:

Во-первых, начавшийся со второй половины 1950-х гг. подъем активности историков можно охарактеризовать как «ленинский ренессанс» в отечественной историографии. Конечный результат такого творчества состоял в том, что происходил процесс не столько овладения ленинской методологией, сколько заимствование у В.И.Ленина готовых выводов без их критического осмысления и применение к конкретным историческим фактам и анализу данных из истории партий и движений.

Во-вторых, определенное влияние на изучение истории Партии левых социалистов-революционеров оказал ряд факторов идеологического и политического характера, прежде всего, общественно-политические изменения в обществе, произошедшие после XX съезда КПСС. Следует также назвать появление режимов «народной демократии» в странах Восточной Европы в послевоенное время, с сохранением «мелкобуржуазных» партий, входящих в блоки с коммунистами; это требовало подтвердить историческую оправданность такого рода коалиций, показав, правда, что всякая попытка «улучшить» советскую власть за счет сужения диктатуры пролетариата приводит к дезорганизации, смутам, поднимает волну анархии.

В-третьих, в условиях антикоммунистических выступлений в ряде стран Восточной Европы, в первую очередь Венгрии и Чехословакии, перед историками была поставлена задача осудить псевдосоциализм «мелкобуржуазных» партий, предостеречь коммунистов об опасности альянса с ними. Двойственность природы мелкой буржуазии являлась наглядным объяснением политики колебаний эсеров, их непоследовательности, идейного эклектизма, отсутствия внутреннего единства.

В-четвертых, юбилейные торжества, посвященные 50-летию революции 1917 г., акцентировавшие внимание на героической истории КПСС, предопределили интерес к организациям, действовавшим в прошлом параллельно с большевиками, в том числе к Партии левых социалистов-революционеров.

В-пятых, советские исследователи выделяли лишь четыре проблемы истории ПЛСР: блок с большевиками, аграрная,

отношение к Брестскому миру, и, наконец «июльский путч». Такие вопросы как генезис левого крыла ПСР в период Первой мировой войны, социальное положение членов партии, возраст, образовательный статус, отношение к профсоюзам и студенчеству, молодежное и женское левоэсеровские движения не стали объектом пристального внимания отечественных историков. Более того, в трудах советских исследователей отчетливо прослеживается тенденция к снижению влияния ПЛСР в истории революции и Гражданской войны и, соответственно, увеличение значимости партии большевиков. К.В.Гусев утверждал, например, что Кронштадтский Совет «стал большевистским в результате выборов 4 мая 1917 г.» , хотя известно, что в Кронштадтском

Совете до весны 1918 г. доминировали левые эсеры, максималисты и анархисты. Даже позднее, летом 1918 г., большевикам не удалось добиться абсолютного большинства в Совете. Квинтэссенцией выводов и оценок советских историков о

партийной структуре революционной России, пожалуй, может служить высказывание М.И.Надеевой, заявившей: «в течение

подготовки и проведения Великой Октябрьской социалистической революции большевики были единственной (выделено нами. - A.

К.) силой, в которую верили массы трудящихся, и за которыми они следовали. Все другие политические партии потерпели идеологическое крушение и исчезли с политической арены»373.

* * * *

Подводя итоги главы в целом, отметим, что кроме политической конъюнктуры, на творчество историков оказывали влияние собственно научные причины: проведение конференций, проблемных советов, частичное открытие архивов, «фальсификация» изучения истории социалистов-революционеров за рубежом. С конца 1950-х гг. складываются несколько центров, в стенах которых систематически стали вестись исследования различных аспектов истории ПСР. Следует назвать ИМЛ при ЦК КПСС, кафедры общественных наук Московского областного педагогического института, Московского библиотечного института, Московского инженерно-строительного института им. B.

В.Куйбышева, затем Московского государственного

университета им. М.В.Ломоносова, Карельского государственного института. В 1960 - 1980-х гг. в Ленинграде формируется

проблемный Совет по изучению «борьбы с оппортунизмом в

революционном движении», в Калинине (Тверь) создается

проблемный Совет по изучению «борьбы с непролетарскими, соглашательскими партиями». Общую координацию

исследовательского процесса осуществлял комплексный Совет по изучению «Истории Великой Октябрьской социалистической революции» под руководством академика И.И.Минца. Можно утверждать, что в период советской историографии ПСР сложились северо-западный (Ленинград, Псков, Петрозаводск), центральный (Москва, Калинин) и поволжский (Казань, Саратов, Самара) центры по изучению «истории борьбы КПСС с мелкобуржуазными партиями».

Следует признать, что многие подходы, используемые при освещении историко-партийной тематики, реализованы

недостаточно широко и полно. Программа партии эсеров получила поверхностные оценки, организационная структура, численность и состав ПСР не стали предметом глубокого исследования. Политические и социально-экономические модели устройства России, предлагаемые ПСР, а также тактика, причины успехов и неудач эсеров, по сути дела, получили одностороннее освещение. Это же можно сказать об оценках деятельности эсеров в Государственной Думе, Советах и органах местного самоуправления. Очевидно, что в дальнейшей разработке нуждались вопросы о месте и роли эсеров в системе политических сил, масштабах и степени влияния на различные слои общества, как в 1917 г., так и позднее.

Практически все приведенные положения получили развитие в работах последующего времени. В этой связи необходимо отметить, что история Партии социалистов-революционеров, созданная в советский период (примерно до конца 1980-х гг.) как отрасль исторических знаний является законченным этапом. Это следует понимать как полноценную завершенную работу, проведенную как отдельными историками, так и авторскими коллективами, стоявшими на марксистско-ленинских методологических позициях и придерживавшихся классового подхода при организации исторических исследований.

т

Единых характеристик советской историографии ПСР дать нельзя, поскольку тип взаимоотношений государства и исторической науки, степень взаимовлияния науки и власти были различны на протяжении 70 лет. Советская историография эсеров к концу 1980-х гг. переживала отсутствие новых идей и тиражирование прежних стереотипов. Лишь крушение коммунистической системы в СССР и ликвидация советского государственного строя позволили отечественным историкам отказаться от идеологического влияния монопартийности и развернуть плодотворную работу, в которой ощутимо обозначился приоритет западных исследователей в постановке и решении многих проблем по истории Партии социалистов-революционеров.