Многочисленные определения демократии

Нет однозначного определения демократии. Древние греки противопоставляли демократию как власть «простых людей» тирании как нелегитимному правлению отдельного лица. Для Аристотеля, одна

ко, демократия больше, чем просто воля большинства.

Одним из первых современных авторов, попытавшихся пробиться через эти теоретические заросли, был Джозеф Шумпетер. Он определяет демократию как «институциональную структуру для принятия политических решений, где отдельные лица получают возможность принимать решения в ходе конкурентной борьбы за голоса народа»[10]. Эта простая формула, ставящая знак равенства между демократией и выборами, проводит четкое разграничение на основе недвусмысленного мероприятия.

Шумпетер повлиял на всех последующих теоретиков в области демократии, в первую очередь на Сеймура Мартина Липсета, который слегка изменил определение Шумпетера, обратив внимание на значение стабильных институтов. Демократия, утверждает Липсет, есть «политическая система, предоставляющая регулярные конституционные возможности смены управляющих должностных лиц, и социальный механизм, позволяющий возможно большей части населения влиять на важнейшие решения, выбирая между претендентами на политические должности»[11]. Липсет, наверное, больше всего известен тем, что указал на корреляцию между демократией и экономическим развитием: «Чем более благополучна нация, тем больше ее шансы поддержания демократического устройства»[12].

споры о том, демократия ли ведет к экономическому развитию или наоборот[13].

Еще один широко цитируемый современный теоретик от демократии, Роберт Даль, выделяет три определенных типа демократических режимов: мэдисонианские (Madisonian), популистские (populist) и полиархические (polyarchal). Демократическая модель, по Мэдисону, ограничивает права большинства, популистская акцентирует суверенитет народа и равенство, в то время как полиархии делают упор на социальные предпосылки демократического устройства. Поскольку полиархии демонстрируют более высокую степень политической соревновательности и более широкую инклюзивность, Даль доказывает, что они представляют собой наиболее развитую форму демократии[14]. Эти три американских автора находятся в ряду наиболее широко цитируемых представителей минималистского подхода к определению демократии, преобладавшего в литературе до 1980-х и в 1980-е годы. Наряду с регулярным голосованием минималисты склонны считать экономическое преуспеяние важным для демократии, доказывая, что поддержка населения основывается на эффективном предоставлении услуг государства. Преимущество минималистского подхода состоит в четком разграничении между старыми и новыми режимами путем применения небольшого числа простых критериев. Чем меньше критериев, тем объективнее классификация.

Однако с ростом количества демократий та самая простота начала вызывать сомнения среди аналитиков. С одной стороны, она слишком упрощает понятие демократии, сводя ее к наличию демократических процедур. Это ставит развитые демократии с глубокими традициями гражданского контроля над деятельностью власти в один ряд

со странами, имеющими лишь недавно созданные институты и выборные процедуры. Безусловно, по мнению критиков, качественные различия между такими режимами должны означать нечто большее, чем их процедурное сходство.

Минималистские определения также облегчили количественное измерение развития демократии, что привело к почти опьяняющему оптимизму в отношении перспектив демократии во всем мире[15].

В то время как все больше и больше государств пробивали себе дорогу к демократии, теоретики пытались выдвинуть определение, позволяющее провести грань между молодыми и более зрелыми демократиями. Недавнее исследование в одном ведущем американском политологическом журнале обнаружило, что существуют 550 подтипов демократии по определению[16]. Такое обилие определений погребло под собой успокоительное представление о том, что демократия может быть охарактеризована как конкретный набор условий, и вместо этого заставило аналитиков представлять ее процессом, в котором выделяются три стадии: сначала, по завершении авторитарного правления, переход к демократии, затем демократическая консолидация, после этого, в конце концов, зрелая демократия. Относительно первой фазы ученые зачастую продолжают склоняться к минималистским определениям. Это позволяет им провести четкую границу между предыдущим режимом и его преемником и признать важный сдвиг в развитии общества совершенным. Для второй и третьей стадий, однако, ученые пытаются найти более определенные показатели успеха демократического развития.

Теоретически различение перехода к демократии и демократической консолидации должно удерживать аналитиков от установления слишком высоких стандартов, исключающих из числа демократических режимов всех, кроме горстки стран, и в то же время способство

вать выработке критериев демократического развития в любом обществе. Однако, как мы увидим далее, эти усилия увенчались успехом лишь отчасти.