Антидемократическая, антигуманистическая сущность буржуазного строя породила, особенно в 70—80-х годах, целый комплекс недовольств, вылившихся в различные социальные движения: против милитаристской политики империализма мощной силой выступили сторонники мира; хищническое отношение капитализма к природным ресурсам вызвало к жизни экологический протест, яркими представителями которого являются «зеленые»; в связи с усилением наступления монополистического капитала на демократические права трудящихся, бюрократизацией общества возникла «базисная демократия»; беспредельные спекуляции домовладельцев жилой площадью произвели на свет движение скваттеров; червоточина в системе образования явилась причиной создания «альтернативных» школ; бесправие женщин во всех областях общественной жизни привело к активизации феминистского движения; кризис старых буржуазных ценностей толкает людей на поиски смысла жизни, «нового стиля жизни», и т. д. Так на волне всеобщего кризиса капитализма возникли и активизировались «зеленое», скваттерное, женское и другие движения, многочисленные организации, борющиеся за гражданские права. Все эти разнообразные формы протеста именуются новыми социальными либо альтернативными движениями, а нередко и нетрадиционными общественными силами. Главная их особенность заключается в том, что они имеют преимущественно мелкобуржуазную основу и развиваются вне традиционного рабочего движения, вне традиционных организаций, политических партий и профсоюзов. Мы склонны рассматривать эти движения главным образом как альтернативные. Дело в том, что любая из упомянутых форм недовольства существующей системой или ее социальными институтами так или иначе выдвигает свою альтернативу («альтернативные» предложения, проекты) капитализму, его институтам, политическим партиям, в сфере экономики, идеологии, культуры, традиционным религиям, официальной церкви. В пестром протесте участвуют представители мелкой буржуазии, близких к ней слоев интеллигенции, трудящиеся, особенно сильно испытывающие на себе последствия экономического кризиса, прежде всего безработицы, студенты и даже лица, принадлежащие к высшим слоям буржуазного общества. Следует заметить, что альтернативные движения в некотором смысле не являются новым феноменом, а знаменуют собой определенную фазу социального протеста, начавшегося во многих развитых капиталистических странах 20—30 лет назад в лице первых битников. В 60-х годах стали создаваться «альтернативные» издательства, книжные магазины, журналы, типографии. Но эта форма социального протеста на фоне бурного «студенческого бунта» не была столь заметной. Она окончательно сформировалась лишь в конце 70-х годов и стала популярным явлением после того, как участники движения серьезно подняли проблемы экологии, «качества жизни», борьбы за мир. Немарксистские исследователи по-разному характеризуют этот феномен. Некоторые из них дают обобщенную характеристику альтернативных движений. Например, профессор Р. Дарендорф, известный западногерманский социолог и политический деятель либерального направления, пишет, что альтернативные движения «весьма активны в своем антикапитализме, культурном пессимизме, критике демократии и пацифизме и составляют более 10% избирателей»1. Надо сказать, что характеристика этих движений, данная Р. Дарендорфом, частично соответствует действительности, особенно что касается антикапитализма, пацифизма, массовости. Но в отношении «культурного пессимизма» западногерманский ученый не прав, поскольку пессимизм альтернати- вистов по отношению к буржуазной системе обнаруживается не только в сфере культуры, но и во всех других. Неточна мысль и в отношении «критики демократии». Понятие демократии в данном случае у либерального ученого весьма абстрактное. Ведь альтернативисты сами борются за демократию. Другое дело, что они решительно выступают против существующей буржуазной демократии, а не против демократии вообще. Есть среди немарксистов немало исследователей, которые пытаются дать более конкретную характеристику альтернативных течений. Сторонники одной позиции относят к новому социальному протесту всех, кто не участвует в институциональных формах общественной жизни. Это значит, что, по их мнению, туда входят не только борцы за мир, экологисты, скваттеры, члены сельскохозяйственных, городских коммун, но также и террористы, «панки», алкоголики и другие асоциальные элементы, которые были атрибутами современного буржуазного общества и до столь бурного развития альтернативных движений. Приверженцы другой точки зрения причисляют к данному феномену в основном три категории людей: разочаровавшихся в своих надеждах участников бунта 60-х годов, которым сегодня уже за сорок; молодежь, воспринимающую понятия «потребление» и «индустриальное производство» как угрозу индивидуальной свободе; безработную молодежь. Обе названные точки зрения не отражают действительного положения дел. Сторонники первой смешивают участников социального протеста, антивоенного движения с террористами и другими группировками, далекими от этого движения, тем самым давая лишний раз повод официальным властям подвергать гонению и тех и других. Приверженцы другой точки зрения слишком сужают рамки альтернативного движения, оставляя в его рядах лишь немногочисленную категорию молодежи и представителей бывших «новых левых». Альтернативные движения рассматриваются в марксистских исследованиях в качестве второго после «новых левых» этапа непролетарского протеста. Нынешний этап отличается большей массовостью. В ФРГ, например, активное ядро альтернативных движений в начале 80-х годов составляло 80—100 тыс. человек, а численность симпатизирующих, сочувствующих — приблизительно 1,5 млн. человек2. На основе изучения исследований зарубежных марксистов мы приходим к выводу, что альтернативные движения охватывают значительную часть населения (преимущественно молодежи), не согласного с политикой, экономическим укладом западных государств, буржуазной системой в целом и выражающего протест в разнообразных формах против социальной несправедливости, грозящей опасности военной и экологической катастроф. Альтернативные движения — это также поиски «нового стиля» поведения, новых форм семей ных и межличностных отношений в коммунах и жилищных общинах в сочетании с новыми формами организации труда в различных производственных, культурных, восйитательных и прочих «альтернативных» учреждениях, которые создаются на принципах равенства, справедливости, солидарности, самоосуществления и самореализации. К этим движениям в определенной мере относятся и бесчисленные нетрадиционные религии, всевозможные психотерапевтические группы, выступающие за восстановление психики индивидов, травмированных широко распространенными в буржуазном обществе стрессами. Ревнители «альтернативных» ценностей и взглядов отличаются друг от друга по форме своего участия в социальном протесте. Здесь их в целом можно разделить на две группы. К одной относятся те, кто строго замкнут в своем узком, общинном кругу (в данном случае понятие «протест» звучит чисто символически). Это касается прежде всего многих религиозных общин. К другой — те, кто не ограничивается рамками своих групповых интересов, а участвует в серьезных социальных делах (в антивоенном движении, в борьбе в защиту окружающей среды, в «гражданских инициативах»3), включающих широкий диапазон действий (организация демонстраций, всевозможных выставок, сбор подписей под различными воззваниями и т. д.). Каждое из альтернативных движений имеет перед собой как бы главный объект, на который направлены его усилия. В то же время между этими движениями не существует четкой грани; они взаимно проникают друг в друга и отражают серьезные и острые проблемы современного буржуазного общества. Возьмем, например, скваттеров. Одной из наиболее острых проблем молодежи Запада, наряду с безработицей, кризисом системы образования, являются катастрофический рост квартирной платы и нехватка жилья. Армия бездомных в капиталистических странах обозначена внушительными цифрами. Ситуация осложняется из-за принадлежности жилья в основном частному сектору. К тому же общий объем строительства жилья сокращается с каждым годом. Это объясняется тем, что государство, во-первых, пытается устранить препятствия действию рыночных сил в операциях с недвижимостью; во-вторых, за счет средств, изъятых из жилищного строительства, оно стремится увеличить капитальные вложения в отрасли промышленности, наиболее затронутые кризисом, не говоря уже об увеличении ассигнований на военные расходы. Вот почему молодежь пытается решить эту проблему по собственной «инициативе», проще говоря, самовольным занятием полуразрушенных, заброшенных, подлежащих сносу домов без элементарных удобств. Скваттерство — это особая форма протеста против произвола и спекулятивной жилищной политики буржуазных государств. Среди скваттеров есть и сторонники насильственного захвата помещений. «Стихийные новоселы», заняв запущенные дома, ремонтируют их своими руками и создают элементарные условия для жизни. Одновременно ими проводится сбор подписей среди населения в защиту этих проектов. Во .многих странах возникают инициативные группы, выступающие против беззакония домовладельцев. Острая потребность в том, чтобы иметь хоть какую-нибудь крышу над головой, заставляет молодежь, как и представителей старшего поколения, идти на любой риск, включая иногда даже столкновения с полицией. Конечно, нельзя отрицать, что помимо основного мотива захвата домов есть и другие: одиночество, разлад в семье, порой просто подражание моде, стремление к оригинальности. Но, подчеркнем, главная причина — борьба за выживание в прямом смысле слова. Власти проводят жесткую политику в отношении скваттеров. Одна из основных причин жесткости в том, что молодые люди, создавая общины в старых домах, часто организуют общественные мероприятия, способствующие повышению политического сознания членов этих общин. Вот один из многих примеров. В Южном Тир^оле (Австрия) молодые люди захватили заброшенное здание бывшей табачной монополии, отремонтировали его и организовали в нем нечто вроде коммуны, политфести- валя и молодежного клуба. Инициатива не осталась незамеченной населением Южного Тироля. А^ногие жители, прежде далекие от участия в общественных делах, сплотились со скваттерами, активно включились в раз личные мероприятия политического и культурного характера. Этот почин заметили и власти. Реставрированное здание по решению местных властей было снесено под предлогом непригодности для эксплуатации 3. Движение скваттеров усилилось в начале 80-х годов. И что характерно, оно охватывает не только население крупных городов, где обычно наиболее остро ощущается нужда в жилье, но и жителей маленьких населенных пунктов. В ФРГ, например, скваттеры поначалу захватывали старые дома в Гамбурге, Мюнхене, Франкфур- те-на-Майне, Дюссельдорфе. Теперь они действуют в таких небольших городах, как Эмден, Детмольд, Ремшайд и т. д. В Нидерландах4 движение скваттеров началось более 15 лет назад и в настоящее время распространилось также по всей стране. Только в Амстердаме насчитывается примерно 30 тыс. сторонников этого протеста. Состав участников названного движения заметно расширился. Если первоначально в него входили в основном студенты, у которых традиционно самые тяжелые жилищные условия, то сейчас к ним присоединяются школьники, учащиеся профессионально-технических школ, молодые рабочие, учителя, безработные и др. Политический спектр движения также пестрый. В его рядах социал-демократы, либералы, христианские демократы, анархисты, представители других идейно-политических течений. Такая неоднородность концентрирует в себе все особенности и противоречия, присущие альтернативному движению: левые, составляющие ядро этого движения, придают ему прогрессивную направленность (борьба против алчной политики домовладельцев, солидарность, взаимопомощь), консерваторы стремятся придать движению форму «ренессанса» сельской жизни, патриотизма, «духовного возрождения»; либералы склоняются к стихийным действиям, к конфронтации с существующим обществом, но придерживаются в то же время идеологии «социального партнерства»4. Движение скваттеров, несмотря на попытки некоторых политиков представить его разновидностью экстремизма и «нового терроризма», рассматривается демократическими силами как важная форма борьбы против экономической, жилищной политики капиталистического государства. Коммунисты поддерживают движение скват- теров, хотя и подчеркивают существование серьезных разногласий с их участниками, вытекающих из разного понимания демократии, свободы и т. д. Успех скваттеров во многом зависит от тесного сотрудничества с другими социальными движениями, в первую очередь с «гражданскими инициативами», ведущими борьбу за демократическую жилищную политику, пишут марксисты К. Дёрре и П. Шеффер 5. На VI съезде Германской коммунистической партии отмечалось, что «в богатой Федеративной Республике Германии людям отказано в праве на жилье. Капиталистическая спекуляция жилой площадью, превращение ее в источник наживы ухудшают условия жизни широких слоев населения, ведут к негативным, долго не проходящим последствиям»6. В качестве разумной альтернативы коммунисты ФРГ предлагают осуществлять демократическую жилищную политику в интересах трудящихся. Датские коммунисты считают важным увеличивать свой вклад в движение квартиросъемщиков и лиц, нуждающихся в жилье, активней разъяснять политику Коммунистической партии Дании7 по данному вопросу. Как видим, скваттеров тревожит прежде всего проблема жилья. Собственно говоря, она и породила такую форму протеста, добавив еще один заметный штрих к социальному движению против буржуазного общества. Вместе с тем многие из скваттеров являются также активными участниками антивоенного, женского движений, сторонниками «нового стиля» жизни и т. д. Повторим, это лишний раз свидетельствует о том, что нет какого-то водораздела между различными группами альтернативных движений и между поднятыми ими проблемами. Отсутствие четких граней между различными отрядами альтернативных движений, их пестрота, сложнейшее переплетение и в то же время своеобразие каждого направления особенно отчетливо видны на примере «зеленых». Последние отличаются от других отрядов новых социальных движений своей политической и идеологической платформой. За считанные годы они стали популярными во многих развитых капиталистических странах. По опросам общественного мнения, около трех четвертей всех австрийцев, например, симпатизируют идеям «зеленых», хотя ядро этого движения, имеющее политическую программу, небольшое. Австрийский исследователь А. Унтербергер оценивает альтернативные движения вообще как важную, влиятельную силу в общественной жизни 80-х годов. Но спорным остается воп рос, замечает автор, насколько эти Движений способны преодолеть противоречия не только буржуазного общества, но и те, что заключены в них самих8. Заметный успех «зеленых» впервые бросился в глаза общественности Франции, когда на муниципальных выборах 1977 г. они получили 12% голосов избирателей, а спустя 3 года созвали свой первый общенациональный съезд. Упрочились они и в политической жизни Бельгии. В частности, осенью 1982 г. на муниципальных выборах они получили 11% голосов в Брюсселе, 8% — во Фландрии, 10% — в Валлонии. Это дало возможность бельгийским экологистам окончательно укрепиться в качестве новой оппозиционной политической силы. В 1983г. значительных результатов добились «зеленые» Финляндии. Получив 1,5 % голосов избирателей, они вошли в парламент страны. Но, пожалуй, дальше всех пошли их западногерманские собратья. На федеральных выборах 1983 г. они преодолели 5-процентный барьер и вошли впервые в бундестаг. Теперь эта партия играет значительную роль в общественно-политической жизни страны. Она ведет активную антивоенную деятельность. Лидеры движения «зеленых» разработали план действий на предстоящие годы, предусматривающий расширение борьбы против «евроракет». «Зеленые» были в числе инициаторов «Крефельдского воззвания». Одной из их акций явилась подача жалобы в суд на правительство ФРГ по поводу подготовки Соединенными Штатами Америки агрессивной войны с западногерманской территории. Подача жалобы аргументировалась следующим образом: новые американские атомные ракеты являются явно наступательным оружием, поэтому согласие западногерманского правительства и правящих партий на размещение ракет представляет собой не что иное, как соучастие в подготовке агрессивной войны, что в соответствии со ст. 80 уголовного кодекса ФРГ является «преступным деянием». Западная Европа не единственный регион, где «зеленые» дали о себе знать. Это новое политическое движение распространилось, в частности, в Соединенных Штатах Америки, Японии. «Зеленые» в этих странах призывают бороться за «гармонию между человеком и природой», выступать против ядерных вооружений и в то же время отличаются от аналогичных западноевропейских партий ярко выраженным антикоммунизмом и правым уклоном. «Зеленое» движение, как и альтернативное в целом, Ё социально-политическом, идеологическом плане явлй- ется сложным, неоднородным, противоречивым. «Зеленые» исходят из того положения, что ныне недовольство и возмущение средних слоев капиталистическим строем имеют более значительные масштабы, чем прежде. В массовые движения вливаются силы, занимавшие в прошлом позиции сторонних наблюдателей. В условиях растущего экономического и политического кризиса буржуазного общества, мощных антивоенных выступлений устанавливаются связи этих слоев с рабочим движением. Все это побуждает теор^-иков «зеленых» искать некую целостную программу, способную стать идеологическим знаменем для массового движения. Таким образом, «зеленые» заметно отличаются от других отрядов альтернативного движения. Лидеры «зеленых» стремятся выступать от имени всех левых сил, выдвигают свои программы в качестве «единственной альтернативы» господствующей системе. Один из руководителей партии «зеленых» ФРГ, депутат бундестага Петра Келли, в интервью западногерманскому журналу «Шпигель» заявила: «В парламентской демократии должен и может, я надеюсь, быть признан тот факт, что существует принципиальная антивоенная партия, экологическая партия, отказывающаяся от насилия и не вступающая в какие бы то ни было коалиции. Необходимо помнить, что внутри и вне парламента существует подлинная оппозиция» 9. Претензии на роль «единственной альтернативы» не являются новым феноменом в общественной жизни. Так поступали и поступают многие политические партии, представляющие интересы тех или иных социальных групп и слоев. В целом «зеленое» движение характеризуется как течение в некотором смысле левого направления. Во Франции, например, по своим политическим симпатиям 60% сторонников экологистов причисляют себя к левым и только 10% откровенно признают, что они придерживаются правых взглядов, остальные тянутся к центру и колеблющимся. Опросы общественного мнения показывают, что основной контингент избирателей, голосующих за «зеленых», — это молодые люди, которые стоят левее социал-демократии, поддерживают движение за мир, выступают против размещения американских ракет в Западной Европе. «Зеленые» сегодня — заметная политическая сила, имеющая ощутимое влияние среди населения капитали стических стран. Не случайно реакционные силы не скрывают своей антипатии к ним. Буржуазный автор Ф. К. Фромме в представительном органе финансового капитала ФРГ «Франкфуртер альгемайне цайтунг» пишет: «Кто хочет вступить в разговор с «зелеными», тот должен знать, что в своих собственных рядах тоже могут вспыхнуть искорки иррационализма, и терпеть это» 10. Мораль, которую проповедует Фромме, сводится к следующему: остерегайтесь «зеленых». Он выражает общее мнение реакционных деятелей, которые осознают реальное влияние нетрадиционных политических группировок на широкие массы и боятся их сближения с либерально-демократическими силами и с коммунистами. Новые политические, социальные силы отмежевываются не только от реакционных политических партий, но, к сожалению, и от коммунистов. Мобилизуя массы на решение отдельных проблем повседневной жизни, аль- тернативисты игнорируют революционную теорию и практику борьбы с буржуазией. С одной стороны, они способствуют усилению в массах недоверия к буржуазной парламентской системе, с другой — многие их акции не сопровождаются распространением симпатий к прогрессивным силам. В результате такой двойственности многие разочаровываются в их политике. Тем не менее «зеленые», как и альтернативное движение в целом, остаются привлекательными в современном буржуазном обществе для широких слоев населения, прежде всего для молодежи. Они с особой остротой ставят на повестку дня разрешение как глобальных, общечеловеческих проблем, так и проблем, затрагивающих кровные интересы личности в капиталистическом обществе. Разоблачая программы политических партий, лишенные позитивной основы, идеологи-альтернативис- ты считают новые движения «единственным проблеском надежды» на политическом горизонте11. Они привлекают людей обещаниями воплотить свои идеи в практику немедленно, сразу, в повседневной жизни (в отличие от традиционных буржуазных и мелкобуржуазных партий, голословным посулам которых верит все меньше людей), призывают своих единомышленников самим распорядиться своей судьбой. Участники альтернативных движений стремятся к созданию более «человечных» и более «естественных» условий жизни. Одной из определяющих черт этих движений является эмоциональная заостренность, приз ванная, по мнению альтернативистов, помочь обрести такие ценности, как счастье, доверие, человечность — словом, то, чего особенно не хватает в мире капитала. Они демонстрируют отчуждение от буржуазного общества, от господствующих в нем идеалов и норм. Таким образом, популярность нового социального феномена объясняется тем, что он выражает многие общие настроения масс: недовольство буржуазной системой, критическое отношение к программам традиционных политических партий, организаций и т. д. Эти движения находят поддержку как среди различных слоев и категорий молодежи, так и среди взрослого населения, о чем, кстати, свидетельствуют результаты опросов общественного мнения, проводимых зарубежными исследователями. Так, по данным западногерманских социологов, от 50 до 80% опрошенных позитивно относится к «альтернативной» молодежи, к ее «альтернативному стилю» жизни. Многие сочувствующие или симпатизирующие «альтернативным» взглядам поддерживают создание экологических и других коммун, общин пожертвованиями, долгосрочными субсидиями, участвуют в распространении и проведении подписки на «альтернативные» печатные издания. Есть и такие сторонники этого движения, которые являются для него политическим и общественным щитом, используя свой авторитет и влияние в различных партиях, организациях, учреждениях. Идейно-теоретическая, политическая неоднородность альтернативных движений обусловлена их широкой социальной базой. Здесь обнаруживаются также самые различные положения и концепции, заимствованные из иррационалистических направлений буржуазной философии (в том числе из экзистенциализма, «философии жизни» и неофрейдизма), утопического социализма и даже марксизма. Все это присутствует в альтернативных движениях эклектично, эпизодически. Как видим, альтернативные движения, отличающиеся своим многообразием (хотя мы коснулись далеко не всех их разновидностей), имеют много общего между собой, позволяющего нам рассматривать их в целом. Очевидно и то, что идеологи альтернативных движений проявляют серьезную озабоченность судьбами людей, находящихся в тисках общего кризиса капитализма. Они пытаются найти оптимистический выход из этого положения. Какой же путь для человечества пропагандируют альтернативисты?