Новгород в памяти России

Родина русской демократии, колыбель торговли и образования, «наша русская Флоренция», как его однажды назвал князь Евгений Трубецкой, Новгород занимает уникальное место в исторической памяти страны[483].

Новгород известен с середины IX в. В это время полиэтническая конфедерация племен, живших вокруг озера Ильмень, призвала скандинавский клан во главе с Рюриком служить у них наемниками. Клан Рюрика возглавлял армию, собирал налоги и осуществлял правосудие[485]. За эти услуги Рюрик и его дружина могли селиться на некотором расстоянии от города. Их свита и потомки, однако, не могли владеть землей в самом городе или собирать дань для себя[486].

Этот договор сформировал основу широко известной новгородской «вольности во князех», права, которое получило формальное закрепление при первом изгнании городом своего князя[487]. С тех пор и до падения республики в 1471 г. в договоры с князьями-наемниками включалось стандартное положение, позволяющее городу по своей воле увольнять их[488]. Эта практика была основана на том, что высшая политическая власть принадлежала обществу в целом, что подчеркивалось величественным титулом города «Господин Государь Великий Новгород»[489]. Новгородцы относились к князю Владимиру как первому среди равных русских князей, но никогда не считали себя его вассалами[490].

С самого начала отличительными чертами Новгородской республики были этническое многообразие и конфедеративная система управления[491]. Самые ранние хроники города описывают сообщество, состоящее из славянских и финноугорских народов.

Возможно, именно необходимость соответствовать потребностям различных этнических групп привела к тому, что децентрализация стала главным принципом политической жизни Новгорода. Со временем в Новгороде сложилась замысловатая система формальных и неформальных институтов, предназначенных для сохранения суверенитета населения и независимости республики. Система предполагала избрание населением князей, градоначальников (посадников), а также их «противовесов» — народных трибунов — тысяцких, и проведение местных собраний, направлявших делегатов на громкоголо

сое общегородское собрание (вече). Новгородский политический идеал можно суммировать как местную независимость, которую современные европейцы называют субсидиарностью[493].

Власть князей имела значительные ограничения, и историков удивляет, зачем они были нужны Новгороду вообще. Город, когда это было нужно, видимо, прекрасно обходился и без них, и, кажется, некоторое время горожане подумывали об отмене княжеского правления (жители самого восточного поселения, Вятки, в конце концов так и сделали)[494]. Однако полный отказ от княжеского стола серьезно дестабилизировал бы новгородскую политическую систему, в которой тщательно уравновешивались интересы богатых и знатных родов, церкви и населения в целом[495]. Такая система «сдержек и противовесов», говоря современным языком, считалась ключевой для сохранения независимости республики и традиции участия граждан в управлении.

Главным институтом светской власти было общегородское собрание — вече — орган, по происхождению напоминающий парламент[496]. Любой мог созвать собрание, позвонив в вечевой колокол, даже жившие в городе немецкие купцы, хотя последние не имели права голоса[497].

Фактически существовало не одно, а несколько вече, организованных в виде пирамиды. Каждая улица имела свое собрание, и власть общегородского вече являлась прямым продолжением власти местных органов, из которых каждый держал свою печать и казну[499]. Несколько улиц вместе образовывали сотню, а две сотни — конец[500]. Весь город был административно поделен на пять концов, расходившихся, как спицы в колесе, к самым дальним рубежам республики.

Административная система повторялась в каждом из пяти внешних регионов республики, известных как пригороды, где местный градоначальник назначался из Новгорода, но мог быть отвергнут местным вече[501]. Наконец, были и более удаленные и редконаселенные регионы, такие, как Пермь, Юрга, Вятка, которые Новгород эксплуатировал экономически. Из всех новгородских эти территории были наименее автономными, но управлялись деликатно, чтобы не поставить под угрозу торговлю с местными племенами[502].

Как высший законодательный орган республики, общегородское вече ратифицировало договоры, приглашало князей, объявляло войну и мир, устанавливало налоги, осуществляло международные отношения и служило верховной судебной инстанцией для публичных споров. Однако, видимо, значительная часть времени посвящалась выборам и отстранению от должности двух исполнительных чиновников — городского главы (посадника) и народного трибуна (тысяцкого)[503].

Посадник являлся одновременно главой исполнительной власти и выразителем интересов родовой знати — землевладельцев. Вначале назначаемый князем, к концу XIII в. он избирался народом из числа выборных представителей пяти концов[504].

нием на пути злоупотреблений властью являлся обычай, требующий благословения архиепископом всех формальных документов в присутствии посадника и тысяцкого, засвидетельствованного официальными представителями всех пяти концов[505].

И если повестку дня формальных вечевых собраний знать устанавливала через канцелярию (Совет господ), то результат выступлений на таком открытом форуме, как вече, она гарантировать на могла, поэтому нередкой была покупка голосов. Средневековые хроники с очевидным удовольствием описывают обильные пиры, которые богатые и знатные семьи устраивали в ключевых районах накануне важного голосования[506]. Уравновешивая интересы церкви, знати и князей, сложная новгородская система управления успешно предотвращала появление тирании на протяжении более четырех столетий.