Основные направления деятельности государственных органов по взаимодействию с религиозными объединениями и служителями культов

Управленческая категория «взаимодействие включает в себя действующие связи и реальное взаимодействующих элементов и представляет собой абстрак­цию высшего уровня по отношению ко всем ее другим значениям.

Особая значимость взаимодействия органов государственной власти и ре­лигиозных объединений определяется тем, что оно практически направлено на достижение взаимопонимания, терпимости и уважения в вопросах свободы совести и свободы вероисповедания, соблюдении прав человека и гражданина в этой сфере.

Действующее законодательство четко определяет случаи соприкосновения го­сударства и религиозных организаций — культурно-историческое наследие обще­ства, права граждан, установление праздничных дней.

Российское государство: регулирует налоговые правила; учитывает обще­ственную значимую роль и некоммерческий характер деятельности религиозных организаций; принимает во внимание традиции и потребности граждан в выпол­нении религиозных обрядов и церемоний в дни религиозных праздников и может объявлять их нерабочими днями; оказывает поддержку обязательного уровня об­разования в школах, учреждаемых религиозными организациями; заботится о со­хранении памятников истории и культуры религиозного характера, относящихся к национально-культурному наследию народов России, принимает на себя часть связанных с этим расходов.

На государство накладываются и определенные ограничения во взаимодей­ствии с религиозными организациями, что является важнейшим условием обе­спечения гражданину реального права на свободу совести и вероисповедания.

Исключается возможность вмешательства государственных органов в такие глубоко интимные процессы духовного самоопределения личности, как опреде­ление своего отношения к религии, воспитание детей в соответствии со своими убеждениями.

Утверждается свобода религиозных объединений от контроля государства во всех сферах их деятельности за исключением тех случаев, когда эта деятельность вступает в противоречие с законом.

Это означает полную свободу религиозных организаций в канонических, культовых и организационных вопросах, в пропаганде вероучения, религиозном образовании и воспитании своих последователей, в делах благотворительности, милосердия и иных формах социального служения, в решении кадровых вопро­сов, осуществлении внутренней жизни религиозных групп и организаций.

Государство не может возлагать на религиозные объединение выполнение функций органов государственной власти, других государственных органов, государственных учреждений и органов местного самоуправления, что весьма актуально в современных условиях, т. к. предостерегает их от клерикализации государственного управления и от вовлечения религиозных объединений в по­литику.

До Октябрьской революции 1917 г. РПЦ была частью государственной систе­мы, управляемой обер-прокурором Синода. Священники получали государствен­ное жалование, выполняли функции по регистрации актов гражданского состоя­ния, обучению детей в церковно-приходских школах.

В настоящее время эти функции исполняют органы государственной власти. Вместе с тем со стороны государства поддерживается деятельность религиозных организаций по призрению престарелых, сирот и больных, другие формы благо­творительности.

Действующим законодательством предоставляется религиозным организаци­ям ряд льгот по налогам на прибыль, на имущество предприятий, на добавленную стоимость, по подоходному налогу с предприятий и плате за землю^[64].

Оказание финансовой и иной в реставрации памятников истории и культу­ры, принадлежащих религиозным организациям, ежегодно планируется Мини­стерством культуры Российской Федерации по перечням, согласованным с ре­лигиозными организациями и осуществляется из средств федерального бюджета. Несколько большую (суммарно) помощь в реставрации культовых зданий, являю­щихся памятниками истории и культуры, оказывают религиозным организациям субъекты Российской Федерации.

По сути, приведенные в п. 3 ст. 4 положения исчерпывают обязанности госу­дарства по оказанию помощи религиозным организациям.

Оказание такой государственной помощи религиозным организациям долж­но проводиться на законной основе. на практике нередко решение о выделении средств из федерального бюджета или бюджета субъекта Федерации на эти цели принимаются руководителями органов исполнительной власти по просьбам ру­ководителей религиозных организаций без должной опоры на решения органов законодательной власти.

Весьма не простой проблемой является разделение личности человека на должностное лицо и последователя той или иной религии. Закон требует — откры­тие заседаний государственного органа не должно сопровождаться публичными религиозными обрядами и церемониями. не уместны с этой точки зрения обряды освещения официальных правительственных зданий или отдельных помещений, открытое размещение в них атрибутов культа.

К сожалению, на практике это не всегда соблюдается. Здесь необходима наработка культуры отношений, позволяющей снимать возможную напряжен­ность.

Отделение религиозных организаций от государства не влечет за собой ограни­чений прав членов указанных объединений. Равноправие граждан обеспечивается государственными органами. За его нарушение предусмотрена уголовная ответ­ственность¹.

Последние 15-20 лет сохраняется устойчивая тенденция: возрастание роли ре­лигиозного фактора в нашей общественной жизни. Постепенно возрастает число верующих, открываются вновь восстановленные храмы. О своем доверии к Церк­ви заявляет большая часть населения страны. Причем численность «доверяющих» Церкви существенно превышает процент верующих. Так по данным Аналитиче­ского центра Ю. Левады в 2008 г. в ходе социологических опросов 60% респонден­тов считают себя верующими^{[65] [66]}.

Отмечается высокий уровень доверия к Православию.

«Проправославный» консенсус охватывает представителей всех мировоззрен­ческих групп. Среди верующих «хорошо» и «очень хорошо» относятся к правосла­вию 98%, колеблющихся — тоже 98%, неверующих — 85%, атеистов — 84% (в том числе 24% относятся «очень хорошо»).

Это — действительно общенациональный консенсус. При этом, хотя хорошее отношение респонденты выражают и к другим религиям, данный консенсус все же, прежде всего именно «проправославный», ибо по удельному весу положитель­ных оценок православие оставляет другие религии далеко позади^[67].

Даже далекие от Церкви люди в большинстве считают, что религия необходи­ма как основа национального самосознания и культуры, как носительница цен­ностей.

В сознании нашего народа во все века существования страны имелась самая тесная связь между Православием и национальной идентичностью. Православие идентифицируется с национальным образом жизни, выступает символом нацио­нального своеобразия, тем стержнем, который связывает воедино сегодняшнюю Россию с ее тысячелетней историей^[68].

Давно уже привычным фактом стало сотрудничество Церкви и государствен­ных структур. Их взаимодействие оказывается востребованным при решении многих социальных проблем, в частности, в вопросах нравственного и патриоти­ческого воспитания, благотворительности и др. Например, был заключен Договор о сотрудничестве Министерства образования Российской Федерации и Москов­ской Патриархии Русской Православной Церкви от 2 августа 1999 г.

Цели Договора — «сотрудничество в следующих направлениях: содействие ре­ализации программ, направленных на развитие духовности и образования в Рос­сии; совершенствование содержания духовно-нравственного просвещения, обра­зования и воспитания; создание совместных телевизионных и радиовещательных образовательных программ; совместное издание учебной литературы, учебно­методических рекомендаций; проведение совместных научных исследований, конференций, круглых столов, семинаров по научным, педагогическим и другим проблемам духовно-нравственного воспитания и просвещения учащихся и сту­дентов; противодействие распространению в среде детей, подростков и молоде­жи пороков табакокурения, алкоголизма, наркомании, половой распущенности и насилия»^[69].

Аналогичные договоры заключены во многих городах страны (Курск, Екате­ринбург, Рязань, Ногинск и др.).

Не представляется возможным без помощи Церкви выйти из нравственного кризиса, который охватил общество. Пьянство, наркомания, преступность за­ставляют прислушиваться к тем ценностям, которые проповедует Православие: к идеям духовности, милосердия и внимания к другому человеку.

Информация о постоянном контакте Предстоятеля Церкви с высшей государ­ственной властью не сходят с экрана телевизора и газетных полос. Ни одно значи­тельное событие нашей общественной жизни, ни один визит главы зарубежного государства не обходится без участия Патриарха.

Церковно-государственные отношения поддерживаются не только на высшем уровне. На центр равняются администрации городов и областей России. Правя­щие архиереи, благочинные округов нередко становятся весьма значимой фигу­рой в жизни своего региона.

Между тем, когда человек обращается к российскому законодательству, он об­наруживает, что последнее, к сожалению, имеет мало общего с реальным положе­нием вещей в области церковно-государственных отношений.

Все религиозные объединения в России одинаково отделены от государства и равны перед законом. Отношения с религиозными организациями в нашей стране основывается на нормах международного права.

Ратифицированная и признанная Российской Федерацией Конвенция о за­щите прав человека и основных свобод (от 4 ноября 1950 г.), гласит: «Каждый че­ловек имеет право на свободу мысли, совести и религии; это право включает сво­боду менять свою религию или убеждения и свободу исповедовать свою религию или придерживаться убеждений как индивидуально, так и сообща с другими».

Государство должно уважать убеждения всех граждан. Этого требует принцип свободы совести. Каждому гражданину открыта возможность свободного выбора любого вероисповедания. Российская Федерация — светское государство.

На этом тезисе об отделении Церкви от государства настаивает и священно­началие нашей Церкви.

Бывший Святейший Патриарх Алексий II не раз подчеркивал, что в отноше­ниях между Церковью и государством принцип отделения религиозных объеди­нений от государства должен оставаться незыблемым.

«В России, в отличие от некоторых западных стран, государственной рели­гии нет и быть не может. Что, разумеется, не отменяет исторической роли Пра­вославия в становлении национальной государственности, культуры, духовно­нравственного облика русского человека. Как не отменяет того факта, что до 80% населения современной России крещено в православной вере»^{[70] [71]}.

Такие же позиции во многом разделяет и нынешний Святейший Патриарх Кирилл: «В России, как известно, носителями традиционных религий являются изначально несколько народов, которые составили одно государство, распростра­нив свои религиозные взгляды среди других этносов. Разумеется, православие сы­грало здесь исключительную роль, будучи на протяжении долгого времени госу­дарствообразующей религией»^[72].

Что бы ни говорили законы о равенстве всех религий в России, объективно это невозможно и фактически религиозные организации у нас равными никогда не были и сейчас таковыми не являются.

Все религиозные организации имеют разный вес, значение и занимают несо­поставимые места в жизни общества и общественном сознании.

Никто не будет спорить, что в России есть традиционные религиозные орга­низации, которые составляют часть исторического, национального и культурного наследия страны. Они оказали значительное влияние на становление российско­го государства.

Преобладающее большинство людей России на протяжении веков исповедует традиционные религии. Благодаря их объединяющей роли на территории России сохранились уникальное единство и многообразие народов. Трудно переоценить влияние Православия на формирование российской культуры.

Сегодня большинство населения страны остаются приверженцами именно традиционных религий. Невозможно представить национальное самосознание народов России без Православия или ислама.

Духовный строй, идеалы народа сформированы Церковью за долгие века рос­сийской истории. В годы репрессий и гонений Православие часто оказывалось нравственной опорой для большинства россиян.

не будет преувеличением сказать, что духовные ценности Православия, многовековое православное воспитание в значительной мере помогли выстоять народам России в войнах и испытаниях XX века, сделали возможными сверше­ния Советского Союза в экономической, научной, военной и многих других об­ластях.

в настоящее время созидательной духовной силой общества выступают тра­диционные религии.

Голос в защиту семьи, нравственных ценностей, национальных интересов страны звучит со стороны Православия. Поддержание стабильности в Россий­ской Федерации — это, во многом, заслуга традиционных религий.

цель государства в области отношений с религиозными организациями — не только прочный межрелигиозный мир и согласие, не только сохранение исторически сложившейся духовной самобытности, национальных духовных традиций.

Принцип отделения церкви от государства не значит, что государство долж­но отказываться от учета позитивного наследия и опыта традиционных религий, и тем более этот принцип не предполагает, что государство не имеет права сотруд­ничать с ними в решении социальных проблем.

Государство, оставаясь светским, может сотрудничать с Церковью. Это не противоречит принципу взаимного невмешательства в дела друг друга.

Светскость государства нельзя понимать как полное вытеснение религии из всех сфер жизни народа, как отстранение религиозных объединений от участия в решении общественно значимых задач. Напротив, этот принцип предполагает лишь определенное разделение сфер компетенции Церкви и власти, а также не­вмешательство их во внутренние дела друг друга.

Государство, которое задумывается о своем будущем, должно проводить такую политику в сфере отношений с религиозными объединениями, которая отвечала бы социальным реалиям и историческому опыту.

Исполнение Церковью ее спасительной миссии в этом мире неизбежно слу­жит благу личности и общества. Будущее нашей страны во многом определяется и будет определяться ролью и местом в нашей жизни, Церкви, являющейся религи­ей большинства и опорой российской государственности.

Поэтому статус Русской Православной Церкви не только должен учитываться в политической и культурной жизни страны, но и в полной мере найти отражение в федеральных законах.

Вместе с тем, здесь нельзя впадать в крайности. Вся проблема в том, что пред­ставители иных конфессий проживают компактно в определенных регионах, где их влияние на общественно-политическую ситуацию (Северный Кавказ, Повол­жье, Бурятия, Тува, Калмыкия). В силу того, что, например, мусульманские семьи многодетные, значительную часть призывного контингента для Вооруженных Сил представляют представители этой религии.

Отдавать приоритет одной, пусть и самой многочисленной конфессии, в дан­ном случае означает усиление межрелигиозной и межэтнической конфронтации как между центром и субъектами Федерации, так и в Вооруженных Силах, других воинских формированиях.

Следует отметить, что вопрос о взаимоотношениях религии и государства очень сложен и многогранен. В принципе, всю политическую историю челове­чества можно (правда, вовсе не обязательно) представить с одной стороны, как борьбу за власть между церковью и государством, с другой — как обоюдовыгодное сотрудничество между религиозной и светской идеологией.

В истории есть большое количество примером государственно-религиозных «союзов», вызванных необходимостью придания большей легитимности государ­ственной власти (помазанник божий, император «сын бога» (воплощение бога на земле), король-первосвященник и т. д.). Соответственно, и вся социальная иерархия строилась вертикально (по принципу: чем выше, тем ближе к небесам и богу).

Но в истории это было в значительной степени оправдано тем, что структу­ра отношений, которая понималась как нравственная строилась по принципу отношений зависимости и служения, и последнее рассматривалось в качестве основной добродетели, с точки зрения которой трактовалось и большинство других.

Социальная иерархия была основой для моральной иерархии: благородные (букв. рожденные во благе, т. е. добродетельные по определению) и чернь, не спо­собная к добродетельной жизни. Соответственно, люди делились на тех, кто слу­жит, и тех, кому служат (опять же, по определению). Придание власти сакрально­го характера, ее морально-религиозное оправдание лишь усиливало то, что и так существовало.

Если же рассматривать современную власть с идеально-типичной точкой зре­ния, то ситуация выглядит несколько иной. Не граждане служат власти, а власть должна быть поставлена на службу гражданам.

Строго говоря, все госслужащие (sic! служащие — от президента до муници­пального чиновника) не более чем наемные работники (правда, со сложной си­стемой «найма» через выборы), нанятые для выполнения заранее оговоренных (т. е. закрепленных в законодательстве) функций^[73].

Но такая ситуация выстраивает вполне определенные отношения между вла­стью и гражданами (еще раз — идеально-типическая, должная модель, некоторый морально-политический идеал современного общества).

В пределах заявленной темы эти отношения (кратко) могут быть сформу­лированы следующим образом: граждане передают часть своих прав (право на управление, прежде всего, право на управление самими собой — человек как ис­ключительный собственник самого себя) государству в пределах законодательно оформленных границ; государственная власть не должна иметь интересов, выхо­дящих за интересы, доверенные ему гражданами, более того, именно интересами граждан и должна быть ограничена власть государства; принцип открытости го­сударства, т. е. в ней не должно быть ничего тайного и сокрытого. Решения власти не могут носить сакрального характера, доступного только «посвященным»; авто­ритет власти носит характер «компетентности».

Как следствие, государственная власть подконтрольна гражданам, она должна быть ответственна перед ними.

но такая ситуация требует и особого типа моральной личности (как для граж­дан, так и для тех, кто находится у власти): личности: способной принимать са­мостоятельные и ответственные решения; обладающей волей к проведению этих решений в жизнь; способной к самостоятельному критическому мышлению, основанному на «собственном достоинстве».

Последнее («собственное достоинство») подразумевает «презумпцию мо­ральной вменяемости», что означает то, что каждый человек имеет неотъемле­мое право на моральную оценку всего, в том числе и власти и ни у кого, вне зависимости от его социального положения нет привилегии на вынесение мо­ральных суждений.

все эти моменты в совокупности принципиально исключают формирование «этики служения», «этики господства и подчинения», воспитание нравственных идеалов жертвенности ради чьих-то целей.

но особенность современного общества заключается в том, что реальность общественных отношений, в т. ч. и отношений власти, характеризуется ситуацией отчуждения.

Отчуждение власти проявляется не только в том, что государственная власть обладает относительно самостоятельным существованием, но и в том, что она имеет собственные интересы, отличные, зачастую противоположные интересам граждан, которые не вписываются в указанную идеально-типическую модель мо­рально оправданных отношений власти.

И существование этих интересов не сеть чья-то «злая воля», а есть объектив­ная реальность власти, ее сущностная характеристика, предусматривающая под­чинение граждан этим интересам, собственным интересам власти.

Но это требует иного подхода, иного типа морально-одобряемой личности, воспитания личности, способной к подчинению и готовой жертвовать собой «во имя...», рассматривающей подчинение и жертвенность как нравственные идеалы собственного существования, личности руководимой, осознающей (в большей или меньшей степени) свою моральную ущербность, а следовательно, способной не к самостоятельной жизни, а только к жизни опекаемой.

Проблема в том, что государство, исходя из современной морально-поли­тической идеологии, не в состоянии взять на себя роль воспитания такой лично­сти, т. к. это противоречит его же собственным принципам.

И тут на помощь приходит религия и религиозная этика, которая по сути явля­ется «этикой господства и подчинения». Человек в религиозной этике есть слабое и безвольное в моральном отношении существо, не способное без «божественной благодати» быть добродетельным.

Сентенция «если бога нет, то все дозволено», подразумевающая весь ужас мо­ральной распущенности человека, если дать ему свободу и самостоятельность, как раз и характеризует ту ситуацию, что без направляющей воли бога человек не может самостоятельно избрать «путь добродетели».

Практика религиозной этики внушает человеку добродетели смирения, по­слушания, жертвенности и т. д., поскольку сама нравственность в рамках религи­озного сознания понимается именно как «покорность воле бога».

С этим связано восприятие нравственных норм, представленных в виде бо­жественных заповедей. Именно то, что они проистекают из бога и придает им нравственную ценность, которой они лишены без его санкции. (Мог бы человек возлюбить ближнего, если бы это не заповедал бог? Да и как можно любить по чьему-то, пусть и божественному повелению?).

Религиозная этика есть по определению этика апробативная, этика «внера­ционального авторитета», т. е. авторитета принципиально недоступного для по­нимания человеку, который человек не может критически осмыслить и с которого не может потребовать ответа и отчета за его действия.

У бога не спрашивают зачем. Божественный авторитет есть в буквальном смысле безответственный авторитет, с которым человек должен смириться, осо­знавая собственную ничтожность.

Список подобных характеристик можно было бы продолжить (например, религиозная концепция воспитания богобоязненных личностей «в страхе (!?) божьем».

но даже приведенных положений достаточно, чтобы интерпретировать рели­гиозную этику не просто как «этику господства и подчинения», но и морально оправдывающую существующие формы господства и подчинения, поскольку она формирует соответствующий тип моральной личности^[74].

Этот момент, по всей видимости, и является ответом на поставленный вопрос «почему современное государство нуждается в религии».

Именно в формировании личности, готовой к безоговорочному подчинению и жертвованию собственными интересами, которое обеспечивает религия и рели­гиозная этика, и заинтересована государственная власть, поскольку такую лич­ность можно переориентировать и на подчинение и жертвованию во имя интере­сов власти.

Причем желательно, чтобы это служение и подчинение должно нести макси­мально безотчетный характер, что как раз возможно через различные формы «са­крализации» власти, в частности через союз с религией.

Конечно, этим «дружба» между государством и религией не исчерпывается.

Существенным оказывается и то, что религия, в отличие от государства, в со­стоянии контролировать частную жизнь.

Кроме того, не менее интересен вопрос о том, почему религия (церковь как религиозный институт) стремится к светской власти? Более того, можно наблю­дать, что религия (церковь) постоянно требует законодательного «признания» собственного особого, исключительного статуса со стороны светской власти (в виде различных льгот, привилегий и т. д.) (церковь как особая общественная организация).

Строго говоря, это так же выглядит странным: зачем нужна поддержка и леги­тимизация со стороны светской «земной» власти, если власть религии и церкви, должна (по идее) обеспечиваться властью бога, чья сила и могущество неизмери­мо выше? Но это есть дело отдельного исследования.

Таким образом, в нашей стране накоплен большой опыт сотрудничества го­сударства с традиционными религиями, исповедуемыми россиянами. наиболее важным из них представляется участие религиозных объединений в нравствен­ном воспитании молодежи, профилактике правонарушений.

3.3.