Аргументы к безличному авторитету

Безличная инстанция представляет собой некий неопределенный источник суждения, например, «народная мудрость», «всеобщее мнение», «наука», «интересы государства», «мировое сообщество», «демократическая общественность» или даже «существует мнение», формулировка позиции которого иногда представляет собой фигуру заимословия (вымышленной прямой речи от некоего лица, например народа), для того и существующую пословицу, притчу, максиму, целую речь.

[4.6.] «Самая лучшая философия есть та, которая основывает должности человека на его счастии. Она скажет нам, что мы должны любить пользу отечества, ибо с нею неразрывно связана наша собственная; что его просвещение окружает нас самих многими удовольствиями в жизни; что его тишина и добродетели служат щитом семейственных наслаждений; что слава его есть наша слава; и если оскорбительно человеку называться сыном презренного отца, то не менее оскорбительно и гражданину называться сыном презренного отечества. Таким образом, любовь к собственному благу производит в нас любовь к отечеству, а личное самолюбие — гордость народную, которая служит опорою патриотизма. Так, греки и римляне считали себя первыми народами, а всех других — варварами; так, англичане, которые в новейшие времена более других славятся патриотизмом, более других о себе мечтают» V

Гедонистическая этика Просвещения предстает здесь в качестве такого непререкаемого авторитета, позиция которого персонифицируется глаголом «скажет». При этом столь же обобщено и инклюзивно значение слова «нам»: всем «нам» — и ритору, и аудитории. Здесь мы имеем дело с утверждением общего мнения о «лучшей философии», концепты которой включены в словесный ряд аргумента: «польза», «просвещение», «удовольствия», «тишина», «добродетели», «семейственные наслаждения», «собственное благо», «народная гордость», «патриотизм». Поэтому весь аргумент предстает как обращенный к универсальной аудитории и основан на топе обратимости: «гражданин» должен заботится об отечестве, если отечество заботится о «гражданине» в определенном названными концептами смысле — доставляя ему «счастие».

Из примера [4.6] видно, что безличная инстанция предполагает специальную интерпретацию, часто в виде словесного ряда, [387] компоненты которого представляются привлекательными, поэтому аргументы к безличной инстанции близки аргументам к аудитории — в данном случае к прагматическому аргументу — и представляются в качестве универсальных. Они весьма распространены в современной аргументации: такие концепты, как «мировое сообщество», «цивилизованные страны», «демократия» и пр., в современном употреблении равнозначны карамзинской «лучшей философии»: «мировое сообщество» также «говорит» то, что хочет сказать ритор, и в той же мере является его вымыслом. В современном политическом дискурсе существует целая система мифических безличных инстанций — политических концептов-имен, к которым апеллирует аргументация и через которые обосновывается и утверждается политическая, этическая и правовая топика.

Аргумент к безличному авторитету далеко не всегда содержит прямое указание на авторитетный источник посылки. Как правило, информацию о характере инстанции можно найти только в содержании посылки, которое может достаточно ясно указывать на него.

[4.7.] «Эгоцентризм заслуживает осуждения не только с точки зрения одной европейской романо-германской культуры, но и с точки зрения всякой культуры, ибо это есть начало антисоциальное, разрушающее всякое культурное общение между людьми. Поэтому если среди неромано-германского народа имеются шовинисты, проповедующие, что их народ — народ избранный, что его культуре все прочие народы должны подчиняться, то с такими шовинистами следует бороться всем их единоплеменникам. Но как быть, если в таком народе появляются люди, которые будут проповедовать господство в мире не своего народа, а какого-нибудь другого, иностранного народа, своим же соплеменникам будут предлагать во всем ассимилироваться с этим „мировым народом”. Ведь в такой проповеди никакого эгоцентризма не будет, — наоборот, будет высший эксцентризм. Следовательно, осудить ее совершенно так же, как осуждается шовинизм, невозможно.

А,              уверовал в силу народа А, дал увлечь себя, а может быть, и просто

был подкуплен. Представитель А ратует за себя, представитель В — за

другого: устами В, в сущности, говорит А, и поэтому мы всегда вправе

рассматривать такую проповедь как тот же замаскированный шови- 1

низм» .

В примере [4.7] из статьи Н. С. Трубецкого такой посылкой является высказывание: «Но, с другой стороны, разве сущность учения не важнее личности проповедника?» — которое содержит основной топ всего рассуждения. Этот топ особенно значим для христианской культуры и на самом деле исходит от вполне определенного авторитета, который, однако, не указывается автором, но подразумевается: «Или признайте дерево хорошим и плод его хорошим; или признайте дерево худым и плод его худым, ибо дерево познается по плоду» (Мф. 12, 33).