Кризис углубляется

За ликвидацию кризиса военного снабжения 1915 г.

Война прежде всего пожирала людские ресурсы. Однажды осенью 1916 г. Николай II вызвал из строя одного из полков всех солдат, служив- ших с начала войны. Вышло по 2—3, редко по 5 человек на роту, а из неко- торых рот не вышел никто. К тому времени пехотные полки русской армии поменяли уже свой шестой состав370. К концу 1916 г. в российскую армию был призван 15-й миллион человек — шинели надело уже 10% всего насе- ления страны. Это был тот критический предел, после которого оказывалась невозможной нормальная работа транспорта, предприятий, проведение сельскохозяйственных работ, а значит, обеспечение страны продовольстви- ем и промышленными товарами.

В годы мировой войны в России были хорошие урожаи — и, хотя соби- рать их стало затруднительно, сокращение хлебного экспорта позволило поддерживать продовольственный баланс. Более того, инфляция подняла цены на хлеб, и крестьяне стали придерживать зерно как единственную «твердую валюту». Современники отмечали, что в 1915—1916 гг. благосос- тояние деревни заметно улучшилось: вырученные за продовольствие деньги были пущены на покупку земли, на приобретение «городских» товаров — не только одежды, но и предметов роскоши: граммофонов, «какавы» и «що- колату».

Куда более критическим оказалось положение городов, зависевших от системы снабжения, в конечном счете — от качества работы транспорта. Транспорт же оказался самым уязвимым звеном всей экономической систе- мы России.

387

куации и переброски войск периода «великого отступления» 1915 г. Потеря сравнительно густой железнодорожной сети западных приграничных райо- нов обернулась и серьезной потерей подвижного состава — паровозов и ва- гонов.

В результате к зиме 1916/17 г. пространства России сыграли с ней злую шутку: в Сибири на станциях лежали горы мороженых мясных туш, на юге накопились избытки зерна, а в Центральных промышленных районах не хватало мяса и за хлебом выстраивались очереди. То же самое происходило с топливом: перевозки угля из Донбасса в центр оказались затруднены, к продовольственному кризису добавился топливный. «Россия испытывала муки не ввиду истощения ее ресурсов, а из-за неспособности полностью ис- пользовать их», — отмечал историк М. Т. Флоринский.

Возникший в 1916 г. кризис снабжения ударил теперь не столько по фронту, сколько по жителям страны. Дефицит товаров и цен осенью 1916 г. вызвал такое недовольство в городах, что полицейские донесения сравнива- ли ситуацию в стране с 1905 г. В Петрограде в октябре бастовало 250 тыс. рабочих — они были недовольны тем, что цены растут в три раза быстрее зарплаты, что приходится стоять в очередях за хлебом, что лозунг: «Все для фронта!» — заставляет трудиться со все возрастающим напряжением. Уже не германцы, не война считались причиной всех бедствий — все открыто объявляли правительство продажным, а императрицу и фактически ею на- значенного премьер-министра Штюрмера — немецкими шпионами, ратую- щими за скорейший мир с немцами. В стране «происходил окончательный надлом духа»371. Наладить работу государственного механизма должна бы- ла исполнительная власть, но она в этом механизме оказалась самым сла- бым звеном: именно в 1916 г. министерская чехарда привела к власти самых неспособных министров.

Политический кризис, начавшись в 1915 г., не утих, он только усиливал- ся.

388

ручение от нашего Друга, вызванное Его ночным видением, —писала императрица

Николаю, — Он Просит тебя приказать начать Наступление возле Риги, говорит, что это необходимо... он говорит, что именно теперьэто самое важное и настоятельно просит тебя, чтобы ты приказал нашим наступать». В другом письме царю предлагалось велеть министру внутренних дел Протопопову «слушаться советов нашего Друга». По настоянию Распутина императрица уговорила Николая остановить наступле- ние Юго-Западного фронта, несмотря на сопротивление Брусилова373.Стараниями царицы в 1916 г. состав Кабинета министров был почти полностью укомплектован людьми,чья личная преданность престолу была чуть ли не единственным положительным качеством. Эта чехарда касалась не только министров, за год было сменено большинство губернаторов. Та- кая дезорганизация руководства вызывала всеобщее раздражение, перехо- дившее на царицу и Распутина, а следом и на Николая.

«В тылу идет полный развал, власть гниет на корню.

389

Большинство историков, от либеральных до монархических, приходят к выводу, что Россия могла бы избежать революции в том случае, если бы «непопулярная, но искушенная в делах бюрократия, со своим администра- тивным и полицейским аппаратом, стала бы сотрудничать с популярной, но не искушенной в делах либеральной и либерально-консервативной интеллигенцией»374, если бы безумный маклаковский шофер согласился если не уступить руль, то хотя бы слушаться сведущих пассажиров. Вместо этого осенью 1916 г. посыпались искры пожара, которого так опасался Гучков.

Первой искрой стало открытое публичное обличение власти в речи П. Н. Милюкова на заседании Государственной думы 1 ноября 1916 г. Речь эта стала бестселлером и распространялась в миллионах перепечатан- ных на машинках экземпляров. Общий тон речи удивительным образом совпадал с тем, что говорила и думала о власти вся страна.

Наступило время открытого обличения власти. Заговорили о создании единого общественного фронта на манер 1905 г. Консервативный Государ- ственный совет большинством голосов осудил «безответственные силы», стоящие за правительством и потребовал создания правительства, наделен- ного доверием страны. Того же требовали Совет объединенного дворянства и Съезд председателей земских управ и городских глав. Великий князь Ни- колай Михайлович умолял царя устранить императрицу от государственных дел и торжественно объявить о создании «ответственного министерства». Великий князь Николай Николаевич уговаривал царя позволить Думе на- значать министров... С другой стороны, на Николая наседала императрица, она требовала отправить Львова, Милюкова, Гучкова и других «изменни- ков» в Сибирь, «раздавить их всех под собой». Она мечтала: «Как бы я же- лала влить свою волю в твои жилы!» и приказывала: «Будь Петром Вели- ким, Иваном Грозным, императором Павлом [последняя рекомендация звучит двусмысленно. —Д. О.], сокруши их всех!» Подавленное, безраз- личное состояние императора поражало окружающих. В те кризисные дни в

390

дневнике царя появилась редкая запись на политическую тему: «Голова ус- тала от всех этих разговоров»375.

Еще одной искрой стало последовавшее в ночь с 16 на 17 декабря убий- ство Распутина — главного зловещего символа «темных сил».

В 1924 г. в Риге вышли в свет воспоминания личного секретаря Рас- путина А. Симановича, который утверждал, что незадолго до убийства Григорий Ефимович продиктовал письмо царю, в котором предсказал свое убийство, а также то, что после него никто из царской семьи не про- живет дольше двух лет, что «братья восстанут против братьев и будут уби- вать друг друга, и в течение 25 лет не будет в стране дворянства». Правда, письма этого, так же как и каких-либо документальных подтверждений

его существования, никто не видел.