Парижский мир

Воцарение Александра Николаевича не могло само по себе разом изменить

ход событий.

«Если мы не умеем вести войну, мы заключим мир» — к такому выводу пришли вельможи, собравшиеся у императора Александра в конце 1855 г.

91

Ход переговоров в Вене был ускорен, а зимой 1856 г. в Париже собралась мирная конференция. В итоге неудачную Крымскую войну завершил Парижский мир 18/30 марта 1856 г. (французы выбрали дату в память дня капитуляции своей столицы в 1814 г.). По нему Россия не платила контрибуции и почти не теряла территорий. Покровительство над живущими в Турции христианами передавалось «большой пятерке». Единственным, но чувствительным условием, ущемляющим интересы России, были пункты о «нейтрализации Черного моря». России (правда, и Турции) запрещалось держать на нем военный флот, «превышающий флот легких судов других черноморских держав», а береговые батареи и арсеналы предписывалось срыть". Для сравнения стоит рассмотреть планы одного из самых влиятельных политиков Англии, лорда Пальмерстона, которые он излагал в начале войны. По Пальмерстону, следовало передать Финляндию Швеции, некоторые прибалтийские провинции — Пруссии, восстановить Польское королевство как барьер между Россией и Германией. Молдавию, Валахию и устье главной водной артерии Юго-Восточной Европы — Дуная — лорд собирался отдать Австрии; Черкесию, Грузию и Крым — Турции100. Ничего этого не произошло благодаря успешным действиям русской дипломатии, ловко использовавшей противоречия недавних союзников.

Известный церковный деятель, митрополит Филарет, восторженно откликнулся на мирный договор обращением к молодому императору: «Ты наследовал войну упорную...

Главным потрясением для России стала неспособность страны выиграть войну. От залихватских куплетов и карикатур начала войны общество переходило к осознанию несовершенства николаевской системы. Как заметил В. О. Ключевский, «Севастополь ударил по застоявшимся умам». Война выявила неспособность промышленности обеспечивать потребности армии, показала несовершенство транспортной системы в огромной стране, вскрыла ужасающие подробности взяточничества и казнокрадства чиновников. «Наши солдаты славно умирают в Крыму, — говорили в обществе, — но жить здесь никто не умеет». По рукам стали ходить рукописи, которые из-за цензуры напечатать было невозможно. В них высказывалась вся горечь разочарования в государственной системе России. Наиболее известной из них была «Дума русского во второй половине 1855 года» курляндского губернатора Петра Валуева, написанная сразу после падения Севастополя. Автор говорил о «всеобщей официальной лжи», о неприменимости даже существующих законов, критиковал безмерную централизацию управления и разобщенность его частей, напоминающую феодальную раздробленность. «Сверху блеск, внизу гниль» — звучал горький вывод. Валуев проповедо-

92

вал уважение к личности, большее доверие к мыслящим людям, веротерпимость.

Сам Николай с горечью признался наследнику перед смертью: «Сдаю тебе мою команду, но, к сожалению, не в таком порядке, как желал, оставляя тебе много трудов и забот». Даже такой идеолог николаевского царствования, как М. П. Погодин, сделал вывод: «Прежняя система отжила свой век».

«Война на полуострове была вскрытием затяжного нарыва и показала, чем питался организм всей страны и каковы его соки», — заметил о войне Н. С. Лесков. Все советские учебники обязательно цитировали Ленина, сказавшего, что «война показала всю гнилость и бессилие царской России», Однако не будет ошибкой поставить в конце вместо «царской России» "султанской Турции» и даже «парламентской Британии», где правительство ушло в отставку зимой 1855 г., когда выяснилось, что в турецких госпиталях находится вдвое больше английских солдат, чем на позициях под Се-вастополем. В той же Британии гуляла фраза: «Королевский флот на Бал-тике обещал совершить многое — и ничего не совершил.

Парадоксально, но многие историки считают, что главное поражение в Крымской войне потерпела... навоевавшая Австрия! Отрекшись от традиционного восточного союзника, Австрия в течение ближайшего десятилетия потеряла влияние в Италии, потерпев поражение в войне с Францией, и проиграла спор с Пруссией за лидерство в объединении германских государств. Россия же, ранее вступавшаяся за Австрию, молчаливо наблюдала за тем, как рушится былое могущество соседа.

— Рекомендуемая литература —

Сюжеты внешней политики, дипломатической борьбы, тайных союзов и шифрованных донесений -— богатый материал для художественной литера-туры. Как бы для контраста обобщающие научные исследования этой про-блематики в большинстве своем удивительно «академичны» (чтобы не ска-зать сухи и скучны для неспециалиста). Капитальной работой по рассматри-ваемой теме остается уже упоминавшийся ранее третий том академического издания «История внешней политики России. Конец XV — 1917 г.» «Ис-тория внешней политики России. Первая половина XIX века (от войн Наполеона до Парижского мира 1856 г.» (М., 1995). Наряду с ней подробнейшим собранием актов и документов является отметившая столетие своего существования, но не потерявшая ценности работа А. Дебидура «Дипломатическая история Европы. 1814—1878». Т. 1—2. Книга трижды выходи-

93

ла на русском языке, самым доступным остается ее третье издание (Ростов-на-Дону, 1995). «Эпоха конгрессов» очень обстоятельно, хотя классически сухо отображена во второй части обширной монографии С. М. Соловьева «Император Александр I. Политика. Дипломатия» (Собр. соч. М., 1996. Кн. XVII). Наиболее полным исследованием Восточного вопроса в отечественной научной литературе остается коллективная монография «Восточный вопрос во внешней политике России. Конец XVIII — начало XX века».

О Крымской войне создана обширная литература, однако лучшей работой на протяжении более полувека остается двухтомная монография академика Е. В. Тарле «Крымская война» (Соч. М., 1959; М., 2003; Т. VIII, IX). Правда, необходимо учитывать время написания работы: 1-й том — перед Великой Отечественной войной, 2-й — в разгар войны. Это наложило отпечаток на трактовку академиком некоторых сюжетов. Например, в 1-м томе слишком коварной и предательской выглядит политика Англии перед Крымской войной. Во 2-м томе (переиздававшемся с дополнениями автора в 1945 и 1950-м гг.) просвещенный патриотизм иногда, как признают исследователи творчества Е. В. Тарле, срывается «в шовинистическую фальсификацию»101. Однако с учетом поправок на эпоху монография квалифицированно знакомит читателей и с проблемами, и с фактами Крымской войны.

94