Глава 29. Последние годы сталинского правления. Апогей советского тоталитаризма
Потенциал сотрудничества, накопленный СССР и западными державами в годы совместной борьбы против фашизма, с наступлением мира стал быстро улетучиваться. В выступлении бывшего премьер-министра Великобритании У. Черчилля в американском городе Фултоне (март 1946 г.), в послании к конгрессу президента США Г. Трумэна (февраль 1947 г.), а также в ряде конфиденциальных документов были сформулированы две стратегические цели Запада по отношению к СССР. Первоочередная: не допустить дальнейшего расширения сферы влияния СССР и его коммунистической идеологии (доктрина «сдерживания коммунизма»). Перспективная: оттеснить социалистическую систему к ее довоенным границам, а затем добиться ее ослабления и ликвидации в самой России (доктрина «отбрасывания коммунизма»). СССР, со своей стороны, стремился как можно быстрее закрепить собственное влияние в освобожденных Советской Армией странах, подведя под него соответствующую политическую и экономическую базу. Вторая внешнеполитическая установка стареющего кремлевского диктатора открыто не афишировалась, но, судя по некоторым документам, занимала важное место в его планах. Он вынашивал мысль — мобилизовать военно-экономическую мощь советского блока для силового утверждения социализма в новых регионах мира, включая Западную Европу. Реализации помеченных Нывшими союзниками внешнеполитических курсом острие которых оказалось направленным друг против друг», и короткий срок до предела осложнила международную обстановку, ввергли мир в состояние «холодной войны». В центре внимания США находилась разрушенная и ослабленная войной Западная Европа. И 1948 1951 гг. туда безвозмездно была направлена материальная помощь на колоссальную сумму -12,4 млрд долларов («план Маршалла»). Эти средства пошли на восстановление экономики западноевропейских стран, а кроме того, умело использовались Вашингтоном как инструмент политического давления. В результате были потеснены позиции местных компартий, авторитет которых в годы войны значительно вырос благодаря их самоотверженной борьбе с фашистскими оккупантами (во Франции и Италии коммунисты даже входили в первые послевоенные правительства). Влияние США в этом ключевом регионе мира существенно укрепилось. В 1949 г. создается военно-политический союз западных государств (НАТО); вдоль советских границ развертывается сеть военных баз США. Тем временем при активном участии Москвы устанавливаются коммунистические и проерветские режимы в Болгарии (1944 г.), Югославии (1945 г.), Албании (1946 г.), Польше и Румынии (1947 г.), Венгрии и Чехословакии (1948 г.), а также на Азиатском континенте: в Северном Вьетнаме (1945 г.) и Северной Корее (1948 г.). В 1949 г. коммунисты пришли к власти и в Китае. Этим странам оказывалась интенсивная материальная поддержка, в том числе через учрежденный в 1949 г. Совет Экономической Взаимопомощи (СЭВ). Истинные масштабы перекачки средств в «страны народной демократии» всегда держались в секрете. Известно только, что одних долгосрочных льготных кредитов им было предоставлено в 1945-1952 гг. на 15 млрд рублей, или 3 млрд долларов. В ответ И.В. Сталин требовал проведения политических и социально-экономических преобразований по советской модели. Любое отклонение от нее воспринималось крайне враждебно. Именно это стало основанием для разрыва в 1948 г. отношений с Югославией, лидер которой И. Тито попытался отстоять свою самостоятельность. В то же время любые попытки расширить границы «социалистического лагеря» встречали понимание и поддержку Москвы. Свидетельством того явилась Корейская война (1950-1953 гг.), развязанная с поощрения Сталина руководством КНДР против проамериканского режима Южной Кореи. Объединение страны под эгидой коммунистов сорвалось. Корея осталась разделенной на два государства. Та же участь постигла Вьетнам, а в Европе — Германию. Феномен «разорванных надвое народов» на долгие десятилетия стал трагическим символом раскола мира на враждебные системы — капиталистическую и социалистическую. Напряженная международная обстановка была тесно взаимосвязана с внутренней ситуацией в Советском Союзе. К 1945 г. объем промышленного производства в СССР несколько превысил показатели 1940 г., но при этом более половины его приходилось на оборонную продукцию. В послевоенные годы продолжалось восстановление разрушенных заводов и фабрик, начатое еще в 1943 г. по мере изгнания оккупантов. Демилитаризация экономики (конверсия), которая в основном свершилась к 1947 г., носила частичный характер, ибо одновременно с сокращением удельного веса выпускаемой боевой техники огромные средства вкладывались в модернизацию военно-промышленного комплекса, в разработку новых видов оружия. В 1949 г. СССР успешно испытал атомную бомбу, а в 1953 г. впервые в мире -водородную. После массовой демобилизации армии (с 11,4 млн человек в мае 1945 г. до 2,9 млн в 1948 г.) ее численность вскоре вновь увеличивается. Прямые военные расходы поглощали в начале 50-х годов около 25% годового бюджета. Другой приоритетной отраслью была тяжелая промышленность, главным образом машиностроение, металлургия, топливно-энергетический комплекс. Легкая и пищевая промышленность, как и в довоенный период, финансировались по остаточному принципу и не удовлетворяли даже минимальных потребностей населения. В целом за годы 4-й пятилетки (1946-1950 гг.) промышленное производство в стране значительно выросло и в 1950 г. превзошло довоенные показатели на 73% (при плане в 48%)*. ________________________________ * Здесь и далее при освещении вопроса о темпах экономического развития СССР используются данные официальной статистики. Альтернативные расчеты дают цифры примерно на четверть или треть ниже. Этот рост основывался на: — высоких мобилизационных способностях директивной экономики, сохранявшихся в условиях далеко не исчерпанных возможностей экстенсивного развития (за счет нового строительства, вовлечения в производство дополнительных источников сырья, топлива, людских ресурсов); — репарациях с Германии (4,3 млрд долларов), которые обеспечили до половины оборудования, установленного в промышленности; — бесплатном труде многомиллионной армии советских узников ГУЛАГа (8-9 млн человек) и военнопленных (1,5 млн немцев и 0,5 млн японцев); — продолжавшейся политике перераспределения средств из легкой промышленности и социальной сферы в пользу индустриальных отраслей. Ее составной частью стали конфискационная денежная реформа 1947 г. и принудительные государственные займы (на покупку облигаций ежегодно уходило в среднем 1-1,5 месячной зарплаты рабочих и служащих). В 1952 г. реальная зарплата равнялась 94% от уровня 1928 г. В этих условиях снижение розничных цен на товары имело но столько экономический, сколько пропагандистско-политический характер; — традиционной и год от годи нараставшей перекачке средств из аграрного сектора экономики и промышленный. Сельское хозяйство вышло из войны крайне ослабленным. В 1945 г. его валовая продукции составляла 60% от довоенной. Жестокая засуха 1946 г. еще больше подорвала производительные силы колхозов и совхозов. Однако государство продолжало через ценовую политику осуществлять неэквивалентный товарообмен между городом и деревней. Через госзакупки колхозы, например, возмещали лишь пятую часть собственных расходов на производство молока, десятую часть — зерна, двадцатую часть — мяса. Почти ничего не получая из колхозной кассы, крестьяне жили за счет личного подсобного хозяйства. Власти и здесь усмотрели «скрытые резервы», и начиная с 1946 г. приусадебные участки были обрезаны и обложены непомерными налогами. Каждый крестьянский двор обязывался поставлять государству определенное количество мяса, молока, яиц, шерсти и т.д. В 1947 г. был подтвержден обязательный минимум трудодней, введенный в конце 30-х годов. За его невыполнение грозила ссылка. В начале 50-х годов сельское хозяйство, с трудом поднявшись на довоенный уровень, вступило в полосу глубокой стагнации. Чтобы обеспечить продовольственное снабжение городов и армии, пришлось использовать госрезервы. И.В. Сталин, однако, отвергал все осторожные рекомендации своего окружения смягчить жесткий административный нажим на деревню. Зато самое серьезное его беспокойство вызывало состояние дел в области общественно-политической, где после войны обозначились процессы, неприемлемые для режима личной власти. Война отчасти разрядила удушливую общественную атмосферу 30-х годов, поставила многих людей в условия, когда они должны были критически мыслить, инициативно действовать, брать ответственность на себя. К тому же миллионы советских граждан — участники освободительного похода Красной Армии (до 10 млн) и репатрианты (5,5 млн) — впервые лицом к лицу столкнулись с «капиталистической действительностью». Разрыв между образом и уровнем жизни в Европе и в СССР был столь разительным, что они, по свидетельству современников, испытали «нравственный и психологический удар». И он не мог не поколебать утвердившиеся в сознании людей социальные стереотипы. Историки, изучая сейчас архивы ЦК ВКП(б) и органов госбезопасности, выявили немало документов, где фиксировалось устрашавшее власти «брожение умов». Среди крестьяне та ходили слухи о предстоящем роспуске колхозов и расширении свободы хозяйствования. Интеллигенция надеялась п.» либерализацию политического режима. В ряде городов (в Москве, Воронеже, Свердловске, Челябинске и др.) возникли молодежные антисталинские группы. Ситуация усугублялась очагами открытого вооруженного сопротивления Советской власти (в присоединенных накануне войны республиках Прибалтики, западных областях Украины и Белоруссии). Свежие общественные настроения захватили отчасти и обновившуюся за годы войны номенклатуру. В 1946-1948 гг. при составлении и обсуждении в узком кругу проектов новых Конституции СССР и программы ВКП(б) в письмах, поступавших в ЦК партии, номенклатурными работниками были высказаны предложения, способные вывести страну на путь известной демократизации: об ограничении срока пребывания в партийных и советских органах, о выдвижении нескольких кандидатов на выборах депутатов в Советы, о децентрализации управления экономикой и т.п. Столкнувшись с подобными симптомами в общественном настроении, сталинское руководство стало действовать по двум направлениям. Во-первых, были предприняты меры, в той или иной степени адекватные ожиданиям народа, призванные оживить общественно-политическую и культурную жизнь в стране (разумеется, в сугубо официальном русле). В сентябре 1945 г. было прекращено чрезвычайное положение и упразднен неконституционный орган власти — ГКО. Затем прошли перевыборы Советов всех уровней. К началу 50-х годов возросла коллегиальность в их работе за счет большей регулярности созыва сессий (примерно в 2 раза по сравнению с 1946 г.), увеличения числа постоянных комиссий. В соответствии с Конституцией были впервые проведены прямые и тайные выборы народных судей и заседателей. После долгого перерыва возобновились съезды общественных и политических организаций СССР. В 1948 г. прошел 1-й Всесоюзный съезд композиторов, в следующем году — съезды профсоюзов и комсомола (спустя соответственно 17 и 13 лет после предыдущих). А в 1952 г. состоялся XIX съезд компартии, переименовавший ВКП(б) в КПСС. Из политического лексикона ушли слова «большевик», «большевистская партия», вызывавшие у слишком многих людей тяжелые воспоминания (как еще раньше — слова «нарком» и «наркомат»: в 1946 г. первая сессия Верховного Совета приняла закон о преобразовании СНК в Совет Министров, а наркоматов — в министерства). Несмотря на крайнее напряжение госбюджета, значительная часть которого уходила на финансирование военных программ, были изысканы средства на развитие науки, народного образования, учреждений культуры. В годы 4-й пятилетки создаются Академия художеств СССР, Академии наук в Казахстане, Латвии и Эстонии, почти на треть увеличилось число научно-исследовательских институтов. Открываются новые университеты (и Кишиневе, Ужгороде, Ашхабаде, Сталинабаде), учреждается аспирантура при вузах. В короткий срок была восстановлена введенная в начале 30-х годов система всеобщего начального образования, а с 1952 г. обязательным становится образование в объеме 7 классов, открываются вечерние школы для работающей молодежи. Начинает регулярное вещание советское телевидение... Одновременно с этими мерами, носившими в части демократизации политического режима чисто внешний, декорационный характер, сталинская администрация наращивала наступление на другом, главном направлении. Суть его заключалась в ужесточении борьбы с вольномыслием, усилении тотального контроля над духовной жизнью общества. В августе 1946 г. по инициативе Сталина было принято постановление ЦК ВКП(б) «О журналах «Звезда» и «Ленинград», а затем серия других «идеологических» постановлений. Они имели своей целью «приструнить» интеллигенцию, втиснуть ее творчество в прокрустово ложе «партийности» и «социалистического реализма». Аналогичные цели преследовали развернувшиеся с 1947 г. погромные «дискуссии» по философии, биологии, языкознанию, политэкономии. Идеологическое руководство партии насаждалось и в естественных науках, во многих лженаучных представлениях. Выла разгромлена генетика, искусственно тормозилось развитие кибернетики. В конце 40-х годов началась новая кампания — по борьбе с «космополитизмом» и «низкопоклонством перед Западом». Власти пытались усилить идейно-политическую и культурную изоляцию страны, разжечь шовинистические и антисемитские чувства. Нечто похожее происходило тогда и в США, где нагнеталась антикоммунистическая истерия. Но сталинский вариант «охоты на ведьм» имел свою специфику: наряду с воссозданием пошатнувшегося в войну образа «внутреннего врага» он был призван идеологически обеспечить вторую (после середины 30-х годов) волну социального террора. С 1948 г. возобновляются массовые репрессии, их жертвами стали от 5,5 до 6,5 млн. человек. 5 марта 1953 г. умер И.В. Сталин. К концу жизни этот человек достиг зенита своего могущества. Но выпестованной им тоталитарной системе совсем скоро предстояло столкнуться с двумя вызовами капиталистического мира, адекватного ответа на которые она, как показало будущее, дать не смогла. Первый вызов — экономический. Ведущие западные страны на рубеже 40 — 50-х годов вступили в эпоху научно-технической революции, что быстро вывело их на новую, постиндустриальную ступень развития. Стремительно прогрессировал разрыв в технологическом качестве потенциалов рыночной экономики Запада и советской директивной экономики. Последняя в силу присущих ей органических свойств — сверхцентрализованности, отсутствия конкуренции и личной заинтересованности работников на всех структурных уровнях и т.д. — оказалась невосприимчивой к внедрению в производство в общенациональном масштабе (за исключением приоритетного военно-промышленного комплекса) новейших достижений научной мысли. Второй вызов — в области общественно-политической и социальной. Развитые капиталистические государства продолжали стабильно поднимать и без того несопоставимый с советскими стандартами уровень жизни населения, обеспечивать широкие демократические права и свободы. В значительной степени именно для нейтрализации «демонстрационного эффекта» Запада (или, пользуясь языком партийных идеологов, его «тлетворного влияния») СССР был огорожен «железным занавесом», который стал в последние годы жизни диктатора поистине непроницаемым. Изнутри «занавес» в основном подпирался репрессивной машиной, давившей своими тяжелыми катками все ростки вольномыслия и критического отношения к реалиям советской жизни. Между тем ресурсы этой машины к началу 50-х годов оказались практически выработанными и власти были вынуждены приступить к ее демонтажу. «Железный занавес» поддерживался и традиционно изоляционистской политикой в области культурного обмена, общественных и личных связей с капиталистическим миром. В годы холодной войны она еще более усилилась. Резко сократилась торговля с Западом, что болезненно сказывалось на советской экономике, лишенной притока передовых технологий и оборудования. Исторический опыт показывает, что любая общественная система, неспособная эффективно реагировать на принципиальные вызовы времени и внешней среды, рано или поздно входит в полосу своего общего кризиса и разложения. Вопрос, когда такая полоса началась в истории СССР, является дискуссионным. Одни исследователи датируют это начало .серединой 50-х годов, другие — концом 70-х, третьи — 80-ми годами. Но как бы то ни было, очевидна особенность общего кризиса советской модели «государственного социализма» — его затяжной, вялотекущий характер. Это объяснялось и многовековыми российскими традициями (мощной государственностью, несформированностью гражданского общества, укоренившейся в народной психологии стихийной тягой к уравнительной справедливости и др.) и огромными размерами страны, масштабами ее природных богатств, которые в нараставших количествах бросались в топку затратной директивной экономики и поддерживали в ней огонь жизни. На этой основе функционировала, хотя и на низком уровне, система социальных гарантий (отсутствие безработицы, обеспечение жильем, бесплатное медицинское обслуживание и образование, пенсии и т.п.), которая до определенного момента позволяла избегать сколько-нибудь серьезного народного недовольства.