На пути к Манифесту17 октября

Главной бедой правительства в 1904—1905 гг. было то, что оно по- стоянно запаздывало с реакцией на политическую ситуацию.

327

рядка и улучшения народного благосостояния», и рескрипт новому мини- стру внутренних дел (А. Г. Булыгину) о привлечении «достойнейших, до- верием народа облеченных, избранных от населения людей к участию в предварительной разработке и обсуждении законодательных предложе- ний». К этому времени на царя оказывали давление не только его министры, но даже дядя, германский император Вильгельм, советовавший найти удоб- ное время и собрать представителей от народа для совещания о государст- венных делах. Но меры, предпринятые Николаем, были бы уместны осенью 1904

г. Теперь же общество воспринимало их не как «благодеяние», а как вынужденные, притом минимальные, уступки.

«Власть как будто отсутствует», — записал в февральские дни в свой дневник великий князь Константин Константинович. К рабочим выступле- ниям (массовые забастовки в самых разных частях страны) добавились студенческие волнения, а весной 1905 г. начались «аграрные беспорядки», т. е. крестьянские выступления, сопровождавшиеся разгромом и поджогом усадеб, захватом помещичьей земли. Новый всплеск рабочего движения дал Красный Первомай.

Либералы не только бомбардировали правительство петициями и пред- ложениями «согласно указу 18 февраля».

Одновременно весной 1905 г. стали массово образовываться новые все- российские общественные объединения, профессиональные союзы адвока- тов, медиков, инженеров, учителей, статистиков, железнодорожных служа- щих и т. н. Их общим центром стал «Союз союзов», возникший в мае 1905

г. с помощью «Союза освобождения». Это была не профессиональная, а политическая организация демократической интеллигенции и служащих, ставившая своей задачей борьбу за введение политических свобод и созыв Учредительного собрания.

6 июня Николай принял делегацию «Союза союзов» (первая встреча царя и либеральной общественности) и пообещал созвать «народное пред- ставительство». 21 июня Николай принял делегацию правых от «Союза русских людей» — «в противовес земским и городским деятелям» — и по- обещал хранить незыблемость самодержавия316. Очевидно, во время со- скальзывания страны в смуту император был растерян и не знал, на кого опереться.

Слабость государственной власти проявилась в обострении националь- ного вопроса: на юге России прокатилась волна еврейских погромов, в Баку вспыхнула армяно-татарская резня (кавказскими татарами в то время

328

называли азербайджанцев). Необходимость поддержания порядка приво- дила к образованию местных, «альтернативных» властных формирований: крестьянских комитетов и даже «республик», стачечных комитетов, нако- нец, новой формы — советской власти, пионерами здесь стали рабочие ива- ново-вознесенских фабрик. В середине мая 1905 г. они создали Совет упол- номоченных депутатов, для чего провели выборы «снизу», открытым голо- сованием. Совет, просуществовавший 47 дней, не только вел переговоры с предпринимателями и властями, но и контролировал торговлю, распределе- ние местных финансов и продовольствия; порядок поддерживала рабочая милиция.

К лету 1905 г.

Николай II решился наконец на трудный для него шаг — и снова с полу- годовым опозданием. 6 августа 1905 г. (когда Витте уже отправился в Аме- рику заключать мир с японцами) он издал манифест об учреждении законо- совещательной Думы (так называемой Булыгинской). Право избирать в эту Думу получали только 4 млн человек из 143 млн населения России, при- чем выборы были не прямыми, а как бы «в четыре этажа». Такую Думу большинство общества не приняло, хотя и по разным причинам. Левым не нравился «законосовещательный» характер Думы, и они стали призывать к ее бойкоту, дворяне были недовольны отходом от сословного принципа и преобладанием крестьянских выборщиков, правым националистам не нра- вился допуск к выборам евреев. В результате Булыгинская дума так и оста- лась на бумаге. Еще больше разочарования вызвал в обществе заключенный 23 августа Портсмутский мирный договор. Он официально закрепил тот факт, который все осознавали, но которому не хотели верить до конца: Рос- сия войну с Японией проиграла.

329

Пиком противостояния общества и самодержавия стали конец сентября — начало октября 1905 г.

Коротко схема «эволюции революции», по мере подключения различных общественных групп к активным действиям, может выглядеть так:

осень 1904 г. — либералы, интеллигенция («осенняя весна», «банкет- ная кампания»);

зима 1905 г. — рабочие (9 января, забастовки);

весна 1905 г. — крестьяне (голодное время, «аграрные беспорядки»);

лето 1905 г. — армия и флот (конец войны, нежелание воевать, затем возвращение деморализованных поражением солдат и матросов);

осень 1905 г. — все общество (недовольство Булыгинской думой и по- ражением).

19 сентября, с забастовки московских печатников, фактически началась Октябрьская всероссийская политическая стачка, в которой виделись перспективы общенародного натиска на самодержавный строй. Стачка раз- вивалась как цепная реакция: от Москвы к Петербургу, оттуда на 120 рос- сийских городов. К 17 октября бастовало 700 тыс. одних только железнодо- рожных рабочих, а всего — до 2 млн человек. Это было близко к парализа- ции всей жизни страны. Большевики и эсеры уже начинали мечтать о пере- растании забастовок в вооруженное восстание. Ленин писал из Швейцарии петербургским товарищам: «Я с ужасом, ей-богу, с ужасом, вижу, что о бомбах говорят больше полгода и ни одной не сделали! Основывайте тотчас боевые дружины везде и повсюду!» Для боевых дружин всеми путями до- ставлялось и добывалось оружие. В Чите эсеровские боевики умудрились украсть из воинского эшелона несколько тысяч винтовок. Эсдековские бо- евики смогли стащить пушку со склада одного из гвардейских полков в Пе- тербурге. Чудом правительственные спецслужбы утопили недалеко от фин- ского побережья пароход «Джон Графтон», нагруженный 15 тыс. единиц стрелкового оружия, 2,5 млн патронов и взрывчаткой (все куплено на япон- ские деньги еще до мирного договора).

В правительственных кругах царила всеобщая растерянность.

Сам Николай II такими словами описал обстановку: «...войска ждали сигнала... Чувство было, как бывает летом перед сильной грозой, нервы у всех были натянуты до невозможности, и, конечно, такое положение не мог- ло долго продолжаться».

330

В этот критический момент император решил обратиться к новоиспечен- ному графу С. Ю. Витте. Тот на максимально выгодных условиях заклю- чил внешний мир, от него многие ждали заключения мира внутреннего. Вит- те имел высокий, но скорее почетный, чем влиятельный пост председателя Комитета министров. Тем не менее на него смотрели как на наиболее веро- ятного политического лидера. Витте сохранил авторитет и у лидеров обще- ственного движения. Именно к Витте приходили в октябре делегаты, предъявлявшие политические требования бастующих (Учредительное со- брание на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования; отме- на усиленной охраны и военного положения; свобода стачек, союзов и со- браний и т. п.). 13 октября Витте получил телеграмму Николая II: «Пору- чаю Вам объединить деятельность министров, которым ставлю целью вос- становить порядок повсеместно». Витте ответил, что видит только два пути восстановления порядка. Первый — идти против течения и ввести неогра- ниченную диктатуру одного лица, чтобы «с непоколебимой энергией путем силы подавить смуту во всех ее проявлениях», «хотя бы ценой массового пролития крови» (сам Витте в этот путь не верил и идти по нему не брался). Второй — пойти навстречу общественному мнению, поскольку «Россия пе- реросла форму существующего строя» и «стремится к строю правовому на основе гражданской свободы».

Царь несколько дней провел в совещаниях. Между тем к середине ок- тября в городах не работали освещение, водопровод и телефон; не выходили газеты. 11очти по всей стране встал железнодорожный транспорт, до царя в Петергоф добирались вплавь, тайно садясь на пароход у Петропавловской крепости (кареты рабочие закидывали на окраинах камнями). Претендо- вавший на роль диктатора великий князь Николай Николаевич (командую- щий войсками гвардии и Петербургского военного округа) сам считал, что нужно поддержать Витте во что бы то ни стало и объявил: «Если государь не примет программы Витте и захочет назначить меня диктатором, я застре- люсь у него на глазах». Днем 17 октября Николай решился «сдаться графу Витте» и подписать заранее составленный тем текст Манифеста. «Да, Рос- сии даруется конституция, — писал в те дни Николай II. — Немного нас было, кто боролся против нее. Но поддержки в той борьбе ниоткуда не при- шло, всякий день от нас отворачивалось все большее количество людей, и в конце концов случилось неизбежное». В согласии Николая была и доля мистического: 17 октября была 17-я годовщина железнодорожной катастро- фы в Борках, едва не подбившей всю семью Александра III. А произошла катастрофа потому, что тогда царь не послушался советов С. Ю. Витте.

Манифест 17 октября стал не столько конституцией, сколько «деклара- цией о конституционных намерениях», и уместился всего в трех пунктах. Но

331

три эти пункта означали резкую перемену в политическом строе Российской империи: 1)

населению дарована гражданская свобода «на началах действитель- ной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и сою- зов»; 2)

к выборам в Государственную думу привлекаются широкие слои на- селения; 3)

все законы обязательно утверждаются в Думе, а «выборным от наро- да» обеспечивается «возможность действительного участия в надзоре за за- кономерностью действий» властей.

Скорость действий Витте оказалась поразительной: Манифест был под- писан в шестом часу вечера, а через несколько часов он уже широко распро- странялся и в России, и за границей. Через два дня Витте получил пост Председателя Совета министров. Это было место посредника между импе- ратором и ветвями исполнительной власти, место конституционного премье- ра; «направляющего и объединяющего» действия главных ведомственных начальников. Витте оказался на пике своей карьеры. На фоне таких собы- тий как-то незаметно прошла отставка престарелого К. П. Победоносцева с постов обер-прокурора Синода и члена Комитета министров.

Общество, уже заметно уставшее от постоянной конфронтации, встрети- ло Манифест с совершенно разными настроениями. Для многих обывателей это была надежда на прекращение забастовки и нормализацию жизни (дей- ствительно, забастовка стихла уже к 22 октября). Для большинства либера- лов это был праздник — день освобождения. У радикалов Манифест выз- вал раздражение: он выбивал мощное агитационное оружие, отводил в сто- рону от борьбы многих союзников. Стало ясно, что и в самом обществе уже нет того единства, которое, по наблюдению социальных психологов, очень легко возникает при наличии осязаемого общего врага. Когда же потребова- лось единство в достижении общих целей, выяснилось, что социальных «групп по интересам» так много, что их взаимное недовольство сильнее не- давнего недовольства правительством. В стране началось стремительное об- разование политических партий самого разного толка, развернулись столк- новения между правыми и левыми радикалами.

Левые радикалы поняли, что теряют инициативу и предприняли целый ряд попыток поднять «всеобщее вооруженное восстание», развязать в стра- не гражданскую войну. И хотя в общей сложности членов революционных партий было относительно немного — не более 190 тыс. человек или около 0,3% взрослого населения страны, им удалось организовать несколько крупномасштабных выступлений317. В зависимости от отношения к этим выступлениям конец 1905 г. можно называть или «высшей точкой» или «дном» первой русской революции.

332

За осень 1905 г. зафиксировано 62 случая различных форм вооружен- ных выступлений в армии и на флоте. Самым крупным из них стало восста- ние в Севастополе. Им руководил беспартийный лейтенант П. Шмидт, вскоре попавший в число «святых русской революции», но большую роль сыграли и большевики. Именно они подняли красный флаг на крейсере «Очаков», ставшем главным кораблем восстания. К 15 ноября на стороне восставших было 12 кораблей и около 4 тыс. матросов и солдат в городе, против них — 22 корабля, 10 тыс. войск и мощнейшая береговая артилле- рия. В тот день в бухте «города русской славы» развернулось настоящее сражение. К утру 16 ноября восстание было подавлено, Шмидт пленен, осужден и через четыре месяца казнен.

Ноябрь 1905 г. стал также пиком «аграрных беспорядков». Из пример- но 3 тыс. разгромленных за время революции имений (а это около 15% от общего числа) большая часть пострадала именно осенью 1905 г. «Наезд» и «разборка» стали техническими терминами, обозначающими распростра- ненный тип «аграрных беспорядков». С наступлением сумерек по сигналу (звон колокола или зажженный костер) сотни крестьянских подвод устрем- лялись в «наезд» на ближайшее имение. В течение ночи оно подвергалось «разборке» — крестьяне прежде всего разбирали зерно и сено, затем гро- мили и порой поджигали усадьбу. «Это пугачевщина», — писал в ноябре 1903 г. П. Л. Столыпин, тогда губернатор одной из самых пострадавших от крестьянских бунтов губерний — Саратовской. А его дочь на всю жизнь сохранила воспоминания о том времени.

«Крестьяне жгут имения помещиков, уничтожают все, что попадется им под руку: библиотеки, картины, фарфор, старинную мебель и даже скот и урожай. Почти никогда крестьяне ничего не крадут, но ярким пламенем то- рят помещичьи дома, скотные дворы, сараи, амбары. Рубят в щепки, топчут ногами, ломают и рвут все, что владельцы, в надежде спасти хоть крохи своего имущества, выносят из горящих домов... Проезжая по железной до- роге через Саратовскую губернию, можно было видеть в окна вагона ров- ную степь, освещенную, как горящими факелами, подожженными усадьба- ми» (М П. Бок)318

В губерниях, более других охваченных крестьянскими восстаниями, — Саратовской, Самарской, Пензенской, Курской, Воронежской — большую роль играли эсеры. Некоторые «крестьянские республики», например Ста- робуянская в Самарском уезде, жили по законам, реализующим эсеровскую программу319. И все-таки эсерам не удалось ни скоординировать общие действия, ни разжечь крестьянскую войну. Главным врагом крестьяне счи- тали не правительство и не царя, а местных помещиков и уездные власти.

Также не удалось организовать одновременные вооруженные восстания в крупнейших российских городах. Правительство уже имело достаточно

333

СИЛ, чтобы нанести упреждающие удары. В конце ноября — начале декабря были арестованы многие эсдековские и эсеровские активисты, а главное — руководство Петербургского Совета рабочих депутатов. Это был самый массовый в России «альтернативный» орган власти (562 депутата), которо- му только и подчинялись рабочие районы столицы. Самой известной его фи- гурой был председатель Совета, «примыкающий к социал-демократам», Г. С. Хрусталев-Носарь (сын народника, юрист Носарь, в начале 1905 г. попытавшийся войти в одну из государственных комиссий по рабочему воп- росу под видом рабочего ткацкой фабрики Хрусталева)320. Авторитет Но- саря был настолько велик, что газеты саркастически вопрошали: «Кто кого первым арестует — Носарь Витте или Витте Носаря?» Первым успел Витте.

По решению Петербургского Совета рабочие явочным порядком стали трудиться только по 8 часов в день. В ответ на это предприниматели ответи- ли массовыми увольнениями. Следующим этапом должна была стать новая всеобщая забастовка, однако арест членов Совета несколько разрядил соци- альное напряжение в столице. Главной надеждой левых радикалов стала Москва.

Здесь Московский Совет начал 7 декабря общегородскую забастовку в знак солидарности с питерскими рабочими. Через день в городе началась стрельба: эсеровская боевая дружина открыла огонь по частям, разгоняв- шим митинг, а в ночь на 9 декабря эсеры забросали ручными бомбами зда- ние Охранного отделения. В ответ правительственные войска начали воору- женное подавление любых оппозиционных выступлений, атаковали центр подготовки эсеровских боевиков. В Москве появились десятки баррикад, началась настоящая партизанская война: небольшие группы по 3—4 чело- века обстреливали солдат с чердаков, из форточек и подворотен, понимая, что ответный огонь вызовет жертвы среди мирных жителей и озлобит их против «карателей». В конце концов сказалось более чем десятикратное численное превосходство правительственных сил (в миллионном городе в восстании участвовало около 2000 дружинников).

Дольше всех, до 18 декабря, продержался район Пресни, фактический эпицентр восстания, где боевыми дружинами распоряжались 26-лстний большевик 3. Литвин по кличке Седой и 24-летний эсер М. Соколов по кличке Медведь. Пресненские баррикады были взяты штурмом, с примене- нием артиллерии. Больше всего от восстания пострадали мирные жители: из 424 убитых только 34 были военными или полицейскими, 84 — дружинни- ками; из 680 раненых 108 были военными или полицейскими, 43 — дру- жинниками.

Вслед за Москвой вооруженные столкновения произошли в некоторых других городах (Харьков, Ростов-на-Дону, Сормово, Красноярск, Чита),

334

однако и там, как и в Москве, это были лишь попытки революционной са- мообороны, далекие от наступательных действий с целью захвата и удержа- ния власти.

К началу 1906 г. стало ясно, что пик революционного кризиса миновал. Бедствия от всеобщих забастовок, надолго оставлявших горожан без воды, электричества, возможности пользоваться транспортом, кровавые послед- ствия «партизанской войны», дороже всего обходившейся мирным жите- лям, разгул озлобленных толп, воодушевленных то правыми, то левыми лозунгами, — все это постоянно сужало социальную базу революционного и вообще освободительного движения. На смену энтузиазму и воодушевле- нию постепенно приходила апатия и желание порядка. Однако в стране, бо- лее года живущей в атмосфере смуты, навести политический и экономиче- ский порядок было очень непросто. Надежды царя и общества обратились к первому «конституционному» правительству, сформированному после ок- тябрьского манифеста первым премьером — графом С. Ю. Витте. Страна вступала в короткую эпоху «конституционной монархии».

— Рекомендуемая литература —

История XX в. страдает не только от избыточности информации, но и от ее существенного дисбаланса. Десятилетия существования Советской власти породили весьма однобокую литературу, прежде всего восхваляю- щую деяния большевистской фракции РСДРП и канонизировавшую все тексты, вышедшие из-под пера В. И. Ленина. Быть может, 100-летний юбилей первой русской революции поспособствует выходу в свет ее не- предвзятой истории, пока же общие работы, написанные на русском языке, относятся к периоду до 1985 г. и в значительной степени испытывают влия- ние большевистской исторической «библии» — сталинского Краткого кур- са истории ВКП(б).

С учетом стремления к чрезмерной «революционизации» масс и игнори- рованию позитивной деятельности государства следует воспринимать и са- мое объемное издание документов по теме: опубликованный к 50-летию ре- волюции академический многотомник (в четырех сериях, каждая из кото- рых в нескольких томах) «Революция 1905—1907 гг. в России. Докумен- ты и материалы» (М., 1955—1957).

Гораздо продуктивнее поработали исследователи над частными пробле- мами истории первого пятилетия XX в. Увидеть процесс раскола власти и общества с двух полюсов позволяют работы К. Ф. Шацилло «Русский ли- берализм накануне революции 1905—1907 гг.» (М., 1985) и Р. Ш. Гане- лина «Российское самодержавие в 1905 году. Реформы и революция» (СПб., 1991). Представляют значительный интерес недавно изданные ме- муары крупного правительственного чиновника В. И. Гурко «Черты и си-

335

луэты прошлого. Правительство и общественность в царствование Нико- лая II в изображении современника» (М.. 2001). Еще раз отметим важ- ность мемуаров Витте и литературы о нем — о них говорилось в предыду- щей лекции.

История «зубатовщины» и «гапоновщины», события 9 января 1905 г. рассмотрены В. В. Кавториным в книге «Первый шаг к катастрофе» (Л., 1992). Примыкает к этой теме и биографическое исследование И. Н. Ксенофонтова «Георгий Гапон: вымысел и правда» (М., 1996).

В исследовании радикальных течений русской революции также преоб- ладает литература о деятельности марксистов и, в частности, большевиков. Объективно рассмотреть роль РСДРП в революционных событиях 1905 г. постарались С. В. Тютюкин и В. В. Шелохаев в работе «Марксисты и рус- ская революция» (М., 1996). Много новых материалов о деятельности эсе- ров введено в оборот в монографии М. И. Леонова «Партия социалис- тов-революционеров в 1905—1907 гг.» (М., 1997). Важный аналитиче- ский материал о крестьянском движении содержит книга Теодора Шанина «Революция как момент истины. Россия 1905—1907 —> 1917—1922» (М., 1997).