Пагубное влияние войны 1941-1945 гг. на движение населения СССР
Послевоенный голод и вызванные им эпидемии дали значительное число жертв, в основном за счет того, что бедствие охватило почти половину населения страны. Там, где не было засухи и хлеб уродился хороший, голод был вызван насильственными заготовками. Отличие голода 1946-1947 гг. от предыдущих не в силе его воздействия, а в масштабах охвата территории. Подсчитать точное число жертв пока невозможно не потому, что все сведения о голодавших шли под грифом “совершенно секретно, только лично”, а просто подсчетом погибших никто не занимался. Хуже всего учет был в России, чуть лучше — на Украине и в Молдавии. Аналогичное случилось и с жертвами эпидемий. Сводки содержат информацию по численности больных сыпным и возвратным тифом, а по умершим обобщенных данных нет. Длительное время эта тема была запретной, а материалы по голоду и эпидемиям не доступны историкам, поэтому некоторые из них отрицали факт голода. Однако в памяти людей послевоенный голод сохранился, а в наши дни подтвердился открывшимися в начале 90-х годов материалами архивных спецфондов. Отложившиеся в секретных сейфах документы, представлены статистикой, распоряжениями, отчетами НКВД и МГБ и, главное, письмами голодавших. Впервые нами предпринимается попытка определить примерное число умерших от голода и болезней. Обратимся к источникам по естественному и механическому движению населения, записям актов гражданского состояния, научным публикациям последних лет. Приводимые ниже данные по ориентировочной численности городского и сельского населения, рождаемости и смертности основаны на местном текущем учете. Составлением сводок занимались районные и городские инспекторы ЦСУ. В их распоряжении были все имевшиеся материалы. В городах число людей определялось на основе данных регистрации актов гражданского состояния, по хлебным карточкам и талонам, данным прописки, выписки и даже по спискам избирателей. Для уточнения проводилась проверка домовых книг. В сельской местности привлекались похозяйственные книги, списки сельсоветского учета с регистрацией актов гражданского состояния. Источниками расчетов служили также сводки бюро по учету и распределению рабочей силы, призыва в ФЗО, ремесленные и железнодорожные училища, данные отделов репатриации и управлений по эвакуации. Полученные таким путем сведения группировались, обобщались, корректировались, согласовывались с мес- тными партийными и советскими организациями, окончательный вариант направлялся в центр. Сбором и обработкой данных о движении населения специально занимались два центральных государственных ведомства: отдел записи актов гражданского состояния (ЗАГС) Главного управления МВД СССР и отдел демографии ЦСУ при Госплане СССР. Кроме них свою статистику вело Министерство здравоохранения СССР. Между этими ведомствами не было сотрудничества. Вся проводившаяся работа была засекреченной. По переписке видно, что руководство отдела ЗАГСов при МВД выражало в своих донесениях недоверие ЦСУ и утверждало, что оно дает заниженные сведения по численности населения. Этот факт подтвердился, но расхождения оказались незначительные, а банк данных у ЦСУ был богаче. Информация всех ведомств, предварительно профильтрованная в ЦК ВКП(б) и Совмине СССР, поступала к Сталину и его ближайшему окружению. Прежде чем перейти к обзору документов, надо несколько слов сказать о времени их создания. Статистические отчеты ЦСУ, Минздрава и ЗАГСов содержат богатейший материал, без которого едва ли сможет обойтись современный исследователь. Вместе с тем, отчеты носят отпечаток мощного идеологического давления и нуждаются в критическом переосмыслении. He исключено, что фальсификация была одной из причин их засекреченности. Расчет был прост — спустя десятилетия труднее будет опровергнуть подделку. Несмотря на это, материалы отчетов подаются нами без искажений и правок, но с соответствующими авторскими комментариями и выводами. Начнем с того, что в отчетах обязательно проходило сравнение с данными 1940 г., поэтому есть необходимость дать совсем краткую характеристику предвоенным цифрам. При сравнении с 1940 г. следует учитывать, что короткая, но трудная и с большими потерями зимняя война с Финляндией 1939-1940 гг. озадачила советское правительство. Были предприняты меры для того, чтобы не провалить приближавшуюся войну с Германией. Спешно пополнялись мобилизационные продовольственные резервы за счет сокращения потребления народа. Ухудшение питания незамедлительно отразилось на естественном движении населения. В СССР в 1940 г. было зарегистрировано 5709 тыс. рождений, что на 637 тыс. меньше, чем в 1939 г. В том же году было 3216 тыс. смертей — на 208,7 тыс. больше, чем в 1939 г. В данные по количеству умерших Не входили потери Красной Армии, которые учитывались Ha- Р°Дным комиссариатом обороны СССР. В отдельных областях “ Республиках смертность в 1940 г. по сравнению с 1939 г. да- др^Ще большее увеличение, чем в целом по Союзу: в Коми д^;СР _ на 48%, Киргизской CCP — на 43%, Дагестанской ^CP _ на 32%, Молотовской обл. — на 28%, Кировской — на 23%, Азербайджанской CCP — на 23%, Кабардино- Балкарской АССР — на 22%, Чечено-Ингушской АССР — На 21%, Архангельской обл. — на 21%. Увеличение смертности имело место в городах: Днепропетровске — на 138%, Рязани — на 80%, Махачкале — на 30%, Сталино (ныне Донецке) - на 29%, Баку — на 28%, Горьком — на 25% и др.80 Необеспеченность молоком и сахаром детских учреждений вызывала чрезвычайный рост младенческой смертности на фоне высокой общей смертности людей в городе и деревне. В 1939 г. умерших детей до I г. было зарегистрировано 1,6 млн., что составляло 35,3% от всех умерших за год. В следующем 1940 г. смертность детей до I г. увеличилась по сравнению с 1939 г. еще на 15,3 тыс. человек. Всего же за два года умерло более 2,1 млн. младенцев. В официальном отчете главного управления ЗАГСов взрыв детской смертности в предвоенные годы объяснялся в основном ростом эпидемических заболеваний. В 1939 г. болело гриппом — 11,7 млн. человек, в 1940 г. — 13,2 млн. Кроме того в СССР в те же годы имела место высокая заболеваемость корью и сыпным тифом81. Данные по рождаемости и смертности населения в предвоенные годы были сразу “арестованы” за то, что отражали демографический срыв. После войны статистики о них вспомнили и стали вводить в оборот при подготовке сводных отчетов для Госплана СССР и правительства. Эти сведения оказались очень удобными для сравнения с военной и послевоенной численностью родившихся и, особенно, умерших, поскольку на их фоне сглаживались волны роста смертности и падения рождаемости в войну и послевоенное время. Вот как в начале XX века В.И. Ленин оценивал опасность такого манипулирования цифрами: “Социально-экономическая статистика — одно из самых могущественных орудий социального познания — превращается таким образом в уродство, в статистику ради статистики, в игру”82. Такая игра в 30-е и 40-е годы нанесла большой вред делу изучения народонаселения СССР. Огромные людские потери на фронтах Великой Отечественной войны были пополнены гибелью гражданского населения от голода и эпидемий в советском тылу. Очагом страшного голода был блокадный Ленинград, давший с осени 1941 г. по июль 1942 г. примерно I млн. лишних смертей83. За вре' мя войны голод и эпидемии посещали многие республики, края и области советского тыла. Всплеск смертности наблЮ' дался в 1942 г., когда численность умерших составляла 2,-> млн. человек, что на 0,5 млн. больше, чем в 1941 г., в том числе миллион детей в возрасте от 0 до 4 лет84. Высокая смер' тность в 1942 г. была в городах Архангельске, Вологде, Казани, Кирове, Молотове, Рязани, Свердловске, Ярославле85- Естественное движение гражданского населения в № г. в целом по СССР значительно ухудшилось, даже по сраВ' нению с 1942 г., поэтому смертность опережала рождаемость на 241 тыс. человек. В том же году за счет падения рождаемости убыль населения увеличилась против 1942 г. еще на 239 тыс. человек86. Произошло это исключительно за счет России. По остальным республикам хотя и имелся естественный прирост населения, но по сравнению с 1941 г., он значительно снизился87. Превышение смертности над рождаемостью привело к тому, что неестественная убыль населения в 1942-1944 гг. составила более I млн. человек. Сокращение среди населения доли детей, связанное с ростом смертности и уменьшением рождаемости, снизило относительный уровень общей смертности. Данные по естественному движению населения СССР за 1945 г., отложившиеся в отделах записи актов гражданского состояния, отражали поворот к лучшему в сравнении с 1944 г. Поскольку сравнение наполовину мирного 1945 г. с чисто военным 1944 г. выигрышнее, поэтому не станем переоценивать положительные сдвиги, намечавшиеся в 1945 г. По сопоставимым территориям СССР в 1945 г. было зарегистрировано 1691 тыс. рождений. В сравнении с 1944 г. рождаемость увеличилась на 353 тыс. человек или на 26%. По городским поселениям рождаемость увеличилась на 172,7 тыс. человек или на 31%, по сельской местности — на 180,7 тыс. или на 23%. В 1945 г. по сравнению с 1944 г. увеличение рождаемости имело место в 60 республиках, краях и областях СССР, а снижение рождаемости отмечалось в Брянской обл. — на 11%, Краснодарском крае — на 8%, Орловской обл. — на 1%, Смоленской — на 0,4%88. ЗАГСами в 1945 г. было зарегистрировано 1931 тыс. умерших, т. е. на 493 тыс. человек меньше чем в 1944 г. В городах по сравнению с 1944 г. смертность снизилась на 30%, в селах — на 28%. При наличии общесоюзного снижения смертности, в Мурманской обл. по сравнению с 1944 г. смертность Увеличилась на 8%, а в Туркменской CCP — на 4%. В общем числе умерших по СССР за 1945 г. детей в возрасте до I г. зарегистрировано меньше, чем в 1944 г. на 10,8 тыс. человек. По городам смертность детей увеличилась на 3,7%, а по селам ~~ сократилась на 19%. При снижении смертности детей до I г- в целом по СССР имело место ее увеличение в Мурманской области — на 75%, Кемеровской — на 36%, Ивановской — на |5%, Московской — на 34%, Вологодской — на 31%, Коми АССР — на 25%, Грозненской обл. — на 22%, Владимирской ~~ на 20%, Армянской CCP — на 17%. В 1945 г. по СССР естественный прирост населения составил 628,3 тыс. человек, т°гда как в 1944 г. прироста населения не было, а количество У^лиих превышало число родившихся на 279,7 тыс. чело- Из приведенного материала можно сделать вывод, что °тНосительное улучшение демографической ситуации в СССР началось на последнем году войны. В подавляющем большинстве республик, краев и областей отделы ЗАГСов отметили рост рождаемости, снижение смертности и естественный прирост населения в 1945 г. относительно 1944 г. Исключение составлял рост детской смертности в 10-ти республиках и областях России и в Армении. Однако, по данным ЦСУ, численность умерших в 1945 г. не сократилась по сравнению с 1944 г., как указывалось в отчете ЗАГСов, а наоборот возросла на 104 тыс. человек за счет сельского населения90. Кому верить? В сентябре 1945 г. по заданию Госплана СССР демограф А.Я. Боярский подготовил поквартальную динамику естественного прироста и убыли гражданского населения СССР без оккупированных территорий в 1940-1945 гг.91 Потери населения в 1942-1944 гг. в целом составили 1962 тыс. человек. Самое большое сокращение было весной и летом 1942 г. Высокая убыль населения наблюдалась и в I полугодии 1943 г. Co II полугодия 1944 г. начался переход к стабилизации, а в начале 1945 г. наблюдался небольшой прирост населения, который в дальнейшем получил развитие. Вместе с тем отметим, что вычисленные на базе предвоенных цифр и распространенные на неоккупированную территорию СССР данные не могут дать полного представления о людских потерях в нашем тылу. Сегодня не секрет, что война 1941-1945 гг. оказала пагубное воздействие на все последующее состояние народонаселения. По ориентировочным данным потери СССР составили 13-15% от 196 млн. человек условной довоенной численности населения. Для сравнения заметим, что Россия в результате войны 1914-1918 гг. потеряла убитыми, умершими от ран и, в основном, оставшимися в плену 3,6% от 139 млн. человек населения 1913 г.92 Численность гражданского населения СССР на I июня 1946 г. без спецпоселенцев и репатриантов по ориентировочным расчетам составляла 164,1 млн. человек, в том числе 56,6 млн. человек городского населения и 107,4 млн. человек сельского93. Больше других от войны пострадало население союзных республик, подвергавшихся вражеской оккупации: России, Украины, Белоруссии, отдельные потери которых в процентном отношении намного выше среднего общесоюзного показателя. Сильное сокращение общей численности населения произошло в Узбекистане, Азербайджане, Грузии94. Эвакуация, бегство и рост смертности привели к обезлюдению областей, попавших в зону боевых действий. Численность населения Ленинградской области сократилась в 4 раза, Орловской — в 3 раза, Смоленской — в 2,2 раза, Витебской и Могилевской — в 2 раза, Киевской и Сталинской — на I млн. человек. Многочисленные мобилизации, высокая смер' тность и низкая рождаемость бьии причиной сокращения населения ряда областей советского тыла: Новосибирской, Ива новской — в 2 раза; Московской, Куйбышевской, Омской — на I млн. человек; Горьковской, Рязанской, Ярославской — на полмиллиона в каждой. Естественное и механическое сокращение численности населения происходило в автономных республиках России: в Башкирии — на 412 тыс. человек, Татарии — на 372 тыс., Мордовии — на 177 тыс., Удмуртии — на 169 тыс. За счет эвакуированных и беженцев из западных районов страны, состоявших в основном из женщин с детьми и пожилых людей, заметно возросла численность населения Свердловской и Молотовской областей, Хабаровского и Приморского краев95. В городах, ушедших на фронт мужчин, на самых тяжелых работах заменяли женщины и подростки. В деревне помимо мобилизации широко практиковались оргнаборы несовершеннолетней молодежи в фабрично-заводские училища. Вследствие постоянного недоедания и тяжелого труда показатели физического развития подростков в конце войны были значительно хуже чем в начале. В 1945 г. они были ниже ростом, чем их сверстники 1940 г., легче по весу. В тылу примерно каждый пятый юноша стал инвалидом труда. Начавшаяся в 1945 г. демобилизация не оправдала надежд на оздоровление населения, так как не смогла восполнить утраты, после войны в северных областях РСФСР было немало сел, в которые не вернулся с войны ни один мужчина. Кто-то задержался в городе, а большинство погибли. Миллионы сельчан остались лежать в чужой земле. Многие вернулись неспособными трудиться калеками, были на попечении своих семей, умирали от ран96. По именам, высеченным на памятнике павшим воинам села Унгор Путятинского района Рязанской области, видно, что в 1941-1945 гг. погибло 280 человек мужчин. В списках погибших значилось целые семейства; Грачевых — 14 человек, Зубовых — 8 человек, Марья- шиных, Володиных, Губаревых, Кудрявцевых — по 7 человек 11 т. д. Подобный список был взят писателем М.Н. Алексеевым с обелиска в родном селе Монастырском, что на Capa- товщине и опубликован в романе “Драчуны”, посвященном голоду 1932-1933 гг. Такое же положение было в каждой российской деревне. По усредненным общесоюзным данным после частичной демобилизации в 1945 г. один трудоспособный мужчина приходился примерно на 2-3 двора. В некоторых областях России мужчин было меньше. В Центре, на Ce- ВеРо-Западе и Урале было немало хозяйств, лишенных и трудоспособных женщин97. Доля мужчин всех возрастов в сельском населении Западной Сибири на I января 1945 г., т. е. до Демобилизации (ДМБ) составляла 37%, а на I января 1947 г., 0сле ДМБ - всего на 4,2% больше98. 3.