Вопрос о неглагольных связках

До сих пор при рассмотрении состава связок и их классификации речь шла о глагольных словах. От А. А. Шахматова идет тенденция выделять в качестве связки неглагольные элементы. В 1927 г.

В. В. Виноградов вслед за Щербой выделяет неглагольные связки: «к

частицам-связкам примыкают это и как, употребляемые в значении ^{[75] [76]}

логических связок»^[77]. «Грамматика русского языка» 1954 года в числе связок, не имеющих лексического значения, называет формы глаголов быть и являться, которые используются только как показатели времени и наклонения^[78]; к числу предикативных связок отнесены также указательные частицы это и вот^{[79] [80]}.

Пересмотр взглядов на функции связки в именном предложении в 1950-е гг. был связан с закреплением в отечественной лингвистике учения о предложении Виноградова. Согласно этому учению, главной чертой предложения является предикативность, которая выражается в категориях модальности, времени и лица. Если последовательно применить данное учение к именному предложению, то становится очевидным, что частицы никак не могут выступать в качестве связки. «Поскольку указательные частицы это, вот ни в коей мере не являются выразителями глагольных категорий (времени,

наклонения, лица), то они, естественно, не могут выполнять роль

117

предикативной связки между подлежащим и сказуемым...» .

Тем не менее традиция выделения неглагольных связок продолжает существовать вплоть до настоящего времени, опираясь на иное понимание функций связки в составном именном сказуемом.

формы не выполняют связующей функции и вводятся в предложение только

120

для выражения синтаксического времени и наклонения .

Ю. И. Леденев полагает, что связки используются для компенсации недостающих сочетательных возможностей полнозначных слов. В этом отношении их функция близка к функции предлогов. Но «связка в качестве компонента составного сказуемого также необходима для обеспечения синтаксической контактности и сочетаемости между подлежащим и основной смысловой частью сказуемого, которое в именном сказуемом является именем, а в глагольном - глаголом. И в том и в другом случае предикатив нуждается в связке не только как в показателе и оформителе видо-временных и модальных отношений между подлежащим и сказуемым в целом. Связка служит тем мостиком, который позволяет более полно согласовать составное сказуемое с подлежащим» . Исходя из такого широкого понимания функций связок, Леденев включает в их состав не только связочные глаголы, но и неглагольные связки. Разделение связок на глагольные и неглагольные говорит, по словам исследователя, лишь о том, что первые оформляют предикативные признаки всего предложения, а вторые выражают предикативные отношения в плане установления семантико-синтаксических отношений между субъектом и предикатом, между темой и ремой высказывания.

используются, в конечном счете, как средство синтаксической координации

122

сказуемого с подлежащим.

О том, что функция связки в именном предложении шире, чем простое выражение предикативных категорий, пишет и Н. Д. Арутюнова. По ее словам, связку характеризуют две функции: «формальная - выражение

синтагматической связи (согласование) между подлежащим и сказуемым (категории лица, числа, классный показатель, согласовательный маркер) и ^{[83] [84] [85]}

содержательная - утверждение истинности суждения (время, модальность)» . Во многих языках эти функции имеют раздельное выражение: «утверждение истинности представлено бытийным компонентом (или его эквивалентом), а согласование субъекта и предиката - местоименным. Напр., в языке суахили функции связки в предложениях с именным сказуемым выражаются раздельно: классным показателем и бытийным глаголом. В настоящем времени неотрицательных предложений бытийная связка опускается, а приглагольный классный показатель субъекта приобретает автономность, напр. Sukari i tamu - Сахар он сладкий. В подобных случаях говорят о местоименной связке. В тюркских языках большинство аффиксов сказуемости восходит к личным местоимениям. Разговорный китайский язык развил связку путем оглаголивания местоимения shi. Вовлечение местоимений в систему форм связки зарегистрировано в иранских языках» . Все это подводит к выводу, что процесс вовлечения местоименных слов в сферу связок в русском языке не является чем-то уникальным, а, напротив, находит себе параллели в других языках.

Лингвисты, признающие одной из обязательных функций связки выражение предикативных категорий предложения, предлагают различные трактовки местоименных компонентов в составе предложений с составным именным сказуемым. Так, П. А. Лекант предлагает видеть в них «частицы- связки, с помощью которых достигается грамматическая отмеченность сказуемого» . Необходимость введения этих частиц вызвана тем, что в именном предложении нулевая связка из трех функций, присущих любой связке, не способна выполнять вторую функцию.

По мнению А. И. Молоткова, это в предложении типа Нравиться — это дело юношей (Тургенев) «выполняет фактически роль дополнительного

¹²³ Арутюнова Н. Д. Связка // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990. С. 435.

¹²⁴ '-у

Там же.

¹²⁵ Лекант П. А. Типы и формы сказуемого в современном русском языке. М., 1976. С. 99.

50

(формального) подлежащего при наличии в предложении основного подлежащего»^{[86] [87] [88]. К этой точке зрения склоняется А. М. Ломов, называющий местоимение это «функциональным дублером подлежащего» , и некоторые другие лингвисты.}

А. С. Попов и В. З. Санииков видят в предложениях, включающих слова вот и это, сегментированные конструкции, в составе которых эти местоименные слова выполняют функцию подлежащего, а предшествующее им имя выполняет функцию именительного темы (в терминах Санникова, «пролептическое зависимое») .

Решение вопроса о неглагольных связках является важным в плане уточнения функций слов, формирующих составное именное сказуемое. Хотя составное именное сказуемое представляет собой аналитический тип предиката, компоненты, его составляющие, — связочный компонент и присвязочная часть — сами оказываются подвержены влиянию аналитических тенденций. Введение в именное сказуемое местоименных компонентов можно расценивать как тенденцию к раздельному выражению разных функций связки. Аналогичное явление отмечается в именной части в связи с расширением употребления в ее составе именных групп. Особый интерес представляют случаи употребления именных групп с существительными аморфной семантики типа человек, люди, народ, дело, вещь, штука и им подобных; например: ... все-таки разрешение семейного спора самоубийством — вещь по малой мере подозрительная... (Салтыков-Щедрин); Во всяком разе, в ту минуту, на лесной земляной кулижке я вдруг уразумел: счастье и понятие его — дело не постоянное, текучее... (Астафьев). Шахматов и Виноградов говорили о прономинализации таких существительных в составе составного сказуемого^[89], что позволяет говорить о их втягивании, хотя бы частичном, в сферу выражения связочного значения. Некоторые исследователи однозначно квалифицируют такое употребление существительных как связочное^[90], однако большая часть лингвистов, исследовавших эти конструкции, не склонны к однозначной трактовке синтаксической функции прономинализованных существительных в составе составного именного сказуемого^{[91] [92] [93]}.

3)