Аксиологическое моделирование социальной справедливости
Ни один другой феномен человеческой деятельности не способен оказать такое мощное воздействие на эффективность социальной регуляции, как справедливость. Это связано с тем, что справедливость по своей метафизической сущности и исторически обусловленным формам бытия представляет собой уникальную ценность136 137. Воплощаясь в социальное действие и социальные связи, она не содержит в себе механизма осуществления императивов. Вместе с тем, именно в процессе стремления и в результатах достижения ее идеального образа отдельная личность включается в социальное взаимодействие, которое также с помощью этой ценности определяет уровень легитимации институтов власти, поведение индивидуума в социуме. Как критерий социального взаимодействия и меры поведения справедливость выступает особым социальным регулятором отношений воздаяния, распределения и обмена, занимая доминирующе положение в управлении обществом. Справедливость не возникает из ничего. Она, «работая» в механизме социальной регуляции, характеризует этапы исторического развития общества, отражает состояние социального здоровья, способности выбора новых целей в формировании этого его главного богатства. В феноменологическом смысле''^справедливость - это вечно существующая и динамично изменяющаяся проблема генезиса представлений о добродетелях. Приращение «нового качества» социальной справедливости формируется не спонтанно, а по законам жизни конкретного общества, испытывая при этом влияние множества факторов, например, науки как когнитивной стороны этого процесса138. В начале XXI века философы разделились на два противоборствующих лагеря. В системе координат пока еще продолжающейся глобализации современного мира одни предлагают создать всеобщую модель универсальной справедливости139, другие, опасаясь хаоса протекционизма и торговых войн, убеждают в необходимости поддержания и сохранения тех национальных моделей справедливости, которые оказались исторически оправданными140.Так, социолог и политолог С. Хантингтон (автор концепции этнокультурного разделения цивилизаций) писал: «западные представления и идеи фундаментально отличаются от тех, которые присущи другим цивилизациям. В исламской, конфуцианской, буддистской и православной культурах почти не находят отклика такие западные идеи, как индивидуализм, либерализм, конституционализм, права человека, равенство, свобода, верховенство закона, демократия, свободный рынок, отделение церкви от государства... Да и сам тезис о возможности «универсальной цивилизации» - это западная идея. Она находится в прямом противоречии с партикуляризмом большинства азиатских культур, с их упором на различия, отделяющие одних людей от других»141. Воплощая в себе определенные ценности, в качестве социального явления справедливость в истории представляет собой естественный результат развития общественной идеологии социальной солидарности. Ее существование обусловлено внешней и внутренней необходимостью обеспечения эффективной реализации жизненной потребности борьбы с многообразными проявлениями несправедливости. Это идеологическое начало справедливости, существуя и развиваясь в определенных типах мировоззрения, приобретает реальную силу неотъемлемого атрибута человеческой цивилизации только в пространстве конфликтного состояния общества142, только воплощаясь в социологическом компоненте143. В этом процессе явление воплощает в себе многомерные проявления идеологических и социологических основ справедливости. В подтверждении этого тезиса можно обратиться к урокам истории создания отцами-основателями (Бенджамин Франклин, Джордж Вашингтон, Джон Адамс, Томас Джефферсон, Джон Джей, Джеймс Мэдисон и Александр Гамильтон) США. Не менее ценными будут и уроки строительства идеологами, прежде всего политической экономики (А.Смит и т.д.) нового справедливого общества (американский народ является новой общностью людей, создателем и носителем идеалов американской модели справедливости144). Тем самым формируется идеальное содержание консолидированной справедливости - приоритета в сознании личности, в установлениях и в поведении индивидуума, групп и социума тех ценностей и идеалов, которые создают некое общее для них будущее145 146. По всей видимости, пока еще господствующие в России идеи общества потребления, не связанные с высшими коллективными идеалами, вряд ли могут быть полезны при формировании такой консолидированной справедливости. Результаты исследований одного из ведущих социологов, академика РАН М.К. Г оршкова свидетельствуют, что в стране сосуществуют традиционалистские и патерналистские взгляды и настроения, а также общественное сознание, в котором доминируют идеи личной ответственности и индивидуальной свободы. М.К. Г оршков пишет о том, что речь идет о двух полярных типах мировоззрения, или о двух моделях альтернативного видения мира. При этом социолог выделяет и ту часть населения, которая относится к носителям промежуточного типа сознания, сочетающего в себе элементы традиционализма и модернизма146. В аксиологическом измерении поиск идеального содержания консолидированной справедливости означает целенаправленный перевод поставленной проблемы на язык ценностей. Только так можно не только установить формальные и реальные составляющие справедливости, ее форм и проявлений, но и определить альтернативные вероятности ее социального развития на любом уровне организации управления этим процессом. Поэтому только сквозь призму предметного единства идеологического и социологического начал справедливости можно оптимальным образом подойти к формированию ее консолидированного содержания. В социальном взаимодействии, обращаясь к справедливости, человек ориентируется не только на абстрактную идею, на ее образ, но и прагматически (или ситуативно) оценивает полезность ее ценностей. В развитии цивилизации действует социальный закон жизни: процессы и результаты формирования возможностей системы идеалов и ценностей справедливости как мотивов, движущей силы деятельности человека, детерминированы конкретной социокультурной обстановкой, степенью активности, направленности и состоянием баланса147частных и публичных интересов. Представляется, что именно в рамках логической цепочки «интересы- возможности» наиболее эффективной может быть не только корректная постановка, но и продуктивное разрешение проблем актуализации справедливости с помощью ее определенных способов (стратегии и тактики) и форм (адаптация, внедрение). Идеологические и социологические возможности справедливости включают в себя определенную систему идеалов и ценностей, созданных цивилизацией, и их реализация непосредственно связана с социальной динамикой развития публичного и частного интереса. В этом смысле, стратегия, как поиск идеала справедливого общества испособ актуализации справедливости: долгосрочной перспективы социальной жизни добродетелей (ценностей), должна основываться на ясно выраженной идеологической основе, выражающей общий смысл и направленность социальной энергии совместных действийи усилий тех индивидуумов, которые осознали свою идентичность (принадлежность) к определенному социокультурному миру. Наверное, именно это обстоятельство (отношение к идеологическому и 147 социологическому началу справедливости) во многом объясняет попытки многих исследователей классифицировать мир человеческой цивилизации на европейскую, восточную, русскую и т.п. В аксиологическом понимания возможностей справедливости в их взаимосвязи с интересами допустимо предположить следующее. Формы бытия справедливости включают в себя материальную и духовную природу этого социального явления, жизнеспособность и развитие которого зависит от внешнего объективного фактора влияния - интереса. Так, «Если физический мир подчинен закону движения, - писал К. Гельвеций, - то мир духовный не менее подчинен закону интереса»148. По Гельвецию, « интерес есть начало всех наших мыслей и всех наших поступков»149, личный и групповой интересы являются регулятором поведения. Тем самым французский ученый делал ударение на зависимость человеческих представлений и идей от окружающей социальной сферы, от материальных условий существования людей, от их реального интереса. А немецкий философ Г.В.Ф. Гегель писал: «Ближайшее рассмотрение истории убеждает нас в том, что действия людей вытекают из их потребностей, их страстей, их интересов и лишь они играют главную роль»150. Очевидно, что индивидуума и общество интересуют не сами по себе возможности социальной справедливости, а их основа - социокультурные ценности, перефразируя слова Аристотеля - в образе действий и в образе распределения. В системе координат социокультурных ценностей возможности этого образования постоянно трансформируются, оно переходит от одних историко-культурной ситуации форм и способов организации к другим - отвечающим новым конкретно-историческим условиям. В этом случае образование не разрушается, а наоборот - его жизненная сила усиливаются, поскольку происходит обогащение «качественной стороны» справедливости. По мнению многих историков и философов151 в истории России интересы личности традиционно воспринимались как второстепенные. В центре общественного внимания, прежде всего, оказывалось коллективное начало, олицетворением которого выступало государство. Социолог И.П. Скворцов отмечает, что в конце XX века психология наших сограждан, их менталитет существенно изменились. Сегодня, именно стремление граждан современной России к индивидуализации, построению жизни на частных началах обусловило успех либерально-консервативных преобразований и поражение идей социализма152. Вместе с тем, следует признать, что в социально многообразной и многомерной России до сих пор происходит столкновение указанных тенденций, что не исключает, а наоборот предполагает реальную возможность создания некого «общего дела» для индивидуумов. В этом случае, мотивы совместных действий людей предполагают не только экономическую153, но и некую духовную основу, идеальный образ справедливости (этическое начало, идеологию и т.д.). Поэтому допустимо также предположить, что социальное проектирование стратегии ее актуализации представляет собой организацию готовности среды к адаптации и внедрению в действующий механизм социальной регуляции ее инструментальных возможностей. В границах логической цепочки «цель-средство-результат» справедливость есть средство, реализация которого осуществляется в поведенческих актах субъекта, а полученный результат всего лишь очередной этап достижения цели. Речь идет о справедливом обществе, в том социокультурном смысле, который вкладывается в это понятие обществом на ментальном уровне восприятия соответствия идеала справедливости и ее реальной жизни. Например, с точки зрения справедливости в России актуализируется вопрос перехода от плоской шкалы налогов к прогрессивной системе налогообложения, о внедрении тех механизмов взимания налогов, которые обеспечили бы сдерживание роста цен и инфляции, а также инновационное развитие производственной деятельности социума. Это связано с тем, что прогрессивная шкала налогов сдерживает запредельный рост личных доходов и расходов физических лиц. Вместе с тем, известно, что в долгосрочном периоде планируется сохранение действующей системы налогообложения доходов физических лиц с единой ставкой в размере 13 процентов. Очевидно, что построение стратегии актуализации справедливости- это сложная теоретико-прикладная проблема, которая включает в себя как собственно когнитивный аспект, основанный на современных интеллектуальных технологиях, так и идеологическую область, которая учитывает все многообразие традиционных ценностей России и других, близких ей по менталитету стран. Этот процесс характеризуется формированием определенного набора основных целей, направлений или политик для их достижения. Они организованы так, чтобы охватить единым замыслом существование и развитие всех трех формах бытия справедливости. Поэтапная разработка этого социального проекта предполагает умножение социальной энергии многих активных индивидуумов (социальный ресурс) и приложение усилий многих исследователей, философов, теоретиков и практиков (интеллектуальный ресурс). Вместе с тем, по экспертной оценке директора ВЦИОМ В. Федорова общество не мотивировано для участия в амбициозных программах, не готово жертвовать чем-то существенным ради страны и ее будущего. Индивидуумы сосредоточены на собственных интересах и темах. «Верхний план» сознания почти отсутствует, нет и идеологических запросов. Торжествуют частные интересы, потребительские ценности, социальный 101 консерватизм154. От целенаправленной продуманной стратегии актуализации справедливости,как регулятора социальной консолидации.зависит не только выработка решений по сохранению и развитию жизненных начал (социокультурной идентичности и социальной) сплоченности общества. Жизненная сила стратегии реально снижает вероятностьнаступления социокультурной катастрофы России, как это уже было, например, в эпоху русской Смуты XVII в. и гражданской войны, Октябрьской революции (переворота) в начале XX века. В этом смысле, стратегия актуализации справедливости- это высший уровень организации управления155, разрешения проблем онтологии и аксиологии социальной справедливости, поскольку она не только задает вектор социального развития, но и устанавливает критерии (например, такого как «нация прежде всего») практической эффективности тактических результатов этого процесса. Однако прежде чем подойти к вопросу об аксиологической модели социальной справедливости, следует обратить внимание на ее содержательные характеристики применительно к определенному типу общественных отношений: воздаяния, распределения и обмена. Именно понятная и принятая обществом парадигма реализации справедливости, как воплощение духовных основ интересов индивидуумов, групп и общества в целом, позволяет не только «заглянуть за горизонт». Как предмет «высоких» стремлений она способна оценить содержание инструментальных возможностей этого социального регулятора и интересов носителей идеалов справедливости, их соответствие друг другу. В США и в Европейском Союзе социально востребована коммутативная парадигма справедливости, построенная на теории свободных рыночных обменов. Данная модель реализации принципа справедливости является одним из социально востребованных исторических продуктов европейской цивилизации. Она лежит в основе многих либеральных теорий «свободного рынка» и минимального вмешательства государства в процессы социального обмена. Ее смысл выражен в общеизвестной формуле римского частного права: «Делаю, чтобы ты сделал. Даю, чтобы ты дал. Делаю, чтобы ты дал. Даю, чтобы ты сделал». Еще Томас Гоббс писал, что «коммутативная справедливость есть справедливость контрагента, то есть выполнение им соглашения на предмет покупки, продажи, найма и сдачи внаем, ссуды и займа, обмена и других актов договора»156. При этом важно, что одна из древнейших моделей - ретрибутивная (воздающая) справедливость, в современной основе которой лежит признание неотчуждаемости прав человека, и коммутативная парадигма справедливости дополняют, а вернее взаимно обогащают друг друга. В странах, которые многие исследователи относят к восточной цивилизации, как правило, господствует распределительная парадигма справедливости, которая в рассматриваемом типеотношений известна как дистрибутивная: социальный механизм реализации принципа распределения благ и невзгод. Он предполагает соразмерность в распределении того, что имеем или того, что можем иметь. Данная модель реализации принципа справедливости является историческим продуктом не только восточной, но и европейской цивилизации. Поэтому ее многочисленные проявления наблюдаются как в теологических теориях, так ив концепциях, изучающих и объясняющих общее сакральное начало распределительной и воздающей справедливости. Представляется, что попытки многомерного исследования соотношения этих известных гуманитарному знанию парадигм справедливости, как отдельных отражений всего спектра интересов ее носителей, являются социально значимыми вопросами общества. В современной России в систему общественных отношений в качестве основного фактора политического развития включена коммутативная парадигма справедливости, социальная востребованность которой до сих пор вызывает обоснованные сомнения. Она характеризует доминанты общественного развития, которые акцентируют внимание не на суть идеи справедливости как таковой, а на ту часть ее проявлений, которая характеризует формальное равенство индивидуумов при социальном обмене, а не их фактическое неравенство. В этом случае объективно нивелируется роль соразмерности воздаяния, распределения и обмена, как традиционно базового параметра оценки значимости социального статуса и экономического положения личности в обществе. В этом случае не принимаются во внимание интересы социальных групп, препятствием реализации прав и свобод членов которых выступает фактическое неравенство. Результаты многочисленных социологических исследований показывают, что таких групп в России пока еще абсолютное большинство. Поэтому историческая перспектива коммутативной парадигмы справедливости в России, по всей видимости, связана с формированием некой интегральной парадигмы справедливости. Поэтому допустимо предположить, что при отсутствии универсального критерия сравнимости социокультурных ценностей неизбежным является обращение к иной методологии и даже разработка новой онтологической картины реальности социальной справедливости. Речь идет о качественно новом социально-политическом взгляде на развитие и проявления социокультурных факторов реализации справедливости в современном глобализированном мире. Ее ценностно - рациональное воплощение в реальную жизнь должен обеспечить пока еще не созданный в России новый социальный слой (страт), который должен быть жизненно заинтересованным в свободном рынке и в минимальном вмешательстве государства в процессы социального обмена По этому поводу, с учетом российских проблем формирования новой 104 социальной опоры созданной государственной власти, особый практический интерес вызывает позиция М. Вебера, автора созданной им науки («понимающей социологии», иначе говоря, науке о смысле социального действия157). Юрист по образованию, либерал и сторонник индивидуализма Вебер допускал создание сбалансированной модели государственной власти, в которой легальная борьба противоборствующих политических партий за социальные действия обеспечивает фактическое равенство. Теоретически, по его мнению, монополии политической элиты на власть не имеется. Может господствовать воля не только «верхних десяти тысяч», но и представителей интересов различных социальных слоев158. Другим, не менее важным социокультурным и правовым по характеру обстоятельством для научного понимания возможного варианта интегральной парадигмы справедливости является следующее допущение. В социокультурном измерении отношений: воздаяния, распределения и обмена теории дистрибутивной и коммутативной справедливости являются взаимно конфликтными, а дистрибутивная и ретрибутивная (воздающая) справедливости таковыми не являются. Вместе с тем, как отмечает правовед М.В. Пресняков, юридические интерпретации всех этих моделей не обнаруживают взаимных противоречий159. В этом смысле, общее пространство жизни социокультурных и правовых ценностей не означает их тождества. Оно предполагает отсутствие между ними неустранимых противоречий как необходимого условия их актуализации. Наглядным подтверждением такого тезиса может служить научная позиция великого отечественного философа, представителя либерального движения, сторонника «возрождения» естественного права П.И. Новгородцева (1866-1924). Призывая спасти русское государство и веру православную, в основу будущей России П.И. Новгородцев закладывал идеи правового государства и изменения национального сознания по оценке институтов демократии, естественных и неотчуждаемых прав и свобод личности. Подводя итоги русской революции 1917 года, он писал «... особенно важно понять, что речь идет тут не о воскрешении каких-либо внешних форм жизни или быта, а о возрождении душ, о религиозно-нравственном возрождении. Необходимо понять, что для создания новой России нужны новые духовные силы, нужны воспрянувшие к новому свету души. Русскому человеку в грядущие годы потребуются героические, подвижнические усилия для того, чтобы жить и действовать в разрушенной и откинутой на несколько веков назад стране. Ему придется жить не только среди величайших материальных опустошений своей родины, но и среди ужасного развала всех ее культурных, общественных и бытовых основ. Революция оставит за собой глубочайшие разрушения не только во внешних условиях, но и в человеческих душах. Среди этого всеобщего разрушения лишь с великим трудом будут пробиваться всходы новой жизни, не уничтоженные сокрушительным вихрем жестоких испытаний»160 161. В современном мире в рамках такой модели работает Европейский суд справедливости, рассматривающий преюдициальные запросы национальных судов о толковании норм права Европейского союза, а также Конституционный Суд РФ, рассматривающий запросы судов общей юрисдикции и арбитражных судов РФ о соответствии норм законов и иных нормативных правовых актов Конституции РФ161. С этих позиций допустимо предположить, что формирование интегральной парадигмы справедливости означает попытку создания социального регулятора, консолидированное содержание социокультурных и правовых ценностей которого должно быть основано на разумном балансе частных и публичных интересов. Речь идет об общей идеи участников этого процесса, которые вкладывают одни и те же смыслы, как указывал Дж. Ролз - в первую добродетель общественных институтов162, затем об установлениях (мерах поведения) и о социальных действиях, которые генерируют социальные связи солидарного характера. В ключе этих рассуждений интерес представляют размышления отечественного философа-правоведа В.С. Нерсесянца о том, что с позиций легитимации законы делятся на правовые и неправовые, как не соответствующие общим социальным потребностям и представлениям личности и общества о справедливости. Историческим примером интегральной парадигмы справедливости могут служить нормы-принципы международного права.В системе аксиологии социальных связей многополярного мира они достаточно эффективно «работали» примерно с 1945г. (конец 2-й мировой войны) и до 90-х годов XX века (распад СССР).Так, в преамбуле Устава ООН провозглашается решимость «создать условия, при которых могут соблюдаться справедливость ...»163. Так, Гельмут Коль, говоря о значении объединения Германии, указывал, что «германское единство вместе с исчезновением советской империи является величайшим мировым событием этого столетия». Оно означает «завершение конфликта между Востоком и Западом и вместе с тем окончание послевоенной европейской истории»164 . Однако в настоящее время с доминирующих позиций идеологии однополярного мира предпринимаются попытки политической ревизии сложившегося порядка справедливого мироустройства, защиты и восстановления незыблемых и неотъемлемых прав и свобод человека. Некоторыми наднациональными элитами предпринимаются активные социальные действия по созданию нового (одностороннего) «консолидированного» содержания справедливости, ничего общего не имеющего с многообразием ценностей социокультурных и правовых систем мира. Примеры такого подхода можно найти при оценках факторов влияния на проблемы, например, сохранения государственности в странах СНГ, национальной идентичности в странах переходного общественногосударственного развития. В условиях предметного единства феноменологии165 и аксиологии выбор той или иной модели интегральной парадигмы справедливости означает содержательное наполнение ее сущности теми ценностями, которые могут создать общее будущее для тех, кто идентифицирует себя с Россией как c самостоятельным социокультурным миром. Так, после распада Российской Империи в феврале 1917г. и победы Октябрьской революции в октябре 1917 г. многими активными представителями интеллигенции в эмиграции решалась задача сохранения традиционной для русского народа модели справедливости, в основе которой лежит общее сакральное начало ценностей распределительной и воздающей справедливости. Участники религиозно-философского общества им. Вл. Соловьева в Праге ориентировались на ее нравственное начало, на организующую роль духовной работы в ее высшей форме - рефлексии, т.е. самосознания. «Демократия, - писал философ П.И. Новгородцев, - как и всякая другая форма, может быть лучше или хуже в зависимости от духовного содержания, которое вкладывает в нее народ, и что при известных условиях она может стать и полным извращением всякой справедливости»166. Анализ практики реализации и восстановления справедливости в России за последние 20 лет, а также теоретических работ свидетельствует о том, что построение ее онтологической картины не мыслится вне аксиологического поиска ее совершенного образа. Представляется, что аксиологическая модель справедливости - это социальный проект жизнеобеспечения консолидированного характера высших ценностей и идеалов социума, реализация которого возможна только при социальной солидарности и легитимации способов его воплощения. Однако по ряду известных причин современное гуманитарное знание пока еще не может предложить обществу современную аксиологическую модель справедливости. В ситуации, когда социальный хаос, в том числе на ментальном уровне оценочного понимания главных добродетелей, является частью глобализации, допустимо предположить, что условиями решения поставленной задачи должны быть следующие обстоятельства. Разработка аксиологической модели должно начинаться с понимания и оценки результатов теории и практики, а также разработки базовых принципов социального проектирования, соответствующим реалиям и перспективам «завтрашнего дня». Как тут не вспомнить известное изречение Гельвеция «Знание принципов возмещает незнание некоторых фактов». В связи с этим следует вспомнить, что в СССР стратегия актуализации справедливости имела место и она была выстроена на политико-правовом уровне социального управления достаточно четко и безальтернативно. Ее социокультурные ценности базировались на идеологии законченного вида и воплощались в советской модели справедливости. С 1961 года, когда на XXII съезде КПСС была принята третья Программа КПСС, советская модель социальной справедливости строилась на принципах морального кодекса строителей коммунизма (свода моральных правил)167, в рамках которого ее совершенный образа представлял понятный и реально достижимый идеал. В годы советской власти, даже в 70-80х годах XX века, большинство активной части населения действительно стремились к достижению сформулированного публичной властью предмета стремления. Поэтому, в современных условиях, когда около 20 % избирателей поддерживают политическую программу КПРФ, об этом не стоит забывать, даже с учетом того, что возврат к советской модели справедливости по идеологическим соображениям уже невозможен. Так, по мнению многих авторитетных исследователей, составители морального кодекса строителей коммунизма исходили не только из коммунистических воззрений, но также из религиозных заповедей Моисея и Христа. Политолог, историк и социолог Ф.М. Бурлацкий утверждал, что «это был сознательный акт включения в коммунистическую идеологию религиозных элементов»168. А философ и правовед И.В.Левакин отмечал, что существует распространенное заблуждение относительно тождественности этих постулатов. Их коренное различие проявляется в отрицании коммунистической идеологией первой и основополагающей библейской заповеди «возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душою твоею и всем разумением твоим». С изъятием идеи Бога из коммунистического учения оно фактически превратилось в антипод христианства169. В связи с этим следует отметить, что 75% населения России считают себя православными170 и на современное общественное сознание воздействие Русской Православной Церкви носит все более возрастающий характер 171. «После распада Советского Союза, - писал Е.М. Бабосов, - многим показалось, что идеология навеки погребена под хаосом разрозненных, зачастую противостоящих, не объединяющих людей, а отталкивающих друг от друга идей, взглядов, концепций.... Получившие широкое распространение националистические, нигилистические, консервативные, либеральные и иные настроения, вплоть до монархических, анархических и профашистских, породили такую сумятицу в умах и чувствах людей постсоветской эпохи, которая может быть названа не иначе как «ситуация идеологического безвременья»172. Может быть поэтому, процесс социального проектирования аксиологичекой модели справедливости пока еще находится на стадии выбора ориентиров. На уровне теории и практики механизма социальной регуляции в России конца XX века произошло безальтернативное официальное (юридическое) признание в качестве базовой модели справедливости современного европейского варианта ее базовых социокультурных ценностей. Принятие принципиального политического решения об отказе от идеологии советской модели справедливости и отсутствие собственного проекта новой модели ценностей и идеалов фактически привело к социокультурному транзиту и юридическому закреплению «европейской» модели справедливости. По этому поводу следует отметить, что в западноевропейской цивилизации взгляды и представления о справедливости были результатом естественноисторического дрейфа социума. В его движении система ценностей менялась по мере изменения сознания людей и всегда стремилась быть адекватной новому состоянию общественных отношений. По сути, европейская модель справедливости возникла на базе культуры определенно сложившегося исторически устойчивого механизма социальной регуляции. В основе ценностей западной модели справедливости лежит политическая идея либерализма (прежде всего, теория общественного договора) и связанные с ней теории естественного права и модернизации, а также эпистемологическая концепция рационализма («законодательного» разума). Вместе с тем, многими исследователями не исключается, а наоборот - предполагается, что в современном мире социальные институты создаются в значительно большей степени спонтанно и помочь понять происходящие при этом процессы могут не теории просвещенного разума, а феноменологические концепции. Современная «европейская» модель социальной справедливостикак социокультурный продукт и нравственная основа жизни западноевропейского социума существует и развивается в России уже более 20 лет. Начиная с 1991-1993гг., эта конструкция отношений воздаяния, распределения и обмена по поводу личной пользы и социального блага до сих пор выступает особым гарантом невозврата к советскому варианту справедливости и стремлений России, как неотъемлемой части общеевропейского социокультурного пространства173. В современных условиях общественного развития ресурсы и возможности выбранной Россией «европейской» модели социальной справедливости далеко еще не исчерпаны. Вместе с тем, говоря об ее эффективности, нельзя не отметить, что в значительной мере идеи «европейской» модели справедливости использовались элитами для достижения определенных политических целей и в реальной жизни социума они носили характер мнимого главенствования. Элиты «спешили» закрепить итоги первичного распределения богатства и результаты возникших новых отношений174. Может быть, поэтому политические решения о европеизации страны зачастую страдают явным популизмом. Вместе с тем, в атомизированном российском обществе жизнь западноевропейских ценностей отличается ментальной неустойчивостью и фрагментарностью общественного восприятия и, прежде всего, в сельских районах и малых городах страны. Наверное поэтому, до сих пор не решена проблема легитимация частной собственности, преодоления антагонизма идей о справедливости и оценочного понимания общечеловеческих ценностей как ее основного содержания. Из признания допустимости этих утверждений следует принципиальный тезис о том, что господствующие в России политические элиты, представляющие во власти интересы известного меньшинства, а также немногочисленных социальных групп, пока еще не сделали свой выбор в пользу того или иного долгосрочного проекта идеального образа социальной справедливости. Принятие стратегического решения об аксиологическом выборе модели социальной справедливости должно учитывать следующие обстоятельства. Для человеческой цивилизации никакой новой социальной справедливости в XXI веке не будет, а будет трудное развитие, актуализация уже созданных ценностей. Еще в начале ХХ века криминолог Г. Тард очень точно отметил, что «система добродетелей, также как и система преступлений и порока, меняется вместе с ходом истории»175. Выбор проекта социальной справедливости должен учитывать общемировые угрозы и вызовы, состояние готовности национального общества к изменениям понимания и оценки ценностей. С точки зрения угроз и вызовов современного мира, в условиях глобального конфликта культур Востока и Запада, роста агрессии и нетерпимости ценности созданных «европейской» и «восточной» моделей справедливости пересматриваются. В изменяющемся мире этот процесс носит объективный и, во многом, вынужденный характер. Наднациональные проблемы предотвращения террористических актов, охраны окружающей среды, сохранения частной жизни в системе новых оперативных средств коммуникации - эти и другие вопросы современности требуют не только совершенствования уже существующих моделей справедливости175 176. С точки зрения общего будущего цивилизации, постоянно происходит работа и над созданием новых подходов к аксиологии консолидированного содержания справедливости. По этому поводу, следует особо отметить, что России, из-за ряда причин, только определяет свое место и роль в этих глобальных процессах. Например, это касается участия России в переходе от постиндустриальной экономики к инновационной177. С точки зрения состояния готовности жизни общества к изменениям, социолог И.П. Скворцов обоснованно обращает внимание на то, что за последние 25 лет в нашей стране произошли глубокие преобразования, повлиявшие на систему ценностных ориентаций граждан. В современных исследованиях социологов подчеркивается наличие негативной тенденции нарастания атомизации, разрушающей переживаемое чувство общности, и тем самым устои социальной солидарности граждан178 179.»Средний россиянин чаще всего внутренне убежден, что все проблемы страны должны решаться 179 властью...» , у населения отсутствует готовность к решительным и бескомпромиссным изменениям180. К сожалению, подобные тенденции продолжают до сих пор сохранять свое влияниена общественную жизнь. Более того, в условиях разрушения прежде понятной «системе координат» отличий «справедливого» и «несправедливого» возникла особая опасность - политический и религиозный экстремизм, в основе которого лежат такие деформации общественного сознания, как нигилизм и радикализм181, столкновение агрессивно настроенных людей с традиционными религиозными сообществами182. Как обоснованно отмечает М.М. Мчедлова, «экстремизм с религиозной окраской становится одной из доминирующих угроз, порождаемой неопределенностью современности»183. Подобные негативные тенденций в общественном сознании можно выразить в емком понятии «охлократизации» социума, которое характеризует утрату прежних культурных смыслов и цивилизационных критериев человеческого общежития, снижение уровня интеллектуальных и культурных запросов населения, изменения вектора ценностных ориентаций, укоренения стандартов массовой культуры в образе жизни, досуге, межличностных отношениях184. Прежде всего, речь идет о социальной дезориентации субъективных идеалов и ценностей индивидуума: о справедливости, ответственности, свободе, равенстве и собственности, обо все поглощающей социальной несправедливости: социальной безнадежности; утраты возможности «социального лифта»; потери доверия общества к власти и т.д.185 Если согласиться с такой неутешительной оценкой социальной (отношение общества к человеку) и политико-правовой (отношение государства к человеку) мерами справедливости, заслуживает внимание тезис о том, социальное здоровье народа (основная характеристика состояния гражданского общества186), как пострадавшего в результате реформ и участника социального эксперимента 90-х годов XX века, требует срочной социальной реабилитации. Подводя итоги, следует констатировать, что в современных общемировых тенденциях социального развития современное российское общество пока еще не готово к решительным изменениям ценностей социальной справедливости. Причины этому кроются, прежде всего, в идеологическом начале справедливости, с проблемами создания общественного идеала, который можно выразить одной емкой фразой - человек как общественное богатство. На процессы и результаты их устранения влияют, как минимум, четыре фактора. 1) . Проблемный характер разумного соотношения рационального и иррационального начал187 процесса управления. Ведь сущее (что мы получаем - результат) и должное (что мы хотим достичь - цель) обращаясь к справедливости, всегда оценивается социумом по-разному. Представления о цели, достижением которой завершается создание модели справедливости, колеблются в российском обществе в самых широких пределах - от сугубо традиционного идеализированного, зачастую сакрального представления до сугубо западно-рационального его восприятия188. 2) . Отсутствие стратегического планирования создания модели справедливости, которая была бы адекватной текущей и прогнозируемой социокультурной обстановке в стране. Столь привычная для России ситуация тактического (функциональнотехнологического) решения социальных проблем без стратегического (институционального) планирования их разрешения, без определения мировоззренческих и идеологических ориентиров и научных основ приводит к тому, что выбор определенной модели справедливости, в принципе, невозможен. Когда теоретический подход необоснованно подменяется эмпиризмом, теряется собственно сам смысл постановки вопроса об идеале, к которому стоит стремиться. 3) . Все возрастающее противостояние тенденций неолиберальной, неоконсервативной и патриотической идеологий содержательного наполнения базовых ценностных регуляторов общественной жизни189. Общество стало невольным заложником до сих пор неявных, но устойчивых факторов развития социально значимых ценностей многонационального, многоконфессионального народа страны. Непринятие интеллектуальной и социально активной частью общества окончательного, поддержанного большинством решения о будущем социально значимых идеалов и ценностей привело к настолько глубокому духовному кризису, что его негативные последствия, наверное, проявились еще не полностью. 4) . В силу серьезной утраты доверия общества к власти, неразвитости институтов гражданского общества в России пока еще создана стратегия общественного развития190 и необходимый для реальных преобразований уровень эффективности государственного управления. Например, это касается критической оценки показателей оказания услуг населению по приобщению к ценностям традиционной культуры и фольклора, утвержденных Приказом Минкультуры РФ от 06.07.2009 N 380 (ред. от 08.10.2009) «Об утверждении целевых показателей результативности деятельности федеральных государственных учреждений, находящихся в ведении Министерства культуры Российской Федерации, и критериев оценки работы их руководителей». Наверное, количество проведенных ФГБУ культуры «Государственный республиканский центр русского фольклора» фестивалей, конкурсов и смотров не может само по себе свидетельствовать о результативности приобщения населения к ценностям традиционной культуры. Повсеместно используемый «ручной» способ, ограниченность и ущербность его возможностей не позволяет рассматривать стремление к справедливости в качестве государственной задачи системного и практического характера. Более того, он не позволяет исключить ситуацию размывания традиционных нравственных ценностей народов Российской Федерации. Вместе с тем, в России уже имеются ряд существенных условий, необходимых для выбора аксиологической модели справедливости, адекватной современным реалиями и долгосрочным перспективам общественного развития. Речь идет о корректном определении и эффективном использовании конкурентных преимуществ традиционного для России потенциала(культурного, экономического, финансового, интеллектуального, технологического и кадрового) ценностей справедливости. Это связано с тем, что один из социальных законов бытия - конкуренция, как сохранение формы и снятие напряженности между социальными агентами191, играет доминирующую роль. В XXI веке практически любое общество живет в состоянии конкуренции межличностного, экономико-технологического и идейноинформационного характера. В этой ситуации конкуренция, как процесс192 и результат193«нового качества» справедливости выражает не только прагматическое, но и идеалистическое стремление общества к обеспечению особого состояния этого социального блага. Речь идет о таком состоянии справедливости, которое бы с одной стороны соответствовало сиюминутной оценке ее социальной силы и полезности194, а с другой - ее высшим идеалам195. История свидетельствует, что конкурентные преимущества традиционных ценностей справедливости в сопоставлении с псевдоценностями несправедливости являются естественноисторической основой не только идеологического и социологического обеспечения достижения цели - человек как общественное богатство. Они также обеспечивают социокультурный суверенитет, непротиворечивое сосуществование гражданской идентичности и национальной идентичности в окружающем мире. Так, И.П. Скворцова пишет: «Состояние социальных ценностей и социальной культуры России в современных условиях есть, с одной стороны, результат развития 1000-летней русской цивилизации, а с другой - результат существенного влияния коренных социально-культурных сдвигов, которые пережила Россия в XX столетии»196. К современным конкурентным преимуществам традиционных ценностей социальной справедливости на стратегическом уровне организации социального управления следует отнести следующие ее атрибуты: - вариативность и понятность идеалов целеполагания, как основы национальной идентификации в современном глобализирующемся мире; - доступность ресурсных возможностей модели, как инструмента социального прогресса; - интегративный и естественноисторический характер существования всех форм бытия справедливости; - идеологическое многообразие мнений и взглядов, веротерпимость, уважение богатства своего культурного и языкового разнообразия; - непосредственное и активное участие в историческом процессе создания ценностей большинства представителей социальных групп; - устойчивость базовой системы социальных и культурных ценностей; - альтернативность моделей поведения индивидуума с целью достижения общественного блага; - гибкость и вариативность возможностей их реагирования на изменения внешнего мира посредством применения многообразных способов и средств; - динамичный характер их содержательного наполнения; - их принадлежность открытому, а не закрытому типу внутренней организации; - историческая перспективность, автономность и самодостаточность базовых традиционных ценностей. Конкурентные преимущества традиционных ценностей рассматриваемого социального регулятора проявляются, прежде всего, в социокультурном многообразии их жизни в общественном сознании, на ментальном уровне их оценки. Не вдаваясь в предметный анализ этого, зачастую излишне политизированного некоторыми исследователями вопроса, все же следует обратить внимание на некоторые существенные черты российского менталитета. Великий русский философ Н.А. Бердяев (1874 -1948) по этому поводу писал, что: «Русскую самобытность не следует смешивать с русской отсталостью... Россия - страна культурно отсталая. Это факт неоспоримый. В России много варварской тьмы... Отсталость России должна быть преодолена творческой активностью, культурным развитием. Но национальная самобытность ничего общего не имеет с отсталостью - она должна выявиться на высших, а не на низших степенях развития. Наиболее самобытной будет грядущая, новая Россия, а не старая, отсталая...»197. Пожалуй, эти слова философа до сих пор актуальны настолько, насколько каждый из нас осознает свою национальную идентичность. На протяжении многих веков в обществе исторически сложилось так, что в условиях выживания населения моральные представления о справедливости, как правило, господствовали над правовыми198. Ценности общественного блага всегда были выше личных интересов, а смыслы слов «совесть» и «правда» создавали особый сакральный образ справедливости как духовно-нравственного явления. Вместе с тем, у современного российского общества уже не стоит задача выживания в том смысле, который в истории нашей страны вкладывался в это понятие. Однако это не означает, что окончательно утрачены статусные позиции традиционных нравственных ценностей справедливости. Их нереализованный потенциал огромен и, применительно к новым условиям общественного развития, объективные начала их конкурентных преимуществ в механизме социальной регуляции требуют отдельного полномасштабного исследования. Допустимость этих положений и выводов позволяет предположить следующее. С точки зрения стратегии актуализации социальной справедливости, с учетом наднациональных проблем ее аксиологическая модель должна строиться на принципе сохранения и приумножения конкурентных преимуществ ценностей, в основе которых лежат традиционные нравственные ценности народов, а также ценности «европейской» модели справедливости, которые доказали свою состоятельность. При этом представляется немаловажным вопрос о наименовании аксиологической модели социальной справедливости, как концентрированного выражения ее особого современного качества. В ситуации, когда общество имеет более чем тысячелетнюю историю и в XXI веке этот живой социальный организм идентифицируется в качестве самостоятельного общего социокультурного мира многих народов, использование наименования российская модель социальной справедливости не должно иметь принципиальных возражений. Безусловно, возражения существуют, но, в основном, они связаны с обстоятельствами политической борьбы, непонимания, односторонней оценки истории народов Восточной Европы или исключения самой мысли о конкурентных преимуществах традиционных для народов России ценностей 199 справедливости199. Поэтому допустимо указать, что с точки зрения онтологии и аксиологии стратегия актуализации российской модели социальной справедливости - это долгосрочная программа создания особого консолидированного содержания ценностей, играющих роль социального регулятора только при реализации их конкурентных преимуществ в едином пространстве его идеологического и социологического компонентов. В этом случае, концептуально выбранные, легитимные базовые ценности российской модели справедливости становятся весомым аргументом силы, предметом общенационального стремления, который должен быть жестко увязан со средствами и способами (механизмами) его достижения. В противном случае, как свидетельствует история, при достижении благих целей используемые при этом неблаговидные инструменты со временем делают эти цели ничтожными и ненужными. Может быть, именно с этих позиций и следует оценить итоги распада СССР. При этом следует принимать во внимание внешние факторы влияния, в числе которых динамично развивающиеся процессы региональной интеграции на постсоветском пространстве200. Например, это касается формирования основных экономических параметров возможных конкурентных преимуществ экономической справедливости создаваемого евразийского сообщества. В любом случае, в понимании и оценке конкурентных преимуществ ценностей российской модели справедливости лежит постулат, что на уровне тактики актуализации справедливости достижение цели любыми средствами исключается: обеспечение высоких социальных стандартов качества жизни201, формирование представлений о личной пользе и общественном благе с помощью неэффективных средств, нецивилизованными инструментами невозможно и недопустимо. В современных условиях кризиса системы глобализации общественного устройства, столкновения парадигм и аксиологических моделей социальной справедливости ее актуализация являются не только способом выживания, но и развития общества. Следовательно, в практической плоскости вопросы стратегии и тактики организации социального управления этим процессом тесно связаны между собой функционально. В противном случае рассмотрение вопросов преодоления негативных факторов влияния на социокультурные и правовые трансформации справедливости может так, и оставаться только предметом только абстрактного созерцания или эмпирических данных. Поэтому, следуя логике настоящего диссертационного исследования, далее следует перейти к рассмотрению функциональных связей способов актуализации социальной справедливости. 2.3.